Декларация смерти

13 ноября 2140 год.       Меня зовут Ацуши, и я не должен здесь находиться. Скажу больше, я вообще не должен существовать.       Но… Я есть.       Я не виноват, что оказался здесь. Я не виноват, что вообще родился. Но, какое счастье, что все-таки меня нашли ещё в младенческом возрасте. Таких детей, которых бросили родители, почти сразу как завели ребенка, забирают в «школы» и делают из них, можно сказать, рабов. Поэтому, когда я вырос и полностью осознал, что в этом мире творится, я перестал быть таким беззаботным. Я наоборот стал потакать приказам управляющей Грейндж-холлом. Для начала. Ее зовут Кохэку-сан. Но тем, кто при ее присутствии, её так называет, приходится очень трудно. Она говорит, что мы, дети «лишние», которых она подобрала, и говорит, что мы естественно должны ее уважать. А должны мы ее называть Госпожа заведующая. Но за спиной ее все называют миссис Адамсон. Полное ее имя, Адамсон Кохэку. Странно, имя Японское, а фамилия английская, да? Это только потому, что ее родители были из разных стран. Папа-англичанин, а мама-японка. Если честно, то мы с миссис Адамсон хорошо подружились. Но она все ещё пытается вдолбить мне в голову, что я «лишний». Кстати об этом. Спросите, почему же я не назвал свою фамилию? Ответ прост. Я «лишний», а у «лишних» не может быть фамилии. Вообще. Даже придуманной, а если кто-нибудь из «лишних» придумает себе фамилию, даже просто ради шутки. Этого человека жестоко наказывают.       Грейндж-холл — это место, в котором воспитываются такие дети, как я. Здесь нас учат быть Ценными. «Лучшее, что вы можете сделать в таком прискорбном положении». Так говорит миссис Адамсон. А ещё она говорит, что я очень даже подхожу на роль Ценного. Мне, конечно, очень приятно это слышать, но не в такой ситуации. Но все равно я продолжаю стараться, чтобы быть Ценным.       Вообще, у каждого правоимущего есть хотя бы по одному имени и одной фамилии. Для нас же, даже иметь имя нельзя. Только тут нам дают имена.       Миссис Адамсон говорит, что для нас достаточно и одного имени. Как, например, у меня. Я просто Ацуши. И мне этого достаточно.       На самом деле, Миссис Адамсон даже имя Ацуши не нравится. Она говорила, что когда подобрала меня, увидела на моей шее Кулон с именем Ацуши. Она пыталась поменять имя на любое, которое ей нравится конечно. Но отзывался я только на мое настоящее имя. И в результате она махнула на меня рукой. А я рад. Мне нравится мое имя, даже не смотря на то, что мне его дали родители.       Я ненавижу своих родителей. Всем сердцем ненавижу. Они нарушили декларацию. Они думали только о себе. Сейчас они сидят в тюрьме. Но я не знаю где. Но мне все-равно.       Если честно, мне очень хочется иметь фамилию. Пусть даже самую дурацкую, мне и этого достаточно. Однажды я спросил у миссис Адамсон, можно ли мне называть себя Ацуши Адамсон. Разозлившись, она со всей силы ударила меня по щеке. А потом, заставила меня идти к ней в кабинет и полностью отмыть его до блеска, после же, меня ждало суровое наказание.       Сам Грейндж-холл у нас состоит из трёх этажей. Но не смотря на такое малое количество этажей, он очень большой. Третий этаж у нас разделяется на два корпуса. Правый корпус — девочки, а левый корпус — мальчики. На втором этаже у нас ванная комната и туалет. Именно так. Нас всего около шестисот человек. Но ванны всего лишь две — для девочек и для мальчиков, также и туалеты. Их тоже всего-навсего два. Но это ничего страшного. Моемся мы, конечно же в холодной воде. Миссис Адамсон говорит «Зачем тратить деньги на воду, если вы все-равно привыкнете?» И я привык. Да даже если кто-нибудь из нас нечаянно уронит мыло, за это тоже будет наказание. Так как мыло тоже стоит денег, и одного куска нам бы хватило на долгое время.       Сейчас я все записываю в дневник. Хотя так тоже нельзя. Мне иногда интересно, а здесь вообще что-нибудь можно? Но нам говорят, что личные дневники вести нельзя. Но у меня сейчас есть время. На данный момент я сижу в холодной ванне, а за бортиком есть еле видная, открывающаяся полка. Никто ее не замечает, поэтому я все время туда прячу дневник. — Эй! Ацуши, ты там скоро? — Да-да! Подождите немного! — прокричал я и стал судорожно запихивать дневник в полку.       Послышался стук.       Мои коленки непроизвольно задрожали. Вот почему я такой неудачник? — Что у тебя там опять? — послышался голос из-за двери. — А-а, н-ничего. Я сейчас выйду.       Я попытался достать мыло, что вышло нелегко. Но я его достал.       Дрожа всем телом после холодной воды. Я надел потрёпанные пижамные штаны и найденную во время уборки рубашку. Правда, на краях она была порвана, но спать в ней нормально. — Прости что так задержался. — я неловко почесал затылок и улыбнулся. — Свали! — мой сосед по комнате грубо отпихнул меня и пошел мыться. — Эхх…       Друзей тут заводить можно. Но многие дети просто были невыносимы. На данный момент у меня только один друг. Вернее подруга. Видимся мы с ней через день, так как она младше меня и учится в другом классе. Зовут ее Кёка.       Зайдя в комнату, я свободно выдохнул. Тут, конечно, было теплее, но немного. Но, как говорится, хоть что-то.       Комната сама по себе была очень маленькая. А жило в ней шесть человек. Кровати тут стоят чуть ли не впритык к друг другу. Моя же кровать находится прямо около стенки. И мне нормально. Правда, сама кровать состоит из нескольких железяк, тоненького матраса и подушки. Все. Одеял нету. Когда в комнате уж очень холодно, нам выдают пододеяльники, чтобы накрыться. Это конечно не помогает, но нам нормально.       Так же в комнате был небольшой, деревянный и местами дырявый шкаф, в котором находилась наша форма.       Я лег на жёсткую кровать и попытался заснуть. Через минут пятнадцать пришли все остальные мальчики и, как всегда, стали шуметь. У них была игра. Тот, кто провинится за день хоть один раз. Должен выполнять приказы или унижаться, или же подвергаться жестокому насилию со стороны соседей. Со мной такое случалось. Только один раз, но вовремя зашла миссис Адамсон. — Хэй, Ацуши! Не хочешь с нами? Сегодня уже наш тихоня Кенджи провинился!       Кенджи. Тихий мальчик, ровесник Кёки. Ему 6 лет. Мне 10. А с нами он живёт, потому что мест не хватило. — Вы чего? Ему ведь только шесть! — я пытался найти в их глазах хоть капельку вины. Но была лишь насмешка и презрение. — И что с того? Нашелся мне! Шестерка! Вечно все докладываешь этой Адамсон! — Вы — звери. Я презираю таких как вас! — Ах так? Тогда получай свою плату за это! — Джек, а именно так звали этого пацана, схватил меня за волосы и кинул на кровать так, что я лег на живот при этом сильно ударившись головой о железяку. — Т-ты чего? — я испуганно посмотрел на него и сглотнул. — Думаю, тебя надо проучить. Пацаны, идите сюда! У меня тут кое-что получше есть!       Все сразу повернулись и подошли к кровати. — Ого! И что мы с ним сделаем? — Ну… О! Придумал! — он приблизился к моему уху и прошептал. — Побудешь сегодня нашей игрушкой, договорились?       Из глаз невольно побежали слезы. Господи, за что мне такая судьба? — И что здесь происходит? — впервые я был настолько рад приходу миссис Адамсон. — Вы! Ко мне в кабинет! Кенджи и Ацуши, объясняйтесь!       Я рассказал ей все. И про игру, и про ее правила, и про сегодняшний случай. На секунду мне даже показалось, что она как-то сочувствующе посмотрела на нас с Кенджи. Но это лишь показалось.       Целую ночь были слышны крики с кабинета миссис Адамсон.       Наутро я узнал, что у нас новенький. Ему четырнадцать лет и он довольно-таки странный тип. Не слушает никого. Не выполняет правила. У него даже фамилия есть. Так чего он тут? Он мне сразу не понравился. Какой-то он странный. На своей волне. А когда проходит мимо меня, то странно поглядывает. Но к обеду его уже не было видно.       Я мельком взглянул на время. Часы нам иметь тоже нельзя. Поэтому циферблаты нам засунули под кожу и зашили. Это было больно, очень. Но со временем я так привык ходить.       А в столовой на новом месте красовалась табличка. С именем и фамилией Осаму Дазай