Декларация смерти

      Дазай схватывал все на лету. Он уже знал, где что распологается в Грейндж-холле, а Ацуши, решив проверить знает ли он распорядок дня, с удивлением обнаружил, что Осаму удалось вызубрить его наизусть. Вроде на уроках он вел себя хорошо и вежливо. Если бы Осаму не продолжал с завидным упорством называть его Ацуши Накаджима, он бы теперь ничем не отличался от обычного Лишнего. Ему даже удалось высидеть весь урок естествознания не проронив ни слова, однако после окончания занятий его прорвало. — Это все ложь, ложь, — бормотал он, зарывшись пальцами в свои волосы и бегая взглядом по коридору, надеясь, что его никто не слышит. — Ацуши, ты должен мне поверить. Матушка-Природа желала совсем другого… — Ты так думаешь, потому что твои родители попытались схитрить, — твердо сказал Ацуши, покачав головой. — Нечего злиться на мистера Эдогава, злись лучше на своих родителей. Это они нарушили Декларацию. Это из-за них ты очутился здесь. Разумеется, Дазай не согласился и стал спорить. Он всегда спорил. И это не нравилось Ацуши. «Ни к чему хорошему это не приведет» думал мальчик и покачивал головой, но все-равно часто расспрашивал Дазая о жизни во внешнем Мире. Осаму охотно рассказывал мальчику и Ацуши чувствовал, будто сам находится во внешнем Мире. Задавая Дазаю вопросы, Ацуши старался делать так, чтобы казалось будто его не интересовал сам ответ, но он знал, что Дазай был своеобразным окошком во внешний Мир. Осаму рассказывал, что жил в Токио, в Минато, районе, где много лет назад селились знаменитые писатели. Ацуши эти рассказы очень нравились, и в конце дня, заперевшись в душе, он доставал свой дневник и записывал всё свое восхищение о внешнем Мире. Сейчас, сидя в столовой и обедая, Ацуши опять слушал Осаму, но сегодня у мальчика не было настроения, поэтому он хотел что бы парень поскорее заткнулся. Не обращая внимания, что уже минут пять сидит в тишине, он повернулся к Дазаю и заметил, что тот пялится на него. — Ну чего? — спросил мальчик. — Ты что, не знаешь, что на людей так смотреть нельзя? Это невоспитанно. Дазай ослабился, словно ему было абсолютно наплевать на то, что считается воспитанным, а что нет, как вдруг его лицо сделалось серьезным. — Ты и вправду ненавидишь своих родителей? — спросил он. — Ну да, конечно, — не задумываясь, ответил Ацуши. — Это они во всем виноваты. — В чем именно? Ацуши тяжело вздохнул. Иногда Дазай казался слишком бестолковым. — Они виноваты в том, что я оказался здесь. В том, что я несу ответственность. Расплачиваюсь за их грехи. Ты можешь говорить что угодно, но Декларацию ввели не с бухты-барахты. На то были серьезные причины. Меня просто тошнит от своих родителей. — И ты искренне веришь в то, что они поступили дурно, а правда на стороне Властей? — Естественно, — ответил Ацуши ровным голосом и кивнул. — Так и есть на самом деле. Ну да, ты с ними знаком, но это ничего не меняет. Их надо засадить в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Они это заслужили. Все. Тема закрыта. Дазай внимательно посмотрел на Ацуши и крепко схватил за запястье. — Твои родители тебя любят, — тихо-тихо сказал он. — Тебя никто не отвергал, ты Ацуши Накаджима, и тебя не смели запирать в этих стенах. Вот миссис Адамсон заслуживает ненависти. Она промывала тебе мозги, морила голодом, порола. Она и мне пытается промыть мозги теми же способами. Стоит ей понять, что она не добилась победы, она начнёт все по новой. Нам надо сбежать отсюда. Нам надо обратно в Токио. Скривившись рот, Ацуши посмотрел на Дазая. — Промывала мозги! — с презрением повторил он. — Что это ещё за словосочетание? Да так никто не говорит. — Хах, походу этим словосочетаниям не учат в Грейндж-холле, — язвительно сказал он, но оно, тем не менее существует. Оно означает внушение определенной точки зрения. Все ради того, чтобы заставить тебя поверить в то, что правда — это ложь, в то, что ты не заслуживаешь жить во внешнем Мире, в то, что тебе надо радоваться собственной участи. Ацуши вырвал руки. Глаза щипало от слез. Обычно ему нравилось учить новые слова и выражения, воспринимать их как свое добро, которым он может пользоваться, когда пожелает. — Если кому-то и надо промыть мозги, так это тебе. — с яростью сказал он. – Ты ничего не знаешь. Только враньё. Одно сплошное враньё. — Да нет же, — поспешно произнес Осаму, вновь взяв мальчика за руку, — я тебе, Ацуши Накаджима, не лгу. Мы с тобой можем выбраться отсюда. Целый мир, представляешь? Он только и ждет нас. А ещё нас ждёт дом. В Токио. Ацуши почувствовал, как тянется к Дазаю. Обхватив его талию своими маленькими ручками, он стал рыдать. Он мог себе это позволить. Никого уже нет. — Осаму… Осаму… Я согласен… Давай сбежим… — сквозь рыдания шептал мальчик. Дазай опустил свою ладонь ему на волосы и растрепал их. — Да… Обязательно.