*
Вечером вернулся Антон. Арс, едва услышав, как в замке проворачивается ключ, подскочил с коленей Поза, на которых дремал последний час (Дима не нашёл в себе сил согнать кота — слишком мило тот жмурился) и почти улетел в коридор. Он выгнул спину, вздыбив шерсть и выпучив глаза так, что они вот-вот вывалятся, уставился на охуевшего от такого приветствия Антона. — Эй, шерстистый, всё хуже, чем я думал? Ты умом тронулся? — рассмеялся Шаст и, согнувшись, принялся расшнуровывать кеды. Арс, всё так же, бочком, подошёл к нему ближе и понюхал капюшон толстовки, накрывший голову. Антон, как раз закончивший разбираться с обувью, подхватил неадеквата на руки и, поцеловав в лоб, понёс на кухню. — Эй, Поз, курить пойдёшь? — поинтересовался Шастун у пустой квартиры. Димки чё-т нигде не было. — Да, секунду, — донеслось сбоку, от двери в уборную. — Твой меховой террорист заснул на мне, я встать не мог час, — в голосе Позова отчётливо слышалась причудливая смесь огромной любви, раздражения и облегчения. Кот решил, что не имеет к этому никакого отношения, и начал медленно стекать с держащих его рук. Но хозяин вовремя перехватил тушку, укладывая огромного котище как младенца и зарываясь пальцами в густой мех на животе. — Ты чё как сопля потёк? Лежи смирно, когда я тебя ласкаю. — Шаст улыбнулся и поцеловал кота в широкий нос, вызвав у Арса приступ паники и чих. — Фу, сопливый! — Антон тут же поставил питомца на пол, а сам ушёл в комнату, вытираясь на ходу рукавом толстовки. «Сам ты сопливый», — подумал Попов и ушуршал на кухню. Картина с появлением Шастуна яснее не стала. Никакого тебе света и пения ангелов. Никакого жара в груди или «такого биения сердца, что оно вот-вот вырвется на свободу, чтобы пасть к его ногам». У Арса было самое банальное Н-И-Ч-Е-Г-О. Арсений почувствовал себя так, будто его не просто где-то очень сильно наебали, а ещё и предали. Он смотрел перед собой, не веря, что мог столько раз ошибиться. Это же просто невыносимо. По полу прошлёпали босые длинные ступни и остановились недалеко от кота. Рассерженный на весь мир оборотень кинулся на ногу, укусил Антона в голень и, фыркнув недовольно, убежал. В след ему полетел мат и пожелания поскорее обзавестись подростковыми прыщами, раз заёбы уже появились, но кот игнорировал человека. Он забился под кровать, чтобы побыть наедине со своим горем.***
Дни тянулись унылые. За окном ноябрь сыпался снежной крошкой, которая, падая на грязную землю, тут же превращалась в воду, только усугубляя и без того паршивое настроение. Арсений привычно сидя в Антоновой худи (голому холодно на окне, а кофта тёплая и всё равно уже провоняла табаком), курил и задумчиво пялился на мир. Он размышлял о том, что Хранитель один, а жизней много. Кроме того, может ведь всякое быть. Серый говорил, что Хранитель может и погибнуть. Что тогда? Арс уже просрал семь жизней и сейчас горела восьмая. Никому нахрен ненужная! От этой мысли и собственного бессилия: стало так больно и тошно, что хоть вой. Антон до кучи оказался прав, и у Арсения действительно пошли подростковые прыщи. Один появился на лбу, второй — прямо на кончике носа. Попов смотрел на себя и люто ненавидел. Он вытянулся, но при этом был худой как скелет. Тощие руки и ноги, слишком какие-то длинные. Кому он такой нужен вообще будет? Никому, конечно. Хранитель его увидит в таком виде и сразу же вышвырнет. Это Тоша добрый, он коленки, вон, пластырем заклеил. Зачем, тоже непонятно, кстати. Арс от души затянулся и выпустил струйку сигаретного дыма в щель приоткрытого окна. Курить он наловчился не хуже Тохи и теперь таскал у него сигареты и прятал в пачку, заныканную за кухонной батареей. Он прислонился лбом к окну, прикрыл глаза, рассеянно раздумывая, что жизнь проходит мимо, он тут не молодеет, а его Хранитель, быть может, уже женится или выходит замуж. Вот будет жизнь весёлая, если это окажется правдой. Послышалось копошение, и входная дверь открылась. Офигевший начисто от такого поворота событий, Арс подскочил с окна, как ужаленный, выкинул окурок прямо на улицу, закрыл ставни, стараясь не шуметь, сунул зажигалку в пачку, чувствуя биение пульса в кончиках собственных пальцев. Спрятал сигареты за батарею и перекинулся. Вылез из толстовки, когда за спиной послышались шаги. — Нет, ну что за шерстяная свинья? — раздался голос Антона прямо над головой. Арс замер, практически окаменел. — Тебе вот чего неймётся. Ещё и обоссал небось?— Антон поднял толстовку и обнюхал, прямо на глазах у оскорблённого Арсения. Да он ни разу не делал ничего мимо лотка! Ни разу! Какое неблагодарное двуногое! Кота даже посетила мысль отомстить и непременно что-нибудь обоссать, но стоило представить себе эту картину, и желание сразу отпадало. Даже ради мести. Обойдётся. Так что кот, гордо подняв хвост, вышел в комнату и забыл начисто про все обиды: прямо в коридоре стояли разные коробочки. Очевидно, с игрушками для будущей ёлки и с подарками. Всё это переливалось упаковочной бумагой и так манило бантиками и лентами, что сопротивляться не было никаких сил. Кот протянул лапу и легонько коснулся одной из коробок. Которую, впрочем, тут же убрали на просто недосягаемую высоту. Вместе со всеми остальными. Порой Арсения очень задевала та разница в росте, какая была у него и Антона. Просто возмутительно! Он позволил себе громко фыркнуть, после чего, показательно надувшись, утопал к Позову. Сегодня Шастун не заслуживал ни нежности, ни внимания. Что ему, бантик для котика жалко? Жмот!***
Дима стоял у окна и, глядя куда-то вдаль, курил. Вообще, с каждым днём он становился всё более и более задумчивым. Только что не вычеркивал даты в календаре, считая сколько осталось до встречи с драгоценной Катенькой. Арсений примирился и с мыслью, что Поз не его Хранитель, и с тем, что в квартире, при тех же квадратных метрах, станет на одного человека больше, а это, как следствие, на дохрена процентов выше вероятность спалиться к чёртовой матери. На хвост опустилась, мягко говоря, неприятная тяжесть и, пылая праведным гневом, Арс вцепился в обидевшую его ногу, предварительно издав боевой клич, полный боли и желания убивать. Антон, матернувшись, отступил к окну. Драть его серьёзно в планы Попова не входило — попугать да, но не увечить. С той памятной ночи он питал какую-то странную нежность к Антону. Шаст стал каким-то задумчивым и как будто грустным. Понять причину Арсу не удавалось, а с Димой (что очень странно), Шастун это не обсуждал. Просто варился в проблеме, которую по рассеянности Позов не замечал, витая в мечтах о Катерине. Эта его любовь невольно передавалась и Арсению, и он даже ждал, когда же она приедет. Всегда интересно посмотреть на нового человека. А уж если Дима в неё влюбился, она просто не может быть ни плохой, ни глупой. Она может быть только какой-то совершенно невероятной. В груди неприятно заскребло, и кот от души пожалел, что двуногие курят, а ему не предлагают даже. Он бы сейчас затянулся. Арсений развернулся и покинул молчаливых парней. Он прошёлся по квартире, посмотрел на край коробки, лежащей на недосягаемой высоте шкафа, и запрыгнул на подоконник, чтобы посмотреть на улицу. За окном сновали люди. Дети бегали друг за другом, поскальзываясь в грязи. Снег почти весь растаял, кое-где оставшись серыми клоками. Очень холодный ноябрь грозился перерасти в не менее грязный декабрь, начисто убивая новогоднее настроение, которое сам же и нагнал неожиданными снегопадами. Кот потрогал лапой стекло. Складывалось ощущение, что сама природа с ним заодно, и то, что творилось на душе, сейчас творилось и за окном.