Громче воды, выше травы

Я выходила из «Подвала» в прескверном настроении. Я малость перепила, что мне в принципе несвойственно, но тот симпатичный парень у стойки был довольно настойчив в своём желании угостить выпивкой. Шоты текилы шли один за другим, пока я не оказалась волшебным образом прижатой к дверце кабинки туалета. Встретившийся мне этой ночью партнёр оказался очередным извращенцем, любящим игры в переодевания милых мальчиков вроде меня. Поняла я это из тех обрывков фраз, что он мне горячо шептал на ухо, пока его руки уже шарились у меня под юбкой. От этих слов я немного протрезвела, и через минуту уже стояла под неоновой вывеской клуба. Остывающий ночной воздух после долгого летнего дня действовал успокаивающе, и я, одёрнув новую юбку, направилась к дому. Пока я шла по пустому проспекту, постепенно разоряя свой запас сигарет, я пыталась успокоиться и привести мысли в порядок. К сожалению, ни одна из них не была особо радостной. Почему? Да потому что мне почти двадцать три, а я застряла в «любимой» России-матушке, будучи рождённой не в своём теле. Да-да, по паспорту меня стоит величать Андреем Резниковым, но в душе я мечтала быть нежной Сонечкой. Увы и ах, Бог так решил или гены, но я родилась пацаном. Будучи нагулянным ребёнком алкоголички, я не познала родительской любви. Я до сих пор не знаю, почему не стала жертвой аборта или детдома. С самого детства я видела вереницу собутыльников этой женщины (мамой её называть язык не поворачивается), ошивающихся у нас в крохотном домике-сарайчике, и старалась не попадаться им лишний раз на глаза. Особенно, когда я начала постепенно осознавать, что не чувствую себя мальчиком, и что это, в свою очередь, не вписывается в рамки «нормальности». В великой и могучей, по крайней мере. Осознание своей гендерной идентичности было совсем не таким, каким его обычно видят окружающие и незнающие. Не было такого, чтобы это начало проявляться в моём мизерном интересе ко всякого рода машинкам в единственном вонючем садике нашего села, потом — в любопытстве по отношению к пёстрым заколкам и рюшечкам на розовых платьях одноклассниц в начальной школе. Я не уверилась к классу седьмому, что равнодушна к этим самым одноклассницам, в то время как неловко сосаться с Димой из параллели очень даже ничего. Нет, нет и ещё раз нет. Всё происходило совсем не так. В общем, мне помогли. По соседству с нами жила такая же неблагополучная семья, как у всех в той дыре, откуда я родом. Отец семейства был типичным мужланом-пропойцей, ездящим в соседний город спиваться на металлургическом заводе и трахать любовницу-буфетчицу. Его жена была бесхребетной свиноподобной дурой, плачущей сутки напролёт, которая обжиралась пересоленной картошкой перед плохо работающим зомбоящиком. И я так никогда и не поняла, каким образом у этого быдла родилась такая невероятная дочь, как Люся. Люся была моим первым и единственным другом и примером для подражания, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте. Наша секретная дружба завязалась после плитки шоколада через забор одной весенней ночью, когда нам обоим было невозможно находиться рядом с домочадцами. Она — потому что родители ебались на весь дом, я — потому что у меня тоже ебались на весь дом. Эта девушка была белой вороной нашего села, ну и я стала вслед за ней. Во-первых, Люся срать хотела с высокой колокольни на мнение узкомыслящих деревенщин насчёт её внешнего вида и поведения пацанки. Она выбривала себе виски, не вылезала из продырявленных ножницами джинсов и футболки с логотипом эйсидиси, а на ногах у неё красовались серые от времени конверсы с заклеенной скотчем подошвой. Она презирала своих похабных сверстниц, как под копирку одевающихся в идентичные ультракороткие платья в облипочку даже зимой, лишь бы залететь от юного алкаша с соседнего двора после бурной ночи на сеновале и к окончанию школы уже нянчить личинку будущего дегенерата. Короче говоря, эта бой-баба была той, кто по пунктам разъяснила мне, что здоровый эгоизм не есть плохо, и зависеть от мнения окружающих глупо и бессмысленно. Во-вторых, Люся была человеком, которому суждено было родиться в прогрессивной Европе или США, а не в русской глуши. Она с самого начала поняла, что я не совсем мальчик. Она меня много расспрашивала о моих переживаниях и предпочтениях. Я и говорила, что лично меня никогда сельское понятие женской привлекательности не интриговало, но да, мне определённо нравилась женская мода, включая платья и юбки. Не многослойные убожества диснеевских принцесс, конечно, но как в редких журналах мод, что поставляли в ларёк «Печать». Я рассказывала, как мне осточертели навязанные окружающими стереотипы под лозунгом «ты мальчик, ты должен то-то и то-то». Почему я не могла одинаково любить вышивать крестиком и смотреть футбол? Почему я не могла плакать над грустным мультиком и заплетать девочкам косички, а обязательно дёргать за них? Почему мне нельзя было рассказать учительнице, что мне приятнее идти под ручку с соседом по парте в столовую, а не с красавицей Маришей, чей слюнявый поцелуй в щёчку был до жути противен, хотя мне все завидовали? У меня постоянно был один и тот же вопрос — почему? — ответ на который мне могла дать лишь подруга. Она объясняла мне, что всё дело в признанных нормах поведения, но это вовсе не означало, что я обязана им следовать. Я имела право их отрицать, как это делала она. Все переживания, которые накапливались после постоянного общения с односельчанами я выливала на Люську, которая и не думала меня останавливать. В общем, мне было девять, когда я уже не могла терпеть состояние неопределённости насчёт того, почему я настолько не чувствую себя в своей шкуре, и подруга наконец раскололась, открыв для меня всемирную паутину и понятие ЛГБТ+. Отсюда познание самой себя пошло в разы быстрее. Только благодаря Люське я узнала, кто я такая и с чем меня едят. Я мечтала стать такой же, как Люся — красивой, в меру женственной, сильной девушкой со стальным стержнем вместо позвоночника, и она меня полностью поддерживала. Мы сделали своей целью вырваться из той клоаки и выбиться в люди и пахали для этого, как проклятые: я со своей «ясной головой», как её называла подруга — учась как можно лучше, чтобы поступить в вуз; она со своими плохими оценками, но безумным трудоголозимом — работая, не покладая рук, зарабатывая нам на спокойный отъезд. Люся не хотела меня бросать одну в селе и ждала, когда я дорасту. К сожалению, за два года до моего выпуска подругу убило сосулькой у одной из её многочисленных подработок — продуктового. Из Яблоновки я бежала одна и возвращалась лишь проведать её могилу. Это если говорить о поведенческих отличиях. Если оглядываться на самое очевидное — физиологию — то всё было легче. Дарованный природой агрегат был мне чужд и неприятен всегда, с самого детства. Очень остро это генитальное отчуждение долбануло меня в период полового созревания. В то время да, я не понимала, почему у меня в штанах обвисший шланг, а не складочки с лёгким пушком; не понимала, почему у меня ощущение, что телу некомфортно без женских прелестей наверху; но я прекрасно понимала, почему у меня такие странные мысли. Я к началу средней школы уже облазила благодаря Люсе весь Интернет на её допотопном компьютере и наконец приняла себя такой, какая я есть: женщиной в мужском теле. Я — трансгендер из российского захолустья, мечтающая окончательно сменить пол и свалить из страны, где нас как минимум презирают, как максимум — убивают. Одним словом — безысходность. Кстати, об убийствах. Я шла уже добрых пятнадцать минут от метро Университет. Алкоголь давно выветрился из головы, а я только сейчас заметила, как за мной увязалась мутная компашка. Четыре представителя царства долбоёбов, подцарства гопников, класса гомофобов. Они всё шли и шли за мной, покрикивая домыслы о том, «баба я аль пидорас», и отчётливо озвучивали все кары, которые меня настигнут, окажись у меня под одеждой не пизда. Ох, любители семок мои, если бы вы только знали, как я мечтаю о собственной, родненькой пиздёнке! Но что-то я отвлеклась. Осознав всю опасность ситуации, в которую попала, я начала лихорадочно соображать, как мне быть. Сейчас я переходила метромост Воробьёвых гор, будучи зажатой между пугающей чернотой Москвы-реки и застеклённой станцией. До дома осталось всего ничего, прямо у того берега рядом со зданием Олимпийского комитета я и снимала комнатушку, но каблуки мешались, а гопота сзади ускорялась. Плюнув на гордость, я враскорячку побежала, стараясь не вывихнуть лодыжки и проклиная свою глупость, заставившую меня спустить последние деньги на треклятую новую юбку вместо такси. Нормально бы сходила в клуб в единственном платье, нахуя я так распорядилась деньгами? За мной галопом топало малое стадо мудаков с вполне отчётливым намерением поймать ускользающую добычу, чтобы прибить. Неожиданно сломалась шпилька, предательница этакая, и я упала, до крови ободрав ладони с коленями. Мгновение спустя меня уже избивали ногами и руками, обзывая не самыми мудрёными эпитетами, и я старалась не слишком сильно охать и ахать от получаемых кулаков. Привычные слёзы обиды лились по щекам, пока мои бедные рёбра хрустели под градом ударов. И нет бы этим идиотам оставить меня в таком помятом состоянии дожидаться унизительной помощи с утра, не-е-ет, это слишком просто. Мою полубессознательную тушку подхватили и под мерзкий гогот перекинули через ограду. Так я и плюхнулась поломанной куклой в обжигающе холодную воду реки. Я никогда не училась плавать, несмотря на озеро близ деревни, и сейчас мой самый большой страх утонуть был вполне реальным. Я, приличия ради, побултыхалась чуть-чуть, заглатывая грязную муть городских отходов, мелькнула мысль о том, что так и не скопила достаточно денег на операции и что физически не умереть мне в этой жизни девушкой, а потом смирилась со своей дерьмовой участью и пошла ко дну. Когда я открыла глаза, то была в полной растерянности. Последнее отчётливое воспоминание ясно подсказывало, что я должна была пойти на корм рыбкам-мутантам, а сейчас я вполне себе дышала в… пустоте. Вокруг меня было густое ничто, без цвета и запаха, в котором я не то висела, не то стояла, причём голышом, и мало-помалу охреневала. В Бога я никогда не верила, из религий более менее симпатизировала лишь синтоизму (спасибо любимым аниме и подруге, открывшим мне его), так что я не ожидала попасть в несуществующие рай или ад. Но то, что я сейчас находилась в непонятном нигде, меня немножечко напрягало. Это и есть жизнь после смерти? Если так нужно провести вечность, то это пиздец как скучно. Мои депрессивные думы прервало появление из ниоткуда сгустка материи. Просто раз — и появилось этакое чёрное облачко там, где его буквально только что не было. Я реально испугалась такого скримера, от чего сработали рефлексы самозащиты, и я махнула в него рукой. Тёмная дымка развеялась, чтобы в следующее же мгновение собраться вновь уже в образе дичайшей помеси Рюка из «Тетради Смерти» и Шинигами техники Третьего и Четвёртого из «Наруто». Я была в первобытном ужасе от этого зрелища, и если бы прикид позволял, то я бы уже давно написала в трусишки. Чудо-юдо усмехнулось клыкастой пастью (ками-сама, почему в ней несколько рядов зубов?!) и заговорило: — Должность мою ты угадал, поздравляю. — Угадала, — на автомате поправила я, невольно прикрывая голую грудь. — Прости меня, старика, буду впредь использовать только те местоимения, что тебе подходят. Я проверял, действительно ли ты та, кто мне нужна, и не ошибся. Вдох-выдох, вдох-выдох. Ничего необычного, что вы, просто меня по какой-то причине разыскивает местный бог, который ещё и мысли читает, зараза. Ну за что мне проблемы даже после смерти, а? — Ахаха, — хрипло рассмеялось божество, стопроцентно подглядев то, о чём я думала, — Никаких проблем, что ты. Дай мне тебя для начала просветить, почему ты просто-напросто не пошла на перерождение в своём привычном мире, а оказалась вызвана ко мне на ковёр. Итак, барабанная дробь… Я оказалась во владениях бога жизненного круговорота мультивселенной, который милостиво позволил называть себя Сайсеем. Да, наша Вселенная не одинока, и существует их бесконечное множество. Намёки на существование других миров были в некоторых книгах, фильмах, комиксах… Короче, в большинстве тех сказок, что люди когда-либо придумали. И это единственный вариант Земли, где такое было возможно, потому что у большинства межгалактических перерожденцев оставались жутко исковерканные и мутные образы прежней жизни. Однако привычный мне мир всегда считался одним из самых дерьмовых. В него Сайсей обычно направлял на перерождение в качестве наказания самых отъявленных психопатов из других миров, так что можно сказать, что наша мелкая Земля самый что ни на есть настоящий дурдом. Ну, это всегда было понятно. Только вот со мной накладочка вышла. Не пойди я в ночь моего убиения пешочком (чёртова юбка!), я бы отучилась в вузе, переехала работать за границу, физически обрела бы свой истинный пол и встретила бы прекрасного мужчину; мы бы усыновили мальчика, благодаря нашему воспитанию и образованию он вырос бы в гениального учёного, который открыл бы самое настоящее лекарство от всех болезней, что улучшило бы наш мир до неузнаваемости. Но история не знает сослагательного наклонения. Теперь же я оказалась вычеркнута из этого уравнения, и тот мальчонка вырастет в приюте и станет посредственным парикмахером, а панацеи так никогда и не появится на моей родной планете, отчего она в скором времени окончательно сгниёт, и жизнь на ней просто-напросто исчезнет, так как это был единственный предоставленный верховными богами шанс улучшить её. Миленькая перспектива, но меня совесть особо не гложет. На мой вопрос о том, почему же я оказалась с ним лицом к лицу, Сайсей ответил, что моя смерть не была запланирована местным жнецом, который отвлёкся в часы работы на интрижку с красивым корейцем, и потому было решено предложить мне лакомый кусочек в качестве извинений. Крайне редкое явление, кстати. Когда мне озвучили мир, куда я могу попасть, если захочу, я сначала выпала в осадок, а потом завизжала от счастья. Я не могла отказаться, и потому решительно ответила согласием. — Ты уверена? Учти, эта Вселенная довольно молода, она была создана не так давно к юбилею моей младшей сестры, и она разительно отличается от того мира, что начал создавать Хорикоши. Мне его на переселение подкинула кузина, обиженная на то, что он её поматросил и бросил. Так ему и надо, скотина, нашёлся, блин, наглец обидеть саму красавицу Аматерасу! Я тоже на месте богини солнца устроила бы такую подлянку этому невероятному идиоту, который додумался кидануть такую леди, ну да ладно, дело уже сделано, и я как никогда готова на перерождение. Только вот… — А можно у Вас, Сайсей-сама, попросить об одной услуге, если это, конечно, не будет считаться слишком большой наглостью с моей стороны? Бог пронзил меня устрашающим взглядом пустых глазниц с красным огоньком, заставив нервно сглотнуть и поджать пальцы ног. Он видел меня насквозь, как бы это банально не звучало, учитывая его способность читать мои мысли. Вот и сейчас, удовлетворённо хмыкнув на мои душевные переживания, он отстранился и хихикнул: — Милочка, давно у меня таких исключительно жадных гостей не было. Да и гостей в принципе… Но ладно, я согласую этот вопрос с верховными божествами. Только в таком случае жизнь у тебя будет не самая простая, потому что ты окажешься в теле важного человека, умершего слишком рано, но который не может не появиться в основных событиях той истории, к которой ты привыкла. Поблажек особо не жди. Но так как ты мне нравишься, я дарую тебе пару, как вы называете это? Плюшек, во! Да, плюшки будут, так сказать, бонус лично от меня. Не против? — По рукам! — счастливо улыбнулась я, и в ту же секунду меня затянуло в круговорот звёздного хаоса мультивселенной, пока до меня будто издалека доносилось пожелание удачи от Сайсея. Цветастое мельтешение перед глазами резко оборвалось. В зоне видимости оказалась лишь мутная розовая жидкость, смахивающая на клубничное желе. Было невероятно тесно. Я предприняла попытку распрямиться, но тут мне в ухо откуда-то слева прилетело острой пяткой. Глаза более менее привыкли к водичке, и только тогда я наконец поняла, где я. В утробе, мать вашу! И не одна! На мгновение почудилось хихиканье ками перерождения, но мне грех было жаловаться. Я скосила глаза к самому важному и не заметила ненавистной пипирки!!! Сайсей, спасибо тебе, зайка ты мой, хороший ты мой, как только вырасту — буду приносить тебе подношения хоть каждый день! Офигеть, у меня собственная кисонька! Спасибо, спасибо, спасибо!!! Я попыталась заплакать от счастья, но у мамы в животике это было проблематично, поэтому я просто тихо про себя подвывала от радости и облегчения. Я не думаю, что кто-то может полностью понять, что чувствует несогласный со своим полом человек, когда он наконец становится тем, кем всегда себя ощущал, кем должен был изначально родиться. Мечта всей моей жизни наконец осуществилась, неважно, что посмертно. И грянул гром. На меня посыпались «плюшки», то бишь воспоминания буквально обо всём во франшизе «BNHA». Они мне не особо помогут, так как история с моим появлением изменится, но всё равно круто. И да, я попала во Вселенную последней полюбившейся мне манги с аниме. И мир этот, как и предупреждал Сайсей, имел приличные такие отличия от того, к которому я привыкла. Как я это поняла? Это второй подарок от щедрого ками — информация. Итак, что мы имеем? Эта Вселенная — лучшее отражение привычной мне. Галактика ничем не отличается, разве что Земля крупнее своей тёзки раза в полтора. Страны в большинстве своём всё те же, но границы отличаются. Не было никаких мировых войн и кровавых революций, лишь колониальные изуверства и повсеместные волнения после появления квирков почти два века назад. Хотя армии и остались с давних времён, они теперь представляют из себя скорее вышестоящий над полицией орган. Люди всегда жили более-менее мирно друг с другом, несмотря на делёж территории в период ранней истории, и не особо воевали, кроме разве что периода освоения американских и африканского материков. Эти примеры человеческой низости и жестокости стали показательными, и потому в настоящее время продвинутость морали была на уровень выше той, к которой я привыкла. Здесь почти все монархии стали парламентскими, по типу Великобритании и Дании, и все были этим положением вещей вполне довольны. Были также отделившиеся от королевств и империй страны, по типу США, но произошедшие по обоюдному согласию населения и правительства. Ну да, нелегко контролировать заокеанские территории, вот культурным образом и решили все вопросы, связанные с ними. На дворе 2214 год, техническое развитие намного впереди того, что было в моём родном мире, при этом природу с живностью максимально оберегают и по возможности стараются лишний раз не трогать. К сожалению, когда начались первые столкновения сначала причудных людей против беспричудных правительств, потом злодеев против героев, прогресс сильно отстал, но это всё равно не идёт ни в какое сравнение с тем, что было на той Земле. А ещё здесь, слава ками, существуют почти все привычные мне художественные произведения и жили известные/значимые для истории личности, о которых я когда-либо мельком слышала. Правда, они все «устарели» и находятся на винтажной свалке прошлых лет, но это плюс. А то было бы неловко, процитируй я никогда не жившего на этой Земле поэта или начни я напевать имперский марш. Это если из общей информации об этом в какой-то степени утопическом мире. Далее шла новость, которая вызвала у меня двоякие чувства. Здесь были соулмейты, «духовные партнёры», как в полюбившихся мне фанфиках. О да, я тем ещё была задротом, ну и пусть. У бóльшей части населения нет соулмейтов, лишь у носителей сильных причуд, ака многих будущих героев/злодеев. Метка появлялась одновременно с пробуждением причуды и представляла собою небольшую чёрно-белую тонкую татуировку на запястье каких-либо растений, каждое из которых означало главное качество или черту, которую первой заметили друг в друге будущие возлюбленные. Да, с языком цветов здесь знакомы все, и да, соулмейты всегда в конечном итоге влюбляются друг в друга. Может пройти месяц, а может двадцать лет, но это всё равно произойдёт. Хотя в принципе никто особо не сопротивляется, разве что только для вида, потому что соулмейт — это эквивалент гармонии в личной жизни и совершенного усвоения причуды. Обычно соулы встречаются в старшей школе, когда на геройские курсы специализированных академий поступают почти все обладатели меток, или чуть позже во время работы. Но есть и обратная сторона медали. Нечасто, но бывает, что соулмейты оказываются по разные стороны баррикад и вынуждены сражаться друг против друга. Адаптация «Ромео и Джульетты» в этом мире, причём не менее грустная. А ещё, к моему удивлению, здесь редки, но всё же бывали случаи образования тройственных союзов у самых-самых одарённых людей. Природа таким образом старалась «стабилизировать» физическую и психологическую мощь каждого из триады или одного из них. В таких случаях все трое представляли собой идеальный симбиоз разума, сердца и души. Я не до конца вникла, что это значит, но по ходу дела разберусь. В начале я также удивилась — а как же гомофобия? — а потом подкинутая мне новая информация была очередным вызовом моему самообладанию. Ками-сама, спасибо, что забросил меня в такой удивительный, прекрасный мир, где все люди на планете стали пансексуальны! Ведь из-за причуд люди могли настолько физически измениться, буквально превратившись в гермафродитов или гуманоидных животных, что бинарная система отношений канула в Лету. В добавок ко всему благодаря существованию немалых различных квирков медицинской направленности завести ребёнка никогда не являлось проблемой для однополых пар. А как же церковь, спросите вы? А монотеистические религии в этом мире не прижились изначально. Их посчитали ересью, и в итоге на фоне остальных выделились две главные политеистические системы — европейская, основанная на греческой мифологии, и азиатская, которая являлась почти точной копией известного мне японского синтоизма. Летоисчисление было идентичным, но шло от появления богов на Земле (единственный раз, когда они спустились к человечишкам, чтобы те не верили всяким якобы воскрешающим смертным). Точнее, настоящие японские божества таки посетили людей в Азии, в то время как европейцев и другие народы они потроллили, прикинувшись их местными представлениями о высших силах. Радость, да и только. Так почему я была в смешанных чувствах от этих новостей? С одной стороны, свобода любви была абсолютным плюсом этого мира. С другой, меня напрягала связь соулмейтов. Сайсей обмолвился, что моё существование важно для кого-то из тех, кто известен мне по изначальной истории. Я очень сильно надеюсь, что он не устроил мне подлянку, сделав меня соулмейтом кого-то из злодеев. В жопу такое счастье вне закона, да и становиться героиней самой печальной повести на свете мне совсем не в кайф. Следующей и последней дозой «халявы» стало разъяснение условий моего попадания. На моём месте должна была родиться одарённая малютка с сильнейшими причудами. Вы не ослышались — квирков не один, а несколько. Это во-первых. Во-вторых, душа девочки оказалась недостаточно сильной для её дальнейшей, неведомой пока мне судьбы, и потому она решила умереть и переродиться в этой же Вселенной, но уже в обычного человечка с банальным квирком. Так что никакого груза греха на мне нет, и на том спасибо. А дальше была дана краткая справка о моей новоиспечённой семье. Оказывается, если в нескольких поколениях не было носителей сильных причуд, то в один прекрасный момент природа намеренно эволюционировала ДНК и вмешивалась в генетический код эмбриона, чтобы начать новый виток развития этой кровной ветки и мира вообще. Принцип понятен, так же было со всякими Эйнштейнами да Хокингами. Я — одна из двух пока ещё нерождённых двойняшек молодой пары Марты и Томаса Джонсонов. Значит, по уху мне дал брателло. Мы в таком положении тут скрючены, что я его ещё воочию не видела. Ничего, потом познакомимся. При этом нам на долю с ним выпала сомнительная честь оказаться жутко сильными. Моя новая семья из Туманного Альбиона, из глухой английской деревушки. Прямо не опять, а снова. Однако привычные мне северные европейские страны известны как самые беспричудные и составляли почти все мировые 20% самых обычных людей. Это однозначно минус, так как своим появлением мы наверняка привлечём ненужное внимание некоторых не самых благородных личностей. Теперь понятно, что жить мне будет несладко с рождения. Ладно, прорвёмся. Итак, мой предок, некий Камнелом из самого первого поколения героев, однажды спас японского коллегу. Кого — неизвестно. В благодарность тот предложил заключить особый «геройский пакт взаимопомощи» между их семьями, чтобы когда-то единожды при совсем острой нужде выплатить долг. То есть если кто-то из Джонсонов попал в беду и просит о помощи, то родич того героя обязан её предоставить. Такие контракты в настоящее время редкость несусветная, потому что заключались они лишь в начале первого поколения. Теперь ясно, каким образом я окажусь вовлечена в события канона. Интересно, кто нас должен будет спасти? Потому что я на сто сорок процентов уверена, что не просто так Сайсей нашептал мне это на ушко. Ох, неспроста это, неспроста. Попкой младенца чую, случится какая-то шняга, из-за которой родители используют договор. Мой прапрапра Камнелом в итоге женился на беспричудной, и в последствии вплоть до четвёртого колена все в семье Джонсонов были либо обычными людьми, либо обладателями чрезвычайно слабых квирков. Мои родители не стали исключениями: Марта могла телепатически управлять лишь воронами, а вот Томас был беспричудным. То-то природа взбрыкнула и наградила нас с близнецом. Спасибо, блин. Вы не думайте, весь этот объём сведений о реалиях моей второй жизни не свалился мне на голову разом. Черепушка не выдержала бы. На протяжении долгих двух месяцев в самом скучном месте на свете для взрослого человека мне предоставлялись кусочки пазла, которые в итоге собрались к началу третьего месяца моего пребывания в этой реальности в целостную картину мира. До моего нового рождения оставалось по моим внутренним ощущениям чуть больше месяца. И когда вроде всё устаканилось, а я приготовилась не свихнуться от ничегонеделания, со мной случилась первая жопа в этой жизни. Точнее, со мной и братиком, развитие которого было очень интересно наблюдать за тонкими стеночками яйцеклеток после того, как я таки вывернулась лицом к нему. У нас пробудилась причуда. Скажу сразу — это было пипец больно. Трансформация продолжалась несколько часов. Ощущение, будто меня вот-вот должно было стошнить внутренностями. Кости нещадно трещали, меняя свою структуру, корёжась от невыносимой нагрузки. Кожу стянуло, сморщило вокруг головы. Давление было нереальное, как на тысячах лье под водой. Средневековые пытки крысами рядом не стояли с той болью, что терзала и меня, и бедняжку-близнеца, который жутко пинался. Если бы я могла орать, то децибелы взорвали бы чьи-то барабанные перепонки. А потом боль прошла, словно не было только что этого издевательства, оставляя лишь противные покалывания по всему телу. Я не была в состоянии понять, что именно с нами стало, когда меня силком потянуло куда-то вниз головой. В мыслях царил беспорядок, но одна пробилась таки на поверхность. Прости, мамочка, что вызвали у тебя преждевременные роды. Следующее, что я помнила — это ярчайший свет и жуткий грохот, свалившийся сразу отовсюду. Зажмурившись, я открыла рот, чтобы вздохнуть полной грудью, но вместо этого из него вырвался громкий крик. Хэппи бёрздэй ту ми, йей. Очнулась я неизвестно когда. Возможно, день спустя, а может, и неделя уже прошла. Неважно. Привыкнув к ослепляющему свету, я пыталась понять, где нахожусь. Судя по температуре воздуха и кислородной маске, то в пластиковом реабилитационном боксе для новорождённых. Значит, мне не показалось, что мы с братом рановато появились на свет из-за пробуждения явно физической причуды. Кстати, что это за блестяшка? Блестяшкой оказался мой младенческий кулачок. Я впала в ступор. Повертела рукой тудымы-сюдымы, не врубаясь, почему я такая… бриллиантовая? И тут до меня допёрло. Я в сакральном ужасе матюгнулась про себя, уставившись на переливающуюся на свету конечность. Я, блин, один огромный чёртов алмаз! Во мне пара кило самого натурального драгоценного камня! Я теперь типа Эммы Фрост из «Людей Икс»?! Охуеть не встать! Мои вертляния заметила гигантоподобная медсестра. Ну вот, теперь все люди как люди, а я одна — Артур-минипут. Вспомнился бессмертный шансон: «Небоскрёбы, небоскрёбы, а я маленький такой». Сестра открыла крышку колыбели, аккуратно приподняла мне голову, чтобы снять маску, а потом быстрыми отработанными движениями подхватила меня на руки, завернув в мягонький плед. Она тараторила какие-то глупости на английском про то, какая я молодец, что наконец очнулась, а то меня мама с братиком уже заждались. Я мысленно похвалила своё упорство в изучении иностранного в прошлой жизни. Там так и не пригодилось, а тут очень даже к месту будет. Мы проходили по коридорам, и я старалась максимально оценить обстановку. Типичная деревенская поликлиника без лишних изысков, но всё чисто и выглядит более модернизировано по сравнению с тем безобразием, что было в ненавистной Яблоновке. Хотя, учитывая технический прогресс, это и неудивительно. Думаю, в ближайшем будущем я смогу отучиться от привычки сравнивать технологии «до» и «после» переселения. Пока мы шли я заметила несколько заинтересованных взглядов врачей и других акушерок, что меня совсем не порадовало. Уж больно наигранно некоторые умилялись, но глазки-то выдавали их с головой своим жадным блеском. Было у меня мерзкое ощущение скорой подставы. Я невольно задержала дыхание, впервые оказавшись на руках у мамы. Невероятной красоты женщина. Не постесняюсь сказать, что ангел спустился с небес на землю и почтил нас, простых смертных, своим присутствием. В ней чувствовалась порода. У неё было узкое лицо с выразительными, острыми скулами. Она мягко улыбалась ниточкой розоватых губ. Светло-серые глаза, отливающие серебром, были обрамлены длинными пушистыми ресницами и смотрели с неведомой мне ранее любовью. Аристократическая бледность, чёрные брови вразлёт и шелковистые тяжёлые кудри цвета вороного крыла делали её похожей на особу царских кровей, чей портрет должен висеть в дворцовой галерее. Её тонкие руки с длинными, как у пианистки, пальцами были необычайно нежными, родными. Она мягко поглаживала меня, воркуя, что безумно рада со мной наконец познакомиться, когда рядом с ней материализовался, судя по всему, мой отец. Это был высокий широкоплечий мужчина лет тридцати, с ухоженной короткой бородой и длинной светлой косой, отчего он походил на вождя викингов из скандинавских легенд. Взгляд его разноцветных глаз был полон восторга и какого-то поистине детского восхищения. Я весело угукнула ему, дёрнув пяткой из-под одеяльца, и он засмеялся звучным басом. Он с неким трепетом держал на руках крохотный свёрток с моим братом. Я наконец смогла удостовериться в том, что со стороны наша причуда выглядит действительно впечатляюще. Словно ожившая алмазная скульптура переливалась всеми цветами радуги на свету при малейшем движении. Отец подсел к маме на койку, демонстрируя идиотскую улыбку. Именно этот момент единения семьи братишка выбрал для того, чтобы всех удивить. Мой близнец скорчил рожицу, и вдруг алмазный покров полностью пропал, демонстрируя обычного младенца с русым пухом вместо волос. Родители вздрогнули от неожиданности, я некультурно разинула рот, а брат дёрнулся и вернул себе драгоценную ипостась. Крутяк! Значит, хоть наш квирк и имеет физиологическое начало, его всё же можно контролировать. Я, обрадованная успехами братца, пыталась настроиться на смену образа, как тут же поменяла своё решение. Братик снова перекинулся, но на этот раз на коже в некоторых местах осталось алмазное покрытие. Значит, неприметная внешность мне гарантирована лишь единожды, когда впервые «отключу» причуду. Я мысленно пнула себя под зад за поспешность. Обрадовалась настоящей семье и мозги совсем поплыли. Дура, набитая опилками! Не стоило забывать, что я попала в мир, где хватает всяких бандитов, а значит лишняя осторожность не помешает. Надо будет до поры до времени оставаться Эммой Фрост, чтобы в нужный момент козырнуть сменой внешности. Если придётся спрятаться, например. Пусть пока все думают, что я не в состоянии придать себе «нормальный» облик. Детское тело дало о себе знать: от всех новых впечатлений я заснула. Проснулась от чувства голода. Судя по пейзажу за окном был вечер. Родители тихо переговаривались, каждый покачивая по ребёнку. Я требовательно захныкала, привлекая внимание, и мне тут же сунули бутылочку со смесью. Никогда не думала, что буду так рада тёплому молоку. Чего это меня мамочка не кормит грудью? Неужели роды были настолько тяжёлыми, что её посадили на антибиотики? Не дело это. Я усердно пила свой ужин и слушала, о чём шептались взрослые. А родители у меня совсем не дураки, быстро сообразили, что мы сейчас находимся в подвешенном состоянии. Роды, как я и предполагала, были не самыми простыми из-за нашей с братом особенной физиологии. Начались они на улице, а к приезду в роддом делать кесарево было поздно. Мы с братом наделали много шума. Оно и неудивительно! В стране, для которой сильные или необычные квирки — редкость, наше появление сильно бросалось в глаза в буквальном и переносном смыслах. Тем более в деревеньке в три окошечка. Поэтому моя единственная родня в этом мире в темпе вальса пыталась придумать план, как нас уберечь. Первый шаг родители уже сделали, отказавшись дать официальные имена прямо в больнице, оставив нас пока суд да дело безымянными, следовательно, без личностей. Хитрó, имя действительно легально регистрировать в течении полугода после рождения, а не тут же на месте. Нас пока будут называть зайками да цыплятками. Так как мама была слаба, ей нужно было полежать на сохранении как минимум месяц. За это время глава нашего маленького семейства постарается договориться с властями, чтобы нам предоставили сопровождение. Ума не приложу, как он это устроит, но надеюсь, это поможет нам благополучно добраться до дома, а оттуда уже рвануть в южные страны. Первые четыре недели жизни были обыденными. Я объедалась молоком, спала, ходила по нужде, перепихивалась с братом в колыбели, и так по кругу. Но всё это сопровождалось постоянным страхом выписки. Отец таки смог выбить нам небольшой полицейский эскорт, но больше помощи нам было ждать неоткуда. Родители старались не показывать этого, но я прекрасно чувствовала, что они сами как на иголках. Марта с Томасом были невероятной парой. Я не заметила на их запястьях меток соулмейтов, но ощущение было, что их любовь была предопределена самой судьбой. Они были зеркальными отражениями друг друга. Она — волшебная в своей холодной, неземной красоте, синоним женственности и сдержанности. Он — обворожительно улыбающийся рыцарь, излучающий солнечные свет и тепло, живой пример благородства, как в романах XIX века. Они души не чаяли друг в друге и в нас, своих детях. Я бы всё отдала, чтобы мы оказались в безопасности и эта пара никогда не распалась. Надеюсь, моя интуиция ошибётся и всё обойдётся. Напряжение в воздухе нарастало. Ко дню отъезда из клиники его можно было ножом резать. Уже полностью собрав наши пожитки, отец ходил туда-сюда по комнате, ожидая прихода легавых. Он тревожно заламывал руки, а мы с мамой молча следили за его шатанием. Брат спал. Тут послышались шаги за дверью, и Томас будто очнулся. Он прыгнул к окну, распахнул его, затем с бешеным взглядом глянул на нас. Я испугалась, но мама сразу поняла, что к чему. Она поудобнее перехватила меня и брата, тяжёлой поступью подошла к мужу. Её руки напряглись и сразу расслабились, а в окно секунду спустя влетел громадный ворон и удобно уселся на спинке кровати. Я наблюдала за тем, как родитель задирает рубашку и срывает с груди приклеенный пакет, из которого торчала какая-то бумажка. Меня осенило. Это тот самый геройский пакт, наше секретное оружие! Ай да Томас, ай да параноик! Носил его всё время при себе! Пока я радовалась, названный параноик свернул документ в плотную трубочку, которую мама передала ворону. Птица наклонила голову набок, глянула умным глазом-бусинкой на протянутый груз, цапнула его клювом и была такова. Отец захлопнул окно одновременно с приходом наряда полиции. Вся афера с местной Буклей заняла не больше минуты. Английская корона не поскупилась выделить нам аж десять охранных псов. После того, как нам представился комиссар Холидей, ответственный за нашу безопасность, нас взяли в плотное кольцо и повели к выходу. Мы шли бодрым шагом, пугая своей серьёзностью персонал с пациентами. Уже на подходе к выходу мы, по приказу комиссара, разделились. Томас забрал брата с маминых рук и крепко обнял её, уткнувшись ей в шею. Тяжело вздохнув, он с решимостью отстранился от неё, поцеловал меня в лобик и развернулся, следуя к главному выходу с пятью офицерами. Но до этого я успела уловить последний взгляд его необычных глаз. Полный отчаяния взгляд. Происходящее молнией поразило меня. Это было прощание. Несправедливое, обречённое. К сожалению, дальнейшие события только подтвердили мои худшие опасения. Комиссар Холидей с оставшимися телохранителями провёл нас через чёрный вход роддома к неприметной серой машине. По пути он объяснил маме план действий. Наш кортеж должен был проводить нас до Манчестера, что в трёх часах езды от деревни. Там в определённое время мы должны были встретиться со второй группой. Если в течении часа она так и не появится на месте сбора, то в ход пойдёт план «б», который у каждой группы свой собственный в целях безопасности. Но всё это не имело в итоге значения. Только мы отъехали от больницы, как сзади раздались взрывы и крики. Мама сразу горько заплакала, с хрипом подвывая и укачивая меня, пока полицейские гнали на скорости света к границе Шотландии по запасному плану. День нашего побега стал днём смерти половины моей семьи. Днём, когда я до конца осознала, на что подписалась.