Возвращение к себе

Женя напоминала дикую кошку, запертую в клетке. Хотя дикой она являлась с большими оговорками, это не мешало ей рассекать темноту квартиры в попытках не то успокоиться, не то принять решение, не то… убежать. Сначала жизнь на новом месте манила яркими картинками счастливой жизни. Женя расслабилась, находясь в надежных руках Васи, позволив ему решать все насущные вопросы. Безумно приятной оказалась встреча со старыми друзьями. Даже Леся, с которой у них имелись недомолвки, радовала своим возвращением в ее, Женину, жизнь. Ионов шутил, что впервые догуливает отпуск до конца. И правда, оставшиеся дни его не дергали на службу. Мура была уверена в том, что это широкий жест Бати или Багиры, уговаривающей командира не тревожить «котят». Впрочем, щедрость командования на этом не закончилась – в рекордные сроки из жилищного фонда ведомства молодой семье подсобили с квартирой. В Васиной комнатушке было тесновато. Батя, очевидно, растроганный маленьким тезкой, выбил «двушку» в новостройке, которую предстояло заселить работниками ведомств. Поэтому в последние дни перед выходом Кота на работу они наспех поклеили обои и обставили квартиру. Правда, еще не привезли вещи сына и не перегнали Женину машину. Сначала Мура хотела взвалить такую ответственность на Маслова, но вовремя одернула руку с телефоном – ни к чему его привлекать. Достаточно было скомканных прощаний на крыльце спортивной школы, где они столкнулись, по сути, случайно. Наспех сообщив старому другу, что уезжает, Женя поблагодарила его за помощь, обняла – так и разошлись. С грузчиками девушке пришлось разбираться уже без помощи Кота и кого-либо из старых друзей. И если первые дни Васиного возвращения на службу прошли в штатном режиме, так что Мура за обустройством быта даже не замечала отсутствия парня дома и практически не успевала соскучиться, то на третий день всех дернули по тревоге, едва в окрестных селах заголосили первые петухи. Проводила Васю она спокойно, держала себя в руках. Позволила только с десяток раз напомнить об осторожности и о сыне, к которому Кот обязан вернуться. Машина взвизгнула тормозами и быстро покинула пустынный двор еще не до конца заселенного дома. Мура лениво, на автомате умылась и принялась за завтрак. Буквально заставила себя остановиться на четвертом яйце, планируя пожарить яичницу – Ионовский десяток ей не осилить без него. Когда уже взбодрившаяся Женька мыла посуду и пыталась распланировать грядущий день, абстрагируясь от мыслей про «Нерп», пришло короткое СМС: «На месте. Целую». Девушка сначала улыбнулась, а потом с трудом отгоняла от себя мысли о том, чем задание может закончиться… Противный, липкий страх, который отсутствует там, в полях, сейчас разливался внутри Жени, заполняя все сознание. Мура пыталась взять себя в руки, но сбивалась на втором-третьем вдохе. Ее идеалистическая картинка медленно рушилась. Еще немного – и Мурашова гарантировано сорвалась бы в штаб, к Багире. Если бы не пустили, сидела под дверью и… и что? Пришлось признать себя никчемной и не способной хотя бы как-то повлиять на исход дела. Ждать, только ждать… Было настолько плохо, что Женя по началу не обратила внимание на избыточно капризного сына. Покормила не без труда, собрала гулять, стараясь держать себя в руках… Хныканье Ваньки она списала на отсутствие Васи. Но успокоить ребенка оказалось выше ее сил – самой бы прийти в норму. Она мыслями цеплялась за бытовые мелочи, а остальное липкими ошметками разлеталось по сознанию, не давая возможности оформиться хоть во что-то. Противная неизвестность. После дневного сна у сына обнаружилась температура. И без того прихлопнутая пыльным мешком Женя в первый момент банально заревела. Села на пол у детской кроватки и заплакала. Сама, кажется, в тот момент была не лучше сына – все противно жгло изнутри и снаружи. От бездействия Мура, собрав остатки воли, отказалась через полчаса. Пыталась сбить температуру и диагностировать болезнь, но сомнения одолевали, стоило ей мысленно озвучить диагноз и придумать, с чего начать лечение. Почти ночью она решилась наконец вызвать скорую: сын снова начал капризничать, а температура поползла вверх. Приехавшая бригада стала последней каплей. Молоденький врач, вчерашний интерн вертел Ваню, слабо представляя, что с ним делать. Женька вспылила. Правда о том, что ругаться с врачом плохая идея, напомнили цифры на градуснике – 38,9. Что за женщина скидывала самое необходимое в сумку, искала медицинский полис, сохраняла спокойствие после недавней перепалки с медицинским персоналом – Мура не знала, не воспринимала саму себя. Туман пред глазами так и не рассеялся. Голова гудела, хотелось лечь и забыться. Но нельзя… Уже сидя в карете скорой и покачивая сына, который перестал плакать и только тихо, с некой мольбой смотрел на нее, Женя поймала себя на мысли, что хочется кому-то позвонить, выговориться, попросить помощи. Но кому? Самые близкие сейчас люди – Вася и Рита – на боевом посту. Может быть, Кошкина в спешке высылает очередные координаты преступников, а микроавтобус группы бороздит просторы соседней области, может, прямо сейчас на куртке каплея Ионова растекается багровое пятно – отметка точного снайпера. Получше, чем Женя. Может, Бизон отчитывает Уманову за безалаберность, а остальные притихли возле костра – пережидают наступившую ночь. Мура не знала. - Приехали! – раздался голос водителя скорой. Пришлось зажмуриться, прийти в себя и вспомнить причину, по которой она находится в этом неведении. Маленькому Ване тоже сейчас было плохо. Сына забрали на обследование, а Женю вытурили за дверь. Девушка пыталась воспротивиться – в конце концов, ребенку нет даже полутора лет, она должна быть с ним! - Успокойтесь, это ненадолго. У вашего сына только возьмут все анализы и осмотрят, - вразумить Муру пыталась женщина лет сорока в белом халате. Очевидно, врач. – Пойдемте, я вам чайку налью. Заодно и карту заполним. Женя слабо кивнула. Может, оно и к лучшему? Сыну она в таком состоянии ничем не поможет. - Первый ребенок? – по пути в кабинет, интересовалась врач. - Да. - Заметно, - женщина улыбнулась. – Меня зовут Елена Николаевна, - она устроилась за письменным столом. - Женя, - девушка оглядела помещение: стены светлого кафеля, режущий глаза яркий свет… Типичная больница, отвращение к которым Мура переняла от бывших сослуживцев. - Женя, давайте сюда документы. Будем карточку оформлять. Вы к какому участку прикреплены? - Пока ни к какому, недавно переехали, - Мура протянула свидетельство о рождении Вани, страховой полис и, немного подумав, достала из сумки свой паспорт. – Извините, а у вас таблетки от головной боли не найдется? Елена Николаевна пристально взглянула на полуночную посетительницу. Молодая девчушка, стоило той задать направление действий, быстро успокоилась и взяла себя в руки. Совсем не напоминала ту фурию, что пару минут назад грозилась спустить всех собак на медсестричек, забравших сына на обследование. Глаза уставшие, волосы растрепанные, цвет лица нездоровый. - Есть таблетка. Только давайте, Женя, мы с вами тоже температуру измерим сначала. Мура спокойно приняла из рук женщины ртутный градусник, стакан с водой и таблетку обезболивающего. Ее Елена Николаевна достала из собственной сумки, но Женя не удивилась. Да и легко признала знакомый нимесулид. - Раньше у сына подобное наблюдали? - Нет, обошлось как-то. Не болел, - Мура нехотя разлепила прикрытые веки. Выпив таблетку, она откинулась на спинку жесткого стула и прислушивалась к ощущениям. Гул в голове то нарастал, то стихал – подобные волны были чем-то привычным, из прошлого. Частые головные боли преследовали после падения в горах. Тогда было не до сохранения спокойствия, рекомендованного при сотрясении. И вот, пожалуйста – как ни корпели врачи КТЦ, обезболивающие прочно засели в аптечке. Васька, как никто другой, знал, когда ее надо заставить их выпить – только первый раз «стрельнет» висок, как при мигрени. Потом отдавало в «зубы мудрости», а затем боль опоясывала линию лоб-виски-затылок. Частенько под конец операции Мура просто заваливалась в автобус, не в силах даже слово сказать, если Ионов вовремя не пихал ей в рот обезболивающее. При этом на медкомиссии никаких нарушений не было, МРТ всегда оказывалось в рамках нормы. В операциях Женя участвовала, а потом разваливалась по частям. Впрочем, не только ведь она… Сегодня первый звоночек она привычно игнорировала, понадеявшись, что и так пройдет. - Сквозняки, переохлаждения были в последнее время? - Кажется, нет. - Дома никто не болеет? От этого вопроса Женя вздрогнула. Дома… Дома сейчас было пусто и, наверно, зловеще смотрелась гора из коробок в их с Васей спальне, оставляя причудливые тени на свежих обоях. Дома надо было собрать Ванькин комод, но Мура днем решила дождаться Кота… - Нет. - Давайте градусник, - Елена Николаевна протянула руку, требуя вложить в нее термометр. – 36,6. - Угу, - Мурашова только кивнула. Больной она себя не чувствовала. Даже гул в голове притуплялся раньше привычных десяти минут. Раздался звонок стационарного телефона. После короткого разговора Елена Николаевна вышла за дверь со словами: - Посидите здесь, я скоро вернусь. Пока женщина отсутствовала, Мура окончательно пришла в себя. Допила предложенную к таблетке воду, дошла до раковины, умылась. Зеркала она не нашла, поэтому волосы в косу заплетала по наитию. Вернулась на стул и не успела ни о чем толком подумать, как дверь кабинета отворилась. - Ну что, с Ваней все хорошо. Анализы прекрасные. Вирусной инфекции нет, с животиком тоже все хорошо. Зубки только режутся. От этого, вероятно, и температура. - Зубки? – Женя недоуменно уставилась на женщину. Это она уже проходила и… Как не подумала? Настолько увлеклась своими переживаниями, что напрочь вылетело из головы такое обстоятельство, как прорезывание зубов у сына! Молодец, ничего не скажешь! - Да. Верхние двоечки режутся. Не заметили, наверно, - врач пожала плечами. – Малыш то первый… Кстати. А температуру чем сбивали? - Панадолом. - А сколько давали? Женя отвела взгляд от врача и попыталась вспомнить, насколько наполнила измерительную пипетку. - Миллилитров пять. - Ну вот поэтому и не сбили до конца. Мальчик у вас крупненький, надо семь давать было. Ничего, сейчас температура спадет, домой поедете. А вообще, может, не только зубки виноваты. Сами говорите, только переехали. Смена обстановки – ему ведь тоже тяжело. - Да, у нас еще папа в командировку уехал сегодня, - Мура кивнула, подтверждая слова доктора. - Тем более. Стресс, зубки режутся. Да еще и вы, мамочка, расклеились, я смотрю. Вот сын и растерялся. - Когда можно будет его забрать? - Я думаю, минут тридцать еще понаблюдаем, а потом можете ехать. - А к нему можно? – Женя вдруг ощутила острую необходимость взять сына на руки. Ребенку нужна поддержка, а она… - Да, пойдемте. Взяв Ваню на руки, Женька, пожалуй, впервые ощутила всю ту ответственность, которая на ней лежала. Раньше сын не болел. Первые зубки они преодолели достойно, без лишних проблем. Колики казались чем-то проходящим, сейчас даже не вспоминались. Ванютка смотрел на нее своими голубыми глазами, тихонько причмокивал. Иногда протягивал ручки и хватал за воротник ветровки. - Мама! – его улыбка в этот момент… И что-то кольнуло. Ранее незнакомое, такое непривычное и сильное, что Женя сама улыбнулась. - Ванечка, скоро домой поедем. Сейчас еще немного посидим – и поедем, - девушка поцеловала сына в лобик, чтобы лично убедиться – температура спадает… Поскольку к пугливым барышням Женя себя не причисляла, спустя час они с сыном без лишних проблем на такси добрались до дома. Мура еще раз померила температуру и дала Ванечке вкусной каши на ночь. Сын, еще причмокивая после еды, быстро уснул. Сон был спокойный, крепкий, дыхание ровное. Никакого кашля, насморка… Женя присела на пуф в детской и смотрела на сына. Долго, пронзительно, словно увидев его в первый раз. Этого маленького человечка хотелось защитить. Однако, почти тут же девушка поймала себя на мысли, что если бы не Ваня, всего этого не произошло. Жизнь текла бы своим чередом и… Нежность быстро сменил гнев. Мура резко вдохнула и сжала кулаки. Сын ни в чем не виноват! Она, только она сама… Вдох – выдох, и сил хватило выйти из комнаты. Главное было не сорваться прямо там, в детской. А в коридоре уже немного отпустило. Появилась апатия, все происходящее выглядело полуночным бредом, затянувшимся кошмаром наяву. Женя подняла глаза и встретилась со своим отражением в зеркале в прихожей. Что за девушка смотрела на нее? Мура сама не знала, не могла определить. Мать? Нет, это определенно не было на первом месте. Жена? Тем более. Научившись однажды жить без традиционных представлений о счастливом будущем, где фигурируют муж и дети, Жене сложно было воспринимать себя в этих ипостасях. Так кто же она? Солдат? Смешно даже. Солдат… Мышечный корсет оставляет желать лучшего, снайперские навыки давно не те. Чутье осталось, но только на нем долго не протянешь. Даже в аналитическом отделе сейчас всему придется учиться заново – развитие программного обеспечения не будет ждать, пока Мурашова выйдет из декрета. А выйдет ли? И если Олеська как-то признавалась после встречи с Даней, что больше всего боится однажды выбирать между настоящей любовью и службой, то у Жени сейчас даже этого страха не было, поскольку она ни боец, ни образцовая мать. Никто. Мысли упрямо возвращались в тот день, когда узнала о беременности. И раньше – когда Вселенная решила изменить свои планы и дать ей возможность завести ребенка. Зачем? Она ведь не просила… Как все могло бы быть сейчас? Работали бы они с Васей в «Смерче» или разъехались по подразделениям? Случились бы «Нерпы»? До сих пор она водила его за нос, или нашла бы смелость признаться, что у их отношений нет будущего? Несмотря на сотню вопросов, в этом сценарии не было бы обременяющего обстоятельства – Ваньки. Сына, который переворачивал всю жизнь с ног на голову, требовал защиты и заботы. И даже не той формальной, которую Женя умудрялась давать ему раньше. А настоящей, живой, которая была у Васи. В девушке боролись теперь два чувства – медленно поднимающая голову материнская любовь и злость за собственную ошибку. Был ли ею однажды сделан неверный выбор? Думать о том дне оказалось невыносимым. Была ли сделана еще одна ошибка? Женя оглядела еще не обжитое помещение. Полнейшая тишина, окутавшая квартиру, стоило укачать Ваньку, холодная и пустая постель… И абсолютное незнание о том, как и где сейчас Вася. Уехать! Подальше отсюда. Бежать. Мура легко отыскала свою сумку, с которой отправилась в «новую жизнь». Сейчас она содержала в себе какой-то мусор: чеки с заправки, корешок из придорожного отеля… И у Жени внутри был подобный мусор. Моменты прошлого хаотично перемещались между светлыми и темными полюсами, внутренний голос отчаянно напоминал о совершенных в жизни ошибках, подкидывал воспоминания о перекрестках, на которых Женя, возможно, повернула не туда… Сумка постепенно наполнялась: свитер, джинсы… Только легче на душе у Муры не было. Пометавшись по квартире в попытках выбрать то, что понадобится ей в дороге, девушка поняла, что банально не знает куда ехать. Забрать сына? Что сказать Васе? На кого надеяться? Мать? Багира? Наконец Женя без сил рухнула на кровать, закрыла лицо руками, вцепилась в волосы…Что она сделала со своей жизнью и что делать теперь? Накатили такая усталость и отчаяние, что Мура все-таки забылась тяжелым, темным, пустым сном.