spring in our hearts

Донхёк и Ренджун, на всеобщее удивление, начали ладить и больше проводить времени друг с другом. Напряжение между ними сошло на нет, а на его место пришли взаимопонимание и поддержка. Если с братом у Хуана все шло, как по маслу, то с Куном дела обстояли не так гладко, а если быть точнее – никак. Чат в какао, переписки до ночи, глупые смайлики со зверушками, но не более того, не то, чего так яростно желал мальчик. Старший пропадал до вечера в универе, выполняя роль президента студсовета, и писал ему только вечером, измотанный, потрёпанный и смертельно уставший. – Как с Кун-хёном? – Донхек эту тему не поднимал, основываясь на прошлых ошибках, но интерес взял верх над здравым смыслом. – Никак, – уже как должное. Ренджун совсем не холодный мальчик, не способный на чувства, коим его все считают, а на самом деле очень мягкий с солнечной улыбкой. Он просто очень боится боли и сделать что-то необдуманно, чтобы потом сожалеть. Каждый его поступок не один раз прокручен в голове, имея множество сценариев и концовок, не всегда с хорошим исходом. Каждый холодный или дождливый день он запрыгивает на подоконник, врубает свой плейлист, в котором можно найти песни от хип-хопа до нестареющей классики, берет исписанный и изрисованный почти до конца скетчбук и пишет истории, рисует то, что придёт ему в голову. Там – весь Ренджун, его сущность на желтоватых от кофе страницах, в исписанных до краев листах, кажется, хранивших каждую частичку его души и его слезы, смешанные с чернилами в виде размытых пятен. Он – словно запечатанная книга, человек, что закрылся в себе, боясь подпускать ближе, потому что и в книгах, и в кинематографе говорится, что люди приносят боль, но раньше он никогда не замечал, что они также несут в своих руках счастье и любовь, которая окрыляет, пуская табун мурашек по спине, и убивает, гоня на крышу небоскрёба или в петлю. Хуан не сразу понял, что в первую очередь вместо скетчбука берет пачку дешевых, но на вкус неплохих сигарет и в окно выдыхает жгучий дым, обжигая пальцы пеплом, тушит нарочно об кожу, потому что...так легче? – Может, закатим вечеринку? – у Донхёка ёж в заднице, а Марк уже отсутствует около месяца, периодически списываясь и созваниваясь с ребятами. Ему больно, и ту же самую раздирающую горло боль он чувствует у брата, курит с ним вечерами, открывая окна нараспашку, вдыхая (если бы) свежий воздух, пропитанный запахом пыли на асфальте после дождя. Хочется верить, что это временно, но почему тогда в голове все ещё всплывает один и тот же образ, вгрызаясь в сердце своими клыками. Душно. – Не думаю, что это самая лучшая идея. – Да ладно тебе, нам обоим нужно развеяться, – Донхек шмыгает носом, – не всегда же сидеть дома с опущенной головой, надеясь, что напишет твой ненаглядный, да и мне бы с моей простудой не мешало выпить пару рюмочек спиртного. – Рюмочкой спиртного можно и без кучи народа закинуться. После долгих переговоров, сорванного и без того голоса Донхека и ворчаний Ренджуна они всё-таки соглашаются на вечеринку, но только в своём узком кругу. Ли же не просто так завёл этот разговор – в какао уже висит чат с Куном с предложением выпить на выходных с ребятами, а на лице хитрая улыбка. Сдача экзаменов перед летними каникулами дышит в спину, и никому от этого ни горячо, ни холодно. Донхек с Ренджуном каждый день сидят над учебниками, периодически заседая в библиотеке с другими ребятами и возвращаясь домой только ближе к полуночи. Но радовало лишь то, что по окончанию этой тяжёлой недели их ждёт расслабляющий вечер с бутылочкой спиртного, пиццей и марафоном фильмов до раннего утра. Ли впервые так усердно учит, а не спит на уроках, прячась за Ченлэ, и это пугает всё его окружение, из-за чего он частенько слышит шутки по этому поводу от Джемина, тычки в бок от Чжона, когда он углубляется в учёбу, ничего не замечая вокруг себя. Даже с Минхёном он стал переписываться довольно редко и совсем не созванивался, всё свободное время уделяя учебе. – Пойдём подымим, – уже в привычной манере говорит Донхек Джемину, сворачивая за угол школы. На курит из их компании дольше всех, около полугода, и сейчас страдает из-за своей дурной привычки, потому что Джено-то не курит и может почувствовать запах от ворота кофты, а получить по ушам не особо хочется, он далеко не мазохист. – Сегодня последний экзамен, и наконец-то свобода! – Джемин сдаёт все на отлично, не прикладывая особых усилий, но даже на него давят экзамены и мысли о том, что «а вдруг я всё-таки ничего не смогу сделать». Может, он и непризнанный гений, но у каждого человека могут случаться моменты в жизни, когда все валится из рук. – Я впервые, не считая начальной школы, уверен, что получу хороший балл. – Удивлён твоему трудолюбию, Хёкки, есть какая-то причина твоих внезапных стараний, или ты у нас просто за голову взялся? Донхек задумался: а, может, и правда он преследует какую-то цель и совсем не просто так хочет хорошо учиться? Он подумал, что неплохо было бы похвастаться Минхёну своим результатом по английскому и услышать от него парочку хороших слов. – Честно, не знаю, само собой так получается. – Хочешь забыться. Ли смотрит ошарашено, пытаясь уловить чужие эмоции, но Джемин холоден, как всегда, и смотрит пронзительно, что у Донхека сердце от этого взгляда сжимается. – Я не знаю, Джемин, это похоже на зависимость, чувствую себя психически больным, когда постоянно думаю о Марке. У меня наконец-то в жизни появились хоть какие-то стремления. Когда я смотрю на Джено и Марка, на то, чего они добились, и, честно, мне хочется также, но я не создан для такой индустрии, несмотря на все мои мечты. Это... – Больно? Я понимаю, но твои навыки в пении выше среднего, ты ходил и на уроки вокала, усиленно занимался дома, да каждый из нас может признать, что лучше твоего голоса мы ничего не слышали. Помнишь, как Ченлэ пытался взять высокие ноты, когда ваш класс в начале года готовил вокальное выступление? Это ведь ты ему помог правильно разогреть свои связки, чтобы не сорвать голос, помог с техникой. Ты все ещё считаешь, что твои навыки плохи? Джемин зол, очень зол, это можно легко понять по бровям, что сошлись на переносице в виде своеобразной птички, по поджатым от нервозности губам и чересчур частым затяжкам сигареты. – Но ты ведь тоже хочешь стать айдолом. – Танцы не помогут мне пробиться на вершину. Видел, сколько профессиональных танцоров бросают это дело или танцуют на улице? Я боюсь, Донхек, правда боюсь. – А что насчёт рэпа? Не думал об этом? Думаю, тебе стоит попробовать поговорить с Джено и Марком, раз они рэперы, к тому же профессионалы. – Как я буду выглядеть перед ними, если у меня ничего не выйдет? Полным дурачком, как обычно это и происходит. К тому же, если говорить об этом, то уж явно не с Джено, он постоянно жалуется на жизнь айдола, и, знаешь, это обоснованно. Почти каждый его день забит мероприятиями, которые он должен посетить для продвижения, это очень на него давит, потому что он совсем один-одинёшенек среди большого количества незнакомых ему людей. Новые программы или съемки – новые лица, запомнить нереально, а менеджер требует от него, чтобы он был внимательнее к тем или иным людям, впервые тех видя и совсем не зная к ним подход. Мне жаль его, но мне все равно придётся проходить через это, если я всё-таки решу стать айдолом, и новость о том, что я мечтаю о точно той же жизни, что и они, Джено не обрадует, да и Марка, я думаю, тоже. – Вся же наша компания не без таланта, может... – Ты думаешь, что... – Да, именно, почему бы и нет? Я думаю, что если мы попытаемся сделать это коллективно, мы не будем настолько подавлены, как Джено, я верю в наши силы, – Донхек в голове прокручивает всевозможные варианты, забавно дует губки и выкидывает совсем истлевшую сигарету в своеобразную урну, сооружённый все теми же бесшабашными подростками. – Как насчёт каверов? – Замётано. Теперь в каждом из них зародилась хоть и маленькая, но мечта, у которой появился шанс сбыться. – Каверы – это круто, конечно, но кого каверить будем? Компания дружно решила проводить свои первые собрания и репетиции в доме Марка и Джено - первый был в отъезде, а второй практически не бывал дома из-за забитого графика, поэтому дом был полностью в их распоряжении фактически 25/8. Вопрос исходил от Ченлэ, который вел себя на удивление спокойно, учитывая присутствие Донхёка ака я-мальчик-шило-в-жопе-но-могу-засунуть-его-кому-угодно-и-куда-угодно-совершенно-бесплатно. В глазах обоих Джемин улавливал явный интерес ко всему происходящему, но если мотивация Донхёка была ему понятна, то Ченлэ в этом смысле оставался для На в какой-то степени тёмной лошадкой. Что двигало Чжоном - простое любопытство или же искреннее желание попробовать что-то новое и выложиться ради этого на пределе своих возможностей - Джемин не знал. Но, в любом случае, попробовать стоило. – Как насчет взять пару уроков хореографии у Тэёна и Тэна? – А что там по обучению рэпчику от Марка и Джено? – Так кого все-таки каверить будем, эй?! – Может, лучше... – А НУ ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ! – Спасибо, Донхёк, – благодарно кивнул Джемин, приятно удивленный поведением младшего. Не только стремление забыться двигало им, но и отчаянное желание реализовать себя, показать, что он чего-то стоит, доказать это самому себе, в первую очередь. Ли действительно вырос. – Так, значит, с местом все решено, думаем теперь, что делать с финансами и инструментами, – деловая хватка Джемина восхищала остальных мемберов. – Мемберов? Почему мемберов, а нельзя просто согруппников? – Ченлэ, какого черта, это принципиально?! И дельфинам права голоса не давали. – Джемина в менеджеры! – Но он ведь хотел практиковаться в рэпе, – резонное замечание Донхёка повергло в уныние остальную часть новоиспеченной группы. – Кстати о рэпе, я... – Джемин?... – вернувшийся со съёмок Джено был явно не в лучшем расположении духа, поэтому даже Ченлэ угомонился, стоило Ли резко хлопнуть входной дверью, разрушив тем самым оживленную обстановку в гостиной. – От тебя снова несет сигаретами. – Джено... – Я к себе. – Что за семейные разборки? – пробурчал Ченлэ, моментально скиснув. – Захлопнись, пожалуйста, – в голосе Донхёка усталость и раздражение. – Я к себе. – Заладили, к себе да к себе, ну и пожалуйста, – режим обиженного ребенка у Чжона всегда активировался непроизвольно. "С каких пор к себе значит в комнату Марка?..." Донхёк закрыл за собой дверь и шумно выдохнул. Подобное появление Джено, да еще в таком настроении, ничего хорошего не сулило. Если он сможет отговорить Джемина от их затеи, то все пропало. А в том, что это случится, учитывая то, что На, как правило, прислушивается к словам своего парня, рыжеволосый не сомневался. Донхёк чувствовал, что без Джемина у него - у них всех - ничего не получится. Джемин всегда был негласным лидером их шумной компашки, голосом разума, когда кто-то (Ченлэ) слишком зарывался в своих ребячествах, идейным вдохновителем и примером для подражания, на которого хотелось равняться. Пусть Донхёк долго не желал этого признавать, но Джемин открылся ему с этой стороны только после знакомства с Джено. "Даже странно, что один человек способен так воздействовать на другого". Ли и сам чувствует, как меняется под влиянием Марка, причем в лучшую сторону. Минхён иногда разрешал ему присутствовать в студии при записи своих песен, и Донхёк видел, как тот буквально преображается, занимаясь любимым делом. И отчасти именно поэтому идея о создании кавер-группы так прочно засела у него в голове. Рыжеволосый был уверен, что преуспеет в этой сфере, что это целиком и полностью "его". А без поддержки Джемина вряд ли что-то получится. "Джено, я надеюсь на тебя". Рэпер был зол, он до побелевших костяшек сжимал телефон в руке, а когда Джемин зашёл в комнату, даже не поднял глаз. – Джено, давай поговорим. – Я просил тебя, – в голосе стальные нотки, будто ножом по сердцу На. – Я не могу просто взять и бросить, это не так легко, как ты себе можешь представить. – Скажи мне, а ты вообще хотел? Ли наконец поднял полный гнева и грусти взгляд, вглядываясь в лицо напротив – Джемин был вне себя и чуть дрожал, прикусывая до крови нежные губы – для него это слишком. – Мне мерзко. Горькая усмешка тронула губы Джемина, после чего он, тяжело выдохнув, отрезал: – Не думал, что какая-то незначительная мелочь может поменять твоё мнение насчёт человека так кардинально. Мерзко? Тогда счастливо оставаться. – Стой! Ты меня неправильно понял, – Джено истерически закричал в спину выбегающему младшему и схватил того за руку, когда он уже был на полпути к лестнице. – Я все объясню... – Ты, кажется, ясно дал понять, и... – не успел Джемин договорить, как его настойчиво пихнули в комнату, закрывая дверь прямо за его спиной. Джено начал издалека, рассказывая про своё тяжелое детство. Всю свою жизнь, до встречи с Минхеном, над ним издевались его родители и даже сверстники, он был грушей для битья и постоянной жертвой, чтобы выпустить пар. Одноклассники избивали его, эксплуатировали, как могли, заставляли парня делать ужасные вещи и на постоянной основе забирали еду и деньги, которых у него и так было по минимуму. Родители постоянно упивались, а в доме творился полнейший беспорядок. Каждый день новые мерзкие лица, запах перегара на всю двухкомнатную квартиру и отвратительный дым сигарет, которыми пропахла каждая частичка их квартиры. Ему было омерзительно своё же существование и люди, которые его окружали. Он не верил в существование людей без злых замыслов, без ехидных улыбок и постоянно сверкающих злобой глаз. – А Минхен..? – Я хотел сброситься с моста, – грустная улыбка, – потому что я не верил ни во что хорошее, мне просто хотелось прекратить своё существование и обрести покой, но когда я хотел перелезть через прутья, меня окликнул парень. Марк дал мне надежду, отвёз с собой в штаты и позволил заниматься тем, что всегда было мне интересно и являлось моим спасением во всем этом аду. Я начал заниматься музыкой, я искренне полюбил её и ни разу не пожалел, что стал тем, кем являюсь сейчас. Да, пусть моментами это безумно тяжело, но этим я живу и именно музыка вернула меня к жизни. – Мне так жаль, Джено, я не знал... – Я и сам не рассказывал и сделал тебе больно своими словами. Об этом я и говорил, когда... – Я люблю тебя, Ли Джено, и буду защищать тебя, просто верь мне. Джемин обнял старшего, прижимая к своей груди. Он слушал каждое слово, впитывая в себя каждую эмоцию, успокаивал, нежно перебирая чужие угольные волосы, и, словно ребёнка, убаюкивал переполненного чувствами Джено. Когда его дыхание выровнялось, и послышалось посапывание, На облегченно выдохнул и тоже погрузился в неспокойный сон.