Rise. Звезда битвы

Рада почти сливалась цветом обшивки с голубым небом, начинающим темнеть перед заходом солнца. Нисфорца сверлила команду недовольным взглядом. Инструкции предписывали выйти на поверхность необитаемой планеты в легких скафандрах и шлемах, более точно проверить пригодность атмосферы для дыхания, не доверяя встроенным в корабль анализаторам, исследовать воздух на опасные бактерии и токсины, и только потом снять шлем. Потом, внимательно исследовав местность, в которой они будут находиться, и не найдя опасностей, можно будет вылезти из скафандров. Все покидающие корабль должны иметь при себе устройства связи, стандартный высадочный комплект и табельные станнеры для непредвиденных ситуаций, угрожающих жизни. Инструкции не предписывали пилоту и медику с визгами и криками «да на эту планету уже двадцать три раза прилетали!» выпрыгнуть в шлюз в чем были! Маэрлена задержалась, размышляя, не накинуть ли куртку по случаю вечерней прохлады. Наиболее сознательно повел себя механик: демонстративно, перед капитаном, потоптался у шкафов со скафандрами и снаряжением. Потом посмотрел через открытый шлюз на носившуюся по лужайке команду и со вздохом объявил, что предпочтет погибнуть от неизвестной опасности вместе со всеми. И тоже покинул корабль в чем был. На Туйон Нисфорца почти не обижалась. Уж той точно ничего не грозит, если шестьдесят процентов тела — механика и синтетика, а при покушении на остальные сорок «покуситель» гарантированно сдохнет сам. Капитану оставалось лишь одно: вынести коммуникаторы и проследить, что команда их надела. И пойти любоваться закатом вместе со всеми. Здесь были более короткие сутки — двадцать четыре ллуральских часа, умеренно зеленая растительность с разноцветными крапинками соцветий, и голубое небо, начинающее алеть там, где садилось солнце. Закат был красивый, не хуже ллуральского, когда пронзительную небесную бирюзу расцвечивали все оттенки от золотого до изумрудного, или лерфемского — когда сиреневое небо окрашивалось в оранжевый. — По корабельному распорядку у нас шесть часов до отбоя, — нерешительно обратилась к команде Маэрлена. — Но у этой планеты отбой уже сейчас. Что будем делать? — В темноте будет опасно работать, начнем завтра! — обрадовалась Нисфорца: хоть команда и пренебрегла правилами высадки, но скоро заберется назад и не подвергнется опасности. Если кто-нибудь выбежит из корабля безоружным и его сожрет хищник, отвечать за это придется ей, капитану, между прочим! — А сегодня освежим в памяти технику безопасности и инструкции для высадки… — Да, и распределим обязанности, — согласилась пиррена. — Ой, подождите, давайте сфоткаемся! — оживилась Амарантайн. Молниеносно, как бандит, выхватывающий бластер, она извлекла из кармана падд, и память устройства, не занятая сериалами, обогатилась множеством селфи в разных позах и комбинациях, а также с разными объектами, начиная от их первого магиксовского заката и опор корабля и заканчивая вон тем большим красным цветочком — ой, он колючий — ай, кровь пошла — выясните, кто-нибудь, не ядовит ли он — у кого есть биосканер — у меня уже кружится голова и темнеет в глазах — как не ядовитый? Аналитик увел медика на корабль лечить уколотый пальчик. Механик, видимо, ушел за биосканером. Капитан корабля обнаружил себя наедине с догорающим заревом заката и замершей на месте Титанией. Небо постепенно синело, по другую сторону от последних красных всполохов заката уже зажигались первые звездочки. Силуэт пилота чернел на фоне погружающегося за горизонт светила. — Ты чувствуешь? — вдруг спросила Титания. — Э-э-э… — протянула Нисфорца, не зная, что отвечать. Она чувствовала легкий голод, и что начинает немного зябнуть на прохладном вечернем ветру. Титания вдруг сдернула свои очки, которые носила просто так, для имиджа, потому что плохое зрение в их век лечилось запросто, как простуда. Нисфорце нечасто доводилось видеть ее без этих ужасных рыжих очков, и они капитану Рады не нравились, потому что скрывали глаза Титании. У нее были глаза такого яркого голубого цвета, будто светились изнутри, не хуже, чем у ангельского лика в их корабле. Только сейчас они и вправду светились, и все тело Титании тоже озарялось изнутри этим светом, он вырывался отдельными искрами и целыми потоками света. Ярчайшее голубое сияние окутало девушку, всколыхнуло ее короткие пепельные волосы, сложилось будто какими-то пикселями и замирая на теле новым костюмом, черным трико без рукавов, прикрывая глаза новыми очками, другой формы и с ярко-голубыми стеклами. Свет угасал не везде, оставаясь сияющими полосами в окантовке одежды, и, да, крыльями. Маленькими крылышками, которые не удержали бы в воздухе никого, но Титанию держали — вопреки всем законам физики, логики и здравого смысла. Она вдруг засмеялась и взмахнула руками: Нисфорца ощутила, что неведомая сила отрывает ее от земли и поднимает. Не столько ее саму, сколько сапоги с защитными титановыми накладками на носах, вставки из металлизированного волокна на комбинезоне и простенький браслетик с серебряными пластинками. Да, точно: Титания рассказывала про свой дар металлокинеза. А это странное трико с крыльями, наверное, и есть трансформация в фею. — Магия! — сказала ей Титания, подлетая совсем близко. — Разве ты ничего не почувствовала? Как только мы ступили на землю планеты Магикса? Как только оказались по эту сторону червоточины? Нисфорца отрицательно замотала головой, нервно оглядываясь на поверхность земли, оставшуюся тремя метрами ниже. — Да не уроню я тебя, — засмеялась Титания, опуская капитана на траву. — Все так нервничают и боятся упасть, а ведь я уже научилась охватывать силой до двухсот килограммов металла! И это только дома, на Ллурале! Кто знает, насколько возросли мои возможности здесь, где все так и дышит магией? — Думаю, твои опытные замеры можно будет отложить до того раза, где нам будет нечего вписать в отчет об исследовании, — ответила Нисфорца, пятясь к Раде. Она ничего не чувствовала! Она только слегка проголодалась, озябла и больше всего хотела вцепиться в корабельные опоры, потому что Титания вряд ли поднимет целый звездолет! — О, и Туечку тогда привлечем, — воодушевилась Титания. Нисфорца только крепче вцепилась в опору. *** На следующее утро всех растолкала Маэрлена. Утро было по корабельному времени, выставленному по ллуральскому счету времени и по часовому поясу Ллуры. На планете уже миновал полдень. Экипаж ради интереса позавтракал реструктурированной едой из пайков, убедился, что это гадость, и от души порадовался, что они только на крайний случай. В рейсы давали достаточно нормальной свежей еды. На этот раз предусмотрительный капитан никого не выпустил без положенной экипировки. Коварно злоупотребив властью, Нисфорца отдала приказ задраить шлюз до ее особого приказа, который она, конечно же, не отдаст, пока не убедится, что все собрались как надо. В легких скафандрах, без шлемов (анализы атмосферы сделали, в логи корабля занесли, не придерешься), с биосканерами, инструментами для сбора образцов и станнерами на предохранителях. У всех в непромокаемых сумках имелся запас пайков и предметов первой необходимости, у медика — аптечка. Нисфорца сделала вид, что не заметила украдкой сунутый под аптечку розовый купальник, вздохнула и дала команду открыть шлюз. Снаружи уже возился механик, выпущенный через грузовой шлюз под честное ллураленское. Туйон успела вытолкать из корабля несколько разведзондов и флаер, в котором сейчас и ковырялась. Флаер был мелким и легким катерком на десять посадочных мест, или одного пилота и количество груза, которое можно запихать на оставшиеся девять. Технически, он мог летать в космосе, но был слишком хрупок для столкновения с метеорными потоками и сильными космическими турбулентностями, а из двигателя можно было выжать максимум полторы скорости света. Зато на флаерах самое то передвигаться на планетах, вылетать с поверхности на орбиту к большому кораблю или станции, или, в крайнем случае, выпрыгнуть в нем из гибнущего корабля на оказавшуюся рядом планету. «Ангельская» серия кораблей обязательно комплектовалась чем-нибудь этаким: в перья встраивали спасательные капсулы, при покупке нефилима можно было выбрать между флаером и капсулами, к большим кораблям шли шаттлы. Флаер у Рады был фирменный, напоминающий формой и дизайном корабли «ангельской» серии, но не в масть, синего цвета. Предыдущий хозяин старательно, но немного косо вывел на борту желтой краской «Личинка Рады», и даже логотип с двумя крыльями сделал. — От кого же наша Рада такого синего нагуляла? — умилилась Амарантайн: команда в грузовом отсеке как бы и осматривалась, но флаер толком не видела, поленившись снимать с него брезент. — Скорее, усыновила, — поправила Нисфорца. Капсулы, шаттлы и флаеры подбирали в цвет к кораблю. Стало быть, флаер у Рады с другого корабля. — Где тогда потеряла свой родной и чей такой осиротевший к ней приблудился, — развила мысль Маэрлена. — Можно поискать в системе бортовые журналы предыдущих хозяев, — задумалась Титания. — Не факт, что получится, но я попытаюсь… — Это потом! — опомнилась Нисфорца. — А сейчас садимся в Личинку и приступаем к работе! *** Сбор образцов оказался делом однообразным и утомительным. Набрать почву или воду, либо оторвать кусочек растения, запечатать пробирку и записать. Этим занимались Маэрлена и Нисфорца. У остальных работа была не легче: следовало дотошно подносить биосканер к каждой новой травке, букашке и таракашке. Самым революционным открытием пока было подтверждение трех видов растений, существование которых здесь подразумевалось, но другие исследовательские группы еще не находили. Или, скорее всего, поленились так дотошно все изучать. Примерно так и должны были проходить все исследования: группе выдавался большой участок, по которому надо было пустить зонды, отснять панораму и просканировать рельеф, из чего потом будут лепить карты местности. Затем собрать образцы флоры и фауны для молекулярного анализа, более подробно исследовать интересные места. Собранные данные сравнивались с другими участками, составлялась общая картина, и потом снова высылалась группа — целенаправленно проверять нестыковки в данных разных групп, подтверждать предположения. Несколько десятков высадок на Альденну-3, итоговая перепроверка — и вот уже вся поверхность планеты исследована, можно хоть заселяться. Туйон отслеживала по падду передвижение двух запущенных зондов, в сборе образцов не участвовала, но с удовольствием объедала крупные черные ягодки с растений с широкими мясистыми листьями. Амарантайн машинально потянулась тоже сорвать ягодку, но опомнилась и потянулась сначала биосканером. Красивые ягодки назывались «волчий глаз», вызывали паралич нервной системы и риск остановки сердца. — Зонды что-нибудь насканировали? — вздохнула Маэрлена. — Нечто геомагнитное на дне большого водоема, — задумчиво ответила Туйон. — Пожалуй, это стоит нашего внимания, но не гарантирует наличия магии или жизни. — А руины? Разумная жизнь? — с надеждой поинтересовалась пиррена. — Не найдены. — Давайте в Личинку и махнем к тому водоему, — решила Нисфорца, уставшая собирать всякую ерунду в пробирки. — Нам в любом случае надо записать координаты того места. Экипаж Рады подхватил оборудование и погрузился в флаер. «Нечто геомагнитное» могло оказаться чем угодно. Невозможно создать определяющий магию детектор, имея под рукой лишь силу технологий. Магия засекалась только магией, но как обратить магию в технологию, послушную людям? Так что наличие магии опознавалось по сопутствующим ей физическим явлениям и излучениям. То, что отображалось на сканере, могло быть и природным явлением, и магическим источником, и колонией магических животных. В обнаружение выжившего в Магиксе человечества уже не особенно верили. Еще существовала некоторая вероятность, что это окажется деятельностью разумной жизни: экспедицией не из Ллуральской Федерации, заинтересовавшейся пустыми кислородными планетами. Практически нулевой, но все же допустимой была вероятность встретить других наследников человеческой цивилизации, тоже решивших вернуться домой. Ллурал был единственным местом, откуда люди могли вернуться в Магикс, но — не единственным местом, куда они эвакуировались. В качестве вариантов для бегства люди утвердили несколько разных планет далеко за пределами Магикса, вне магической зоны, куда не достанет пожирающее магию проклятие. Они разлетелись в четырех разных направлениях: сто, пятьдесят, сорок пять и восемьсот тысяч. Восемьсот — пятьдесят тысяч на сделанной из астероида базе и семьсот пятьдесят на своих кораблях улетели через червоточину к Ллуралу. Ллуральская Федерация могла принять хоть всех, но очень многим не понравилась перспектива ассимилироваться в чужой цивилизации, с другой культурой и законами. Пусть даже основанных на их собственных, человеческих. Для гордых магов это значило забыть себя, утратить свое «я». И эта унизительная процедура полного обеззараживания, чтобы не завезти в новый дом свои болезни и вирусы! Кроме того, переселенцам отдавали только Лерфем, более безопасный для человека по сравнению с Ллуралом, но все равно не дающий расслабиться — ядовитой флоры и фауны там тоже хватало. Соседняя система Белегира с курортной Драцемалой в то время еще не принадлежала Федерации, а оренхены, пиррены и гору запретили подселяться к себе: вдруг это человечество окажется с подвохом. Они оказались правы: человечество активно выказывало недовольство своим новым домом еще шестьдесят лет, пока оставалось живо поколение, покинувшее Магикс уже во взрослом возрасте. Многие полетели к Ллуралу не потому, что хотели, а потому, что не хватило места на других направлениях. Жить хотелось, а улететь на своем маленьком личном корабле можно было только через червоточину. Пятьдесят тысяч на базе-астероиде направились в сторону созвездия Нереиды, на необитаемую планету, открытую относительно недавно, сорок лет тому назад. Видимо, недостаточно хорошо исследованную. «Ллуральское» человечество посылало зонды через червоточину и дальше по следу отбытия, чтобы проверить, как обустроились другие. Зонд заснял ужасную картину: возведенное на первое время поселение и кладбище человеческих скелетов, разбросанных так, как будто неизвестное смертоносное явление застало всех одновременно, врасплох. По направлению к созвездию Гиппогрифа направились сто тысяч человек на двух гигантских звездолетах. Посланный туда зонд заснял с орбиты оба полуразобранных проржавевших звездолета, отметил огромный уровень радиации и ни единого признака жизни. Сорок пять на базах-астероидах по тридцать и пятнадцать тысяч пустились в самый далекий путь к созвездию Саламандры. Задав курс автопилоту, они легли в гибернационные камеры на восемьдесят лет, и сработавший таймер благополучно разбудил всех по прибытии. Эта часть человечества выжила. Они поймали посланный с Ллурала зонд, подлатали и записали в память много информации о себе: под особым излучением своего нового солнца они очень изменились, живут с организмами-симбионтами в своих телах. Теперь по ним сразу не скажешь, что раньше они принадлежали к человеческому виду. В Магикс вернуться уже не смогут, так как не выживут без излучения своей звезды. Но им там хорошо, устроились прекрасно, если не считать того, что до нового дома добрался только один астероид, с тридцатью тысячами. Второй отстал где-то по дороге и бесследно исчез, поиски ничего не дали. Вот так. Из пяти частей, на которые разделилось человечество, выжили только две. Эвакуация в стороны созвездий Нереиды и Гиппогрифа окончилась гибелью, в Магиксе никакого уцелевшего человечества не найдено. С теми, что в созвездии Саламандры, связываются раз в столетие, но каждый раз обе стороны все меньше и меньше понимают друг друга, и дело даже не в языке, а в разном мировоззрении. А «ллуральское» человечество за тысячелетие обжилось в своем новом доме настолько, что уже даже не рвется возвращаться на свою прародину. *** Личинка опустилась на берегу большого озера. Прозрачная, чуть коричневатая вода мягко накатывала на берег и отступала. Непривычно. Там, дома, природные водоемы были синими из-за цвета живущих в них одноклеточных растений. В случае с озером инструкция требовала просто собрать данные подводным зондом и зафиксировать местоположение. В озеро сухопутные исследователи не полезут: нет нужного снаряжения, оборудования и подготовки. Это будет задачей ихтинов. На Ихте уже готовили первый спецкурс на отделение подводных исследований. Будут прилетать сюда на своих звездолетах-аквариумах, привезут более эффективное под водой оборудование и будут исследовать моря и океаны. В Магиксе было полно обитаемых планет, у которых моря и океаны покрывали от трети до трех четвертей поверхности, а также подводная разумная жизнь. Туйон плюхнула в озеро подводный зонд, и он забил лопастями, уходя ко дну. На падде вывелось третье окно — с данными биоискателя, металлоискателя и еще десятка всяких датчиков. Девушки столпились рядом, заглядывая в экран. — Озеро большое, зонд достигнет источника не раньше, чем за десять минут, — сказала Туйон Маэрлене, громко пыхтевшей ей в ухо. Круг возле ллуралены поспешно распался. Вокруг было красиво. Среди темной зелени растений пестрели цветы. Привыкшие там, у себя, к буйству цвета природы, глаза отдыхали среди умеренных красок инопланетной растительности. (Как мало понадобилось человечеству, чтобы называть природу своей прародины «инопланетной»!). Откуда-то из крон деревьев раздавались мелодичные птичьи трели. Здешние птицы выглядели непривычно, без закрылков на лапах, а для маневрирования у них был хвост, в полете раскрывавшийся веером. На голубом небосклоне белела луна. Как люди называли эту луну тысячелетие назад? Девушки не знали, и мысленно обозначали ее для себя по общепринятой классификации Альденной-3/1. Ну разве упомнишь, какие космические объекты где находятся? Было проще запоминать по звездам: Альденна — звезда, Альденна-3 — третья планета, вращающаяся вокруг звезды, Альденна-3/1 — первый из спутников планеты. Единственному спутнику было как-то одиноко на небосклоне: у родного для Титании и Туйон Ллурала было две луны, у родины Нисфорцы, Лерфема — три. Амарантайн родилась на Драцемале и привыкла видеть целых семь мелких спутников. У Маэрлены в ночном небе на Пиррских астероидах сияло столько небесных тел, что их было затруднительно сосчитать. Нисфорца прихлопнула на руке какую-то букашку и озадаченно уставилась на размазавшуюся по коже кровь. — Это что, насекомые такие, с кровью? — изумилась она. Титания нацелила на капитана биосканер. — Нет, кровь твоя, — сообщила она, пробежавшись глазами по высветившимся данным. — У местных насекомых не принято зажаливать до смерти и потом целым роем лакомиться людской плотью. Они так, летают поодиночке, тихонько откусывают и отсасывают прямо от живых. Тобой пообедала штука под названием «комар»… — Он ядовитый? — все больше и больше волновалась Нисфорца, глядя, как вокруг места укуса расползается зудящее покраснение. Титания торопливо вызвала из памяти биосканера подробную справку и принялась читать, выискивая, помрет ли их капитан в ближайшие пару минут или как-нибудь выживет. — Здесь вам не Ллурал, — спокойно заметила Маэрлена, вновь взявшаяся собирать образцы. В ее обязанности входило изучить все особенности окружающей среды еще до высадки. — И даже не Лерфем. Индекс опасности низкий. На человеческих планетах лишь единичные виды животных и растений убивают ядом сразу и на месте. И большинство из них водится в более жарком климате. В случае всего остального нам грозят неприятные, но не смертельные последствия. Летальный исход наступает только от очень большой дозы яда. Либо яд действует достаточно медленно, чтобы можно было успеть добраться до корабля и синтезировать антидот. — Да, в общем, этот «комар» не ядовитый, — добавила Титания, дошедшая-таки до нужного места в статье. — Старайся не чесаться и не думать об укусе, и он сам пройдет… *** Подводный зонд не снимал, а только собирал в озере малоразборчивые данные о рельефе дна и показания датчиков на разных участках, так что информация была пока лишь в виде строчек с данными и координатами, в которых даже Туйон ничего не понимала. Превратить все это в нормальную карту с подписанными точками было под силу только бортовому компьютеру Рады. Биосканер не засек в озере ничего опаснее хищной рыбы, охотившейся на мелкую рыбешку, да членистоногих, сидевших где-то в водорослях и способных ущипнуть за неосторожно появившуюся рядом пятку. Так что капитан дал уломать себя искупаться. Тем более, что команда, то ли в сговоре тайком от капитана, то ли додумавшись каждый самостоятельно, взяла с собой купальные принадлежности. А капитан, подозревая подобное, тоже взял купальник и полотенце, чтобы не сидеть на берегу как дурак. Солнце припекало. Верхние слои воды прогрелись, а нижние оставались прохладными, и девушки забавлялись, ныряя в бодрящий холодок и вновь выныривая на теплую поверхность. Вылезшая обсохнуть и позагорать команда познакомилась с насекомым «слепень», питающим страсть к влажным девичьим телам. «Слепень» грозно жужжал, быстро летал, на месте укуса появлялась маленькая зудящая ранка, окруженная краснеющей припухлостью, но на этом запас слепневого токсина и заканчивался. Приходилось отмахиваться и с завистью глазеть на Туйон. На пляжном полотенце уже образовалась цепочка трупиков слепней, повторяющая очертания ее тела. Они не были знакомы со спецификой поедания ллуралятины. Правильно есть ллураленов умела только тхиярва: менее ядовитый хищник не мог употребить более ядовитого ллуралена свежим, но научился закапывать тело в землю, чтобы за неделю добыча слегка ферметировалась, а часть токсичных соединений разложилась на более безвредные молекулы. У вещей, оставленных в тени под деревьями, хрустнула ветка. — Да, кстати, я бы уже перекусила, — согласилась Нисфорца, поворачиваясь к… Ой. Сумки обнюхивало мощное, тяжелое коренастое животное с лохматой бурой шерстью. Поддев широким черным носом крышку на одной из сумок, оно запустило морду внутрь и вытащило биопакет с фруктами и бутербродами. — Девчонки, вы только не кричите… — шепотом позвала подруг капитан Рады. — Эй! — тут же вознегодовала Амарантайн, опознавая в распотрошенной сумке свое имущество. Зверь повернул круглую лохматую голову на звук, принюхался к скучковавшимся неподалеку девчонкам и опять отвернулся к сумкам. — Здесь должно водиться большое и коричневое травоядное, но не такое лохматое, с длинными ногами и рогами… — запаниковала Маэрлена. Биосканеры остались в этих самых сумках, чтобы не нагреваться на солнце. Там же было сложено все оружие. — Какие еще будут предложения? — поинтересовалась Нисфорца, разглядывая зверя: тот точно не был травоядным. Такие клыки и когти — оснащение хищника, который убивает добычу не ядом, а физической силой. — Добраться к биосканеру и определить, кто это. Может быть, он выдаст информацию о том, чего боится это животное и как нам с ним себя вести? — предположила пиррена, лихорадочно размышляя, что делать. Кто здесь аналитик, в конце концов? — Это второй пункт плана. Первый пункт — добраться до сумок, — вздохнула Титания. — Рано или поздно он доберется до моего пайка и умрет, — хладнокровно произнесла Туйон. — Может, его надо сильно напугать? — предположила Амарантайн, сама сомневаясь в своей идее: такое огромное животное их не испугается. Они посидели еще минуту, наблюдая, как зверь, ворочая вещи, наступил на биосканер, разодрал чей-то скафандр и брезгливо отбросил сумку с вещами Туйон, унюхав в пайке опасность и лишив девушек надежды, что хищник самоустранится. Последней каплей стало то, что животное обильно пометило вещи Титании. — Эй, ты! — вскричала пилот Рады, вскакивая и делая пару шагов навстречу зверю. — Пошел отсюда! Животное заворчало, смешно оттопыривая губу, и, переваливаясь, направилось к ним. — Вариант с «напугать» точно не сработает, — резюмировал корабельный аналитик, карабкаясь на дерево вслед за остальными. Они расселись по разным веткам, вцепившись в ствол и уставившись вниз: зверь ревел и царапал кору когтями в каком-то метре от свисающих ног! — Я могу применить магию и стукнуть его зондом, — предложила Титания. — При битье об такого крупного зверя зонд пострадает больше! — возразила Амарантайн. — Могу попытаться плюнуть ему на морду. Облизнется — умрет, — поступило предложение от ллураленской части экипажа. — Ой, нет, а вдруг это единственный экземпляр на всей планете? — воспротивилась пирренская часть экипажа. — Если он по своей воле сожрет твою ядовитую еду — сам виноват. Но сознательно убить его — это совсем другое! — Тогда я хотя бы превращусь в фею и унесу вас, но на собственных крыльях и по одной, потому что вы только в купальниках и металла на вас не осталось! — все еще развивала свою мысль Титания, досадуя, что она весь такой серьезный металлокинетик, но ее способности в данной ситуации бесполезны! Среди треска коры под звериными когтями послышался новый звук. Хруст. Маэрлена, чутко уловив источник, повернулась в сторону, где на одной из нижних веток спокойненько сидела Туйон в своем жемчужно-сером купальнике — первой одежде, которая не прятала стыки живой и синтетической плоти в ее теле. Тело как тело, искусственные конечности достоверно имитировали вид настоящих, и, если бы не эти стыки, можно было бы не обращать внимания. Хруст повторился, и ветка, не выдержав груза киборгской механики, рухнула вниз вместе с ллураленой. Туйон упала на землю в каком-то метре от хищника, перекувыркнулась и вскочила, широко расставляя ноги, растопыривая руки, делаясь больше и страшнее. Были бы у нее живые волосы — встопорщился бы и белесый хохолок на макушке. Животное тут же развернулось к ней, но Туйон вдруг вытянула шею и завыла. Страшный рык, вой, стон смешивались в едином жутком звуке, леденящем кровь, заставляя зверя озадаченно попятиться, а сидящих на дереве — замереть едва живыми от ужаса. А Туйон сделала глубокий вдох и прибавила громкости. Напуганное животное развернулось и закосолапило в лес, а разошедшаяся ллуралена рванула за ним. Никакой магии: природа даровала ллуральской расе умение выть в хитром звуковом диапазоне, вызывающем у большинства биологических видов безотчетное чувство страха. Просто в современной жизни ллуралены предпочитали решать проблемы словами. Впрочем, магия была… Серую кожу ллуралены окутывало ядовито-зеленое сияние, и Нисфорца невольно приподнялась на своей жалобно захрустевшей ветке: такое она уже видела с Титанией. Сияние расписывало тело неведомыми письменами, и тут же растекалось по коже новым костюмом, вырастая крыльями за спиной. Подрастерявшая пыл Туйон вернулась назад, рассеянно топая каблуками по песку. На ее обычно бесстрастном лице читались недоумение и озадаченность. Ее новое волшебное облачение оказалось похоже на ее же серый купальник. К нему добавились такие же перчатки и высокие сапоги. Под серые детали было поддето светло-зеленое трико. Крылья, изогнутой острой формы с ядовито-зеленым краем, будто перекликались с крыльями Титании, в остальном же волшебные облики сестер были совершенно не похожи. Титания уже спускалась с дерева и радостно бежала к сестре, но Туйон коротко рыкнула, пресекая попытки потискать, потрогать и подергать. — Родной сестре… — укоризненно протянула фея металлокинеза. — Троюродной, — прохладно уведомила ее Туйон. — Я желаю сначала осознать все сама. А не так, чтобы осознала ты, тут же озвучивая свою точку зрения и тем самым прививая мне свой человеческий взгляд на произошедшее. Титания нехотя кивнула и отступила. Туйон замерла, глядя в одну точку, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, что в ней изменилось. По ткани костюма пробегали крохотные искорки света. На высоких каблучищах, да еще и с характерным для их расы ростом, она возвышалась над Нисфорцей на полголовы, а над Амарантайн и Маэрленой — чуть ли не на две. Капитан и медик Рады разглядывали ее с некоторой завистью: потомки магической расы здесь они, а магию в себе открыла ллуралена! — И я теперь фея чего? — спросила Туйон. — Токсинов, конечно же, — засмеялась Амарантайн. — В любом случае, старайся не колдовать в нашу сторону! — Я все еще не понимаю, что дает мне это состояние феи, — возразила свежеиспеченная фея токсинов. — Я так и формирую яды в своем организме, или что-то изменилось? — Эриху бы позвонить… — впервые озвучила Маэрлена сакраментальную фразу, которую они потом повторят еще не раз!