11 декабря 2140 год
Новый Лишний «трудный». Он думает, что лучше других Лишних, лучше, чем я. На самом деле он довольно глуп, а ещё постоянно врёт. Его уже два раза сажали в карцере, и честно говоря, я считаю, что там ему самое место. Он не знает Своего Места и считает вполне нормальным шептаться во время уроков. А ведь на самом деле это запрещено. Он говорит, что он никакой не Лишний Осаму и что его зовут Осаму Дазай, словно он Правоимущий. А еще он сказал, что меня зовут Ацуши Накаджима и что он знает моих родителей. Он что, совсем дурак? Все знают, что у Лишних есть только имя, да и то — одно, а мои родители — там, где им и полагается быть, то есть в тюрьме. Он что, хочет сказать, что рос вместе с ними в тюрьме? Ну да, конечно. Как я и думал, от него одни неприятности. Он врет только для того, чтобы привлечь внимание. Когда к нам перевели Хироми, она вела себя точно так же. Вот что случается, если сразу не поймать Лишнего. Теперь я понимаю, как мне повезло, что я попал в Грейндж-Холл еще маленьким. Глядя на его походку, вполне может показаться, что он Правоимущий. Такое впечатление, что весь мир принадлежит ему, и здесь ему, в отличие от всех нас, — не место. До него к нам попал один мальчик, который тоже никак не мог приспособиться. Его звали Юми. Когда его привезли, он постоянно плакал — а ведь он был из средней группы, и ему следовало вести себя несколько более по-взрослому. Его постоянно пороли и сажали в карцер, потому что если он не плакал, то спорил с Наставниками, твердил, что ему хочется домой, что родители обязательно его найдут, и тогда миссис Адамсон еще пожалеет. Я пытался уговорить его вести себя нормально, но он не стал меня слушать. Миссис Адамсон говорит, что иногда Лишним сложно приспособиться, и они не желают «смотреть в лицо фактам». Миссис Адамсон утверждала, что Юми считал себя лучше нас. Он провел у нас всего лишь несколько недель, а потом его забрали. Миссис Адамсон сказала, что его отправили в Исправительную колонию. Тамошние служащие знают, как обращаться с такими, как Юми, так что теперь он не будет мешать нашему дальнейшему обучению. Если Осаму будет неосторожен, его ждет такая же участь. Миссис Адамсон рассказывала, что в Исправительной колонии заставляют заниматься тяжелым трудом. Мальчикам в Исправительной колонии вообще не дают одеял, даже когда очень холодно. Миссис Адамсон сказала, что пребывание в Исправительной колонии должно было пойти Юми на пользу. Если он не научится вести себя как нормальный Лишний, он никогда не получит работы, а если это произойдет, что же он тогда будет делать? Вчера Осаму отправили в карцер. Он сказал мистеру Эдогаве, что лишними являются пожилые люди, а не мы. Когда он это произнес, мы не могли поверить своим ушам, а еще я никогда прежде не видел мистера Эдогава в такой ярости. Он даже не покраснел — нет, он побледнел, а на лбу стала биться жилка. Я думал, что он выпорет Осаму, но вместо этого мистер Эдогава решил вызвать миссис Адамсон, и Осаму отвели в карцер. А самое ужасное заключается в том, что, прежде чем выйти из класса, он мне подмигнул. Словно отправиться в карцер на самом деле очень круто. Его выпустили вечером, впрочем, не думаю, что наказание чему-либо его научило, поскольку весь ужин в столовой он смотрел на меня и скалился как дурак, словно мы с ним друзья. Осаму мне не друг. Мне очень хочется, чтобы миссис Адамсон отправила его отсюда. Тогда жизнь в Грейндж-Холле снова пошла бы своим чередом. А еще больше мне хочется, чтобы миссис Йосано взяла меня к себе в слугу, чтобы я мог содержать ее дом в порядке и чистоте и путешествовать с ней по миру.***
Ацуши аккуратно закрыл дневник и спрятал его в тайник за ванной. Сейчас он уже считал книжку своей подружкой. Когда он был младше, он любил разговаривать с другими воспитательницами. Порой беседы затягивались далеко за полночь. Но потом миссис Адамсон назначила его дежурным по спальне. После этого, перед сном зайдя в комнату, шепот сразу стихал, и Ацуши чувствовал гордость. У него есть своя цель. Он чувствует, что он Лишний, но в то же время не Лишний. Поэтому он хочет стать Важным Лишним. Однако оттого, что ему было не с кем говорить, он чувствовал себя одиноко. А когда уж появился этот Осаму, то все покатилось к чертям собачьим. Он провел в Грейндж-холле всего четыре недели, однако всякий раз, когда Ацуши кидал на него взгляд, он чувствовал, как заливается краской, и ловил себя на том, что отводит глаза только для того, чтобы посмотреть на Осаму ещё раз. Выбравшись из воды и вытеревшись, Ацуши кинул прощальный взгляд на ванну и покинул комнату, после того, как убедился что хорошо спрятал дневник и крепко закрыл тайник. По дороге он перебирал в голове дела следующего дня. Экономное обращение с запасами было в 8:30, затем в 9:30 — этикет, а потом должна быть практика. Когда Ацуши попал в спальню, все уже спали. Мальчик беззвучно снял с себя форму и скользнул под два тонких одеяла, сильнее натягивая из на себя, чтобы сохранить тепло. Ещё чуть-чуть и он провалится в сон. Мальчик был настолько измотан, что, когда через двадцать минут его похлопали по плечу, он не обратил на это внимания. Однако человек был настойчив, и уже через пять минут вытащил Ацуши из сновидений. Лениво подняв голову, Ацуши потёр глаза и с шоком подскочил. Прямо перед его лицом, в нескольких сантиметрах, было лицо Осаму. — Ты… Что ты здесь делаешь? — нахмурившись, прошипел мальчик. Но ответа не последовало. — Повторю ещё раз. Что. Ты. Здесь. Делаешь? — уже раздражённо шептал Ацуши. Дазай прижал палец к губам, в знак того, что надо молчать. Ацуши был слишком зол. Дазай склонился над мальчиком. — Ацуши Накаджима, я должен рассказать тебе о твоих родителях, — прошептал он. — Они хотят тебя отыскать. Тебе надо сбежать от этой гадины миссис Адамсон. Слушай, Ацуши, я пришел, чтобы забрать тебя домой. Ацуши оттолкнул Дазая: — Ты не можешь быть знаком с моими родителями. У меня нет дома, — прошептал он. — Мои родители сидят в тюрьме. Меня зовут Ацуши. Просто Ацуши. Я Лишний. Точно так же, как и ты. Смирись с этим, а меня оставь в покое. Дазай чуть нахмурился, но остался на месте. — У тебя на животе есть родинка, — тихо прошептал он. — По форме напоминает котенка. Ацуши замер, почувствовав, как у него на затылке волосы дыбом встали. Откуда он узнал?! Кто он такой?! Зачем он ему все это рассказывает? — Мне надо возвращаться, — сказал Дазай, прежде чем он успел что-либо произнести. Он ушел, беззвучно выскользнул из спальни и растворился в коридоре. «Словно призрак», — подумал Ацуши, лежа в постели. Ему вдруг страшно захотелось разреветься. Медленно его рука скользнула вниз по животу, где он нащупал пальцами красное родимое пятно, располагавшееся чуть выше пупка. Родинка навлекала на него один лишь позор, он прятал ее всеми правдами и неправдами, поскольку стоило ее кому-нибудь увидеть, как мальчика начинали дразнить: «Кот, Кот, Кот!» — кричали все, и Ацуши не знал, куда деваться от стыда. Откуда Осаму стало известно о родинке? Кто рассказал ему, что она в форме кота? Когда миссис Адамсон впервые увидела родимое пятно, она сказала, что оно похоже на дохлого кошака. Так Матушка-Природа метит шельм. «Кот ворует вещи, принадлежащие людям, — пояснила миссис Адамсон, — и тревожит души усопших. Весьма подходящая отметина». И все же слова Осаму что-то пробудили в Ацуши. Это было похоже на воспоминание, но не совсем. Скорее — некое расплывчатое чувство, осознание того, что когда-то Ацуши тоже считал, что его родинка напоминает котенка. Ацуши почудилось, будто давно, когда он был маленьким, он верил, что родинка — знак того, что однажды у него вырастут когти с клыками и он убежит из Грейндж-Холла. Но миссис Адамсон была права — это был не кот, а дохлый кошак. Родинка была красной, безобразной, и Ацуши ненавидел ее. Да как Осаму осмелился явиться к нему и напомнить об этом? Какое право он имел проникнуть сюда, запутать его, притворившись, что он знает то, что ему на самом деле неизвестно? Как он смел назвать миссис Адамсон гадиной? Может, это какая-то сложная проверка? Может, прямо сейчас Осаму докладывает о выполненном задании миссис Адамсон, а потом они вместе начнут строить новую ловушку, целью которой будет заставить его сказать или сделать что-нибудь запрещенное. «Может, надо было ему сказать, что миссис Адамсон никакая не гадина?» — с беспокойством подумал Ацуши, не замечая, как, несмотря на холод, у него на лбу проступают маленькие капельки пота. Впрочем, у него же просто не было времени возразить Осаму. Ведь так? Ацуши одернул себя — что за дурацкие мысли лезут в голову. Миссис Адамсон никогда бы не взяла на роль шпиона такого воспитуемого, как Осаму. Уж очень недвусмысленно миссис Адамсон на него постоянно смотрела. Значит, если Осаму не шпион, должно иметься какое-нибудь другое объяснение. Значит, кто-то рассказал ему о родинке. И теперь они вместе, должно быть, хохочут до упаду. Впрочем, какая разница. За кого бы Осаму себя ни выдавал, он не станет его слушать. Он был Старостой, а значит, ни у кого не получится вешать ей лапшу на уши.