Осколки

      Быть частью труппы — это полная свобода действий. Здесь каждый зависит исключительно только от себя. Захотел проехаться вместе с бродячими музыкантами — милости просим, решил покинуть — никто останавливать не будет. Поэтому, находясь на территории чертогов Лесного короля, покидаю бывших спутников печальной и оставившей эту бренную жизнь Сильвин. Ее душа уже давно покинула этот мир. И иногда у меня у самой появляется острое желание избавиться от этого внушительного «багажа» знаний и опыта. Но кто бы мне еще сказал, как это сделать.       Прогуливаясь по цветущему саду вокруг дворца, чувствую себя почти живой. Жаль, что только почти. Ветер треплет золотистые волосы, а не темные. И на мир смотрю не голубыми глазами, а зелеными. Я могу еще долго расписывать все отличия Сильвин от меня прежней, но поток моих мыслей прерывается в тот самый момент, когда замечаю ее.       Эллериан сидит на одинокой скамейке посреди раскинувшегося розария. Вся такая величественная, прекрасная, но бесконечно печальная и одинокая. В окружении ярких и благоухающих цветов она выглядит так, словно была послана сюда самими Валар. Но взгляд ясных голубых глаз обращен к небесам, где светит солнце и летают свободные птицы. Губы Лесной королевы медленно двигаются. И мне даже не нужно быть малой айну, чтобы понять, что эльфийка снова молит Эру об освобождении.       Могу представить себе миллионы различных причин подобного решения Эллериан. Но ни одно из них даже близко не пересекается с истиной. Лесная владычица всей своей душой хотела и хочет по сей день избавиться от общества своего мужа. Никак не могу заставить себя сделать хоть шаг. В поникшем силуэте эльфийки вижу отражение себя самой. Мы настолько же похожи, насколько и отличаемся друг от друга, словно две стороны одной медали.       Вокруг нет ни души. Лишь я, Лесная королева и роскошный зеленеющий сад. Я помню его так отчетливо, даже у времени не получилось стереть мои воспоминания о прекрасных деньках, которые я провела в окрестностях Лихолесья. Но в это же время все стало иначе. Я больше не свободная тксари, боготворящая ветры и бескрайнее небо, а Сильвин — девушка, в чьем теле заточена сломленная и раздробленная на осколки душа. А в этом лесу больше тайно не встречается Имирин с когда-то общительным и притягательным принцем Зеленолесья. Он стал другим, как и вещал Манвэ, время не щадит никого.       — Эру услышал Ваши молитвы, Ваше Величество, — взяв себя в руки, выхожу из-под защитной тени деревьев. Эллериан не сразу обращает на меня внимание. Медленно, но ее взгляд все-таки становится осмысленным, эльфийка садится ровно на скамейке и ведет себя так, словно еще секунду назад не была погребена под грузом своего несчастья. Такой она и предстает перед своими поданными — сильной, независимой и гордой. Но, оставаясь одна, она теряет все свои силы. — Надеюсь, что Вы все хорошо обдумали, — плавно подхожу к розарию, за которым так старательно спряталась среброволосая королева.       Пальцами прикасаюсь к бархату лепестков роз. Капельки росы скатываются вниз прямо на зеленую траву. А мягкий сладковатый запах цветов заволакивает все вокруг, и мне хотелось бы просто остановиться и вкусить этот неповторимый аромат. Но вместо этого я готовлюсь к одному из самых сложных разговоров, которые у меня были за последние несколько тысячелетий.       — Я видела тебя вчера вечером. Кажется, ты приехала сюда с бродячими музыкантами, — голос эльфийки выдает все ее чувства. Мелодичность уступает свое место усталости и тоске. Пусть она и пытается все это скрыть от кого-то, вроде меня. — Думала, что вы уже уехали, — Эллериан легко поднимается со скамьи и, придерживая руками подол своего белоснежного платья, старается как можно быстрее покинуть сад, избавиться от моего общества.       — Брак по расчету никогда бы не стал Вам в радость, — между тем говорю я, даже не смотря на удаляющийся силуэт королевы. Шелк ее платья шуршит от каждого шага. Но в один миг все вокруг стихает. Кажется, эльфийка даже перестает дышать. Слышу, как вдали поют соловьи, а шуршание листьев аккомпанирует им. — И даже маленький сын не меняет Вашего решения. Что ж, вот я и пришла к Вам, чтобы избавить от несчастного замужества, — придерживая подол платья, сажусь на скамейку. Прядь светлых волос падает на глаза. Но даже это не мешает мне увидеть удивление в глазах Лесной королевы. Я прекрасно знаю, как именно прозвучали эти слова.       — Яд, клинок или что-то другое? — очевидный вопрос эльфийки заставляет меня улыбнуться. Я и не думала, что она правильно поймет меня. Срываю распустившийся бутон белой розы. Фарфоровая и прекрасная белизна лепестков радует глаз. — Я сказала что-то смешное? — несмотря на страх в глазах, королева не спешит уходить.       — Я же сказала, Эру услышал все, что Вы у него просили, — кручу зеленый стебелек цветка между пальцами. Крохотные капельки воды стекают к сердцевине розы, после чего оказываются на стебле. — Зовите меня Сильвин, по крайней мере, ближайшую неделю именно ей я и буду, — поднимаю глаза на Эллериан, которая кажется еще более сбитой с толку, словно у нее выбили землю из-под ног.       — И что ты можешь сделать, ты всего лишь покинутая всеми полукровка? — уголок губ эльфийки приподнимается в усмешке. Она не верит мне. Принимает за оборванку, которой, по сути, и являлась когда-то Сильвин. Но сейчас… сейчас хрупкий внешний вид эльфийки явно не сможет уничтожить остроту моего разума и колкость языка. Королева может обманывать хоть всех придворных вместе с чиновниками и советниками, но я все прекрасно видела своими глазами. То, как нежно и одновременно абсолютно холодно смотрит на нее ее собственный муж, как скептически весь двор относится к этому браку, да и сама Эллериан не светится от счастья, находясь рядом с Лесным королем. Все сложилось бы иначе, если бы не мое проклятье.       — Как насчет того, что я могу освободить Вас от бремени брака? Когда-то очень давно я стала помогать людям, которые попали в затруднительное положение, — медленно начинаю рассказывать я. Всю правду знать эльфийке не обязательно. Свобода в незнании, а успокоение в обещанной свободе. — Сильвин, как и Вы была заточена оковами мирских проблем. Но сейчас… сейчас ее дух отправился к Валар на покой. Это может произойти и с Вами. Не сейчас, нет, чуть позже.       — Так как тебя зовут на самом деле, если Сильвин… — эльфийка не может закончить свою мысль, так как она кажется ей безумной.       — Мое имя затерялось, уже никто давным-давно не произносил его, — кроме Манвэ, который так бесцеремонно напомнил о себе еще вчера. — Вам достаточно лишь того, что я могу помочь. Король Трандуил… — голос дрожит, когда произношу его имя, — может быть холодным и равнодушным, но мало кто знает его настоящим. Не будьте к нему строги оставшиеся дни. Ваше дело перетерпеть, а мое — узнать Вас получше.       — Ты знала моего мужа раньше, — смерив меня скептическим взглядом, говорит эльфийка. Но, встретившись с моим отрешенным взглядом, юная королева решает, что ошиблась. Вижу смятение и раскаяние на ее лице. — Ты должна знать лишь одно, — Эллериан выглядит печальнее, чем еще мгновение назад. — Я пыталась усмирить свои желания, пыталась полюбить его. Но сложно это сделать, когда взор мужа все время обращен не на тебя, а на запад, где нет ничего, кроме высоко возвышающихся Мглистых гор. Я смогу избавить себя от этого, если верить твоим словам, но сможешь ли ты сама сохранить равнодушие рядом со столь непробиваемым и ушедшим глубоко в себя королем?       — Когда-то один юный принц сказал мне, что чувства придуманы для того, чтобы показывать их, а не скрывать. В этом Ваша проблема, Ваше Высочество. Вы осторожничали, общаясь с королем Трандуилом. Я видела его в течение нескольких часов, но могу смело сказать, что он из тех мужчин, которые покажут свои чувства лишь достойным их увидеть, — на мгновение королева уходит в свои мысли, после чего устало опускается на скамью рядом со мной. Опустив голову, эльфийка выглядит такой несчастной, что хочется ей помочь. Я знаю, что такое, когда вырывают сердце, а оно продолжает кровоточить и приносить нестерпимую боль.       — Я с самого начала знала, что все обернется именно так, — тихий голос королевы разрезает нависшую над нами тишину. — Он предупреждал, говорил мне, что нуждается в жене лишь по одной причине. Трандуилу был нужен наследник, а я была настолько обрадована, что стану женой такого, казалось бы, недосягаемого и высокородного эльфа, что не увидела всей картины сразу. А когда поняла, что мой муж, словно дикий зверь, сторонится всех и каждого, стало уже поздно. Я сама загнала себя в эту золотую клетку.       — Но даже у золотой клетки есть дверца, через которую можно вылететь, — положив свою ладонь на плечо Эллериан, произношу я. — Но знаете, Ваше Величество, я могу сказать Вам лишь одно. Даже у самого дикого и загнанного в угол зверя есть душа, способная на высокие чувства. Точно также, как и у любой птицы, пусть и самой величественной и гордой, есть любящее сердце, — убираю прядь серебряных волос за ухо юной эльфийке. И на щеках королевы замечаю блестящие в солнечном свете дорожки от слез.       — Ты не понимаешь! Зачем я вообще говорю все это кому-то, вроде тебя! Немыслимо! — в одно мгновение ранимая и убитая горем Лесная королева превращается в обезумевшую медведицу, которая сверкает в мою сторону самым диким из всех виданных мной взглядов. — Я отдала всю себя этому месту! Мужу и сыну! А в ответ получаю лишь безразличные взгляды и, порой, даже упреки в свою сторону. Ты выглядишь слишком юной, чтобы понимать всю тяжесть моих проблем, что бы ты там не говорила! — произнесенная тирада заставляет саркастическую улыбку расцвести на моем лице. Аккуратно встаю со скамьи, при этом тщательно разглаживая складки платья.       — Вы можете говорить мне все, что пожелаете нужным, но утверждать, что я не познала мук, не имеете права, будь Вы хоть трижды королевой, — мой голос сквозит холодом, вопреки улыбке на губах. Руки, сжатые в кулаки, прячу в подоле многослойной юбки. — Уж точно не Вам мне рассказывать, что такое лишиться всего в своей жизни. Внешность бывает обманчива, — в пылу неожиданно обуявших меня эмоций так и хочется сказать, что именно я та причина, по которой Лесной король смотрит в сторону Мглистых гор. Но здравый рассудок оказывается сильнее гнева, и я вовремя останавливаю себя. — Сколько бы Вы тут не распинались о своем желании полюбить аран Трандуила, у Вас не получится этого сделать. А Ваша холодность может сказаться на воспитании юного принца. Задумайтесь о моих словах, Ваше Высочество.       — Да кто ты такая?!       — Лишь та, кого однажды заставили спрыгнуть со скалы, при этом отрезав крылья, — сказав это, поворачиваюсь в сторону густого и плещущегося жизнью леса. Но вместо того, чтобы утонуть в зелени молодой листы, погибаю под тяжелым взглядом льдисто-голубых глаз. И только на миг мне удается заглянуть под непробиваемый лед взора Лесного короля. — Здравствуйте, Ваше Величество, — склонившись перед эльфом в реверансе, чувствую, как острые осколки моего сердца начинают трепыхаться в моей груди. Голос дрожит, что явно не ускользает от синдар. Он и в молодости был внимателен, но сейчас, кажется, видит меня насквозь.       — Эллериан, Леголас ищет тебя, не заставляй его ждать, — от глубокого и пронизывающего до самых костей голоса меня бросает в дрожь, а ладони неожиданно потеют. Еще никогда с того самого момента, как проклятье вошло в свою силу, я не была так близко к своему эльфу. И сейчас, клянусь, чувствую даже легкий хвойный запах, который так всегда нравился мне. А под пальцами, будто оказавшись в прошлом, ощущаю щелк золотистых прядей эльфа.       — Уже иду, — безропотно отзывается супруга Лесного короля и как можно скорее покидает цветущий сад. Я же все еще ощущаю взгляд Трандуила на себе. Он явно не намеревается вернуться во дворец. Нервно закусываю нижнюю губу, стараясь сдержать рвущиеся наружу слова. Хочется поднять голову, посмотреть на него и, невзирая на то, что он женат, закричать во все горло, что это я, что я снова вернулась к нему. Но вместо этого я молчу, запирая на замок все свои чувства. Кажется, будто мое сердце вырвали из груди и начали резать раскаленным ножом.       — Подними голову, — эти слова бьют плетью мне по душе, оставляя алые ноющие полосы. Прикрыв глаза на секунду, поднимаю лицо к тому, кто когда-то обещал мне, что будет любить меня до конца времен. Чувствую, как ногти впиваются в нежную кожу на ладонях. Это помогает сохранить хладнокровие. — Я определенно не видел тебя раньше, — тихие слова, но сколько боли они приносят мне. Я всегда считала, что умирать больно, но, как оказывается, больнее стоять вот так и не иметь возможности прикоснуться к нему. Больше не сказав и слова, король поворачивается ко мне спиной и удаляется прочь.       Еще долго смотрю на то, как он уходит. Высокий и статный силуэт эльфа не позволяет мне отвести взгляд в сторону. Все внутри меня ноет и кричит о пощаде. Меня вывернули наизнанку, выставив все чувства на всеобщее обозрение. Это больно, чертовски больно. Смотреть на него, чувствовать его тепло, но не иметь возможности сказать, что я не покидала его. Не по своему желанию. Это все злой рок судьбы. Но вместо всех этих душевных стенаний продолжаю стоять в самом центре цветущего великолепия цветов и смотреть на то место, где только недавно стоял Лесной король.

*****

      Он собирался уйти, честно пытался покинуть сад, больше не обернувшись ни разу. Но тихий и полный страдания голос, произнесший: «О Эльберет, я не думала, что это будет хуже самой смерти», — заставил Лесного короля остановиться. Густые кусты шиповника скрывают высокий стан синда от взора Сильвин. Зато он прекрасно видит все, что происходит около розария.       Совсем еще молодая дева, по мнению таур Трандуила, стояла все на том же месте и неустанно смотрела перед собой. Бледные губы шевелились от тихих слов, произнесенных в пустоту. Слов эльф не смог разобрать, но что-то внутри него надломилось от столь душещипательной сцены. Давно покрывшееся корочкой льда сердце напомнило о себе. Он не знал ее. Никогда прежде не встречал полу-эльфийку с такими мудрыми зелеными глазами. Вся ее фигура говорила о собранности и решительности, а глаза, смотрящие в неизвестность, — о нескрываемой многовековой боли.       Когда Лесной король всматривался в эти глаза, то, кажется, забывал и собственное имя, затерявшись в густом и непроходимом лесу этих очей. Эльф пребывал в саду достаточно давно, поэтому услышал окончания беседы бродяжки из труппы музыкантов и своей жены. Впрочем, на Эллериан он не обращал ровным счетом никакого внимания. Любопытство завладело им, когда маленькая певица, выглядящая так, словно родилась не больше двадцати лет назад, начала воспитывать взрослую и мудрую эльфийку, вроде Лесной королевы. И слова ее были наполнены смыслом.       — Я не смогу все это пережить, — обрывки фраз долетели до ушей короля Трандуила. — Страдать вместо нее я не собираюсь. В последние тысячелетия я только этим и занималась, хватит, — эльф видел сильно сжатые в кулаки руки Сильвин, ее горящие решительностью глаза и тонкую линию губ. Но ничего не происходило, лишь где-то глубоко в лесу деревья с большей силой шуршали листьями, поднятые сильным ветром. Но этот ветер бесцветен и безмолвен.       Отвлекшись лишь на секунду, эльф потерял из виду Сильвин. В саду, словно и вовсе не было загадочной полукровки, которая заставила Трандуила задержаться здесь и тайком подглядывать за незнакомкой. Вернувшись во дворец, Лесной король еще долго вспоминал блеск глаз Сильвин и ее голос. Он пытался отрицать, что все это душило его и тянуло на самое дно. Но настигшей ночью Трандуил возвратился во времена, когда сам был принцем. Великое Зеленолесье было приветливо, а в западной части леса, как и всегда, его ждала девушка, чьи глаза завораживали своей глубиной и искренностью, а руки даровали желанную нежность и любовь.       И теперь-то он и вспомнил слова, которые когда-то сказал Имирин. Больше никому он не мог сказать их:       Чувства придуманы для того, чтобы показывать их, а не скрывать.