Сложная реальность для мага из прошлого

Лежать наскучило уже на третьи сутки. Шэн не знал о новом витке своей жизни ничего. Поначалу конечно, как и все колдуны, он подумал, что это все может быть наложенной иллюзией, но буквально через сутки опроверг свою теорию. Во-первых, он ни одному иллюзионисту не переходил дорогу, а во-вторых их сила не распространялась на тех, кто был при смерти. Парень был, а это означало… Непонятно что. Где он? Судя по манере разговора и непонятным сооружениям, которые он успел увидеть в окно, все представлялось совершенно чужим. Разумеется, были паника, удивление, куча разных эмоций, которые постепенно заполонили все существо мальчика. Он становился дерганным в присутствии врачей, нервничал и вообще походил на какого-то психически больного. Ярко выражал недовольство, яро отстаивал свои слова и под конец... Немного остыл. После эмоций, непременно включался мозг. Он перестал постоянно зыркать на всех и каждого, удивляться принесенному просто так яблоку, кормежке по часам и самому невероятному - тишине. Ясное дело, колдун не часто был гостем в лечебницах, а у знахарей кроме своего домика, камней и специальных отваров ничего больше не было. Проходили дни, а вопросов становилось только больше, а самое обидное, ни у кого спросить нельзя. Так за лечением, ходьбой по лечебнице и прогулками по территории больницы, прошли несколько недель. В дверь быстрым шагом вошла медсестра, придирчиво окинула взглядом палату с детьми, а потом подошла к Шэну, заставляя его улечься на подушки повыше. Вчера его перевели в лечебную палату, и теперь он более не мог наслаждаться тишиной и покоем, какие были в реанимационной. Чаще всего ребятишки болтали и смеялись над неудачными шуточками. — Как самочувствие? Маевский вскинул глаза на женщину. Та быстро снимала белые тряпки с обожженных рук ребенка и рассматривала медленно заживающие грубые рубцы на ладонях и пальцах. Медсестра была даже этому рада, так как хирург вообще говорил про ампутацию, и мальчишку спасло от нее лишь то, что кожа не некротизировалась. Конечно, необычно, но врачи дали шанс организму ребенка самому справиться с ожогом. Тот и справлялся. Медленно, но верно, кожа приобретала розоватый цвет, только вот сморщенные шрамы уродовали детские ручки. Хотя, на это парню, похоже, было глубоко плевать. Женщина даже удивлялась раньше, почему ребенок не плачет. Где вопросы о семье, о своем положении. Казалось, он весь в себе. Медсестра вздохнула, а потом резко взяла в руки бинт, снова намазала кожу заживляющей мазью и забинтовала, сделав пометку в журнале. — Хорошо. Шэн внимательно следил за манипуляциями женщины. На ее месте он бы быстрее заговорил рану, вот только похоже, в этом мире его магия также недоступна. Интересно, это из-за того, что на нем теперь вечная печать или нового тела в котором магия не будет задерживаться, а лишь рассеиваться в виде бесполезной энергии? Никакой обиды не было, только глубокая пустота, постепенно заполняющая сердце. Он выжил. Выжил, когда должен был умереть. Понятия не имеет, что с его дочерью, он же фактически ее бросил! В палате резко стало душно, и Шэн скривился, пока женщина занялась следующим пациентом. Приют еще какой-то… Как бы вообще обо всем узнать, не привлекая внимания? Маевский пару раз уже сглупил и более то нахмуренное лицо врача видеть не желал. Просто спросить, что такое телефон, оказалось достаточным для проверки у какого-то «психолога». Когда ему медленно и расстановкой пояснили, что это так называемый мозгоправ, настроение Шэна ухудшилось окончательно. Нет, серьезно, этих типов, что упаковывали психически неуравновешенных, побаивались даже колдуны со стажем. Еще одна проблема заключалась в том, что не все слова для Маевского были знакомы. Часто он просто не мог уловить суть вопроса, только какие-то обрывки и спустя пару недель, в его медкарте появилась фраза «Возможное психическое нарушение вследствие удара по голове балкой. Снижение интеллекта, нарушение связной речи». Конечно, Шэн не имел представления, насколько эти диагнозы плачевны, но медсестры начали очень медленно говорить, все время вопросительно на него смотреть, ожидая какой-то реакции и вообще вели себя крайне неадекватно. Мальчик не выдержал на вторые сутки такого обращения и спросил у врача, что происходит. Ответ был гениальным. «Мальчик, ты немного болен, но мы сможем тебя вылечить, если только ты будешь делать то, что мы скажем». Ответ для шести-семилетнего ребенка еще сойдет, но никак не для колдуна из черти какого века, у которого есть мозги и интеллект, а не вата в черепе. Еще через день ему сняли все бинты, попросили крайне медленно подвигать пальцами. Он и пошевелил. Все работало, правда, чуть заторможено, и причиняло легкий дискомфорт, но это явно не те жуткие боли первых дней. — Здравствуйте, — улыбчивая и совершенно незнакомая женщина явилась в палату к Шэну ближе к вечеру. Он уже прошел все манипуляции, его накормили лекарствами, а потом вот. Это появление. Высокой дамы с пучком на голове, которая держала в руках пухлую папку с документами. — Здравствуйте. На пороге стоять не хотелось, и мальчик быстро шмыгнул к кровати. — Мы надеялись, что за это время твои родственники все же объявятся, но, похоже, этого не случится. Твои документы мы так и не смогли найти, поэтому их придется делать заново. Ты точно не помнишь своего имени? Мне сказали, что там жила семья Мэйсонов, но вот про ребенка… — Шэн, — он даже не успел остановить себя. Не подумал о том, существует ли такое имя в природе этого мира вообще. Просто… Ему просто захотелось оставить от того себя хотя бы частичку. — Вы имеете в виду Шон? — да, разница в его произношении и произношении этой женщины была, — Шон Мэйсон? — женщина нахмурилась. Мальчик сдул со лба длинную челку, а потом выразительно уставился на даму. Его жизнь вообще сейчас напоминает театр абсурда, а он еще и в главной роли. Поэтому, ничего страшного, если он хотя бы распределит имена игроков переднего плана. Хотя бы свое. С фамилией будет легко смириться, Маевский досталось ему от смертной матери, отец отказался дать свою колдовскую фамилию, хотя вот «Шэн», было именно что его магическое имя, и если бы он отрекся от него, то никакой магии ему не видать, так как от рождения она давалась именно «Шэну». Женщина помусолила ручку, что-то записала в книжку, а потом улыбнулась. — Скорее всего, ты вспомнил самое свое яркое воспоминание, мальчик. Но пусть будет Шон, возможно, попозже ты хоть что-нибудь и вспомнишь, а пока собирайся. Сегодня я познакомлю тебя с твоими новыми друзьями. Новоиспеченный Шон тактично промолчал, что друзья ему не нужны. Быстро переоделся в выданную ему чистую одежду, полюбовался с пару минут на странную обувь, кое-как затянул шнурки, и быстро встал, пока еще одна тетка не цыкнула на его корявые движения. Это начинало раздражать. Они ехали недолго. Эмма Чапман говорила без остановки, и большинство слов проскакивали мимо ушей парня. Он смотрел в окно, любуясь природой, домами и дорогами. На своем веку он повидал явно меньше, чем в этом детском тельце. — Шон, а скажи, ты хоть что-то помнишь? — женщина внимательно смотрела на мальчика, пытаясь прочитать то, о чем он думал. Парнишка обещался быть проблемным ребенком по окончательной выписке врачей. — Нет. — Ясно. Это приют, где ты будешь проживать. Добро пожаловать, — Эмма улыбнулась и подтолкнула нахмурившегося ребенка к большой кованой двери, — Мерфи, открывай! Звонкий голос услышали мгновенно. Дверь быстро распахнулась, а перед Шоном предстала невозмутимая женщина с довольно большими формами, спрятанными за темно-коричневым платьем в пол. Волосы какого-то крысиного цвета были уложены в непонятные прическу под массивным чепчиком с кружевами. Ну… Впечатление было неизгладимым. — Здравствуйте. Это наш новый мальчик? — сухой голос был покрыт корочкой льда. Парень выгнул бровь и прошелся наглым взглядом по нарисованной точке на лице, гадая, а зачем. Вообще, здешняя мода была… Специфична и для Шэна была точно не знакома. Хотя, это одна из первых странностей, которые увидел уже Шон. Ведь в палаты приходили дамочки. Некоторые с яркими сумочками, аляповатыми зонтиками и прочей непонятщиной, которая заставляла теперь уже Мэйсона, удивляться и поражаться. Мода такая, что ли? — Да, познакомься, — Эмма посмотрела на застывшего мальчугана. Он словно впервые видел вообще все. — Э… Шэ… Шон Мэйсон, — и дежурная улыбочка, которая ему давалась без проблем. Жизнь научила… Не показывать истинных эмоций и врать. Лгать для себя, себе и всем. Так проще и никто не остается недоволен твоими искренними чувствами. Мерфи, очевидно, приняла милую улыбочку уставшего мальчика всерьез. Глаза немного потеплели, и теперь Шон мог сказать, что они не болотные, а сине-серые, довольно приятного оттенка. — Ладно. Миссис Чапман, вы можете уезжать. Я обо всем позабочусь. Меня зовут Элиза Мерфи. Шон, за мной. Миссис Элиза бойко развернулась и прошла в большую гостиную, осматривая комнату неприветливым взглядом. Шон выглянул из-за ее пышной юбки и обомлел. Огромная куча мальчишек и девчонок не пытались даже мирно разговаривать. Одни рвали друг на друге волосы, другие тянули к стене, словно захотев выбить мозг. Некоторые шумно что-то говорили, бурно жестикулируя. Всего пять человек сидели в потертых креслах и читали или следили за войной детей. Мерфи не останавливала. Она лишь громким голосом объяснила, что в приюте пополнение, а потом сказала что-то о выключении света ровно в десять и сне. Все это было проигнорировано всеми, и никто даже не дернул ухом в сторону воспитательницы. Шон осмотрелся, а потом едва не влетел в высокого парнишку с испещренным мелкими ссадинами лицом. — Прости. — Ты… Что творишь? — Не зачем было так бежать, — Шон уставился в маленькие глазки парнишки. Это же правда. Не носись этот незнакомец по комнате, они бы даже не встретились! А вот того такой ответ явно не устроил. Для чего-то схватил за кофту и с силой потянул на себя, вынуждая чуть-чуть приподняться на цыпочки. Шон ждал. Ему казалось, что это тот самый момент, когда нарываться не следует. Он же понятия не имеет, насколько тут… Разрешено что делать. Нормально ли убивать? Или это тут возбраняется? В те времена, просто ткнув пальцем и заявив, что ты ведьма, можно было уже готовить себе погребальную яму. А здесь? — Давай-ка я поясню, что здесь за правила, ага? — О, правда? — Шон даже обрадовался. Он быстренько, пока этот странный парень думает и соображает, выкрутился из захвата, не прибегая даже к привычным ударам ногами, — а можно не очень быстро и… Как-то записать, что ли? — Мейсон бормотал под нос слова, пытаясь думать, но в тоже время следить за юношей, который мрачнел на глазах. — Ты издеваешься надо мной? — даже желваки заходили, а кулаки уже замахнулись для удара. Детки присмирели. Нет, шум был, но не такой гулкий, а парочка детей даже с интересом наблюдали за потасовкой. Девчонки прекратили дергать друг друга за косички, поправили платьица и попытались усесться на пол поближе к непонятной драке. Или не драке? — Нет. — Тогда заруби себе на носу, — пафосно начал мальчишка с поросячьими глазками и высоким мокрым лбом. — Зачем? — Шон глупо хлопнул глазами, а потом разом потерял какой-либо интерес к грубому мальчику, который словно пытался обозначить территорию. Если бы он взял в руки меч или за его спиной была куча стражи, ну, или на худой конец, лучники, он бы еще что-то послушал. А так, смысл тратить время на бесполезное создание неизвестных времен? Мэйсону вообще начало казаться, что дети здесь… Деградировали. За ним никто не пошел, кроме невысокой маленькой девочки с рыжими волосами и блеклыми косичками. — Как ты его классно! Шон, а меня научишь? А откуда ты? Родители бросили? Ой, а с руками что, шрамы? — девчонка щебетала как птица, и под конец ее монолога парень выдохнул, разворачиваясь к незнакомке. Улыбнулась. Шон заметил синяк под глазом и парочку отметин на тощих руках девочки. — Ой, я не представилась! Меня зовут Амелия Браун. — Амелия… Можешь со мной не разговаривать? — Почему? — краски с живого лица мигом слетели. — Ты мне надоела, — честно сказал Шон, — очень много говоришь и… Ты куда? — Дурак! — Амелия развернулась на каблучках и побежала наверх, громко топая и не переставая бурчать под нос нехорошие слова. Мэйсон даже послушал немного, пока не понял, что не понимает значения слов. Вздохнув, растерянно посмотрел на возникшую перед собой женщину. Та вообще ему не понравилась. Какая-то сухая, с каменным лицом, грубыми чертами и мрачным злым взглядом. — Шон Мэйсон, ты должен немедленно пройти в комнату и расправить постель! Скоро все будут спать, и никто не будет ждать, пока один непослушный мальчишка застилает кровать! Спать будешь на полу, ясно? — Хорошо. Покажите, пожалуйста, где комната? — сделать пакость можно и потом. Спать на грязном полу крайне не хотелось. Ему ткнули в номер напротив большого пыльного шкафа, и парень решительно туда двинулся, поблагодарив тетку. Злая, неухоженная, так еще и обиженная природой. Ужас. Комната удручала. Целых шесть кроватей, одна только с матрасом и чистым бельем в упаковке. Хотя, насчет чистоты он начал сомневаться после того, как в пакете обнаружились тараканы и запах влажного белья. Хотя, выбора не было. Быстро расправил простынь, упаковал одеяло и даже на подушку пододеяльник надел так, как увидел на других кроватях. — О, новенький? — в двери возник черноволосый парень с зелеными глазами. Он улыбался беззубым ртом, закрывая за собой скрипучую деревяшку, — это же сейчас ты говорил с Дэ? — Нет. — Как? — мальчик упал на кровать рядом с Шоном, загадочно улыбаясь, — все видели. Незнакомый мальчик не получил от безжалостного Дэ и теперь он чуть ли не герой приюта! Короче, ты классно себя показал, молодец. — Если ты знал, что это я, зачем спрашивать? — логики Мэйсон не видел. Он вообще редко где в этом мире видел логику, хотя возможно, это из-за отсутствия опыта жизни без магии? Все-таки его быстро схватили после того, как магия стала ему неподвластна. — А ты странный. Я Генри Бутман, живу чуть ли не с рождения в приюте. Мамка бросила из-за нехватки денег, вот… И живем. — Мое имя озвучивать не надо? — Не, его теперь все знают. Только это… Держись подальше от одного типа. Он еще страннее, чем ты, — тихим доверительным тоном сказал Генри, пристально смотря в темные глаза Шона. — Почему? — Том очень странный. Если ты ненормальный тихий мальчик, то этот агрессивный и пугающий. — И что? — Кошмар. Ты вообще, где вырос, что не знаешь слова «Опасный»! Ладно, наши все развлекаются, а вот Дэ так морду набьет, что неделю в больничный корпус ходить будешь! Если сможешь. Но речь не про него. Просто рядом с Томом возникают всякие чудовищные вещи. Пару месяцев назад девочка упала со второго этажа вниз по лестнице, а еще Терри в подвал провалился на кухне... Много чего было. Его все боятся. Где?.. Шон не был уверен, что название города и деревни даст хоть какой-то толк, а потому промолчал. Теперь и приют ему казался чем-то непонятным и загадочным. Столпотворение детей и все какие-то немного злые. Дерутся, а это у них, оказывается, такие вот, развлечения. Мальчик этот, Том какой-то. Чудеса просто.