семейный ужин

      Лиза нервно приглаживает волосы, пытаясь понять как лучше: с прядью за ухом или же наоборот. Удостоверившись, что с лицом всё в порядке, а одежда по дороге сюда, к обычной кирпичной девятиэтажке, не испачкалась, Неред поднимается по лестнице, оказываясь на втором этаже и при этом слыша, как пищат и шуршат мусором крысы в мусоропроводе, отчего становится не по себе. С одной стороны — хочется поскорее добраться до нужной квартиры, дабы избежать встречи с этими грызунами, но с другой — не очень-то и играет желание пересечь порог апартаментов семейства Кашиных, фамилию которых носит молодой человек Елизаветы, по имени Данила. Лиза сильно волнуется, ведь не знает, как пройдёт знакомство с его родителями. Понравится ли она им?       Сам парень привлёк девушку своей простотой и добродушием, когда они познакомились на какой-то тухлой вписке. Именно такие юноши симпатизируют ей, потому что надоело вестись только лишь на каких-то лицемеров и нарциссов, коих до ужаса много. У рыжеволосого Кашина добрая улыбка, пусть и с немного пожелтевшими из-за сигарет зубами. Такая искренняя, нисколько не натянутая ради приличия, что Неред не может не улыбаться в ответ. А глаза! У Лизы никогда не было такого, но она, только лишь столкнувшись своим взглядом с его, поняла, что этот человек — её идеал, который только лишь во снах встречался, но никак не в реальной жизни.       Нашли общий язык сразу же. Парень не особо много о себе говорил, а скорее слушал юную особу, отвечающую на его вопросы. Да с таким интересом в глазах, благодаря которому Неред не особо переживала, что Даниле, может быть, вообще всё равно, и он не решает сообщить об этом только лишь из-за того, что хорошо воспитан.       А с воспитанием, кстати, у него всё прекрасно. Настоящий джентльмен, проявляющий заботу, пусть и позволяющий себе курить, а также выражаться нецензурными словами. Однако употребляет мат, кстати, только лишь тогда, когда раздражён, что бывает очень редко.       Начали встречаться как-то спонтанно. Спустя всего полторы недели общения. Случилось это во время одной из прогулок. Данила проводил Лизу до её общежития, что находится рядом с институтом, где учится та, и поцеловал её на крыльце. Не было каких-либо слов признаний и тому подобного. Русоволосая только лишь робко ответила на поцелуй, прекрасно понимая в тот момент, что любит его, пусть они и знакомы меньше месяца.       Прямо как в книжках для девочек.       Встречаются уже четыре недели. Пять дней назад она решила съездить со своим молодым человеком в гости к родителям и младшему брату, которому идёт пятый месяц жизни. Данила является инициатором этой встречи, пусть и был наслышан о не очень тёплых отношений Лизы с родственниками. Неред была тогда одновременно и встревожена мыслями о том, как всё пройдёт, и осчастливлена желанием своего молодого человека двигаться к действительно серьёзным отношениям. Какой дурак, рассчитывающий на обыкновенное использование девушки, для удовлетворения своих недетских желаний, поедет знакомиться с её семьёй?       Ужин, по мнению русой, прошёл относительно неплохо. Всё это из-за того, что мать начала расспрашивать дочь об учёбе, а вторая лишь отвечала, мол, пока выгонять не собираются, но я стараюсь. Такой ответ не удовлетворил обоих родителей, которые начали в тот же момент причитать. Ещё чуть-чуть и начался бы семейный скандал, но всех сдерживало присутствие гостя, который никак не вмешивался. Всяко лучше, чем если Данила тоже влез в эти разборки, так что Лиза зла на него не держит.       Стоило ей тогда покинуть квартиру родителей, как она тут же расплакалась, не удержавшись. Девушка весь остаток дня пробыла в крепких, тёплых объятьях, на эмоциях говоря, что родители её наверняка терпеть не могут, раз уж постоянно говорят с ней таким тоном и доводят до слёз. Рыжий понимающе кивал, гладил по голове и целовал в мокрые щёки, обещая, что подобных неприятных слов в свою сторону та более не услышит.       И вчера вечером, когда Лиза сидела за заучиванием теории, Кашин вдруг написал ей с приглашением на семейный ужин, вот только уже с его стороны. Неред не могла отказаться, хотя жутко волновалась. Да и сейчас, стоя под дверью квартиры, адрес которой был указан в SMS-ке, молодая особа чувствует тревогу, не зная, какое впечатление оставит после своего прихода.       С силой нажимая на дверной звонок, она поднимает брови, не слыша какого-либо трезвона за дверью. Нажимает ещё раз — снова ничего не слышно. Разве что, как соседи Кашиных завывают под гитару, чокаясь рюмками так, что звон слышен даже здесь. Вздыхая, Лиза стучит по деревянной поверхности, думая, спокойно ли живётся с такой ненадёжной дверью, да и ещё не в тихом районе. По ту сторону слышится топот ног, а затем уже и шум открывающегося замка. Дверь распахивается и на пороге показывается Данила, вытирающий руки о маленькое полотенце. — А ты прям в назначенное время пришла, — улыбаясь, подмечает рыжеволосый юноша. Девушка слегка улыбается в ответ, не решаясь признаться, что сделала это специально, ведь долго думала, как отреагируют его родители, если гостья придёт на пятнадцать минут раньше, что является одной из причин её долгого времяпровождения рядом с мусоропроводом. — Проходи, — он отходит немного в сторону, открывая путь в квартиру и продолжая держаться за ручку. Лиза кивает и пересекает порог. Пока дверь закрывается, она осматривает прихожую, в которой находится впервые. Пол, устланный старым линолеумом, идеально чист, а вот шкаф, который тут в качестве единственного предмета мебели, покрыт пылью. Значит, мать Данилы не особо внимательно и ответственно относится к поддержанию чистоты квартиры. Коврика вообще нет, поэтому пол пачкается из-за грязных сапог Лизы, которая взволнованно смотрит на собственные следы. Взгляд зелёных глаз замечает и сам Данила. — Ничего страшного, — спешит успокоить её, кладя руки на чужие плечи. — Позволь поухаживать за тобой. — Ой, да, конечно, — тут же отвечает Лиза, расстёгивая пальто песочного цвета. Оно вешается благодаря Кашину на деревянную вешалку, что после этого цепляется за крючок шкафа. Неред, разуваясь, следит за действиями своего молодого человека и с удивлением замечает — кроме её верхней одежды, на вешалке висит только лишь его куртка. Может, у родителей просто отдельный гардероб?       Данила отставляет обувь девушки в сторону, к своим кроссовкам, и смотрит на неё, по-прежнему улыбаясь. — Пошли? — интересуется он. — Только руки помою… — кивает Неред. — Где ванная комната? — У меня есть антисептик, так что давай сразу в столовую, — подмигивает юноша и, как-то предвкушающие улыбаясь, берёт Лизу за маленькую ладошку, а затем ведёт её к одной из трёх дверей. — А твои родители что, не дома сейчас? — сразу же интересуется Лиза. Тот тормозит перед закрытой дверью и разворачивается к ней лицом, продолжая держать за руку. — Милая, слушай… Родителей нет, — говорит он с некой осторожностью. — А когда придут? — Неред даже как-то выдыхает, более-менее расслабляясь благодаря мысли о том, что сейчас можно особо не напрягаться и не бояться опозориться. — Они не придут, — пожимает плечом рыжеволосый. — Это… Всё из-за меня, да? — взволнованно произносит русая, думая, что она точно неудачница, раз даже до знакомства встречу отменили. — Лиз, их вообще нет. Я — сирота, — тут же отвечает Данила, смотря на неё с какой-то надеждой в глазах, словно прося не начать из-за этого недоумевать и злиться одновременно. Удивлённая девушка ничего не успевает сказать, как её тут же перебивают. — Просто я побоялся, что если приглашу тебя на ужин в свою же квартиру, то ты просто откажешься… А тут как бы встреча с родителями. Думал, что при таком условии не получу отрицательный ответ.       Лиза хлопает глазами, всё больше и больше удивляясь с каждым словом Кашина. Такого поворота она не ожидала. Он не говорил что-либо про свою семью. Вообще, Неред ничего не знает о нём, кроме того, что через месяц ему будет двадцать пять, и имени с фамилией. Сегодня Елизавета просто обязана узнать как можно больше о своём же парне. — Не надо больше так делать, — вздыхает она. — Это что, романтический ужин? — слегка улыбается, замечая, как Данила даже выдыхает. — Да, он самый. Тебе должен понравиться этот вечер, милая, — слегка целует обратную сторону ладони, задерживая свои уста на нежной коже. — Пойдём же! — тянет ту за руку и открывает дверь, проходя в комнату. Лиза замирает прямо на пороге, не до конца понимая, что же происходит. В середине комнаты стоит большой круглый стол из тёмного дерева, сервированный на две персоны. Всё бы ничего, но только Елизавету немного удивило, что не видно какой-либо еды и два блюда, стоящие посреди стола, накрыты металлическими клоше. Неред медленно заходит в комнату, огибая улыбающегося Данилу, и становится у стола. Тянется рукой к одному из колпаков, скрывающего сегодняшний ужин, вдруг её резко, но в то же время аккуратно, берут за запястье. — Нет-нет, милая. Я хочу лично огласить меню и ознакомить тебя с блюдами, — говорит мягким голосом Кашин. — Прошу, садись, — тянет гостью к стулу, спинкой повёрнутого к выходу из столовой, которая, кстати, совмещена с гостиной, поскольку в другом конце комнаты стоит диван и одно кресло. Так же телевизор, покрытый пылью. Нет каких-либо картин, фотографий или часов на голых стенах. Освещение не очень приятное — из двух лампочек работает только одна, и то с трудом освещая своим жёлтым светом.       Неред усаживается на стул с помощью Кашина. Подсвечник, стоящий меж блюд, только-только загорается благодаря Даниле, чиркающего спичками. Лиза кладёт руки на колени и замечает большую салфетку, лежащую рядом с тарелкой. Поняв, для чего она, загибает её уголок под ворот своей белой блузы. — Проголодалась? — мягко интересуется Данила, становясь позади девушки и кладя руки на плечи, от чего у русой даже дыхание перехватывает. — Есть немного, — отвечает та, а затем, прям как по закону жанра, у неё урчит живот. Да так громко, что это отдаётся эхом в практически пустой комнате. Рыжеволосый юноша слегка смеётся и, целуя покрасневшую со стыда Лизу в пшеничную макушку, обходит её, становясь слева и облокачиваясь рукой об край стола. — Итак, моя милая леди, — торжественно говорит он, пока его татуированные пальцы медленно движутся к одному из колпаков. — На горячее представляю сразу два блюда, — с улыбкой произносит он, хватаясь за маленькую ручку. Лиза выжидающе смотрит на его руку, уже чуть ли не хлопая ладошками по своим коленям от нетерпения. Хочется просто попросить его не тянуть и, наконец, приступить к трапезе. — Рагу из кабачков, болгарского перца, баклажана и кусочков икр Романа Неред! — колпак поднимается вверх, а сердце Лизы летит вниз, прямиком в пятки. Девушка замирает, уставившись на угощение, которое, как можно понять по белому столбу пара, поднимающемуся к потолку, ещё тёплое. Овощи блестят в свете свеч и среди них лежит приличное количество кусочков мяса, которые, с виду, приготовлены просто идеально.       Лизу бросает в холодный пот.       Она жмурится, слегка качает головой и думает, что ей наверняка послышалось. Тем временем Данила медленно обходит стол и становится по другую сторону, хватаясь уже за ручку ещё одного колпака. Лиза, дыхание которой сбилось, смотрит на его улыбающиеся выражение лица. — Ты говорила, что обожаешь отбивные… — говорит он мягким тоном, что ласкает слух. Неред едва кивает. — Поэтому! — торжественно поднимает второе клоше, где лежит два жаренных куска мяса. — Отбивные из бёдер Натальи Неред!       Елизавета хватается за край стола, шокировано смотря на предоставленный ужин и понимая, что ей ни черта не послышалось. Её молодой человек действительно сейчас представляет блюда, основным ингредиентом которых является плоть родителей Лизы. — Младенец ещё слишком… Младенец, — пожимает плечами Данила, отставляя колпаки в сторону. — Поэтому он на десерт. — Данила? Что же Вы тут делаете в такое позднее время? Три часа ночи, всё-таки, — Наталья потёрла свои заспанные глаза, пытаясь сфокусироваться на спокойном выражении лица молодого человека своей дочери, который раза четыре позвонил в дверной звонок. — Вы, может, не знаете, но Лиза живёт в общежитии, а не с нами… — Мне прекрасно это известно, — растягивал слова рыжеволосый юноша, держа при этом руки за спиной и медленно пересекая порог в два шага. — Я пришёл к Вам, а не к дочери. Поговорить о кое-чём важном.       Наталья сделала шаг назад, замечая, что руки Кашина до сих пор не на виду. В голову женщины пришла мысль о том, что он пришёл просить разрешения на сердце и руку её дочери. Естественно, она не могла его просто взять и прогнать. Может, он хотел сказать что-то важное про саму Лизу? — Проходите, на кухню. Только очень тихо, а то Сашка спит, — говорила она, ещё не до конца понимая, как правильно реагировать на приход ночного гостя. — Налью Вам чаю, пожалуй… — Был бы премного благодарен, — кивает Данила. Наталья повернулась к нему спиной, и юноша, сразу заметив, что двери всех комнат закрыты, тут же обхватил женскую талию рукой и, надавив на плоский живот, прижал ошеломлённую Наталью к своей груди. Мать Лизы уже захотела возмутиться, но тут же издала тихий писк, когда её горла коснулось чёрное лезвие ножа, а рот накрыла мужская ладонь с грубой кожей. Женщина дрожала и уже роняла слёзы, чувствуя, как оголённой шеи коснулся чужой кончик носа, с шумом вдыхающий запах. — У Вас вкусно пахнет кожа, Наталья, — проговорил Данила настолько тихо, чтобы муж вдруг не услышал. — Я буду вдыхать её запах до тех пор, пока не сдеру всю, и не брошу на съедение собакам, что бегают на окраине города…       Женщина пришла в настоящий ужас и оцепенение. — Ваша шея… — лезвие ножа повернулось и тупой стороной надавило поперёк горла, тем самым мешая нормально дышать. — Такая тонкая, что у меня есть возможность убить Вас без какого-либо кровопролития, только лишь сломав её, — он действовал быстро, дабы жертва не успела сообразить: отпустил её талию, сложил нож, пряча в рукав худи, а затем сразу же схватился обеими руками за тонкую шею, прикладывая все свои силы. Всего секунд семь, и Наталья закатывает глаза, уже точно переставая дышать. Тело отяжелело и тут же упало на пол. Данила, не успевший её поймать, тут же спрятался за угол, у входа в гостиную. — Наташ, чего ты там так, блять, долго? — бурчал отец Лизы, шаркая ногами в гостиной. — И что за грохот, а? — он замер перед открытой аркой и с удивлением смотрел на то, как его жена валяется посреди прихожей. Спохватившись, подлетел к ней, склоняясь и хлопая по щекам. — Нат! Эй! — шептал он, а затем заметил уже проявляющиеся следы на шее. — Какого… — Такого, блять, — рыкнули где-то сзади и буквально прыгнули на спину, заставляя упасть прямиком на тело Натальи. Мужчина тут же яростно закричал, пытаясь спихнуть с себя обладателя знакомого голоса, как вдруг ему в шейные позвонки вонзилось острие ножа. — Тихо-тихо, Рома, — шептал Данила, склоняясь над ухом полуживого Романа и продолжая держать лезвие в шее. — Ребёнок спит. Забыл уже? — шумно вдыхает, втягивая запах его кожи за ухом, перемешанной кровью, в которой испачкана белая майка, предназначенная для сна. Кашин медленно крутил лезвие влево-вправо, вслушиваясь в хруст позвонков и хриплые стоны, что подобны прелестной музыке, ноты которой ласкают слух рыжеволосого юноши. Резко вытащил орудие и снова воткнул в шею, только чуть ниже. Сидел в таком положении пару секунд и, удостоверившись в том, что мужчина мёртв, встал на ноги. Хорошо, что оба родителя Лизы не страдали ожирением, а это значит — их перетаскивание не было особо сложной задачей.       Данила, спустя целый час, поднялся в квартиру и осмотрел лужу крови, всё ещё остававшуюся на полу. Нужно срочно было это убрать. Бродя в поисках тряпки, рыжеволосый наткнулся на ещё одну дверь и вдруг услышал истеричный плач младенца за ней. Ох, как же он мог забыть про маленького Сашеньку?       Кашин медленно открыл единственное деревянное препятствие и, не особо торопясь, прошёл внутрь детской комнатки. Кроватка, стоящая слева от окна, слегка покачивалась от того, что младенец махал руками и ногами, словно чувствовал — в доме творится что-то ужасное и ему вот-вот настанет конец. — Ох, малыш, будь тише. У тебя аж лицо покраснело! — шептал Данила, склонившись над маленьким тельцем и мягко улыбаясь. Неред-младший, завидев незнакомое лицо, тут же замолк, большими глазами уставившись на него и шмыгая носом, из которого текут сопли. Кашин с особой осторожностью взял малыша на руки и начал его аккуратно и нежно укачивать, словно любящая мать родное дитя. Утыкаясь носом в маленькую голову, он прикрыл глаза и вдохнул запах. — Наверняка выйдет прекрасный десерт! — проговорил тот восторженно, а затем ухватился рукой за эту самую голову. Мальчик, не ожидав таких резких движений со стороны гостя, снова заплакал, вот только тут же замолк с резким поворотом своей конечности чуть ли не на все сто восемьдесят и с хрустом не совсем крепких костей.       Квартира погрузилась в гробовую тишину.       Крик разрезает тишину, образовавшуюся в полупустой столовой. Лиза вскакивает на ноги, хватаясь за голову и тут же переворачивая стул. Она смотрит на блюда, чувствуя, что из-за шока дышать не может. — Милая? — судя по выражению лица Данилы, он удивлён и немного ошарашен. Делает к любимой шаг на встречу, но та отскакивает назад, выставляя перед собой руки. — Нет! Не подходи ко мне! Монстр! — кричит та, чувствуя жжение в глазах и влагу на щеках. — Лиз… — едва выговаривает тот с такой болью в очах, из-за чего можно подумать, что его задевают слова своей же девушки. — Шутка же это… Я пошутил! Говядина это! — Я вызываю ментов… — словно не слышит его Лиза, быстро направляясь в сторону прихожей, где висит пальто, в кармане которого необходимый сейчас гаджет. Её хватают запястье и тянут на себя. — Не трогай меня! — снова кричит Неред, уже готовясь царапаться, но и вторая рука оказывается обездвиженной. — Прошу, поверь… — Данила сталкивается с ней носами, наблюдая тревогу в зелёных глазах. — Это шутка.       Топор со взмахом руки встречается с толстой деревянной доской, отрубая маленькую конечность не менее маленького тельца. Во рту скапливается слюна, что уже течёт по подбородку.       Лиза смотрит ему в очи и тут же верит, кивая и опуская свои плечи.       Охотничий нож с особым усердием, наконец, полностью отрезает нужной величины кусок от женского бедра. — Какие глупые шутки… — бормочет она. — Отпусти. Я позвоню маме или папе, чтобы удостовериться. — Слушай, вот ты им позвонишь, а они начнут бурчать, что ты тревожишь их отдых… У тебя и настроение испортится. И что, будешь с кислой миной уплетать мой ужин? — улыбается Кашин и касается губами её влажной щеки. — Пошли, — и снова тянет ту к столу, опять же усаживая на прежнее место. Накладывает ей в тарелку рагу, даже не спросив, чего она хочет, а затем огибает стол и садится на своё место, напротив Лизы, а та всё ещё с подозрением наблюдает за ним. Её руки не решаются взяться за столовые приборы и приступить к трапезе. Данила, тем временем, продезинфицировав руки антисептиком, берёт отбивную и тут же откусывает кусок, улыбаясь, и с наслаждением пережёвывая его. Он, с шумом проглотив, смотрит на девушку, которая продолжает наблюдать за ним. — Что же ты не ешь? — интересуется рыжеволосый юноша, поднимая брови. — Я целый день на кухне провёл, милая…       В мешок летит мужская ступня, которой желудок рыжего каннибала не всегда рад.       Она будто и не слышит, смотря на один из кусочков мяса и едва сдерживаясь от рвотного рефлекса. — Ой, что же я? — словно что-то вспоминает Данила, при этом говоря как-то громко, что напугало вздрогнувшую Лизу. — Вино. Я забыл про вино… Сейчас, милая, дай мне буквально пять секунд… — аккуратно встаёт из-за стола и, улыбаясь, направляется в сторону двери, которая, наверное, ведёт на кухню. Как только он скрылся из виду, Неред как можно тише встаёт со стула и быстро, но в то же время бесшумно, направляется в прихожую. Хватаясь за ручку той двери, что ближе всего к выходу из квартиры, она дёргает её. Это, как и надеялась Елизавета, оказалась ванная комната. Какова же причина того, что он не впускает её сюда?       Девушка оглядывает помещение и натыкается взглядом на тазик, стоящий наверху стиральной машины. Подходит к нему и чувствует, как снова из глаз идут слёзы. Сжимая в руках знакомый женский халат голубого цвета, она вытягивает его оттуда, замечая светло-жёлтые ползунки. Под ними и большая майка с уже засохшими пятнами крови. — Милая, я же просил, — вздыхают за спиной с нотками разочарования. Лиза оборачивается, едва ли сдерживаясь от того, чтобы не впасть в дикую истерику. Дрожь пробирает всё тело, когда она смотрит на грустное выражение лица Кашина. — Зачем? Зачем ты это сделал?! — шепчет русая, роняя слёзы на халат матери, который прижимает к своей груди, словно тот поможет скрыться от этого страшного человека. — Ради нашего счастья, — тут же отвечает Данила. — Мне было больно наблюдать то, как ты плачешь после их обидных слов! А ведь это было не в первый раз… И ты мне говорила, что они позволяли себе бить тебя, маленькую и беззащитную девочку, ремнём из-за каких-то двоек.       Неред удивлённо смотрит на него. — Я любила их! Несмотря на это всё, я любила их всем своим сердцем! — кричит Лиза. — А ты — чёртов каннибал! — Я надеялся, что ты, вкусив нашу победу вместе с их же плотью, поймёшь, как прекрасно человеческое мясо на вкус! — растеряно отвечает Данила с таким выражением лица, словно вот-вот заплачет и сам. — Я ведь понял, когда бабушка давала мне, десятилетнему пацанёнку, пить кровь родителей и обкусывать жаренные тонкие пальчики мамы… Как же я был счастлив, что мягкое мясо этих безжалостных сук, поднимающих на меня руку каждый день, разжёвывалось моими зубами и давало невероятный вкус!       Лиза смотрит на то, как слегка улыбается рыжеволосый, вспоминая своё детство. Русоволосая понимает, что ему срочно нужно в дурку со своей психикой, что сломалась благодаря старой родственнице, у которой хрен знает какие причины были жарить собственного ребёнка с его второй половинкой. — Бабуля терпела всё это отношение блядских родителей вместе со мной…       Ах, вот и ответ. — Я помогу тебе, — говорит Лиза, продолжая находится на расстоянии вытянутой руки, да ещё с такими глазами, полными страха, будто перед ней находится не человек, а волк, который отнюдь не против сожрать её. — Мы обратимся к тем, кто тебе поможет… Ты станешь нормальным человеком, правда, — старается говорить мягким тоном, словно болтает с младшим братом — Сашей. Из-за воспоминаний о его звонком смехе и забавной улыбке Неред чувствует, что вот-вот упадёт на пол и забьётся в истерике.       Глаза Данилы, загоревшиеся благодаря воспоминаниям о своём детстве, потухли. В них вернулось прежнее разочарование и некая боль, которая не до конца понятна Лизе, выжидающей принятие её помощи.       Хотя, о какой помощи идёт речь, раз уж она хочет отправить его в дурку, где явно ему, каннибалу с двадцатилетнем стажем, мозги не вправят? Но так ей станет хоть немного спокойней, ведь он будет взаперти и не навредит кому-либо ещё. Вернее, не съест. — Милая моя, ты так и не поняла меня, да? — проговаривает Данила, делая к ней шаг. — Я прекрасно тебя поняла! — спешит ответить Лиза, двигаясь назад и тут же упираясь копчиком в стиральную машинку. — Нет! Нихуя ты не поняла! — кричит вдруг парень, а затем, хватая ту за руки, дёргает в сторону выхода из комнаты. Лиза из-за этого падает на пол и вырывает свою кисть, но тому явно сейчас не до нежностей, и он хватает её за волосы. Рыжий каннибал волочит беспомощное тельце по направлению к неизвестной комнате, а Неред кричит из последних сил, изрекая мольбы о пощаде, хватаясь за все углы и косяки так, что ломаются короткие ноготки и в определённых местах болят ноги. Сопротивление не даёт должного эффекта — русоволосую с той же силой и упорностью продолжают тащить чёрт знает куда.       Хлопок двери.       Вытьё, рёв и мольбы девушки слышны ровно пять секунд.       И тут образовывается гробовая тишина.