Котецкие истории

Арсению очень нравилась Оксана, но вот эта вот её охренительная идея притащить Серого, чтобы он глумился, не вызывала у него никаких положительных эмоций. Кот уже отошёл от наркоза и теперь хмуро смотрел из глубин грёбаного конуса на армяна, сидящего напротив. Какая мразь придумала эту пыточную фэшн-катастрофу, он не знал, но надеялся, что этот человек уже мёртв. Потому что видя, как «Веня» едва сдерживает ржач, Арсу хотелось убивать. Перекидываться в таком состоянии явно не стоило, потому что ни повязки, ни конус, ни раны, никуда не исчезнут, а значит, завтра утром Шаст и компания обнаружат то, что объяснить никак не удастся. Серый же, гори он в аду, смотрел весело и попивал газировку, сидя прямо на полу. Оксана, по случаю приобретения широкой кровати, осталась спать с Димой, а котам отвели кухню. — Арс, ну чё ты? — почти ласково произнёс манчкин и, не сдержавшись, прыснул от смеха. Сегодня он был не такой аккуратный: на висках волосы были длиннее, чем помнил Попов, да и борода отросла. — Ну хочешь, я сниму эту штуку, только не дуйся. Арсений мрачно посмотрел на своего визави и кивнул. И какая же это была, блять, ошибка — грёбаный конус качнулся, вызывая новую порцию ржача. Ему-то, ублюдку, смешно, а вот Арсу ни на грош! Но Серый оказался не только смешливым сукиным сыном, но и неплохим и, что важнее, очень опытным человеком. Он снял конус, аккуратно срезал повязки, как-то безошибочно найдя не только нужный инструмент, но и аптечку, чтобы потом сделать так, как было. Он помог Арсению избавиться от всего лишнего, и мальчишка превратился. Насупившись, он посмотрел на Серёжу, сморщил нос и чихнул, тут же едва не взвыв от боли — рёбра ещё не срослись, несмотря на отличную регенерацию. На боках алели рваные раны и огромные синяки, вся левая рука выше и ниже локтя тоже была в ранах и синяках. Выглядел Арсений так, будто его трепала гигантская собака. Что, по сути, было правдой. — Хреново выглядишь, — тут же честно отозвался Сергей, отпивая газировку. — Сделать тебе чего? Арс, готовый разрыдаться от боли, только головой покачал. Сейчас он был благодарен Серому уже за то, что он не ржёт. Коту без этого хватало причин для недовольства. — Больно очень, — отозвался наконец Арсений. Он говорил впервые за несколько дней, и голос звучал хрипло, как будто и не его совсем. — Могу представить, — Серёга поднялся и, достав из аптечки марлю, аккуратно осмотрел сочащиеся сукровицей раны. Вытер немного и снова присел. — Нормально тебя так пожевали. Арс только отмахнулся. Он даже вспоминать не хотел, как его «жевали». В тот момент реально думал, что сыграет в ящик. И почему оборотни не могут общаться со всеми животными, не только своего семейства? Напади на него лев, проблем бы не было, а тут собаки. — Ты как вообще? Придумал что с Хранителем? — Серый, казалось, так соскучился, что решил обсудить сразу всё. Даром, что за окном было темно, а создаваемая этой темнотой призрачная анонимность располагала к беседам по душам. — Да ничего я не придумал, — насупился мальчишка. — К Диме скоро девушка приезжает. Выходит, он не мой Хранитель, — говорить об этом было больно, но ещё больнее было держать в себе. Особенно учитывая, что из-за необходимости хоть кому-то рассказать, он в итоге и влип в переделку. — Ну, если Хранитель не Дима, это ж не повод вешать нос. Ты, вон, уже с него ростом. А через пару месяцев перегонишь. Прикинь, вымахаешь такой же здоровенный, как Антон, и будут над вами с Позом смеяться. И вообще, неужели ты не хочешь, чтобы твоим Хранителем была девушка? Вон как к Окс хвост подкатывал. Я всё видел, да-да. Арсений покраснел, но поднял глаза на Сергея: — Будто сам не знаешь, что их не выбирают. Я бы, может, и хотел, чтобы это была Оксана. Или ещё какая милая девушка. Но куда там. Чувствую, что это Дима, вот прямо… — он замолк, не зная, как выразиться, и беспомощно посмотрел на Сергея. — А ты знаешь как это? — Нет, откуда? У меня Хранителя или нет, или она слишком далеко. Я не чувствую и никогда не чувствовал то, о чём говорят все оборотни, что, мол, тепло и спокойно. Что не тянет перекидываться в его присутствии, что зверь внутри как будто засыпает, и ты становишься человеком, не зависящим… — договорить Серый не успел — он обратился и шлёпнулся на пол, а на кухне зажёгся свет, и вошёл Антон. Зевая, он поморщился, открыл холодильник, взял оттуда коробку сока и ушёл, погасив лампочку. Арсений, сидящий за холодильником, чувствовал, как сердце колотится где-то в горле. Его аж трясло в такт пульсу. Надо же было так заболтаться, что не услышать, как человек идёт. Ещё и перекинуться не успел! Увидь его Антон — долго пришлось бы всё объяснять. Благословите Боги его удивительную способность оставаться слепо-глухо-тупым в самых странных ситуациях. Веня с огромными глазищами показался из-под стола. Выглядел манчкин очень комично, и Арс едва ли упустил бы шанс постебаться, если бы не был таким же охуевшим. Он внимательно слушал: во сне что-то пробормотала Оксана, зашуршало одеяло, и всё стихло. Антон постучал клавиатурой ноутбука и сделал несколько огромных глотков. Судя по тому, как хорошо это было слышно на кухне, он ещё и дверь к себе не закрыл. Поболтать больше не получится. Серый перекинулся и жестом показал, чтобы Арсений обратился в кота. Если их застанут, ору будет! Как ни странно, перевязку армян делал профессионально. Насколько мог судить Арс, не особо часто бывающий у ветеринаров и врачей в принципе. Сергей помог закрепить конус и, осмотрев плоды своих трудов, даже почесал Попову голову, после чего перекинулся сам и, сунув нахалючую морду внутрь этой пыточной установки, муркнул, принимаясь лизать Арсу морду. Не то чтобы Арсений был сильно против таких проявлений нежности, но они его как-то смущали. Серый же делал это без какой-то задней мысли, просто пытаясь выказать своё расположение. Заснули они вместе, за счёт разницы в размерах легко уместившись на диванчике. Всю ночь больной бок грел Серёга, тихонько мурча во сне, и уже утром Арс почувствовал себя куда лучше. Фролова оставила Веника у них, а сама убежала вместе с Шастуном на учёбу. Дима же ушёл ещё раньше, к первой паре. Проснувшись, Арсений аккуратно, чтобы не разбудить соседа, поднялся, но Серый, оказывается, уже не спал. Он спрыгнул с диванчика и обернулся. — Тебе бы лучше оставаться в кошачьей форме, — зевнул армян. — Так заживёт быстрее. Как ни в чём не бывало, Серый принялся хозяйничать у них на кухне. Достал масло и яйца, нашёл помидоры и молоко, прямо на глазах у голодного Арса сделал себе омлет, включил новости и принялся уминать за обе щёки, тотально игнорируя охуевание пушистого собрата.

***

Никогда ещё Арсений не думал, что будет так рваться спать с Шастуном. И ещё никогда ему не было так обидно из-за того, что Антон его в комнату не пускал. — Ну что ты так смотришь? Тебе нельзя пока со мной спать, я могу во сне сделать тебе больно. Да и с конусом ты куда собрался ложиться? На меня, что ли? Ну Граф, иди поспи с Веней. Вы же гомокоты, у вас всё замурчательно. Давай. Брысь! — и самым наглым образом закрыл дверь прямо перед мордой. Не желающий мириться с таким форменным свинством Арс мяукнул. Пошкрябал дверь, но Шаст оставался неумолим. У него камень вместо сердца, не иначе! Окончательно раздосадованный тем, что опять придётся полночи слушать рассуждения Серого о том, как можно стать человеком без Хранителя и как исхитриться взять ипотеку. Вообще, армян был прав: работу можно найти и в интернете, там никто не знает, что ты кот. Нет графика и являться постоянно в офис тоже не надо. Благослови Луна фриланс! Но где взять всё необходимое для работы, они пока не придумали. Да и жить надо где-то. Пока самым разумным были варианты вернуться в Организацию или рассказать Оксане о том, что Веня, он как бы и не Веня вовсе. И Граф туда же. Но Арс был ещё слишком мал, чтобы в человеческой форме иметь возможность работать, а Серый просто тянул кота за маракасы, за чаем рассуждая обо всём этом и глядя на то, как Арсений давится сигаретным дымом. Подростку втемяшилось в голову, что страдающие от неразделённой любви обязательно должны курить сигареты. Чем он и занимался. Да так активно, что швы разошлись — Арс закашлялся. В ту ночь Шастун с матами отвёз его в ветеринарку, где парня успокоили, сказав, что на коте заживает всё как на собаке, и, перевязав, отпустили обоих домой. Но конус снять пока не позволили. С этим пыточным устройством из-за слишком осторожного Антона и пофигистично настроенного из-за приезда Кати Поза, Арс проходил весь ноябрь. Он уже был готов убивать, потому что фотографий в инстаграме с тем, как он не может помыться, залезть куда-то или просто лечь удобно, было уже столько, что хватило бы на пару аккаунтов, а Шастун всё продолжал глумиться. Но день Х всё-таки настал, и штуковину сняли. Арс расфыркался и решительно не хотел продолжать осмотр, ложась на стол. Он и так знал, что с ним всё в порядке, а делать что-то ради изверга, подвергшего его всем мыслимым и немыслимым мукам, он не собирался, растекаясь пушистой лужей по столу ветеринара. Кот бы и на пол сполз, но у стола были ограничители, через которые пришлось бы перелезать, и весь эффект был бы испорчен безвозвратно. Наконец, с охренительно тяжёлой переноской — Арсений подрос и набрал вес за полный безделья месяц — Антон отнёс кота в машину и помчался домой. Его выздоровление было решено отметить. У Попова закрались сомнения, что этим ребятам лишь бы повод придумать. Он уныло смотрел, как Поз шутит с Окс, как Шаст курит у окна и широко улыбается. Разговоры об его якобы огромной любви с Веней, плавно перешли к темам учёбы и отношений. И тут на арену вышел Дима с какой-то уморительной историей о Кате. Арс не выдержал. Он развернулся и тихонько слился, оставляя людей на кухне. Серый, естественно, потащился следом. Они улёглись на кровати Шаста и, перемуркиваясь, заснули. Разбудило Арса то, что Серого у него из-под бока забирают. Он тут же раскрыл глаза и, недовольно топорща усы, уставился на Оксану. Но девушка была неумолима. Она поцеловала Арса между ушей, погрузив на секунду в облако сладковатого запаха духов, и, отстранившись, решительно потащила тяжёленного, как слон, Сергея в коридор.

***

В этот раз Арсений всё предусмотрел. Ну, почти всё. У Антона было не так-то много вещей, которые оказались бы в пору Арсению. Но ему удалось найти очень неплохие джинсы с рваными коленями, которые Шаст носил, наверное, лет десять назад, футболку с ярким принтом и даже застиранную до бледно-голубого цвета толстовку. Последняя была старой и большой, и Антон не раз говорил, что её пора пустить на тряпки, но каждый раз вспоминал, что у них швабра с отжимом, и откладывал бесполезную вещь в шкаф. Арсений даже знал, где лежит комплект ключей от квартиры, сделанный для Кати. И был совершенно уверен, что не потеряет их. В конце концов, сейчас он пойдёт человеком. Всё было рассчитано и спланировано. За окном огромными хлопьями валил декабрьский снег, даря городу радостно-новогоднее настроение, парни спали, а полностью одетый Арс, натянув на ноги старые кеды Позова, окинул взглядом своё отражение в зеркале, сжал в кулаке ключи и решительно шагнул из квартиры. Топать по холодрыге в кедах было не особенно здорово. Об этом он догадывался, однако брать зимнюю обувь, как и куртку, было бы странно. Если парни заметят пропажу, он потом вовек не сможет объясниться. Только если правду рассказать. А правду рассказывать желания не было никакого. Потому что выглядела она максимально некрасиво: "Дима, Антон, привет, я оборотень и зовут меня Арсений, а ещё, Дим, сюрприз, ты мой Хранитель. Это что-то вроде такого человека, который моего зверя внутреннего…". Арс почувствовал, как мир уходит из под ног, мысль оборвалась, а инстинкты подвели, и он феерично грохнулся на колени, руками ухватившись за чьи-то кстати подвернувшиеся ноги. — Извините! — достаточно громко вскрикнул Арсений, и звук его голоса вспугнутой птицей пролетел над набережной. На узком тротуаре, он бы не разошёлся с этим мужчиной в любом случае. И кто только делает такие узкие набережные? Как совершать вечерний променад, если двоим не разойтись? — Ничего, — раздалось в ответ, и тут же за локоть его схватили, с силой дёрнув вверх, фактически ставя на ноги. Арсений похолодел. Только вот проблем ему и не хватало. — Ты не ушибся? — мужчина смотрел внимательно, гипнотизируя взглядом карих глаз. Арс смог только отрицательно помотать головой. Горло будто сжало что-то, он не мог даже вдохнуть, ошалело пялясь на случайного прохожего, всё не выпускающего его локоть из хватки. — Куда ты идёшь так поздно? — поинтересовался доставучий мужик. Насколько Попову было известно, человек обычно занят решением своих каких-то проблем и в чужие не суётся. Этот же тип, похоже, оказался каким-то выдающимся. — Домой иду. У друга засиделся, — как ни в чём не бывало, Арсений посмотрел на дядьку, надеясь, что голос не дрогнул. Врать он не любил, а ещё сильнее он ненавидел импровизировать. Потому что нередко получалось из рук вон плохо. — Поздно уже, — решил сыграть в Капитана Очевидность мужчина. Он облизнул тонкие губы и улыбнулся, отчего от глаз лучиками разошлись морщинки. — Ты один совсем. Давай я тебя провожу. Где живёшь? Вот тут Арсений похолодел повторно. Он в шоке выдал первое, что пришло в голову, — адрес Шастуна. И ладно бы ещё адрес Организации. Или домашний Якова Адамовича, ведь знал же их. Оксаны, на худой конец! Нет, сердце ёкнуло, и он как на духу выдал самый отстойный вариант. Мужик же, стянув с себя куртку, и оказавшись тощим, но милым, накинул её на плечи Попова. — Так потеплее будет. Идём. Охреневший от таких поворотов Арсений послушно потопал в сторону дома. Вырываться и бежать казалось ему хоть и логичным, но не слишком желаемым. Сейчас зайдёт в квартиру, посидит немного и опять пойдёт по делам. Раз уж этому так припёрло поиграть в Дон Кихота. — Меня зовут Павел, а тебя? — Арсений, — буркнул Арс. — Ты очень легко одет. Как же мама тебя отпустила? — продолжал допрос и введение в шоковый транс Попова представившийся Павлом. — У меня нет мамы. Брат только, — ошалело врал Арсений, уже всерьёз думая как бы рвануть. Но тут его за ладонь взял Паша, будто прочитавший его мысли, и улыбнулся, показав на светофор, — красный. — И ты живёшь с братом? У вас папа есть? «Это что за допрос?!» — подумал Арс, но решил, что проще будет ответить. — Нет у нас папы. Только я и брат. Он учится, я тоже. Только он на десять лет меня старше, — загорелся зелёный, и этот тощий Павел повёл Арсения через дорогу, аккуратно придерживая за руку, чтобы он не навернулся в той каше, в которую на дорожной полосе превратился снег. — Понятно. А я вот один живу. Только мои родители остались в Пензе, а я приехал сюда учиться, да так и остался. В этом году у меня выпускной девятый класс. Кто-то из ребят останется доучиваться, кто-то уйдёт. А ты в каком классе, Арсений? Попов думал, что сильнее уже не охренеет. Оказалось, предела любопытству этого носатого мужика не было. — В седьмом, — пискнул Арс. — О, как интересно. И какой у тебя любимый предмет? — причём в голосе Павла было столько теплоты, что Попову поневоле казалось, что дядьке правда интересно. Он продолжал держать подростка за ледяные пальцы, согревая. И заодно не отпуская от себя. — Литература! — выпалил Попов, искренне надеясь, что интереса особого этот предмет не вызовет. Он понятия не имел, что проходят в седьмом классе, и как никогда был близок к провалу. — И что за произведение сейчас проходите? — интерес в голосе Павла был самым настоящим. Арсений мысленно отвесил себе подзатыльник и обречённо выдохнул: — Пушкина. — Любишь его произведения? — оживился Павел. — Я обожаю одно стихотворение. Сейчас тебе прочту, — и начал степенно, с выражением: — "Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами лёгкими как сон Моих зениц коснулся он: Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полёт, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассёк мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнём, Во грудь отверстую водвинул. Как труп в пустыне я лежал, И бога глас ко мне воззвал: "Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей"".* — он закончил и помолчал: — Я учитель русского языка и литературы. Люблю поэзию. Даже сам пишу на досуге. Арс ошалело улыбнулся. Они уже зашли во двор, и ему отчаянно хотелось попрощаться с Павлом. Остановившись у входа в подъезд, Попов стянул с себя куртку и передал её мужчине. — Вот, возьмите. Спасибо, что проводили, я побежал, — он улыбнулся, махнул рукой на прощание и, приложив ключ, открыл дверь. Однако, она не закрылась. — Сейчас неспокойно, я тебя лучше на руки брату передам, — Павел зашёл следом. Даже так, ночью, в подъезде, он на педофила не смахивал, и Арсению пришлось вызвать лифт. Который, как на грех, починили, и сбросить с хвоста чересчур заботливого Пашу не представлялось возможным. Они молчали. Павел разглядывал лицо и одежду Арса, будто искал что-то знакомое. Арсений же счёл за благо пялиться в пол, строя из себя стесняшку. Его просто напрягало такое внимание к его скромной персоне. Наконец лифт тренькнул, сигнализируя, что они прибыли, и двери открылись. Арс прошёл к квартире и, встав у неё, посмотрел на Павла: — Спасибо, что проводили, я пойду… — договорить он не успел. Тощая рука уже надавила на кнопку звонка, и раздалась знакомая трель. Попов в который раз за вечер понял, что облажался. Вот если откроет Поз, они хотя бы похожи. А Шастун же светлый, они вообще разные. А если никто вообще не откроет? Что делать с этом случае с Пашей, Арс уже не знал. Его всерьёз подмывало наплести любые небылицы, лишь бы спровадить этого доброго самаритянина подальше. Но закон мирового свинства ещё ни разу не давал сбоев, и дверь распахнулась, являя миру помятого Шастуна в футболке и трениках. Он осмотрел компанию под дверью и, если бы не спал буквально полминуты назад, наверняка бы послал их обоих. Но реакция Антона подвела. Арсу хватило пары секунд, чтобы сориентироваться: — Привет, — Попов как-то виновато потупился, — я опять задержался. Прости, — он повис на шее нихрена не понимающего Антона, заставив его наклониться, и прошептал на ухо: — Я тебя очень прошу, соври, что ты мой брат. Пожалуйста, — он отпустил Шаста и, пройдя в коридор, разулся. — Встретил вашего брата на набережной, — между тем попытался объясниться Павел. — Меня, кстати, Павел Добровольский зовут, — он протянул руку. — Антон Шастун, — кивнул Шаст. — Чаю, может, попьёте? — Нет, извините, уже поздно. Рад, что всё хорошо, — мужчина кивнул и, бросив взгляд на Арса, пошёл прочь. А Шастун, закрыв дверь, повернулся к мальчишке. На лице у него было написано достаточно много, чтобы было из чего выбирать. — Кто ты, мать твою, такой?