Оберегая ложью

Слава всем святым! Думала, никогда не закончу эту часть! Вы уже, наверно, напрочь забыли, о чем тут вообще говорилось. Да помогут вам предыдущие главы)) Приятного чтения))       Соня уже тянулась к двери, когда услышала позади себя шаги. Она хотела обернуться, когда Саша, больно сжав плечи, сам крутанул ее на сто восемьдесят градусов.       — Дай мне слово, — отрывисто сказал он, пока Соня растерянно пыталась сфокусировать на нем взгляд, — дай слово, что у вас ничего не было. И я тебе поверю. Обещаю. Только дай слово. Но учти: если обманешь, то я… я не отвечаю за последствия, — закончил он почти шепотом.       Соня изумленно смотрела на Сашу. Мысли перепуганными бабочками кружились в голове. Ей показалось, что воздух в комнате закончился, в то время как что-то, давно забытое, поднималось наружу из глубин памяти.       — Дай слово. Если обманешь, то с тебя новые карандаши…       — Дай слово. Если обманешь, с тебя мороженое…       — Дай слово. Но если обманешь, будешь катать меня на велике…       — Дай слово. А обманешь — мы будем смотреть тот мультик, который я выберу…       Это пошло с детства. Каждый раз, когда один из них не мог поверить во что-то невероятное, в какую-то необычную историю, то говорил: «Дай слово. Но если обманешь…» И уже ни при каких обстоятельствах нельзя было обмануть. Поэтому если один давал слово, то второй верил безоговорочно. Не требуя больше никаких доказательств. Верил по умолчанию.       Со временем детские шутки и розыгрыши остались в прошлом. Они росли, продолжая доверять друг другу больше, чем кому бы то ни было. Эти слова использовались все реже, пока не отправились на задворки памяти, словно старые вещи — на чердак. Соня забыла о них.       И вот Саша вспомнил.       Он тоже не отрывал от нее взгляда. Вспышки фейерверков прекратились, но он и в темноте разглядел немой вопрос в голубых глазах и, кивнув, хрипло повторил:       — Дай слово. И я поверю тебе.       — Саш, — голос дрогнул, не давая Соне продолжить.       Рокотов прижался своим лбом к ее, провел дорожку к виску и выдохнул:       — Я больше не могу так. Я спать нормально перестал. Больше нет сил думать об этом. Но если ты будешь рядом, я смогу контролировать эти мысли. Черт с тем, как это выглядело. Я поверю тебе. Только дай слово. Пожалуйста…       Соня немного отодвинулась, обхватила лицо Саши руками, и, глядя в глаза, тихо, но уверенно сказала:       — У меня никогда ничего не было со Стасом. Для меня он всегда был другом и твоим старшим братом. Я даю тебе слово. Я лю… — договорить Рокотов не дал. Впился ртом в ее приоткрытые губы, глухо застонав и вызывая ответный стон.       Соня не возражала против такого напора. Лишь теснее прижалась, руками обвивая его за шею.       Сознание её раскололось на две половины: пока одна жадными глотками питалась близостью любимого человека, вторая судорожно пыталась справиться со свалившимся на хрупкие плечи облегчением. И когда последнее не удалось, от избытка эмоций Денисова позорно разревелась.       Саша, тоже не особо владеющий собой, не сразу понял, что произошло. Но когда Соня, всхлипывая, стала оседать в его руках, оторвался от её губ.       — Сонь, что? Что случилось? — Денисова плакала, не переставая, и мотала головой. Внятного ответа так и не прозвучало, поэтому Саша на руках донес её до ближайшего стола и, посадив на столешницу, крепко обнял. — Тише, тише, все хорошо, — шептал он, целуя ее куда придется: в волосы, в мокрые щеки, в виски.       Всхлипы стали утихать, и тут дверь в зал распахнулась. Денисова вздрогнула и вцепилась в плечи Саши, все еще дрожа. А Рокотов повернулся к вошедшему, прижимая Соню к себе.       — Значит, мне не показалось, — сказала Леля ровным голосом, прищурено осматривая обоих. — Рокотов, тебе что, одной пары рогов мало?       Саша ощутил, как Соня сжалась.       — Пошла вон отсюда, — процедил он Громовой.       — Я-то пойду. А ты еще вспомнишь мои слова. Жаль, я не увижу твоего лица, когда ты поймешь, что твою конфету до тебя уже успели попробовать.       Соня нахмурила лоб, вдумываясь в сказанное, но Саша уже на всех парах летел к Леле. И только когда он с громким хлопком закрыл дверь, до нее дошло, что Громова имела в виду. Поток мыслей отразился на ее лице, когда Рокотов к ней повернулся.       — Саш, я не… — испуганно начала она.       — Я знаю, — перебил Саша, все еще злясь. Но тут же взял себя в руки. Соня была напугана, и надо полагать, злость она примет на свой счет. — Я знаю, Мышка. И я верю тебе, — уже мягче повторил он, подойдя к ней.       Усевшись на стол, он снова обнял ее.       Истерика была позади, и Соне потребовались более ощутимые доказательства того, что все это не сон. Что Саша снова с ней. Она сама потянулась за поцелуем.       В голове крутились слова Громовой и события последних недель. При мысли, что Саша опять станет в чем-то ее подозревать, становилось трудно дышать. И в голове, само собой, вырисовывалось решение: она наглядно продемонстрирует ему, что не обманывала, и он больше не станет в ней сомневаться.       Саша был вовсе не против того, что его тихая и скромная Мышка сама проявила инициативу. Обычно это он набрасывался на нее с поцелуями.       «Идиот, очевидно же, что она тоже соскучилась. Какие еще доказательства тебе нужны? Ты ревнивый осел, вот и все!»       Безумно соскучившись по ее поцелуям, он активно ей отвечал, послав весь мир к чертям. Непонятно лишь было, как он выдержал столько времени, не касаясь ее, не вдыхая запах ее волос.       Но спустя пару минут, когда атмосфера вокруг сменила градус, а поцелуи стали жарче, Саша все же заметил странность. Соня вела себя слишком раскованно. Чего стоил только тот факт, что она забралась к нему на колени, оседлав его. Да месяц назад она, если бы и присела к нему на колени, то только боком, максимально стиснув при этом собственные коленки, чтобы, не дай Бог, это со стороны не выглядело вызывающе.       А сейчас… широко разведя ноги, она тесно прижимается к нему грудью. Это было так откровенно и ново, что у Саши рвало башню.       Но когда тонкие пальчики коснулись его пуговиц, он вздрогнул и, аккуратно отведя ее руки чуть в сторону, спросил:       — Сонь?       — Что? — Денисова облизнула губы и снова потянулась к нему, но, сумев совладать с собственным желанием, Саша вскочил со стола.       — Как это понимать, Денисова? — хмурился он.       Соня опустила взгляд и тоже спустилась на пол.       — Ты не хочешь? — она обхватила себя руками.       «Боже, дай мне сил и терпения», — Рокотов слегка улыбнулся, снова посадил Соню на стол и, встав меж разведенными ногами, заставил ее посмотреть на себя.       — Я хочу, — спокойно сказал он, стараясь не думать о том, что творилось у него в области ширинки. — Но я пока еще в своем уме. И не собираюсь заниматься этим вот так: в шумном ресторане, когда за стенкой сотня пьяных гостей, и сюда в любой момент может еще кто-нибудь заявиться.       — Тогда поехали к тебе, — вспомнив свои последние визиты к Рокотовым, Соня тут же покачала головой, — нет, лучше ко мне.       Саша вытаращил глаза:       — Да что с тобой, Мышка?       Соня ответила честно:       — Я не хочу больше ждать.       Рокотов какое-то время разглядывал ее, потом посмотрел на закрытую дверь, которую он несколько минут назад захлопывал перед носом Громовой. И все встало на свои места.       — Послушай меня и запомни. Я долго ждал и не собираюсь давиться этим важным моментом, делая все впопыхах. Ясно? Все произойдет так, как и должно быть. Я не хочу потом краснеть, рассказывая сыну, как должен вести себя джентльмен, в то время как сам с его мамой вел себя, как бомж, дорвавшийся до бесхозного беляша на вокзале, — сравнение было настолько диким, что Соня прыснула.       — Вот уж спасибо. С беляшом ты меня еще не сравнивал.       — И не собираюсь, — улыбнулся Саша.       Приведя себя в относительный порядок, они все же решили выбраться на люди.       В большом зале уже не было половины приглашенных.       Соня первым делом стала искать Лелю и нашла ее в компании девчонок. Громова посмотрела на вошедшую в зал пару, что-то сказала подружкам, и те залились смехом.       Денисова напряглась, ожидая чего угодно. Но ее опасения развеялись, когда Саша сжал ее руку и ободряюще улыбнулся.       — Ну, что? К имениннице на поклон, и в такси? — спросил он.       — Да, — улыбнулась Соня в ответ.       Юля Морозова, если и заметила взлохмаченный вид у парочки, которая в глазах школы уже считалась рассорившимися навеки друзьями, то вида не подала. Свои мысли относительно измятого платья Сони и темных брюк Рокотова, измазанных в пыли, она тоже оставила при себе.       С улыбкой Юля приняла еще одно поздравление Сони, не обращая внимания на ее потекший макияж. И также мило подставила щеку для поцелуя Алексу, у которого волосы торчали в разные стороны, словно через него проводили электричество.       Машина остановилась у дома. Саша попросил таксиста подождать две минуты и выбрался на улицу вслед за Соней.       Денисова, после насыщенного событиями вечера, слегка покачивалась и еле держала глаза открытыми. Весь её вид кричал о том, что она мечтает отправиться баиньки. Кутаясь в светло-голубое пальто, она улыбнулась Саше:       — Может, хотя бы зайдешь на чай?       Саша заправил выбившийся локон за ухо.       — Ты себя со стороны видела, Мышка? Да ты уже спишь. И потом, хватит на сегодня нам быть наедине. А то еще изнасилуешь меня, — не удержался он.       Соня стала стремительно краснеть.       — Не знаю, что на меня нашло, — пробормотала она.       — Зато я знаю. Сонь, мы вместе. Я верю тебе. Наверно, подсознательно всегда верил. Просто я ревнивый дурак. Мне невыносимо было… — прохладная ладошка коснулась губ, заставив замолчать.       — Давай больше не будем об этом. Мне до сих пор не верится, что это закончилось.       Саша прижал ее себе, зарывшись в волосы, неизменно пахнущие яблоком и корицей.       — Я сам хочу быстрее это забыть.       Соня слегка отодвинулась.       — Саш, пообещай мне одну вещь.       — Какую?       — Вот ты мне сейчас поверил, хотя я прекрасно понимаю, что картина была слишком плачевной. Пообещай, что в какой бы двусмысленной ситуации ты меня не увидел, ты вспомнишь этот случай. И дашь нашим отношениям шанс.       Саша снова притянул ее к себе.       — Обещаю. Я всегда дам нам шанс. Но и ты. Пообещай, что никогда не бросишь меня.       — Да как ты можешь во мне сомневаться после того, что я вынесла по твоей вине, — наигранно возмутилась Соня. — Я люблю тебя, Рокотов. Как я могу тебя бросить, если лучше тебя нет? — с улыбкой закончила она.       Поцеловав его напоследок, Соня умчалась в дом.       Саша смотрел, на окна ее спальни, и счастливое воодушевление постепенно сползало с его лица. Он не соврал. Когда она была рядом, он обретал душевный покой. Но вместе с Соней ушла и уверенность, что все будет хорошо. Сумрачные мысли начинали свой дьявольский танец, рождая сомнения.       Прикрыв на минуту глаза, Рокотов дал себе четкую установку: «Хватит, ты и так чуть все не угробил. Возьми себя в руки. Ты дал ей слово».       Когда в комнате Сони загорелся свет, он сел обратно в такси.       Соня подошла к окну и посмотрела на отъезжающий автомобиль. Сегодня она не пошла целовать спящего Андрюшу. Побоялась. Она была так счастлива, что готова была пищать и визжать о радости. И вполне могла не сдержаться и задушить брата в объятиях.       Представив, как ничего не понимающий малыш будет отбиваться от сумасшедшей сестры, Соня улыбнулась.       «Я всегда дам нам шанс», — вспомнилось обещание Саши.       «Я тоже, — сказала она сама себе, глядя на проскакивающий через деревья свет от фар. — У нас все будет хорошо». Спустя полгода. Ноябрь       — Да я скорее пешком пойду, чем сяду с тобой в одну машину! — раздался крик с улицы.       Несколько фигур притаились у окон и следили за бушующим на улице скандалом. Их легко могли обнаружить, но орущие друг на друга парень и девушка были слишком увлечены, чтобы вглядываться в окна.       Школа уже давно опустела, не считая группы энтузиастов из театрального кружка.       Репетиция должна была длиться еще полчаса, но Соня, помощница руководителя кружка, уже минут десять отсутствовала. В чем было дело, никто толком не знал, но поговаривали, что заявился парень Денисовой и на личном примере продемонстрировал исполнителю главной роли, Артему Калинину, как ревнивый муж должен себя вести.       Кто-то пошел курить, кто-то поболтать по телефону, а кто-то решил выяснить подробности. Благо, руководителя кружка сегодня не было.       Небольшим тайфуном Соня влетела в вестибюль и пронеслась мимо группы соглядатаев. Ребята удивленно посмотрели ей вслед. И только они открыли рты обсудить увиденное, как дверь снова распахнулась, впуская в храм знаний злого, как сто чертей, Рокотова.       — Куда? — отрывисто спросил он у застывшей около окна компании.       — Туда, — несколько указательных пальцев синхронно показали направо.       Соня забежала в школьную гримерку и захлопнула дверь.       «Сволочь! Ненавижу! Скотина! Идиот ревнивый!» — распалялась она.       Нет, ей нужно побыть одной. Иначе она, чего доброго, убьет его. Или эту чертову Дездемону-Терехову, которая только и может, что заламывать руки, при этом, не выражая никакого намека на отчаяние.       А ведь когда утверждали роль, Алеся Терехова сыграла на «Ура!» Но очень скоро, параллельно с «Отелло», начал разворачиваться еще один спектакль. Алеся по уши втрескалась в Калинина. Что-либо менять руководитель считал слишком рискованным. Приходилось лепить из того, что имелось.       Кое-как процесс был налажен. Две недели у основной пары ушло на то, чтобы как-то сыграться. И вот дошел черед до самых драматичных моментов с их участием. Но если Артем справлялся с ролью ревнивого мавра, то Терехова выглядела не как оклеветанная жена, а как Джульетта, планирующая тайно обвенчаться с Ромео. Соня хваталась за голову.       Сегодня, в очередной раз прервав этот тихий ужас, Денисова решила, что нужно поработать над другими сценами. Взмыленного Артема, который пока тянул на себе всю постановку, отпустили.       В этот момент позвонил Саша. Это был уже пятый раз, и Соня тихо шепнула в трубку:       — Я не могу говорить.       — Ты должна была уже закончить, — недовольно сказал Саша.       — У нас проблемы, я перезвоню через полчаса, — ответила она и сбросила вызов.       Репетиция продолжилась, а Соня вспомнила напряженную спину Калинина. Кажется, тот на пределе. Она решила поговорить с ним и направилась сразу на первый этаж, к главному входу, чтобы точно не пропустить его.       Когда Калинин увидел ее, то поправил лямку сумки и двинулся к ней. Судя по злости на лице, Соня не ошиблась на его счет.       — Она не справляется! — не стал ходить кругами Артем. — Я говорил Антонине Ивановне, но она, видите ли, решила дать девочке шанс себя попробовать. Мы опозоримся на всю школу!       Денисова задумчиво кусала губы.       — Слушай, а ты не думал на репетициях быть немного пожестче с ней?       — В смысле? — открыл рот Калинин. — Ты мне предлагаешь взять в руки плетку?       — Нет, я о другом. Все мы знаем, что ты и мухи не обидишь. И Алеся знает. Поэтому и не воспринимает твои вопли серьезно и постоянно отвлекается. Тебе бы тоже чувств добавить.       — Мне? Ты это ей скажи! У меня хоть что-то получается, а она готова в любой момент послать мне воздушный поцелуй.       Соня засмеялась, представив это.       — Я понимаю, что тормозит процесс она, но… как тебе сказать? Если она поверит в твою ярость, то ей будет не до улыбок. Будь с ней жестче, — не зная, что еще посоветовать, она говорила, следуя закону логики и интуиции. — Пусть лучше она будет недоумевать, что с тобой, чем строить тебе глазки.       Артем задумался. После чего улыбнулся.       — Ладно, прямо сейчас пойду и придушу ее. Только прежде я можно, на тебе потренируюсь? — не успела Соня ответить, как он шутливо сомкнул руки на ее шее.       — Во-о-от! Вот примерно так себя и должен вести ревнивый муж, — напутствовала Денисова сквозь смех.       — А я думаю, что наш Отелло не с того начал, — прозвучало рядом.       Они синхронно повернули головы.       В двух метрах стоял Рокотов. Злой. С цветами.       Соня, не отрывая от него взгляда, быстро убрала чужие руки от своей шеи.       — Очень похвально, дорогая. Калинин, давай выйдем, — Саша кивнул на двери.       — Саша, мы просто дурачились! — Соня шагнула к Рокотову, но тот сунул ей в руки огромный букет, слегка сбив с толку.       — Даже не сомневаюсь. Тут меня подожди, — коротко сказал он.       Парни вышли, а Денисова соображала, что делать. Букет напомнил ей о том, о чем она в течение дня забыла.       Сегодня был ровно год, как они с Сашей признались друг другу в чувствах. Еще утром она это помнила. На большой перемене, когда все поздравляли Игната Старкова с днем рождения, она тоже это помнила. Но Саши целый день не было в школе, а на звонки он не отвечал. А потом началась репетиция, и все вылетело из головы, когда она увидела, как Тереховой плохо дается финальная сцена ее героини.       Решив все объяснить, Соня последовала к выходу. И как раз вовремя, чтобы увидеть две катающиеся по асфальту фигуры.       — Перестаньте! — крикнула она, вылетая на улицу в тонкой блузке и джинсах.       — Твою мать, Соня, убери его! — орал Антон, стараясь в первую очередь спасти лицо.       — Сука! — коротко аргументировал Саша свое поведение, замахиваясь.       — Саша, слезь с него! — не задумываясь, Соня прыгнула на спину Рокотова. — Не трогай лицо! Ему еще играть! — это звучало странно, учитывая обстоятельства, но в тот момент она действительно думала о угрозе срыва спектакля.       Впрочем, именно это фраза и отрезвила Рокотова.       — Лицо не трогать? — он оставил Артема в покое и вскочил. — Что же ты раньше о его лице не думала? Когда по стенкам с ним обжималась?       Соня не шутку взбесилась.       — Ты совсем сдурел? — она отпихнула Сашу в сторону и присела рядом с Артемом. — Черт, губа разбита…       — Блядь, Рокотов, ты головой своей думаешь? — вытирая кровь, возмущался Калинин. — Соня, сколько можно? В мае был Чистяков. Сегодня я. Мне такие шекспировские страсти на хуй не упали, понятно? Актеров вам мало? Вот бери своего контуженного, и с ним играй. Только если он тебя в порыве чувств прирежет, я не удивлюсь! — выпалил он и, поднявшись, пошел к воротам, по пути доставая телефон.       Денисова поспешила за ним.       — Куда ты полуодетая? — Саша схватил ее за руку.       — Пусти, — шикнула она тут же.       Рокотов поморщился, но руку убрал. Соня догнала Артема.       — Тема, не бросай нас. Ты же знаешь, что тебя некому заменить.       — Денисова, я не камикадзе, я жить хочу!       — Но ты нам нужен, — жалобно просила Соня.       — А мне нужна целая физиономия, а не вот это, — указал Артем на губу.       — Тём, я поговорю с ним!       — Сонь, это бесполезно. У тебя нет шансов. Ревность твоего Рокотова сдохнет вместе с ним.       — Ты сдохнешь раньше, если я еще раз увижу твои лапы вблизи моей девушки, — снова влез Саша.       Около ворот остановилась машина и моргнула фарами.       — Так, молодожены, вы тут разбирайтесь, а я поехал. — Калинин сел в машину и был таков.       Соня повернулась к Саше.       — Ты все испортил!       — Не хрен лапать чужих девушек!       — Он меня не лапал! — она обошла его, но Саша снова остановил её.       — Садись в такси, — он показал на черную Мазду, — поговорим по дороге. Я сам принесу твои вещи.       — Да я скорее пешком пойду, чем сяду с тобой в одну машину! — крикнула Соня, вырываясь, и побежала в школу.       И теперь, меряя шагами гримерку, она старалась успокоиться. Там, в зале, ее ждали ребята. Ее выбрали помощником руководителя, назначили ответственной за декорации и костюмы. На нее рассчитывают. И ей нравилось то, что она делала.       А через пару минут сюда прилетит ее парень, которого она любит так, что самой страшно, и который потребует уехать с ним.       И в другой ситуации она бы тактично попросила его подождать и даже разрешила бы тихо понаблюдать за репетицией, но сейчас был не тот случай. Ей самой нужно поговорить с ним. Потому что она чувствовала, что в таком режиме ее надолго не хватит.       Их отношения стали напоминать черти что. Этому даже сравнения невозможно было подобрать. Некий театральный микс. В музыке такое встречается. Когда два исполнителя объединяют два своих хита в один. А у Саши и Сони хит был один на двоих, да только их кидало постоянно из жанра в жанр, из трагедии в лиричную комедию и снова в беспросветную драму.       И ладно бы, у всех бывают сложности. Но у них была не сложность. У них была патология. Краеугольным камнем всех ссор была ревность Саши.       Если раньше они скрывали свои отношения, то сейчас почти вся школа знала, что они встречаются. Родственники тоже были в курсе.       Везде Рокотов видел подвох. Везде ему мерещились соперники. К Стасу, родному брату, он Соню на пушечный выстрел не подпускал. А в мае прошлого года взорвался и дал в морду Алексею Чистякову за то, что тот двусмысленно отозвался о Денисовой.       Соня потеряла счет их ссорам. И при всем их множестве причина была одна.       Каждый раз все заканчивалось одинаково. Промаявшись друг без друга, они мирились. Саша просил простить его вспыльчивость и подозрительность, а она давала слово, что ничего и ни с кем у нее нет.       Но с каждым разом давать это слово ей было сложнее. Соня чувствовала, что тот самый сокровенный смысл, который они вкладывали в эти слова, будучи детьми, теперь пачкается недоверием. Детская гарантия честности стала временно действующей инъекцией от грязных подозрений. Это её убивало.       Умом она понимала, что как минимум стоит взять паузу. Длительную. Чтобы Саша все осознал. И Соня даже дважды пыталась это сделать, но все ее намерения разбивались о обаяние и напор Рокотова. И чувства.       Саша любил ее. Она это чувствовала. Потому и прощала. И молила Бога, чтобы им хватило ума не разрушить то, что они имели. Она надеялась, что со временем Саша успокоится. Ведь это не могло длиться вечно.       Была еще одна проблема. Сначала нежелание заняться с ней сексом Соня действительно принимала исключительно за благородство высшей пробы. Она была уверена, что Саша хочет подождать ее шестнадцатилетия, как он однажды и сказал.       Но вот ей исполнилось шестнадцать, а он все не спешил. Соня уже не раз намекала (после того примирения в пыльном зале ресторана дальше намеков она идти не осмеливалась), что не против, но выдержке Рокотова мог позавидовать тибетский монах.       И в какой-то момент она с ужасом стала догадываться, в чем дело: слова Лели Громовой упали на плодородную почву и дали свои плоды. Возможно, Саша действительно боялся, что до него у нее кто-то был. Потому и тянул.       Глупо, но другого объяснения Соня не находила.       Рокотов ворвался в гримерку, источая бешенство, но Соне тоже было, что сказать.       — Как ты мог? У Артема главная роль!       — Это все, что ты хочешь мне сказать?       — Нет, не все! Твоя ревность меня достала, Рокотов. Я продохнуть не могу! Я хочу заниматься тем, что мне нравится и не бояться, что ты в любой момент ворвешься и набьешь кому-то морду!       — Ты думаешь, мне это нравится? — заорал Саша.       — Тогда почему все так? Почему ты мне не доверяешь? Я хоть раз дала повод?       — Я доверяю тебе. Я не доверяю тем, кто вокруг тебя.       — Да что ты? Именно поэтому ты не спишь со мной? — на глаза Сони навернулись слезы.       — А это тут при чем? — нахмурился Саша.       — При том. Твое недоверия дошло до абсурда, если ты не хочешь заняться со мной сексом, опасаясь, что я врала тебе!       — Что ты несешь? — процедил Рокотов, не обращая внимания на всхлипы.       — Правду! Ты сомневаешься, что я девственница! — проревела Соня.       Саша несколько секунд молча смотрел на нее. А потом расхохотался. На Денисову его смех подействовал, как красная тряпка на быка: спустя секунду Рокотов уже уворачивался от летящих в него париков, пудренниц и расчесок.       — Соня, твою мать, — прикрывая голову, Саша продвигался к взбешенной девушке. И когда он сцапал ее в стальной обруч рук, обездвижив верх, она подключила ноги. — Успокойся!        — Почему даже в такой день ты умудряешься все испоганить? — орала Соня, пока Рокотов, с трудом удерживая ее одной рукой, снимал с вешалки ее пальто.       — Ох ни хрена себе, а ты, оказывается, помнишь, какой сегодня день? И ты считаешь, что вот так мы должны были его провести? — он разжал руки.       — Я все помню! И хотела перенести репетицию. Но ты целый день не отвечал на мои звонки! Это так ты дорожишь нашими отношениями? — Денисова забрала свое пальто и стала быстро одеваться, продолжая одновременно и реветь, и возмущаться. — Испортить такой день! Это же надо иметь талант…       — То есть, я испортил все? — подозрительно спокойно спросил Саша. — Хорошо… иди и скажи что репетиция закончена.       Соне стало не по себе. Она всхлипнула и помотала головой.       — У нас еще минут двадцать.       — Нет, это у тебя двадцать секунд. Иначе репетицию закончу я, — тихо пообещал Рокотов.       — Ты не посмеешь…       Саша хищно улыбнулся, осмотрелся и небрежно спросил:       — Кажется, это твоя сумка?       Такого десятиклассники в стенах школы еще не видели. Рокотов появился, и, спокойно оглядев всех, сказал:       — Друзья, репетиция закончена. Все свободны, — сказанное сопровождалось улыбкой.       Затем он уверенно прошествовал к выходу из актового зала. Так уверенно, словно это не на его плече висела Соня, молотящая его по спине.       Все кинулись к дверям, едва за ней скрылась пара. Несколько голов высунулись в коридор, желая убедиться, что им не показалось.       Но увиденное было правдой. И доносящиеся до любопытных ушей голоса это подтверждали:       — Сволочь! Опозорил меня на всю школу! Как я теперь ребятам в глаза смотреть буду!       — С достоинством: если бы ты не молотила меня по спине, то разглядела бы зеленые от зависти лица девчонок.       — Пошел к черту!       — Я к нему в гости хожу каждый раз, когда ты не в настроении, — спокойно отвечал Саша.       — Я убью тебя! — шипела Денисова.       — Какая кровожадность…       — Куда мы идем? — спросила Соня, когда они подходили к воротам. Впрочем, «мы» звучало слишком громко от той, что по-прежнему висела кверху попой.       Оставалось только гадать, о чем думал таксист, пока в салон запихивали заплаканную Денисову.       Однако Соня перестала об этом думать, едва услышала адрес. Она вопросительно глянула на Сашу, но тот сидел с закрытыми глазами.       — Зачем мы туда едем?       — Как это «зачем»? Праздновать, — усмехнулся Рокотов, не открывая глаз. — Заодно оценишь мои таланты и то, как я дорожу нашими отношениями, — добавил он мрачно.