spring in our hearts

Донхёку невыносимо, но он виду не подаёт, потому что Джемину не лучше, пусть хотя бы тот не будет загружен чужими проблемами. Он весь вечер намерен глаз не сводить с друга, потому что тот – проблема, когда рядом находится алкоголь, но каждому, бесспорно, периодически нужно расслабиться. Младший намеренно подводит глаза и чуть подкрашивает губы, и Донхёк удивляется, как можно быть настолько притягательным. Скорее всего, если бы объектом его воздыханий не был Марк, а На не был его другом, то все его внимание было бы сосредоточено на нем исключительно, потому что Джемин – нереальный, слишком фантастичный, его хочется, но рыжеволосый давно уже привык и чувств таких не испытывает. В ход идут обтягивающие джинсы, которые слишком выделяют все его прелести (и где он только их откопал?) и рубашка полупрозрачная с расстегнутыми верхними пуговицами так, что хочется провести по чуть подрагивающему от волнения кадыку и точеным ключицам. – Вау, – у Донхека нескрываемый восторг в глазах и колючая зависть, – прямо-таки Аполлон, Джено определенно заценил бы. Джемин улыбается с хитрым прищуром – он что-то задумал. Волосы в беспорядке, карамельные пряди падают на лоб и глаза, придавая взгляду сексуальность. Ли всматривается в своё отражение скептически, акцентируя внимание на чуть подкрашенных глазах и причёске неаккуратной (в общем, как всегда), и выглаживает невидимые складки на майке с достаточно глубоким вырезом, прикрытым светло-голубой джинсовкой. Он редко позволяет себе одеваться так, но сегодня хотелось почувствовать себя живым, и решил начать он именно со своего внешнего вида. Будь Марк здесь, а Джено не творил бы бессмысленных вещей, то Хёк бы даже думать не мог о том, чтобы отправиться в столь сомнительное заведение и разодеться подобным образом, потому что рядом с ребятами уютно и комфортно настолько, что, кажется, он бы даже домой не возвращался, лишь бы чувствовать это тепло. В памяти опять всплывают картинки из прошлого и запах минхеновской пижамы, а в штанах становится тесно не только из-за ткани, что плотно прилегает к горячей коже, но и из-за мыслей о чужом дыхании, что обдавало щеки, когда Марк мирно посапывал. Донхек впервые в открытую любовался, пересчитывал чужие трепещущие реснички и убирал непослушные пряди со лба. Чувства уже далеко не фанатские терзали душу, а сердце колотилось, как сумасшедшее только от мысли, что Марк говорит с ним, стоит, дышит одним воздухом, да просто существует. – Не боишься, что принцессу украдут? – у Ли в глазах смешинки и... грусть? – Встречный вопрос к Диве. Ты выглядишь просто сногсшибательно, Хёк, боюсь, что, когда мы придём, тебе уже будет не до меня. – Ой, да не говори ерунды. Ты, безусловно, выглядишь лучше меня, что мне аж завидно немного. – Пойдём на компромисс: мы оба выглядим замечательно! – Так точно, мой дорогой друг. Донхек плавится от удушающей майской жары, хотя уже почти девять вечера. Они стоят в очереди в клуб, и эта идея ему уже хорошей не кажется, но вслух произнести это не решается, видя, как горят энтузиазмом глаза друга. Благодаря связям вход они проходят без особых проблем и всяких формальностей и уже через пять минут заказывают по шоту текилы, хотя изначально в их списке значилось лишь одно пиво; но очаровательный бармен учтиво посоветовал лучше взять алкоголь покрепче и естественно, подороже. Настроения спорить не было, а Джемин лишь стал ещё радостней, плюс ко всему денег у них с собой было предостаточно, что можно было бы потом ещё забежать в магазин на пути домой и еды заказать под какой-нибудь фильмец, чтобы окончательно расслабиться. – Давай потанцуем. Джемин успел навернуть ещё четыре шота, в отличие от Донхека, который выпил лишь один, желая оставаться в сознании на тот случай, если друг решит не останавливаться на допустимой ему дозе, а тот уже был на пути к этому и тянул рыжеволосого на танцпол. Он отдаётся своим ощущениям и сливается с музыкой, теряя момент, когда младший уже опустошает напиток за счёт заведения от того же самого бармена, как парень за стойкой меняется с другим и подзывает подростка за собой, непозволительно близко прижимаясь к податливому телу во время танца, но видит, что алкоголя для юноши ещё недостаточно, чтобы тот раскрылся. Ещё один шот на брудершафт, а после грязный поцелуй, после которого Джемин чуть ли не плача пытается вырваться из чужих цепких рук, но его сил для этого недостаточно. Донхек замечает это слишком поздно и, утащив друга подальше, пишет Джено, сразу скидывая адрес и в ожидании листая ленту в твиттере. Все однообразно и слишком скучно, но все-таки кое-что привлекает его внимание: твит содержит лишь фотографии, датируемые сегодняшним днём, на которых Марк обнимается с какой-то девушкой, улыбаясь ей так счастливо, что сердце болезненно сжалось от мысли, что эту улыбку он дарит не ему. Здравый смысл машет ему ручкой, а в руке уже стакан с янтарной жидкостью, которую он выпивает залпом, чуть поморщившись. Он пускает слезу и с каждым разом все больше и больше пьянеет. Джемин лишь покорно сидит рядом, заранее умыв лицо ледяной водой и частично опустошив свой желудок от выпитой им дряни. Донхёку плохо, спёртый воздух душит, но он все равно даёт волю своему телу и извивается под навязчивый ритм диджея. В голове каша, а в груди тягучая боль, и сердце будто о рёбра разбивается. Он чувствует себя до невозможного разбитым и единственное, чего ему по-настоящему хочется – убежать далеко, чтобы его никто не нашёл, кричать, чтобы голос пропал и горло болезненно саднило. Ли ощущает себя героем какой-то скверной дорамы, рассчитанной на подростковую аудиторию, с экрана казавшейся каким-то глупым вымыслом, а на деле суровой реальностью, с которой встречаться ему ужасно не хотелось бы. Словно ножом по сердцу, режет чужая улыбка и объятия крепкие, до физической боли в грудной клетке отзываясь. Тошнит от своей же ничтожности и безысходности. Полюбить человека, с которым быть никогда не сможешь – то, чего он бы даже врагу не пожелал. Когда-то он тоже считал любовь чувством нежным и хрупким, которое нужно лелеять в душе и бережно хранить, но понял, что любовь эта платоническая, не имеющая развития, а потому и самая лёгкая. Донхёк, кажется, умирает изнутри, и эта жгучая ревность терзает его, выворачивая все внутренности наизнанку. И мир вокруг замирает, существует лишь он, его горечь и чувство опустошённости, которое он хочет компенсировать алкоголем, но не получается. Джено замечает их сразу. Донхек пьяный, измученный и просто лежит на плече На, пытаясь не зареветь от чувств, на него накативших. Он смотрит на них пристально, натягивая капюшон и маску сильнее, чтобы не дай бог его кто-нибудь узнал в столь сомнительном месте. Ли приехал сюда из своей студии, где отрабатывал грядущее выступление, и никак не ожидал, что на его телефон придёт сообщение такого характера. Он набирает водителю, который как назло отлучился по своим делам, и, наплевав на все, заказывает дорогое (так чтоб уж наверняка) такси. – Ну-ка, вставайте, – он внешне – само спокойствие, хотя на самом деле безумно зол, видя, в каком состоянии сейчас оба находятся. Джено кидает несколько крупных купюр бармену и пытается утащить обоих на своих плечах. – Вот и нахрена вы так наклюкались? Джемин смотрит виновато, шагая более-менее уверенно, в один прекрасный момент едва не встретившись носом со ступенькой, что Джено не даёт ему сделать. – Прости, пожалуйста, мы бы сами.... – Сами?! Тебя могли изнасиловать, наплевав на то, что ты несовершеннолетний, а Донхёк тоже блять молодец! Ли заталкивает рыжеволосого в машину к подъехавшему водителю и пытается то же самое сделать с Джемином, но тот упирается. – Не ругайся! Что мы такого сделали, м? Ты вообще в курсе, что мы затеяли это потому что ты – чертов мудак, который не может определиться в себе и мучает других. Ты... Темноволосый встаёт впритык, лицом к лицу, а На даже дышать перестаёт от такой близости. – Заткнись и садись в машину, я отвезу вас к себе, там мы и поговорим. Не смотри на меня так, это не обсуждается. Вперёд! Они молчали всю дорогу до особняка. Донхек, вдоволь наревевшись, посапывал на заднем сиденье, облокотившись на Джемина, а тот нерешительно кусал губу, предвещая все возможные варианты их разговора с Джено, который спокойно смотрел на сменяющийся за окном пейзаж, устроившись на переднем сидении. – Думаю, лучше будет положить его в комнате хёна, иначе совсем от тоски своей помрет, как малолетняя школьница, ей-богу, а с виду взрослый и умный парень. – Откуда знаешь? – Его можно прочитать, как открытую книгу: он слишком влюблённо смотрит на Марка, что мне даже завидно, а тот его впритык не видит, но их связь самая крепкая. Ещё несколько минут, и рыжеволосый мирно посапывает в футболке Минхена и его пижамных штанах, зарываясь носом в подушку, будто чувствуя каждой своей клеточкой, где он находится. Джемин смотрит на спящего друга и только сейчас понимает, каким глупцом был, когда не понимал очевидного. Донхёку среди них всех тяжелее всего, и хочется помочь как-то, но ничего не приходит на ум. – Джено, – он входит в комнату к старшему и сразу же прячет глаза, когда видит, что тот без футболки. – Расслабься, просто слишком жарко, и я не особо привык спать в плотных рубашках и футболках, – он сонный, с покрасневшими щеками и такой домашний, что Джемин хочет обнять его крепко, закрывшись в темную макушку, и вдохнуть запах его любимого цитрусового шампуня. – Подойди, или так и будешь в дверном проёме стоять? – Может, и буду, – Джемина почему-то разъедает какая-то детская обида, с которой бороться как-то и не особо хочется. Джено зол, слишком зол. Он встаёт с кровати и хватает младшего за запястье, затаскивая в комнату и толкает на кровать, потому что «бесит, бесит, БЕСИТ». Ему хочется, откровенно говоря, его отшлепать за такое поведение, да так, чтобы синяки остались, но, взглянув на него, забывает обо всем на свете. Джемин падает спиной на мягкое покрывало и утопает в чужом запахе, которым пропахло белье, и хочется прильнуть губами к чужим в требовательном поцелуе. Он закрывает глаза, вдыхая полной грудью, а Джено шумно сглатывает, наблюдая, как чужой кадык чуть дергается, и не выдерживает, прикасаясь к нему губами, его ведёт от такого Джемина, податливого, расслабленного и пьянящего лучше любого алкоголя. Младший шумно выдыхает и хватается за чужие оголенные плечи, чуть царапая их, а у Ли будто крышу сносит, и он начинает терзать чужие искусанные губы. – Кто мы друг для друга? – спрашивает Джемин, когда воздуха начинает не хватать, и старший безжизненно валится рядом. Джено лишь притягивает его ближе к себе, смотря пристально в чужие глаза и целует в лоб. «Нежность». – Не знаю, малыш, это уже не мне решать, я попросту не могу себя сдерживать. – Так не сдерживайся. – Пути назад нет? – Однозначно. – Хорошо, На Джемин, ты будешь моим парнем? Если нет – я сброшусь с крыши, так и знай. – Дурачок, – он целует старшего в уголок губ и чуть трется носом о чужой, – я весь твой.

.

Минхён крепко, но в то же время до боли нежно и трепетно держит его за руку, смотрит влюблёнными глазами-звёздами, а солнце кажется тусклым комочком света по сравнению с его улыбкой. – Я хочу кое-что сказать тебе, Хёкки. Ты мне очень… Донхёк просыпается. Рыжеволосый садится на кровати, протирая ладошками заспанные глаза. Подобные сны он видит каждый день со времени отъезда старшего, и они стали для него спасением от реальности, в которой узел одиночества сдавливал грудь и не давал сделать и малейшего вдоха. Но было кое-что, от чего даже они не могли спасти. – Ай блять! – голову простреливает резкая боль, и Ли со стоном валится обратно на кровать. – Надо же было так ужраться! Под мощным воздействием старого доброго похмелья вся романтика мигом улетучивается из головы парня. Как и депрессивные мысли о Минхёне, чему Донхёк подсознательно даже благодарен. Этот замкнутый круг страданий, одиночества и ощущения безысходности утягивал его в бездну отчаяния, откуда еще чуть-чуть, и он не смог бы выбраться. Окончательно проснувшись, Ли, несмотря на разрывающую голову тупую боль, старается воспроизвести в голове события вчерашнего вечера. Ослепляющие огни клуба, танцпол, слишком громкая музыка, в стельку пьяный Джемин, разъярённый Джено, Марк с девушкой… – Стоп, че?! Проходит еще несколько минут яростной борьбы с подсознанием, которое, в отличие от его владельца, упорно не желало просыпаться, прежде, чем Донхёк вспоминает всё. Скатывается с кровати и пытается среди кучи разбросанного по полу барахла найти свой мобильник. А Джено в уборке так же искусен, как и в готовке, думает Ли, наконец отыскав заветный гаджет, чтобы найти тот злополучный твит, с которого все и началось. Но его надеждам не суждено было сбыться, когда на вспыхнувшем экране появляется значок пустого аккумулятора, чтобы тут же отключить севший телефон. – НА ДЖЕМИН! – орёт рыжеволосый, впервые за долгое время чувствуя себя прежним Ли Донхёком, не обременённым никакими заботами, до бесячести шумным и полным жизни. Другими словами, тем, кем он являлся до отъезда Минхёна. – МНЕ НУЖНА ТВОЯ ЗАРЯДКА! Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ЗДЕСЬ! Не получив ответа, парень запоздало вспоминает, что и Джено, и Джемин являются ярыми поклонниками яблочной продукции, в то время как Донхёк на протяжении нескольких лет подряд с гордостью носит звание главной фанаточки андроида. Донхёк решает проблему крайне быстро – наконец вываливается из комнаты, путаясь в чересчур широких для него пижамных штанах Марка, и направляется в комнату Джено с твёрдым намерением заграбастать в свои ручонки телефон Джемина. Однако «сладкой парочки» в спальне не обнаруживается. Внимательный взгляд рыжеволосого цепляется за валяющиеся на полу (какого хрена в этом доме всё валяется на полу, раздражённо думает Донхёк) две очень знакомые курточки. Хватает ту, что с дурацким логотипом дельфина (угадайте, кем подаренную), и шарит в карманах. «Есть!» Джемин никогда не заботится о сохранности своего яблочного гаджета, поэтому постоянно пихает его во внешние карманы куртки. Ну и дурак, фыркает Донхёк, чьё лицо озаряет довольная улыбка. Впрочем, она быстренько угасает, когда парень обнаруживает на блокировке телефона пароль. «Нихуя себе новости. Ты что-то скрываешь от меня, На Джемин?» Дата рождения Джемина, день рождения Донхёка, дата первой встречи с Джено, различные комбинации последних цифр джеминовского номера телефона и даже количество децибелов дельфиньих оров Ченлэ оказались неправильными. – Да пошло оно все в пень! – бурчит Ли, убирая гаджет на место. – А может... Ловкие ручки ныряют в карманы другой куртки и выуживают потрёпанный на вид айфон. – Посмотрим, что ты нам поведаешь, телефончик Джено. К счастью, в этот раз никакого пароля не было, и Донхёк с упоением принимается исследовать содержимое чужого гаджета. О том, что на это ему, вообще-то, никто разрешения не давал, он благополучно забывает. Как и о том, что собирался зайти в твиттер и найти твит, который заставил его вчера в буквальном смысле съехать с катушек. Донхёк не из тех, кто намеренно ищет причины для страданий, просто хочет убедиться, что ему не показалось. Зачем-то открывает список контактов и бездумно водит пальцем по экрану, пока не замечает кое-что странное. Взгляд цепляется за знакомый номер, но... – Какой еще, блять, "мУрк"?! Донхёк твёрдо уверен, что это дело рук Ченлэ, поскольку никогда не замечал за Джено склонности называть Минхёна какими-либо прозвищами. "И уж тем более мУрком. Кажется, кому-то светят оторванные плавники". В вотсаппе мигает значок нового сообщения, и рыжеволосый, будучи не в силах остановиться от вторжения в чужую, на минуточку, личную жизнь, открывает список чатов. "мУрк: 35 новых сообщений" Иголочки ревности больно жалят сердце Донхёка. С Джено, значит, Минхён общается регулярно, судя по всему, а ему хоть бы пару сообщений черканул. Ли чувствует, как начинает задыхаться от отчаяния, вновь сковывающего цепью грудную клетку. "Нет, нет, пожалуйста, только не снова, нет". Громкий звук прерывает тяжелый поток мыслей, отчего Ли автоматически возвращается в реальность и смотрит на экран телефона, который прямо сейчас, возможно, спас его от очередного эмоционального срыва. "мУрк вызывает" – Чего??? Донхёк запоздало соображает, что, открыв список чатов, спалился в онлайне, и Минхён наверняка звонит узнать, почему Джено не ответил ни на одно из его 35 сообщений. "Чёртчёртчёрт" Ли не знает, что руководило им в тот момент – тоска по Марку, желание прогнать дурные мысли и отвлечься, или всё сразу – когда палец жмёт на кнопку ответа с видео. – Хээээй, Джено, что за дела? – слышит Донхёк бодрый голос старшего, который, видимо, во-первых, еще не понял, что по другую сторону экрана не Джено, а во-вторых, не заметил, что собеседник переключился в режим видеозвонка. Именно поэтому рыжеволосый на пару секунд подвисает, когда его взору предстает до боли родное и знакомое лицо его возлюбленного. Да. Возлюбленный. Донхёк окончательно осознаёт и принимает это. – Привет, Минхён~и. – Хёкки...? - голос старшего кажется Ли самой приятной лаской для слуха, и, если раньше он списал бы сей факт на слишком долгое отсутствие Минхёна, то сейчас понимает, что это было всегда. Голос Минхёна был для него чем-то особенным с того момента, как он впервые услышал его песни. Пользуясь короткой заминкой между удивлением Марка и моментом осознания им текущей ситуации, Донхёк позволяет себе пристально рассмотреть каждую деталь на лице старшего – светлые пряди, в беспорядке прикрывающие лоб, усталые глаза, слегка опущенные уголки губ, нахмуренные брови, немного покрасневший нос и до ужаса милая изумлённая улыбка. Ему нравилось абсолютно в с ё. – У Джено позавчера сломалась зарядка, а я только сейчас смог притащить ему свою, – на ходу вдохновлённо сочиняет Донхёк, решив, что Минхёну пока не обязательно знать об их вчерашних похождениях. – В десять утра?... – рыжеволосый обращает внимание, что, хоть Марк и заметил, что говорит по видеозвонку, камеру отключать не спешит. – Ну а что прикажешь делать, когда в гребанных девять утра твой сладкий сон прерывают крики в трубку от На Джемина в духе "ПОДНИМАЙ СВОЙ ШИКАРНЫЙ ЗАД И СРОЧНО ТАЩИ ЕГО К НАМ ДОМОЙ ВМЕСТЕ С ЗАРЯДКОЙ ОТ ТЕЛЕФОНА"? – Донхёк так упоённо врёт, что почти сам себе верит. – Ясно, так вот почему он игнорил мои сообщения, – смеётся Минхён, постепенно расслабляясь. А рыжеволосый забывает все свои обиды, загоны и одиночество, кайфуя от возможности наконец-то поговорить с объектом своего обожания. Они разговаривают почти три часа подряд, и, если поначалу Донхёку кажется странным факт слишком продолжительного отсутствия каких-либо признаков Джено и Джемина, то уже спустя полчаса он забивает на это, полностью увлечённый разговором с Минхёном. В процессе выясняется, что девушка рядом с ним на той фотографии – сестра Марка, и рыжеволосый чувствует, как ревность, ядовитой кислотой разъедавшая душу со вчерашнего вечера, растворяется и исчезает в никуда. – Когда ты уже вернёшься, Минхён~и? – Скоро, Хёкки, я обещаю.