Учиха Изуна: Хроники Лунной Химе

      Путешествие длиной в сутки обернулось для меня непрекращающимся кошмаром. Я не была ранена, не уставала больше остальных, мне не приходилось сражаться с кем-либо. Но переживала я, словно больше всех. Это… странно. Для шиноби нормально время от времени получать раны, проливать кровь и свою, и чужую. Я не видела Кайо таким впервые, нет, уже не раз до этого его ранили во время миссии со мной. Что уж сказать, я — магнит для неприятностей, а он как джонин-сенсей обязан был учеников от них спасать. Буду честна, даже задолго до совместной команды я видела его не в лучшем состоянии. Его карьера шиноби началась гораздо раньше моей, и, учитывая, как быстро он продвигался по службе, уже в том возрасте, надо полагать, у его плохого самочувствия были более весомые, нежели бывали у меня, причины.       Какой-то Кайо бледный, — размышляю, покусывая садовое яблоко. Морщусь. Ну и кислятина!       В миг, когда со стороны Кайо начинают разноситься мерзкие звуки, меня саму начинает подташнивать. Фу-у-у. Его что, рвет?! — А можно блевать в другом месте, а?! — рычу, резко оборачиваясь. Мальчишка держится за столб, второй рукой зажимая рот. Но между пальцев у него все равно что-то капает. Спрыгнув с забора, на котором сидела, я так и стою на месте. Не очень-то хочется видеть это вблизи. Но невольно присматриваюсь… Ха. Тяну уже с недоумением: — Ты что, борща объелся? Почему у тебя блевотина красная?       Непродолжительная тишина, и мне ответом — снова звуки рвоты. Я аж онемела от такого… такого! Ну знаете!.. — Не игнорируй меня! — взвизгиваю, топая ногой. К черту брезгливость, я к нему сама сейчас подойду. Знаю, что ему плохо, но он даже не посмотрел на меня. Почему он на меня даже не посмотрел? — Эй, Кайо!       Сделать даже шаг в его сторону мне было не суждено. Грядущие крики застревают в горле, когда под мышки меня кто-то проворно подхватывает. Ноги болтаются где-то высоко над землей. Как тяжко быть коротышкой. — Аки-сенсей! — восклицаю возмущенно и безуспешно дрыгаюсь, силясь добиться одного: чтобы меня отпустили. Но фиг там, ха-ха. Шестилетнюю соплю несложно удерживать на вытянутых руках, особенно, если ты шиноби. — А-ки-сен-сей! Пустите! — Изуна-чан, — шепчет он на ухо, прижимая меня к себе и тем самым вынуждая прекратить попытки вырваться. Не хочу его ударить. И обнимашки люблю. Извернувшись, правда, оказываюсь к нему лицом, и обнимаю в ответ. Не нужен мне этот Кайо, пока меня обнимают. — Не лезь пока к Кайо. Видишь, ему нехорошо? Надо сказать его сенсею… — Ага, — соглашаюсь, бухтя учителю в воротник, — я видела. Его рвет. Представляешь, его рвота красная!       Объятия резко становятся напряженными и вскоре прекращаются вообще. Аки-сенсей быстро ставит меня на землю и бежит к Кайо. Куда-а-а?       Надутая, я сижу на злополучном заборе все десять минут, что учитель тратит на то, чтобы отнести Кайо домой. На ручках. Он что, девочка? Хотя похож, так что ладно. А после Аки-сенсей возвращается и… — Ну что, видел? Правда же рвота красная? — говорю с ярко выраженным интересом. Не буду лишний раз вредничать, Кайо все-таки действительно было плохо. Сенсей улыбается мне криво. — Это не рвота, Изуна-чан, это…       Естественно, Аки не сказал мне, что это кровь. Они никогда не говорили, а я догадывалась, но не хотела принимать реальность. Вот уж столько лет прошло, Аки-сенсей мертв, а Кайо снова ранен. Не знаю, серьезнее ли, чем тогда, но что изменилось, так это моя реакция. Не то чтобы мне было плевать на его самочувствие тогда… Однако так сильно я точно не переживала.       Наверное, я хотела бы быть сострадательной, чтобы можно было скинуть реакцию на эту черту, но я знаю, что не ко всем людям испытываю сочувствие. Мне ведь несложно ударить кого-то или убить. Мне дурно от зрелища переполненного Госпиталя, но я не плачу, если там нет моих знакомых или соклановцев. Если Кайо было плохо, я беспокоилась, сколько-то сочувствовала, но…       Но никогда из-за него у меня так не дрожали руки.       Поймав взгляд того, о ком думаю, резко прячу ладони за сумку. Кайо не до моих метаний сейчас, мы наконец-то добрались до убежища и до ирьенинов. Как повезло, что среди жалкой кучки Учиха нашелся ирьенин, боже! Зецу отбился от нас за три часа до прибытия, как я и предсказывала, Коори обустраивается в предоставленном жилье. От меня-не-медика тут никакого толку, но я почему-то сижу здесь и слежу за ходом лечения.       Звонко льется выжатая из тряпки кровавая вода. Мне в голову льются такие же кровавые воспоминания.       Даже раненый, Кайо остается джонином и двигается со скоростью среднего генина, правда, часто останавливаясь отдышаться. Мне каждый раз, когда он так делает, становится жутко. А ну как упадет и не встанет? Я замотивирована и твердо настроена выучить таки ирьедзюцу, но сейчас еще ничего не могу. Хватит мне и этой мотивации, я выучу, все выучу! Никому не нужно для этого умирать…       Отсутствуя при перевязке и непосредственно бое, не знаю точно, какие раны ему нанесены. Вижу четко только одну, на шее. Судя по кровавому пятну и разрезу, есть еще глубокий порез на боку. Черная одежда, которую предпочитает Кайо, мешает разглядеть что-то нормально.       Черный хорошо контрастирует с белым, поэтому можно решить, что пугающая бледность парня — лишь плод моего сознания, но факты говорят: нет. И белые, иссохшие губы… — Кайо, — окликаю, силясь скрыть дрожь в голосе. Настрой — тоже важно, не нужно заражать своими страхами других. Я — будущая Глава, я должна всегда быть спокойна. Почему это так сложно?! — Ты пил таблетки?       Вопрос чертовски глупый, но мне жизненно необходимо убедиться. Пилюли, с самым разным эффектом, всегда входят в походную аптечку любого шиноби. Кровевосстановительное, обезболивающее… Это то, что ему сейчас нужно.       А еще я бы насильно заставила его залезть кому-то на руки, если бы только не… — думаю, хмурясь. Если бы только не что? А я не знаю. Сейчас бы слушать еще Кайо, у которого вообще, может, начался бред, но ведь слушаю. Раньше бы такое послушание. — Да, — бросает парень, и, чтобы услышать, мне приходится прислушаться. Реакция на ответ вновь неоднозначна. Сделано уже все, что можно, остается лишь идти вперед. От этого легче. Но вместе с тем страшно, что ничего больше сделать нельзя.       Зеленый свет наконец укрывает руки девушки-ирьенина, она прикладывает их к ранам и хмурится. Все настолько же плохо, как смотрится со стороны? Со стороны это смотрится ужасно. Стянутая с ужасающим треском (присохло) водолазка обнажила то, что я боялась увидеть. Кровь покрывала почти все его туловище и бинты розоватыми, а где-то и насыщенно-красными разводами. До того как Каори обтерла тело, сложно было определить, где начинается рана, а где — лишь кровь. Это напоминало сцену из ужасов.       Казалось, облегчение, которое испытал Кайо, когда медицинская чакра коснулась его, ощутила и я. Не было сомнений: до конца за один прием Каори его не вылечит. Не самый сильный медик, еще и Учиха: ирьедзюцу — не наша стихия. Но процедура повторится еще раз, два, и от жутких ран останутся лишь шрамы, от страха — лишь воспоминания.

***

— Изуна-химе, — Каори нервно смеялась, смотря на суетящуюся меня, — может, Вы займете выделенную комнату? Кайо-сану нужен покой, я приду завтра с утра. Здесь специфический запах.       Кинутое мной на постель покрывало поднимает волну воздуха, приподнимающую челку спящего Кайо. Внутренне напрягшись, я выдыхаю свободнее, когда до меня доходит осознание: не проснулся. — Нет, — кидаю категорично и присаживаюсь на футон. — Шуметь я не буду, просто буду рядом. А запах…       Запах крови и самодельных мазей из трав был силен, особенно рядом с Кайо. Металлический… От мерзкого запаха крови последние сутки меня уже тошнило. Он не давал забыть о состоянии Кайо, отвлечься от тревоги. — Думаешь, он может меня смутить? — кисло усмехаюсь. Каори не знает всей моей истории, и для нее я, как Учиха-химе, обвешана закономерными ярлыками. «Не воин», «нежная», «слабая», «ценная». Не стоит винить ее за это, да я и не злюсь. А если бы злилась, не показала. — Не волнуйся, розами от одной ночи здесь я пахнуть не перестану. Эти духи въедаются в кожу покруче жуков Абураме, когда… — Ясно, — к нервной улыбке добавился нервный же смех. Ну то-то же. Намек понят: такими сравнениями простые химе не размениваются. Простые химе не знают, как расправляются с врагами Абураме и не шутят насчет своего запаха, столь заметного любому шиноби. Я молодец, она молодец. А теперь пора… — Спокойной ночи, Изуна-химе. Если вдруг что, я в соседней комнате.       …спать. — Спокойной, — улыбаюсь до тех пор, пока соклановка не скрывается за дверью. Милое выражение стекает с лица, обнажая истинные эмоции. Вздох. Я ложусь на футон, долго устраиваюсь поудобнее, поправляю покрывало. А потом резко прекращаю тянуть и вновь смотрю на Кайо.       Спит. Он отключился вскоре после того, как ему наложили повязку. Только лег на футон, через пару минут уже все. И ведь спит крепко, на шорохи не реагирует. Не как всегда. От этого жутко. Жутко слышать иной ритм дыхания, прислушиваться и замечать, что и пульс звучит иначе, шуметь и не замечать скрытых движений, готовности реагировать на опасность. Жутко лежать рядом, но бояться даже прикоснуться.       Мне совершенно не обязательно было спать здесь. Толку от меня гораздо меньше, чем от той же Каори, а у Кайо не то состояние, при котором ему была бы необходима сиделка. Скорее, я даже доставляю неудобства своим наличием в комнате с больным. У моего решения и упрямства довольно глупая причина: мне просто хочется быть рядом и знать, что он жив. Если ему станет плохо… я хотя бы узнаю об этом первой. И за работой очага чакры буду внимательно следить. Близящаяся смерть откладывает на нее свой отпечаток.

***

— М-м-м… — веки разлепляются с трудом. Проморгавшись, я, даже не вставая, уже знаю время. Шесть проклятых утра. Рань несусветная. За десять часов сна я не сменила позы, все так же лежу на боку, лицом к соклановцу. И выспавшейся себя не чувствую: снился кошмар.       А Кайо все еще спит. Так странно, обычно он раньше всех встает, — думаю, осторожно вытягивая свою ладонь из его. Стыдно признаться, но вовсе не он схватил меня в горячке. Долгое время я не могла нормально заснуть, переживала, тревожилась, боялась, что, пока я сплю, с ним что-то произойдет, а я и не почувствую. И в итоге успокоилась лишь тогда, когда позволила себе таки к нему прикоснуться. Не навалилась на него, не закинула ноги, но какой-никакой, а все же тактильный контакт. Стало спокойнее.       Тихо встав с постели и потянувшись, отмечаю, что Каори-то, видимо, еще спит. Очаг ее не сдвинулся с места по сравнению с ночью. И чем мне заняться? Исследовать окрестности совсем не хочется, как и будить кого-то, однако в пределах этой комнаты мало чем можно развлечься, чтобы не нашуметь.       Разминка — это тихо. По крайней мере, так я думала до того, как во время зевка потеряла равновесие и с грохотом упала на пол. Кайо от шума не проснулся, что капец как меня напугало, я полезла проверять его дыхание и пульс. И вот тогда он уже проснулся! На секунду. Смерил меня недоуменным полуосознанным взглядом и вновь вырубился. После этого я как-то не рискнула вернуться к физическим нагрузкам.       Потолок был мной изучен еще в первые пять минут, стены — в следующие десять. Ничего особенного в интерьере не было, да и в комнате царил четкий такой минимализм. Футоны, тумбочка и шкаф. Мебель, между прочим, нещадно скрипела, что я выяснила еще вчерашним вечером, потому в моем распоряжении, на деле, было лишь содержимое моей сумки и печати. Только я, отправляясь в путешествие, как-то не подумала взять с собой для развлечения что-то, кроме швейных принадлежностей. Мне ведь и так должно было быть весело!       Вышивать настроения не было, да и не на чем, но зато мне в голову пришла навязчивая мысль, когда я взглядом зацепилась за скомканную, лежащую на полу кофту. Как сбросили ее на время перевязки, так никуда и не дели: Кайо не до того было, Каори, верно, решила, что она все равно на выброс, а я даже не задумалась об этом тогда. Но это не та одежда, которую можно так беспечно выбросить лишь из-за пары дыр и грязных пятен.       Сминая пальцами ткань, недовольно хмурюсь, когда с той осыпаются темно-ржавые крошки. Теперь это будет очень трудно отстирать. Будь это обычная водолазка, никто бы и не заморочился, пусть у нас хоть сто раз военная ситуация: безнадежно испорчена, — но Кайо всегда предпочитал качество количеству. Ткань — особая, тянущаяся, удобная для стирки, повышенной прочности. Делают ее из особых волокон растений, питающихся чакрой, потому такая ткань — неплохая альтернатива сетке из чакропроводящего железа. Может, не так прочна, но уж точно гораздо более удобна. Правда, и цена соответствующая: никто не продаст такую вещь за пару рье. Кайо, когда поправится, будет шипеть, морозить пальцы водой, но попытается отстирать (и, что вероятно, отстирает: по слухам, от крови эта ткань тоже легко отстирывается), заштопает.       Коль уж мне нечего делать, займусь чем-то полезным, — решаю, загораясь энтузиазмом. Вот Кайо удивится! Может, даже благодарить будет вместо того, чтобы припоминать, из-за кого мы вообще на Цучикаге наткнулись (из-за Зецу!).

***

— Изуна-химе… — Кайо, увидев мою работу, потерял дар речи. Я светилась от гордости и заранее смущалась грядущих комплиментов и благодарностей.       Отстирывать засохшую кровь оказалось действительно легче, чем обычно, но все ж таки тяжело. За тот час, что я с ней возилась, даже Кайо успел проснуться и встать. Каори возилась с ним, я — со стиркой. Планы мои феерично обломались, когда оказалось, что сохнет эта вещица невероятно быстро, так что времени мне хватило только на то, чтобы наконец объясниться с Коори нормально, а то ходит бедный парень, не понимая, какого хрена вообще произошло, и гадая, была фраза «мы встретили Цучикаге» бредом или нет. Стирка закончилась, настало время штопать. Но и тут я нашла проблемы: нитки. Черных нитей у меня, как на зло, не оказалось, да и вообще цвета были преимущественно яркие, самым темным там был синий, который, впрочем, тоже резко выделялся на фоне угольно-черного. Творческая жилка забилась вовсю. Мне давно хотелось попробовать зашить одежду каким-нибудь особым образом, но все никак не выдавалось и времени, и ниток не было, а после и одежда сменилась: если я порву кимоно, мне эти нитки в задницу запихают вместе с иголками, в руки их при этом не давая. И вот, появился шанс.       Шанс я, конечно, чуть не профукала, случайно разрезав половину клубков кунаем напополам (это сильно ограничило меня в выборе цвета), но в итоге все вышло хорошо. Зон работы было две: воротник (точнее, около него) и бок. Фантазия бурлила, выдавая красивые узоры, которыми можно скрыть шов, и в конечном итоге весомую роль сыграли оттенки самих нитей. Синие, красные и зеленые, как по мне, были там самыми привлекательными, и эта их привлекательность хорошо подчеркивалась цветом самой водолазки. Дыру на боку я, руководствуясь также практичными соображениями, зашила синим, по краям умело вышивая волны. Как-то даже символично, Кайо — мастер суитона, и на одежде у него — вода. В какой-то мере мне было жаль, что этого шедевра многие не увидят: джонинский жилет закрывает все. Зато воротник могут и оценить, если постараться и продлить рисунок немного.       «Немного» обернулось «вплоть до конца ткани, но я таки была довольна. Симпатичные зеленые ветки тянулись от разреза и до горла, увенчиваясь шикарными по моему непредвзятому мнению красными цветами. С таким кайфом я еще никогда не вышивала. Уверена, еще не раз это повторю. Особенно, если Кайо-таки переборет ступор и скажет мне что-нибудь приятное. — Изуна-химе, — начал он вновь, а Каори изменившимся взглядом смотрела на кофту (Кайо ей уже рассказал, какую ценную вещь она «выкинула»?) и каким-то сожалеющим — на меня. Я даже напряглась. Что, думает, он мне сейчас претензии за испорченную одежду предъявит? Я ему красоту навела! — Это камелия?       Я недоуменно моргнула. Это был совершенно не тот вопрос, который я ожидала. С сомнением кошусь на вышивку. Когда шила, не задумывалась над тем, какой именно это цветок. Просто что-то красивое, алое (как шаринган — тоже символично), с желтой сердцевинкой для контраста. С другой стороны, я часто вышивала камелии, так что, возможно, случайно вышила ее и в этот раз.       Ну не могу же я ответить: «Хз, просто цвяточек какой-то». — Да, — подтверждаю, чуть смущаясь догнавшей мысли. Надеюсь, он не будет искать в этом скрытого смысла.       Кайо выдыхает слишком резко.