Оберегая ложью

Да простят меня мои читатели)) Приятного чтения))       Слова звенели в голове, словно их прокричали во все горло, и дело происходило не в машине, а в подземных катакомбах. Но переспрашивать было глупо. Ровно, как и уточнять, что имелось в виду. Спросить «почему?» Вообще смешно. Но смеяться не хотелось, да и Оксана меньше всего походила на любителя пошутить.       И пока Рокотова, не мигая, смотрела на Соню, в голове у той царила полная неразбериха. Денисова отвела взгляд и постаралась собрать мысли в кучу. Получалось не очень, но мозг сумел кое-что выцепить: Оксана почему-то решилась поговорить только сейчас. С этой стороны Соня и попыталась зайти:       — Почему сейчас? — еле слышно начала она, но, недовольная своим голосом, тут же повторила громче. — Почему вы заговорили об этом только сейчас? Если вы боялись, что я вас выдам, то должны были как-то… не знаю… черт, да мы целый год не касались этого! — воскликнула она, теряясь в нахлынувшей панике.       Оксана снова посмотрела перед собой, а Соня лишь сейчас, при ярком солнечном свете, разглядела следы усталости на ее лице. Еще вчера, на ужине, все это было умело замаскировано.       — Дело не только в этом, — быстро проговорила Рокотова. — По правде говоря, я практически с самого начала была уверена, что ты не скажешь Саше правду, — Соня уставилась на нее в немом удивлении, и она кивнула. — Он сказал мне, что в тот день вы хотели рассказать нам о своих отношениях. Я жутко боялась, что ты выложишь все, как есть. Вместе с тем понимала, что сын вряд ли поверит безоговорочно в такое обо мне. Но я не хотела, чтобы это дошло до ваших отцов. Саша не контролировал себя, и я увезла его, чтобы он ничего не сказал папе. Миша в поиске правды мог все рассказать твоему отцу, и давление на вас со Стасом увеличилось бы в разы… Пожалуй, больше всего в тот момент я боялась именно этого. Но повлиять ни на что не могла. Мне оставалось лишь ждать и наблюдать.       Соня смотрела на Оксану во все глаза. Все, что происходило в доме Рокотовых, начиная от событий того вечера и заканчивая их с Сашей примирением, до этого момента было для нее тайной. Стас молчал, а спрашивать Сашу: «а как ты переживал разлуку со мной?» она считала неразумным. Он сразу дал понять, что хочет забыть эти недели.       — Я видела, как ты смотришь на Сашу, когда иногда забирала его из школы, — продолжала Оксана. — Я знала, что есть только одно объяснение твоему молчанию: для тебя важны его чувства. Ты выдержала его отстраненность тогда, когда он прекратил ваши отношения. А потом он решился поверить тебе… сам, без всяких условностей… — на эмоциях она сбилась, глубоко вздохнула, а спустя секунду Соня стала свидетельницей, как Оксана, вечная поборница здорового образа жизни, резкими движениями достала из сумки пачку сигарет. Но Денисова никак это не прокомментировала, только молча подождала, пока ее собеседница затянется. — Когда это произошло, я была рада за вас. Не думай, что я не переживала, Соня. Я испытывала вину за то, что стала причиной вашего расставания… Боже, да как я могла ее не испытывать, когда ты росла на моих глазах? — в синих, таких же, как и у ее сына, глазах блеснули слезы. — И поэтому, когда Саша сказал мне, что вы помирились, мне показалось, что все обернулось неплохо. Я бы и дальше не беспокоилась, — она сделала очередную затяжку, и Соня тут же этим воспользовалась.       — Тогда в чем дело?       — Дело в моем сыне, — произнесла Оксана, и, видя непонимание, пояснила, — он оказался слишком ревнив. Я вижу, что тебе с ним очень трудно. Вы вместе, но тот случай не прошел бесследно.       — Но я справляюсь…       — А он — нет, — отрезала Оксана. — Саша страдает от своей ревности, страдают его отношения с братом. Он ревнует тебя к Стасу, ты же видишь это. Да, он принял вашу версию происходящего, но это ничего не изменило между ними. Обстановка в доме накалена до предела, когда они рядом. А они братья, черт возьми!       — Но в этом нет моей вины! — запальчиво напомнила Соня.       — Знаю. Виновата я. Но в итоге мы имеем то, что имеем. Твой приход в этот дом увеличивает дистанцию между ними. Саша выдыхается сам и мучает тебя… Поэтому вам лучше разойтись, — заключила Рокотова.       — Вы думаете, он будет меньше страдать, если мы разойдемся?       Вопрос был риторическим. Денисова была уверена: что бы ни думала об их отношениях Оксана, они с Сашей уже проходили через расставание. И черта с два ей хотелось снова повторить этот опыт.       Но Рокотова к ответу подошла серьезно: докурила сигарету, выбросила окурок в окно и отстраненно произнесла:       — В какой-то момент я была уверена в том, что ваше расставание — худший из всех вариантов. Но теперь склоняюсь к тому, что просто привычка. Да, Саша, как и ты, слишком дорожит тобой. Но вся его ревность — признак наивысшей степени недоверия. Это не любовь, Соня. Любят иначе.       — Вам откуда знать? — возмутилась Соня. — Мы любим друг друга!       — Саша стал твоим первым парнем, поэтому тебе свойственно заблуждаться, — спокойно возразила Оксана. — Ты должна меня понять в моем желании оградить вас от ошибки. То, что вы по незнанию принимаете за любовь, всего лишь глубокая привязанность. Вам страшно потерять друг друга. И это вполне логично, ведь вы дружили с пеленок, — она тоже начала повышать голос, но быстро взяла себя в руки, в отличие от Сони, которую всю трясло. — Но это не любовь. Именно поэтому я прошу тебя уйти.       — И вы думаете, что это решит все проблемы? Мы уже расставались, — не отступала Соня.       — Тогда вы расстались под давлением обстоятельств. Саша не знал, верить ли вам со Стасом… Другое дело, если у него не останется выбора, потому что ты сама окончательно оборвешь все отношения. Да, вам будет больно. Но сейчас вы в том возрасте, когда чувства не так прочны, как кажутся, и разрыв перенести проще. Вы перестанете мучить друг друга. Вы же в каких-то потемках блуждаете. А любовь должна быть светлой. Вы оба поймете это, когда испытаете её.       — С чего вы взяли, что мы с Сашей вообще решимся на новые отношения?       — Ну, он же нашел замену…       Это прозвучало так тихо, спокойно… и даже с некоторым оттенком неловкости, что Соне показалось, что она ослышалась.       — Что?       Взволнованный вздох Оксаны, подсказал Денисовой, что с ее слухом все в порядке.       — Когда вы с Сашей не общались, у него была девушка.       Соня ошарашенно моргнула. Она выпрямилась, сжав кулаки.       — Не может быть… вы специально… — голос изменил, но она договорила, — вы специально сейчас это говорите.       — Не буду спорить, что не стала бы мелочиться в этом вопросе, — кивнула Оксана, — но я не вру.       Соня потерла глаза. Веки болели оттого, что приходилось сдерживать слезы.       — Я не верю вам, — тем не менее, твердо сказала она.       Рокотова пожала плечами:       — Я волновалась о том, как Саша переживает ваше расставание, поэтому водитель часто докладывал мне, в какие места он наведывался и с кем общался. Я не хотела, чтобы мой сын связался с наркотиками или влез в какую-то неприятную историю по глупости. И спустя какое-то время после вашего расставания водитель сказал, что у Саши появилась девушка. Он часто возил их в кафе, кино и так далее. А потом вы помирились. Как я уже говорила, я была этому рада, поскольку испытывала чувство вины, а Миша пребывал в счастливой уверенности, что вы только начали встречаться. Но все это было давно, и я бы не стала вываливать на тебя правду без причин. — Оксана сделала паузу. — Так вот… водитель не раз завозил ту девушку домой, и недавно проболтался, что Саша стал снова наведываться к ней домой.       — Это… неправда, — еле слышно прошептала Соня.       — Ты имеешь полное право не верить мне. Но если приложишь немного усилий, то вполне можешь убедиться, что я не вру, — сказала Оксана. — Эта девушка учится в вашей школе.       Соня очнулась от ступора. И потянулась к ручке.       — Надеюсь, что это все, потому что мне пора, — устало пробормотала она, открыла дверцу и выбралась из салона.       Рокотова сказала ей вслед:       — Если ты хочешь, можешь рассказать Саше об этом разговоре. На фоне кошмара, в котором я живу последний год, это мелочь. Лучше я выдержу одну вспышку гнева сына и спишу все на женскую болтливость и глупость, чем и дальше буду смотреть, как он мучается. Но кто знает: может, Саша скажет тебе правду.       Соня стиснула зубы и, резко повернувшись, спросила:       — А вы не боитесь, что после ваших действий и требований правду скажу я?       Оксана покачала головой:       — Я сомневаюсь, что ты причинишь Саше такую боль. Но готова к любой обороне. И я не требую, а прошу. Я не собираюсь мешать вам, если ты решишь оставить все, как есть. Но если ты подумаешь над моими словами, то поймешь, что ваши отношения обречены. Задумайся! Какими они будут через год, два, пять лет? — спросила она прямо.       Соня захлопнула дверь, не ответив, и побрела вдоль стоянки.       Разжигая в себе злость и одновременно стараясь потушить сомнения, она сама не заметила, как дошла до дома.       Вышедшая няня спросила, во сколько будет прием у Андрея, и Соня, только сейчас вспомнив, что не позвонила Стасу, с раздражением подумала: «Да почему всем этим занимаюсь я?»       Но стыд за собственные мысли пришел, стоило вслед за няней выбежать Андрюше и улыбнуться ей.       — Я… забыла позвонить Стасу. Сейчас наберу его… — с трудом сдерживая рыдания, она бросилась в свою комнату. Сейчас даже брат не смог бы отвлечь ее.       Спустя два часа она лежала на диване в комнате Андрея и вяло наблюдала за игрой малыша. Выплаканные эмоции больше не душили, и она смогла рассуждать более трезво. Правда, когда рассуждения доходили до отметки «если»: «если Оксана не соврала», «если все это правда», — мысли сбивались, и после очередного ступора она начинала заново.       При желании она могла все выяснить и окончательно поставить точку. Это не было проблемой. Проблема была в том, что она не знала, что делать, если…       На следующий день.       — В смысле «тебя не будет»? — не понял Саша.       — Я же ясно выразилась, — прохрипела Соня в трубку.       — Ты заболела? Или что-то случилось? — тут же стал допрашивать Рокотов, а Соня, кажется, впервые в этом привычном проявлении заботы увидела между строк кое-что новое.       Подозрительность.       «Ты что-то узнала?» — ей казалось, что этот вопрос вот-вот готов вырваться у Саши.       — Да, — раздраженно ответила она, — у меня болит голова. Ты не поверишь, Рокотов, но даже у старост голова имеет право разболеться! Все, в школу меня не жди! — не дожидаясь ответа, Соня бросила трубку и, вырубив звук, завалилась на подушки.       И снова села.       «Она учится с вами в одной школе».       Если Оксана врала, то не проще было придумать девушку не из школы? А слова о том, что ей не будет сложным все разузнать? Зачем ее подначивать? Или это такая бравада? А если нет?       Денисова пулей выпрыгнула из кровати. Обрывки последних разговоров и увиденных картин приобретали новые значения. В голове созревал план, и пока он обрастал нюансами, она быстро одевалась.       Спустя два часа.       Стоя под дверью кабинета, в котором минуту назад должен был закончиться урок, Соня гипнотизировала экран телефона. Наверно, нет такой школы, где правило «звонок для учителя» не действовало бы. Но еще никогда это правило не бесило её с такой силой.       Всю дорогу до школы она сомневалась, правильно ли поступает. Но потом вспоминала о Саше, который, удивленный ее вспышкой раздражения, будет пытаться выяснить, что случилось. И что ей ответить ему?       «Нет, не зная правды, я не смогу делать вид, что все в порядке», — понимала она.       Наконец, ученики стали выходить. Соня отошла в сторону. Как обычно, первыми повыскакивали несколько самых нетерпеливых парней. А потом стали выплывать остальные. Зою она увидела сразу: та шла, тихо разговаривая с одноклассницей. Денисова схватила Довлатову за локоть и потянула на себя.       — Ты? — Зоя в удивлении стала озираться.       — Надо поговорить, — прямо сказала Соня.       — О чем?       — А ты не догадываешься? — тихо спросила Денисова. И, не давая времени на ответ, снова взяла ее за руку и потянула по коридору. — Идем, это не займет много времени.       — Ну, идем, — неуверенно сказала Довлатова.       Они прошли по коридорам, к огромной радости Сони, не встретив ни Сашу, ни Игната, ни кого-то еще, кто мог бы им помешать.       Соня открыла пустой музыкальный класс, и, видя вопрос в глазах Довлатовой, бросила:       — У помощницы художественного руководителя есть некоторые привилегии. Жаль, что я не пользовалась ими раньше.       Зоя зашла в кабинет, Денисова закрыла дверь ключом, оставив его в замке, чтобы не напрягать и без того напряженную Довлатову.       Пока Соня, собираясь с мыслями, подпирала дверь спиной, глядя перед собой, Зоя успела присесть на стул возле фортепиано.       — Так о чем ты хотела поговорить? — не выдержала она.       Соня вздохнула.       — Не будем ходить вокруг да около… Я знаю, что ты встречалась с Сашей, — выпалила она.       До последнего в ней жила призрачная надежда, что глаза Зои округлятся, она приоткроет рот и спросит, все ли у нее в порядке с головой. Но Довлатова отвела взгляд. И Денисова сделала еще один вздох.       — Все-таки узнала… — пробормотала Зоя. — Полагаю, это не Алекс тебе сказал.       Соня поморщилась:       — Тогда я бы точно не пошла к тебе.       — Логично. Только, — Довлатова развела руками, — если ты все знаешь, мне нечего добавить.       — Я ничего не знаю. По сути, даже в том, что это именно ты, я не была уверена на сто процентов. Но я хочу понять. Вы начали встречаться, когда мы были в ссоре?       Зоя вскочила, мигом забыв о прежней неуверенности.       — Это тебя не касается, — с вызовом сказала она. — Да, мы встречались. Но это наше с ним дело, — она уже двинулась к двери, но Соня вцепилась ей в руку.       Возможно, вышла бы форменная драка, но когда Зоя увидела, как на нее смотрит Денисова, то ее агрессия поубавилась.       — Что ты хочешь? Я уже устала от того, что меня отгоняют от него, как бешеную собаку. Когда он домой ко мне приезжал, то не думал о тебе. Зато сейчас я только и слышу о том, как бы Сонечка ничего не узнала, — со злостью прошипела Довлатова. — Но подсылать своего друга ко мне, — на глаза навернулись слезы. — Да подавись ты своим Рокотовым.       — Зоя, пожалуйста, — попросила Соня, — я должна знать, чем для него были наши отношения. Я не хочу лезть к тебе в душу. Но я понятия не имею, что происходит у нас. Мне стало известно, что Саша общается с тобой сейчас, приезжает к тебе. И я не знаю, что думать, — закончила она.       Зоя медленно села на прежнее место.       Какое-то время она молчала, а после коротко предупредила:       — Тебе не понравится то, что я скажу.       Соня от напряжения обхватила себя руками и села на первый попавшийся стул.       — Я знаю, — тихо ответила она.       Механически перебирая ногами, Соня спустилась в холл, и потерянно посмотрела по сторонам. В голове проносилось множество мыслей, обрывки фраз, своих и чужих. И среди всего этого твердо стоял на ногах только один вопрос.       «Что дальше?» — спрашивала она себя.       Звонок заставил ее вздрогнуть, а снующих туда-сюда детей броситься врассыпную. Соню чудом не сбили с ног, и она двинулась к выходу. Проходя мимо расписания, она боковым зрением заметила знакомую фигуру и сосредоточила взгляд на ней.       В трех метрах от нее стоял Старков, который тоже увидел ее. Он вопросительно приподнял бровь, и, возможно, спросил что-то вроде: «чего опаздываешь?» Но Денисова не слушала. Звучащий в голове сигнал перебивал окружающие ее звуки.       «Ненавижу!»       Не отдавая отчет своим действиям, Соня преодолела разделяющее их расстояние и отвесила Игнату звонкую пощечину. Старков тут же схватился за щеку, ошарашено глядя на на одноклассницу.       — Совсем ебанутая? — вскипел он и сделал уже шаг вперед, но заметив её состояние, тут же остановился. Взгляд его стремительно забегал по её лицу, пытаясь определить причины такого выпада.       Денисова даже голос повышала редко. Да и вывести её из себя он не мог, хотя бы в силу того, что у них не было ничего общего.       «Кроме Рокотова», — озарило Старкова.       Соня нервно рассмеялась и, подтверждая догадки Игната, сказала:       — А это не тебе. Лучшему другу передай. Тебе же не впервой прикрывать его, — закончила она и направилась к выходу.       — Погоди, — позвал Игнат, одновременно доставая телефон, — твою ж мать, — процедил он уже себе под нос.       Соня вышла на улицу, и только когда на нее упали капли дождя, осознала, что забыла свой плащ в школе. Но возвращаться не представлялось возможным. И стоило ей дойти до ворот, как, словно в подтверждение ее мыслей, сзади раздался крик Рокотова:       — Стой!       Едва услышав его, мозг дал новый сигнал.       «Бежать».       Водитель, уверенный в том, что у нее еще четыре урока, уехал, поэтому Денисовой ничего не оставалось, как остановить первую же машину и запрыгнуть в салон.       Соня назвала адрес, попросила ускориться и впилась взглядом в заднее стекло. Но Рокотов не догонял. Стоя на середине дороги, он что-то искал в телефоне, и через секунду ее собственный мобильный оживился.       Она приняла вызов сразу:       — Сейчас тебе лучше остановиться. И не попадаться мне на глаза, — предупредила она сквозь зубы.       — Давай поговорим, — попросил Саша.       — Я уже наслушалась.       — Соня, пожалуйста…       — Катись к черту! — заорала Денисова, напугав таксиста.       — Я не отстану, пока ты не выслушаешь меня.       Соня глубоко вздохнула и коротко сказала, едва сдерживаясь:       — Я не готова, Саш.       — Хорошо, не сейчас, — быстро согласился Рокотов, и Соня словно воочию увидела, как судорожно он кивает головой. — Но мы должны поговорить.       «То, что вы по незнанию принимаете за любовь, является глубокой привязанностью. Вам страшно потерять друг друга».       — Сонь, я люблю тебя.       «Это не любовь, Соня. Любят иначе».       «А ведь мы действительно мечемся в потемках», — пришло ей на ум.       Денисова устало бросила:       — Мне нужно время. Поэтому даже не думай приближаться ко мне сейчас, — и отключилась.       Все выходные она чувствовала себя маньячкой. Потому что единственное желание, которое преобладало у нее над остальными, это сделать ему больно. Каким угодно способом.       Заведя Андрюшу на занятия и с улыбкой наблюдая за ним, Соня представляла, как отпиливает Саше голову. Ковыряя вилкой любимый шоколадный торт, она думала, как было бы здорово размазать этот самый торт по его физиономии. Избиение всеми подручными средствами посещало ее во время просмотра мультиков.       Она думала рассказать ему о том, кто сообщил ей шокирующие новости, но понимала, что гнев Саши на свою мать ничего ей не даст.       Можно было бы рассказать правду, о которой она молчала год, но Соня не могла. И дело было не в Оксане. Возможно, это были последствия шока, но Денисова даже не сердилась на нее. Нельзя было отрицать того, что Оксана очень любит сына. И Соня все больше склонялась к тому, что Рокотова была права и видела то, что они с высоты своего возраста были не способны разглядеть.       Визит Рокотовых, который тот всегда использовал, как лишний повод побыть вместе был отменен. Соня догадывалась, кто этому поспособствовал. Но то, что Саша скрупулезно выполнял требование не беспокоить ее, не умаляло бешенства.       К вечеру воскресенья она чувствовала себя измотанной. Чтобы как-то охладить пожар внутри, она воспользовалась тем методом, который широко практиковался в мире и не одобрялся ею. Она вытащила бутылку белого вина и бокал за бокалом перелила его содержимое в себя. Голова слегка кружилась, но настроение не улучшилось. И когда ее телефон пиликнул смс-кой, она безразлично посмотрела на экран, догадываясь, что ничего интересного сейчас не увидит. Либо это рассылка, либо очередное приглашение на чай-кофе от соседей или знакомых.       Но она ошиблась. Ей написал Герман.       «Привет, а чего это я тебя не видел, говорят, ты в школе была? Тебя Антонина искала».       Соня раздраженно поморщилась.       «Что-то срочное?»       «Да, она на неделю уезжает, а Аня два костюма подогнала. Надо приехать на работу к ее матери и выбрать одно. Там все в курсе и отдадут без проблем. Сможешь?»       «А ты сам?»       «Сегодня я еду отдохнуть с друзьями за город. И смогу только завтра вечером. В школе меня не будет».       Прочитанное выстрелило в мозг. Соня перечитала сообщение, а в голове уже неясными линиями рисовался план.       «А куда едешь, если не секрет?»       Ответ пришел с небольшой заминкой.       «К соседу на дачу. А что? Хочешь с нами?»       Пока Денисова раздумывала, Лазуцкий сам позвонил:       — Так что там у тебя? — весело спросил он.       — А вас там много? — уверенности в правильности своих действий поубавилось. — Я, наверно, никого там не знаю…       Но у Германа отобрала трубку та самая Аня и принялась уговаривать присоединиться к ним.       — Соня, выползай из своей башни, потусим в кои то веки, — приглашала она. И не успела Денисова ответить, как тут же выпалила. — Короче, ты едешь с нами.       — Ну, если у меня нет выбора, — хихикнула Соня, — то скажите хотя бы, куда приехать.       Какое-то время она слушала, как Аня с кем-то что-то обсуждает, а потом услышала:       — Слушай, лучше мы за тобой по кольцу лишний раз проедем, чтоб ты не передумала,. Так что скинь адрес и собирайся.       На том и порешили. Соня отняла телефон от уха и мрачно уставилась на свое отражение в зеркале.       Что-то глубоко внутри нее просило перезвонить и все отменить. Но гнев и желание сделать что-то наперерез самой себе было сильнее. Та её часть, которая жаждала расправы, наконец, узрела то, что было ей необходимо, и не желала отступать.       Ведь он узнает. А если вдруг не узнает, она постарается довести до него последние новости.