Смесь мистики, науки и желаний

- Можешь поверить мне, Джеймс. Я не в восторге от твоей идеи. Впрочем, донести до Джима Мориарти мысль, которая его не интересует можно только одним способом – прострелить ему череп и проорать все, что вам хочется в образовавшееся отверстие. Боюсь только, что Джим будет доставать проделавшего это даже после смерти. Этакое привидение в костюме от Вествуд. - Мне наплевать на твое мнение, - улыбаясь, шепчет Джим. Мог бы и не говорить – я и так вижу это по его лицу: лихорадочно блестящие, почти черные, глаза, закушенная губа и учащенное дыхание. Чуть заалевшие скулы. Есть много признаков, по которым можно определить, что Джим одержим очередной идеей. На этот раз совершенно сумасшедшей, с привкусом мистики, с маячащим на грани периферийного зрения белым халатом и со смутным ощущением, что за спиной вот-вот зашаркает хромающий на обе ноги, перекошенный и, скорее всего одноглазый, слуга по имени Игорь. С сомнением смотрю на стоящий передо мной стакан. - А ты? - А мне не надо, - Джеймс подталкивает емкость ко мне, оставляя на запотевшей поверхности отпечатки тонких холеных пальцев. Не могу отвести взгляд от них. – Нужно выпить холодным. - Все равно я не понимаю принцип… это будет по-настоящему? Или… как приход от наркотиков? Что это? - Смесь мистики, науки и моих желаний, Себ. Не заставляй меня ждать. - А… обратно как? - Пей. – Мориарти надоело ждать – губы сжимаются в тонкую полоску, он постукивает по столешнице уже не подушечками пальцев, а кончиками ногтей. Он заинтересованно смотрит на то, как я подношу стакан к губам, рефлекторно сглатывает вместе со мной и придирчиво осматривает опустевший стакан, который я ставлю обратно на стол. Удовлетворенно кивает и встает из-за стола, протягивая мне руку. - Вставай, пойдем. Тебя вот-вот срубит, я же не потащу тебя до кровати, да? - Иду, иду… - голос осип от холодного питья, по телу разливается неприятная слабость, становится тяжело и немного противно дышать – воздух будто приобретает какую-то вязкость, смолянистость, заливаясь в легкие густой волной. - Разденься… давай, Себ. Одежда под эксперимент не попадает. Я слышу его мурлыкающий ирландский акцент словно сквозь толщу воды, от нехватки кислорода подступает паника, хочется запрокинуть голову, вынырнуть из этих ощущений, глотнуть чистого, без сладковатого орехового привкуса, воздуха. Глупо, но Джеймс в какой-то момент начинает пытаться меня успокоить – он не умеет этого делать, он и сам себя не в состоянии успокоить. Впрочем, я и сам привык справляться с паникой. В висках мерно и гулко стучит кровь, болят и закрываются глаза, а я успел стащить с себя только футболку. - Не ложись, подожди. – Мориарти, наверное, говорит в полный голос, но я слышу только шепот. Почти не чувствую его рук, раздевающих меня, в глазах темнеет стремительнее, чем в Лондоне декабрьским вечером. Легкий толчок в плечо – и я откидываюсь головой на подушку, проваливаясь в мутное, почти тошнотворное забытье.