Сложная реальность для мага из прошлого

В приюте были жесткие правила. Надо было вставать очень рано и всегда в одно и то же время. Опоздаешь на завтрак — до обеда сиди голодный и не важна причина твоего отсутствия. Да хоть под деревом умирай! В каждой комнате необходимо было соблюдать порядок. Все кровати идеально заправлялись каждым приютским ребенком, и не дай боже, одна из воспитательниц найдет складочку на постели — следовало наказание. Могли поставить в угол, лишить еды или запереть в темном чулане, куда сваливали все барахло, как понял Шон. Одежду выдавали раз в две-три недели рандомно. Как повезет. Размер не спрашивали и иногда Мэйсону доставались совершенно неудобные вещи. Роптать нельзя, иначе злобная тетка Элиз, как она заставляла себя называть, оставит на день без еды. Шэн, привыкший постоянно убегать, и есть все, что более менее съедобно, к пище привык быстро и даже не воротил нос от склизких каш на завтрак. Некоторые дети кривились, и чаще всего утро проходило в дребезжании ложек о сколотые тарелки, куда огромным комом бросалась каша. Без сахара, как возмущались более взрослые дети. Шон часто задавал себе вопрос, а ел ли он вообще что-то сладкое? И никак не мог припомнить вкус еды с того мира. Неужели, воспоминания притуплялись? Прикрыв глаза, Мэйсон мог припомнить запах гари, несносные вкусы трав и даже ароматы снадобий, которые колдун варил против людей. Для защиты своих любимых. Но запах еды? Не мог… Еще хуже здесь было с пустым временем. Его было слишком много и Шон, не привыкший сидеть на попе ровно, не мог придумать себе какое-либо дело и чаще всего следил за детьми, которые могли часами задирать одного единственного человека, в изысканных фразах унижая и заставляя беспрекословно подчиняться За пару месяцев, проведенных в бедном приюте, Шон сделал вывод — не все так чисто, как казалось ранее. У детей была какая-то система или иерархия. Он понял это после двух недель пребывания, когда одна девочка после семи дней унижений стала обижать долговязую рыжеволосую Амели. А ведь до этого вела себя как мышка! Мэйсон был заинтригован и помимо изучения нового мира, принялся следить за ребятами, отмечая, что каждые две недели менялись главенствующие роли. Так же, Шон учился читать. Да-да, он с красными ушами выслушал мадам Жаклин, которая дала ему потрепанную газету попросив почитать, пока она готовила обед. С сожалением Мэйсон понял, даже если он понимает через раз людей вокруг, читать буквы он не умел. — Простите, не умею… Жаклин покачала лишь головой и выудила маленькую книжку с большими буквами. — Выучи алфавит, а потом я могу научить тебя и читать, Шон. Это несложно, а ты рассказывай мне что-нибудь, пока я готовлю, — розовощекая женщина добродушно улыбалась, а Шон только и мог, что кивнуть. А что рассказывать? Он понятия не имел, но принялся по крупицам выдавать за сказки те времена, когда жил колдуном. Это были короткие рассказы о беспощадном мире, кучи смертей, которые видел Шон и маленькой, совершенно крохотной надежде о счастье. Жаклин всегда слушала внимательно, ребенка не перебивала и в знак благодарности учила читать. Мэйсон добросовестно слушал женщину, стараясь проглотить как можно больше, буквально как губка впитывал информацию, постепенно узнавая мир, куда его забросило. — Уже лучше, — Жаклин добродушно улыбалась, когда Шон правильно писал корявые буквы, — только эта буква пишется зеркально. Ты молодец, за три месяца научился читать, писать и немного считать. Эмма говорила, что возможно, вас получится с еще несколькими ребятишками отдать в школу. — Правда? — Шон резко повернулся к женщине и та утвердительно кивнула. Парень закусил губу, пребывая в глубокой задумчивости. В школу он никогда не ходил, это был удел самых богатых людей и никак не колдуна в бегах. Даже ребенком они с матерью скрывались по деревням, и мальчик не часто видел своих сверстников. Разве что издалека и на короткое время. — Наверное, это хорошо… — Ох, Шон, я тебя задержала. Беги скорее к ребятам, скоро будем кушать. Мэйсон со вздохом убрал книгу и вышел из кухни, раздумывая над тем, стоит ли идти в общую гостиную. — Шон, идем! — Амелия чувствительно ткнула острым локотком под ребра, загадочно улыбаясь, — опоздаешь! — До обеда еще сорок минут, — он пожал плечами и повернулся к Амели, только сейчас замечая ее вытянувшееся лицо. — Та ты… — Амелия! Шон! — высокий парень с жутковатым выражением лица подозвал детей и насупившись, проговорил в ухо Мэйсону, что Дэ объяснит суть чего-то очень важного в приюте. Указал на мрачно восседающего старшего мальчика и тихо скользнул к дивану, где собирались все дети дома. Шон покачал головой и быстро прошел к тому, кого здесь называют этим «Дэ». Очевидно, имена здесь не особо любили. Парень оглядел немного заинтересованным взглядом довольно крупного Дэ и медленно подошел к нему. — И? — Для начала, привет. Пытайся быть вежливее, мелочь, — мгновенно вспыхнул тот недовольством, — ладно. Коротко о том, что сейчас будет. Выборы. — А еще короче нет объяснения? — съязвил Шон, однако, вслушиваясь в грубый бас подростка. — Выборы главенствующих ролей. Называй, как хочешь. Играют все от шести лет и старше. Мелкие неприкосновенны. Суть в том, чтобы найти карточку со знаком и принести сюда. Круг — высшее сословие. Им ты две недели подчиняешься беспрекословно. Квадрат — средний класс. Они могут приказывать низшим, но не пререкаются со старшими. И треугольник — низшие. Ну, вкратце это рабы. В правилах только не убить и не наносить серьезные телесные повреждения. Остальное разрешается Шон застыл на месте, перемалывая в голове информацию. Это игра в иерархию? Типа, слабый может стать сильным, а сильный спуститься в самую грязь? — И что, все соглашаются? — Ага. Это Том придумал, когда его достала пара ребят года три назад. Там трагедия какая-то приключилась. Девчонку изнасиловали, один приютский повесился и еще что-то. И все вокруг него, прикинь? Ну, и чтобы прекратить эти постоянные драки, придумал игру. Теперь каждый, смотря по удаче, может набить морду неугодному. Мэйсон нахмурился. Нет, смысл игры он понял и даже может сказать, что это действительно снизит количество бессмысленных бойнь где-нибудь ночью на дворе. Да и кучами толпиться не будут, побояться за себя через несколько недель. Но то, что эту систему придумал мальчик? Том… Шон рассеянно поискал глазами того, кого и не видел ни разу. Как он выглядит? Он опасный, по словам приютских. Девочки его боятся, парни тактично игнорируют. Так что же это за человек, привносящий ужас в общую семейку приюта? За его взглядом проследил Дэ. Он усмехнулся, а потом ткнул в дальний угол, где в кресле у холодного камина сидел тихий мальчик. Мэйсон развернулся и выгнул бровь, с интересом рассматривая мальчика чуть ниже себя. Спокойный, сидит и молча читает жутко потрепанную книгу, иногда стучит пальцем по креслу, вскидывает темные глаза и снова утыкается в книгу. И это гроза приюта? Больно щуплый и тихий… Хотя, внешность всегда обманчива. Лично Шон, стоило их глазам пересечься, почувствовал угрозу и толику заинтересованности. Какую роль играет Том? Что именно хотел увидеть в игре? Или действительно, помочь? Как бы то ни было, а колдун не любил распространяться и искать ответы на внутренние вопросы. Перед ним цель — Том. Почему бы лично не спросить обо всем? — Игра через десять минут. Ты тоже посвященный, так как с твоего попадания прошло полгода. Не опаздывай, а то все хорошие карточки разберут. Ага, времени совсем мало, необходимо спешить. Шон подошел ближе к легенде приюта. С чего начать говорить с маленьким ребенком? Мэйсон даже с детьми толком не разговаривал. Нормально ли начать с того, как обычно? Что можно наточить кол из любого дерева и в случае чего, воткнуть во врага и убежать? Да нет… По реакции Жаклин стало ясно — здесь открыто не убивают. Войны — да. Там режут, но просто прийти в деревню и обозначить тебя врагом никто не имеет права. — Скажи, зачем эта игра? — любопытство пересилило, и Шон решил постепенно узнать, о чем же думал ребенок. Черноволосый мальчик отвлекся от книги и с некоторым изумлением глянул на Мэйсона. Правда, уже через пару секунд его глаза заледенели и не отражали ничего, кроме безразличия. — Чтобы не дрались без разбору. Шон тоже так сначала думал. Но ведь тогда можно было просто запретить драки и надавить на каждого тем, что Том проклянет каждого, кто попытается поднять руку. Слишком много трагедий случилось вокруг тихого мальчика, он уже получил знаменитость во всем приюте и его имя говорят с дрожью в голосе и опаской в глазах. — Тебе интересно наблюдать? Ты же не играешь. Почему? — Неприкосновенность. Почему ты думаешь, что я наблюдаю? — Том отклонил чуть голову, почти черные глаза выражали крайнюю степень опасности, а руки, державшие книгу, легли на колени. Шон чуть улыбнулся. — Я заметил. Ты иногда на всех смотришь как… — это слово витало в воздухе, но Мэйсон никак не мог его поймать. Он смотрел точно в глаза Тома, постепенно понимая, что же так пугало детей в ребенке. Он был другим. Не таким, как сам Шон, не пришедшим из иного времени или мира. Просто другой. Это было видно довольно зрелому колдуну. Да, магию он не мог ощущать, но вот чувствовать, что около Тома мрачная удушающая аура — вполне мог. Разумеется, это пугало детишек, непонимающих, почему при виде черноволосого так хотелось склонить голову или заплакать, дрожа от жгучего страха. Шон понимал. На его счету было немного смертей, но вот играть с разумом он умел и хорошо пользовался данными от рождения способностями, вертя мысли, действия и чувства врагов. Мог ломать, сгибать хрупкую психику. Именно этим занимался Том. Давил лишь своим присутствием и казался совершенно чужим для каждого человека. Том молчал. Не слушал тихо шепчущихся детей, но пристально смотрел на Мэйсона. Не боится… Даже не опасается, только задумчиво рассматривает, как неизведанное чудо. Это… Поражало и удивляло уже самого Тома. Он привык к страху в глазах детей. Опасения во взгляде взрослых и эта сладкая дрожь, которая так нравилась самому Тому в людях. Они слабые. Слишком слабые и будут лишь пресмыкающимися животными, которые никогда не будут способны взойти на трон главенства. — Почему ты не боишься меня… Как все? — Том пытливо смотрел на зеленоглазого, который так бестактно прервал его чтение. — Ты только ребенок, — тихая улыбка, а во взгляде море боли. Словно чужой… Шон и не думал опасаться мальчика. Тот слишком мало знает, слишком мало умеет, чтобы стать злодеем. Обиженный судьбой, людьми вокруг себя, он только начинал свое становление личностью. Еще не зрелый, совсем мальчишка. Глупый. По своему наивный, и ни разу не ощущавший, ни боли потери, ни самой смерти. Просто… Просто мальчик по имени Том. Черноволосый промолчал. Чем-то Шон ему казался далеким и не таким, как все. — Ладно, потом еще поговорим, хорошо? Я Шон Мэйсон, а тебя Том… — Реддл. Том Реддл. Зеленоглазый ушел также бесшумно, как и появился. Скоро должна начаться игра.

***

Шон без особого интереса смотрел на желтую карточку с кружком. И что ему делать? Уже третий раз подряд. Словно… Словно кто-то специально подкидывает эту карту, забавляясь триумфом игрока. Это он заметил еще в прошлую игру. Эмиль перед ним выигрывал пять раз и возомнил о себе слишком много. Обижал девчонок, с рабами обходился жестоко. Отбирал хлеб, давал отмашку шестеркам бить пацанов в туалетах и вообще вел себя крайне агрессивно в последнюю игру. А потом получил ушат ледяной воды — треугольник. На него выместили всю злость. Издевались все, ненавидели тоже все. Развлечение? Тому весело смотреть, как благодаря этой иерархии никто не смеет и пикнуть? Или здесь что-то другое? Какой смысл вложил в игру Реддл? Бессмысленно унижать Шон не любил. Привык, наверное, к справедливости? Хотя… Даже захотелось горько улыбнуться, а потом и расхохотаться. Где же в его мире была справедливость? Его жена не была ведьмой, а ее убили. Значит, справедливости нет нигде. Только у Мэйсона в душе? Он никогда не убивал просто так. Издеваться мог лишь над теми, кто дал ему почувствовать вкус горечи потери близкого. Тех, кто за ним охотился не трогал… Только запутывал разум и те постепенно сходили с ума. Правда, для этого он всегда слишком много сил вкладывал и восстанавливался неделями от недостатка крови и магии. Карточка легла в карман. Его снова никто не тронет, а значит, еще две недели тишины и спокойствия обеспечены. Итак, что же сделать для начала? К Жаклин идти не хотелось, ее недавно отчитали за то, что она дает больше порции детям, чем положено по документам. Точнее, она кладет так, как сказано в документах, а надо меньше. Опять, где логика? Разумеется, в карманах у воспитателей. Шон сидел во дворике приюта, рассматривая большое дерево, испещренное мелкими рисунками чем-то заостренным. Кто-то выбивает на кроне камнем? Развлечение? Непонятно. Массивные ворота не давали и шанса сбежать. Мэйсон хотел бы выйти за границу приюта, но никто не пускал. Нельзя было бесхозно ошиваться по улицам бродягам, можно было очутиться в больнице раньше. Ему было немного скучно. Солнце приятно припекало лицо, и на все тело опустилась тягучая лень. Такое нечасто происходило со всегда бдительным Шоном, но теперь можно было и немного расслабиться. Никто же не всадит ему в спину нож? Магии у него нет, охота тоже бессмысленна. Тишину сбивали только резкие окрики мальчишек, звонкий смех девочек, та шуршание. Шуршание? Шон чуть напряг слух. Точно… Что-то недалеко шуршало. Парнишка поднялся на локтях, щурясь от ослепительного света. Около небольшой постройки за большими бочками сидел невысокий щуплый мальчишка, в котором колдун без сомнений узнал Тома. Реддл медленно тянул руки и что-то крайне тихо шептал. Подстегиваемый любопытством, Мэйсон аккуратно поднялся, и прошел к домику с другого края, чтобы послушать, чего там шепчется Том. Мальчик не сразу заметил змею. Зеленые глаза сначала рассматривали почти белые руки Тома, а потом только перешли на сам объект шуршания. Большая черная змея лежала около черноволосого пацана и очевидно… Разговаривала? — Ш… — Шс-Шссс… — вторил Том и от этого в осадок выпал уже Шон. Либо у кого-то навсегда повредился мозг, либо тот понимает змеиный язык? Реддл очевидно, ощутил пристальный взгляд Шона и резко повернулся к углу, где стоял Мэйсон. — Следишь-шь? — получилось несколько по-змеиному. Парнишка не видел смысла отговариваться, а потому только медленно кивнул. — Твой питомец? Том посмотрел на змею. — Друг. — Я думал, ты принципиально не заводишь друзей, — Шон присел рядом, с любопытством рассматривая змею, — ядовитая? Реддл отрицательно покачал головой и чисто механически погладил змею по голове. — Они мне многое рассказывают. Как живут… Там. Что делают люди, как они «нас» боятся, — непроницаемый взгляд в пустоту. — Шон. Тебе не страшно? Она если не ядовитая, то задушить может. Об этом Мэйсон не думал. Он чуть отстраненно смотрел на змею и мальчика, не понимая, что же происходит. Почему Реддл играет в игры с детьми, а сам развлекается со змеями. Почему? — Неужели, это так забавно, играть? — М… Не скажу, что это забавно. Люди бояться заведомо тех, кто сильнее них. Я же изменил это. Теперь они не бояться, только ожидают, кто же будет главным в этот раз. Люди словно игрушки. Их легко сломать, но и починить можно, стоит только правильно закрутить механизм. — Не слишком умные речи для ребенка? — Шон улыбался. В какой-то момент, глядя в застывшую маску ребенка, он понял, почему тот так себя ведет. Мэйсон умостился рядом с Реддлом, укладывая голову на колени. Они просидели в тишине довольно долго. И солнце успело сесть за горизонт, а детишки уйти и снова прийти на площадку. Только к этому месту никто не подходил. Боялись? Тишина Шону нравилась. Она на него не давила, а только успокаивала. Редкое шипение с двух сторон нисколько не раздражало. Он не пытался понять, о чем там шипят эти два столь разных существа. Ему это не нужно. Достаточно знать, что Том необычный мальчик и пройдет, не очень много времени, прежде чем он вытянется во весь рост и уложит на лопатки тех, кто слабее него. И таких будет очень много. А еще они оба поняли — они не такие как все.