В каждом правиле всегда, абсолютно всегда (но иногда не абсолютно) есть свое исключение. Клан Хьюга был известен своей жестокой внутренней иерархией: кому-то — все, а кому-то — ничего. Сотни людей из побочной ветви живут ради пары человек из главной. Любой этап жизни члена главной ветви имеет особое значение для всего клана, а когда и что там случилось у Хьюга из «побочки», всем плевать. Но… Повторюсь, исключения есть всегда.
Теоретически, старейшины из побочной ветви являлись лишь приложением к Главе. Они обладали правом советовать, предлагать идеи, однако Глава не обязан был к ним прислушиваться, мог, но не обязан: окончательное решение оставалось за ним. Такой расклад дел происходит во многих кланах, но у Хьюга есть важный нюанс: власть Главы абсолютна, у оппозиции нет ни шанса, ведь им всегда могут выжечь мозг. Теоретически, старейшины в клане Хьюга являлись приложениями к Главе. Теоретически. На практике старейшина Рейгай был у Главы Хьюга на особом счету и имел невероятное по меркам их клана влияние. Не буду расписывать, как он его использует и какова его реальная роль во внешней политике Хьюга, просто скажу, что влияния этого хватало на многие вещи, обычным «побочным» недоступные. На что-то вроде большого праздника в честь своего внука, например.
О празднике этом я узнала непосредственно от будущего именинника, была приглашена и, что являлось поводом для гордости, получила это приглашение сама, с помощью своей харизмы и обаяния. Окири Хьюга, важный и представительный, пусть являлся лишь сопровождением для наследника и его брата, на последнем приеме сам подошел ко мне, завязал разговор, а после и вовсе бахнул: «Не соизволите ли Вы, Учиха-химе, посетить благочестивый дом Хьюга тогда-то во столько-то?» Я не шибко удивилась такому приглашению (хотя меня редко напрямую приглашают, так что вру: удивилась, но вида не подала): химе одного из кланов-основателей на любом торжестве лишней декорацией не будет, кхе.
Ну, приглашена-то — приглашена, обычное дело, а вот к атмосфере на самой вечеринке привыкнуть, видимо, невозможно. Строгое, как для юной девушки, кимоно казалось чертовски некомфортным после месяца в не сковывающих движения балахонах, прическа держала волосы, из которых еще пришлось выдирать колтуны, обувь неудобная…
— Я передам Главе Ваши слова, — еще и разговаривать приходится в рамках этикета, напрягая мозг в попытке разобрать смысл метафор. Легкие на первый взгляд вечеринки никогда не обходятся без пары заключенных «крысиных» договоров. Ей-богу, страшно жить становится, когда вспоминаешь, сколько таких «вечеринок» проходит в месяц. Мило улыбнувшись, я поспешила покинуть «парламентера» из какого-то мелкого клана, решившего заручиться поддержкой Учиха в разборках с другим каким-то мелким кланом.
Когда мужчина наконец отходит, я вздыхаю свободнее, краем глаза замечая, как качаются от наклона головы канзаши. И ведь даже не отравленные. Впрочем, меня волнуют вовсе не они. Как бы я поступила на месте Кагами? Будь я Главой? Последние события показали, что правильно поступать у меня пока выходит не очень: Кагами не стал ругаться, когда я рассказала ему о том, что творится в убежище, о Кио, но взгляд его был громче слов. Хотя и слова были как пощечина зазнавшейся мне: от моей помощи с грядущим переворотом отказались резко и категорично. Послали… канзаши трясти.
Связи с другими кланами — это очень важно, — размышляю, параллельно радуясь, что никто ко мне не подходит, — даже если клан маленький, все равно. Но ссориться ради этого с другим кланом, тоже маленьким, неправильно. Игра не стоит свеч, и более того…
У нас война еще идет, алле! Не самое подходящее время для внутренних разборок, вы не считаете?!
Правда, это только моя точка зрения. Пока всеобщее внимание сконцентрировано на внешних врагах, легко избавиться и от внутренних, и от того, что некоторые, подобные мне, считают это мерзким, ничего не изменится.
О том, согласился ли бы Кагами на такой союз (просто предположим, что Учиха от этого какая-то выгода будет), размышлять слишком сложно. Не знаю. Хочется думать, что нет, но он умеет меня удивлять. Я думаю, анализирую, представляю, какой выбор сделали бы разные известные мне люди.
Мадара точно послал бы оба клана, — решаю вдруг, особых на то оснований не имея, — он же говорил как-то, что подпольные игры не любит.
Таджима-джи-сама, — продолжаю цепочку Глав, — если вспомнить, как его описывали современники и как он решал вопросы клана, вероятно, согласился бы. Если клану есть выгода, как-то плевать, какими путями идти, тем более, что маленький клан против большого открыто не выступит, а скрыто тогда навредить было сложнее. Эпоха воюющих провинций, как никак.
Прапрадед, прапрапрадед и еще более дальние родичи для меня — загадка, и их ответы в моей голове кажутся однотипными. Кровавая эпоха до создания Деревень длилась долго, и Глав у нас в клане растили схожим образом. Редко рождались индивиды, помешанные на искренности и чести.
Ну а я, я-то как поступила бы? Ничего толкового в голову не идет. Я представляю себя на месте Главы, в своем кабинете, вот, передо мной сидит с самоуверенным видом Глава другого клана, предлагая скользкую аферу, направленную против другого клана. Взамен он предлагает что-то ценное для Учиха, то, что окупит усилия. Опыт в создании гендзюцу прекрасно помогает видеть все четко и ясно, я даже запах чернил и зеленого чая ощущаю. Но дальше картинка не то чтобы не идет, просто…
Просто, в свой голове, я, вместо того, чтобы послать либо принять предложение, лезу в чужие отношения, разбираться, кто кому насолил и как мне всех помирить. И лица всех моих предков представляются мне не менее ясно, чем запах зеленого чая, который… Хм, реален?
Заметив приближающуюся ко мне семейку Хьюга, моргаю, приходя в себя. Улыбка Изуны-химе действительно милая лишь соклановцам, а та, что предназначена остальным, как по мне, выглядит слегка жутко. Хотя никого это не смущает. Говоря «семейка Хьюга» я, в первую очередь, естественно, имею в виду Главную ветвь. Наследник и его брат да сопровождающий, ведущий себя так тихо, словно его нет.
Когда доходит осознание, что отец семейства, достопочтенный Глава, сейчас увлечен другими людьми, улыбка становится расслабленней. Возможно, насчет «лишь соклановцев» я и слукавила: не только им. Перед детьми, кем бы они ни были, удержаться невозможно.
— Хиаши-доно, Хизаши-доно, — тяну, забавляясь, как звучит этот пафосный суффикс в отношении двух детей. Близнецы смотрят очаровательно синхронно, блестя белесыми глазами с отсутствующим зрачком. Какая прелесть. Склонив голову набок и довольно щурясь, заменяю этим действием приветствие. В их присутствии я, как ни странно, ощущаю себя легче. Вообще, я считаю, что наследникам великих кланов следовало бы дружить. Вот я с Цу-нэ дружила, а с Хиаши и Хизаши просто хорошо общаюсь. Но редко. А их отец раз за разом гробит мои труды по разрушению между нами формальностей.
— Изуна-химе, здравствуйте, — эту фразу я слышу дважды, таков порядок: сначала говорит старший, потом младший. Но уверена: синхронные реплики у этих двоих были бы очень кавайными.
— Как Вам вечер? — чинно спрашивает Хиаши, а я умиляюсь. Как давно на горизонте не мелькали детские мордашки.
— Все прекрасно, — все как всегда, — музыканты очень талантливы.
Я под их музыку вырубаюсь. Желание прилечь где-нибудь и поспать борется во сне с желанием вырвать из их рук инструмент и сыграть рок. Но за хороший рок (и уж тем более за плохой) меня дома будет ждать злой рок, а этого мне не надо. Мой лимит на косяки с убежищами истратился на год вперед. Когда я выйду замуж не за того, кого надо, истратится еще на шесть. В общем, вести себя надо прилично.
— Вас долго не было видно на приемах, — отмечает непосредственно Хизаши. Внутри меня верещит некто его возраста, радуясь, что мое отсутствие заметили. Более взрослая сторона коротко бросает: трындец.
— Да, этот месяц меня не было в Конохе, — надо свернуть тему. Даже если официально повод есть, это же политика: тут все будут искать двойное дно, и, что самое худшее, оно есть. — Я многое пропустила?
«Хи-хи…» — виснет в воздухе. По-настоящему я так никогда не хихикаю.
— Как дела… в Академии? — ощущая крайнюю степень неловкости, сглатываю. Мне интересны близнецы Хьюга по многим причинам: они милые, они близнецы, они канонные персонажи, они — будущие столпы своего клана, как и я, и они… учатся в одном классе с моими подопечными.
Хиаши сдержанно отвечает, как все спокойно и хорошо. Кратко описывает успехи в учебе, еще более коротко отзывается об отношениях с одноклассниками. Я слушаю и вольно-невольно представляю описанный им класс, в котором за какой-то партой сидит Минато, рядом — Микото и Фугаку. Хочется спросить, как там они, ведь при последней встрече соклановцы были слишком уставшими, чтобы рассказывать что-то об Академии, а Минато я не видела до сих пор. Да и вообще, не шибко активно дети рассказывают об учебе, так, изредка хвастаются особо весомыми достижениями. А жаль, ведь мне интересно, как там все устроено: сама я в Академию не ходила.
За близнецами вскоре подходит их отец, мы обмениваемся формальностями и расходимся. Когда Главы нет, ко мне, спустя некоторое время, подходит и освободившийся от бесконечного приема поздравлений Окири — виновник торжества. Он с каменным выражением лица заводит какой-то пустой разговор о погоде и новых сортах чая. Я отвечаю, почти не думая, на автомате. Мне его цели непонятны. Никому из нас не важно, что в Конохе в последние дни начинается жара, и не интересно, какого вкуса новый сорт чая, выведенный кланом Ти. Только Хьюга все говорит и говорит, а я отвечаю, так и не найдя в его словах намека на что-то конкретное.
В голове у меня — желание поскорее покинуть этот праздник, смыть с себя маску из косметики, переодеться из кимоно в более удобную юкату и наконец увидеть Ми-куна. Ми-чан и Фу-чан вернулись из какого-то школьного похода (Ми-кун, вероятно, тоже), и, хотя мы с ними встретились, они проведут вечер с родителями. А я не хочу быть одна. И Ми-кун наверняка не хочет.
— Поздравляю с совершеннолетием, — улыбаюсь невпопад, выкручиваясь первым пришедшим в голову способом. А что поделать? Я прослушала последние его слова. — Это важная дата.
— Вы уже поздравляли меня, — холодно отмечает Окири, но бросает: — Спасибо.
И как-то в сочетании с выражением его лица нелепо смущается. Я чувствую чужой взгляд, отслеживаю его и с обреченностью отмечаю: меня ждет еще один разговор со старейшиной Рейгай-саном. Черт. Все только началось, а я уже устала.
***
Ранний вечер выжимает меня досуха своими правилами и рамками, бесконечными фальшивыми разговорами, но ближе к закату я выхожу на улицу и вдыхаю свежий воздух. Свежий, чистый, настоящий. Свои нехитрые желания я начинаю выполнять практически в обратном порядке. В узком кимоно (лучше б рукава были такими узкими, а низ наоборот широким, как будто у меня талия два метра диаметром!) шаги получаются совсем маленькими, но когда впереди становится виден приют, солнце еще не полностью скрылось за горизонтом. Жара действительно оседает на кончике языка, не думая спадать, несмотря на поздний час, но думаю, от объятий Ми-куна я не буду раздражаться. И от его детской болтовни тоже.
— Учиха-химе, — меня здесь знают и любят, да. — Добрый вечер!
— Добрый, — киваю благосклонно, с сопутствующим статусу величием. — Я хочу забрать Минато на ночевку. Может, две.
Последнее предложение выбивается из общего ряда поспешностью, но у меня оправдание: решила в последний момент. Толку мне с одной ночевки, если утром ребенок сразу уйдет в Академию?
А работница детского дома смотрит на меня с удивлением. Где-то внутри я нервно грызу ногти, потому что решение, даже не со второй ночевкой, а вообще, чертовски импульсивное. Ну дедушка ведь сказал, что месяц загружен будет! Месяц не прошел, еще несколько дней осталось…
Ладно, возможно, я рискую. Любовью к абсолютной точности Мадара не страдает, может нагрянуть хоть сегодня. Но это маловероятно — раз, я искренне верю, что маленького ребенка он убивать не станет и вообще не попадется — два, ну и три… Я не хочу ночевать одна. После разговора с Кагами меня без конца терзают мысли о судьбе бунтовщиков. Что с ними будет? Сюсюкаться с ними не станут, Кагами лично отправился в убежище разбираться. Вроде знаю, что накажут за дело и только виноватых (наверное, только их), но отчего-то чувствую вину. Кажется, что будь я убедительней, поговорив не только с Кио, все обошлось бы без крови, а так… а так руки мои чисты до пугающей белизны и гладкости, но постоянно мерещится кровь. Это пройдет, но пока в одиночку выспаться невозможно. Да и Минато… Соскучилась я.
Правда, приютскому руководству этого не объяснишь. Учиха-химе, конечно, условно «застолбила» ребенка, да только все обходилось обычными посещениями да прогулками. Даже чисто в гости я не звала его давным-давно, ведь дома дедушка…
Но… — думаю, немного нерешительно подписывая бумаги, — однажды Ми-кун переедет жить ко мне насовсем. Деда ведь не откажется от посещений только из-за него? Не может же он просто взять и убить моего ребенка? Возможно, быть может, однажды… им придется познакомиться?
Когда солнечный ураган сжимает меня в объятиях, темные думы отступают. Минато смотрит снизу вверх (милейший ракурс!), а я, улыбаясь, смотрю в его счастливые глаза и прихожу к выводу: ну точно не может. Мадара как увидит эту лапочку — сразу растает!
(Хотя я все же надеюсь, что увидит не скоро)
***
— Кушать хочешь? — ворковала я с напором бывалой курицы-наседки. — Данго, моти, может, рамен? Я знаю чудесное кафе, оно наверняка еще не закрыто. Нет, конечно, мы можем поесть и дома, но там пока с продуктами беда.
— Ничего страшного, мне не важно кафе или дом, если с тобой, — ай, маленький льстец, ты хочешь, чтобы меня удар хватил? — Домашняя еда ведь лучше, Изуна-химе?
— С точки зрения бюджета — да, — отвечаю, прикидывая, что всякие вредные добавки в еду еще добавлять не начали. — Но если ты голодный, Ми-кун, то проще сходить в кафе.
— Я не очень голодный, — заверяет меня Минато, и я верю. Должны же его кормить в приюте: даже если в общем там с питанием плохо, как юному гению (а я знаю точно: Ми-кун — один из лучших в потоке, не говоря уже о том, что он в А-классе, хотя бесклановый), Минато должны уделять особое внимание. Иначе Полиция Конохи не поленится нагрянуть с проверкой (думаю, уж до этого руководство детдома могло догадаться, раз одному из их подопечных такое внимание уделяет Учиха-химе).
А дом мой все ближе. Я нервничаю. Честно говоря, я предлагала Минато кафе вовсе не потому, что иначе ужин придется готовить. Еда — не проблема, руки у меня из нужного места растут, мозг рецепты помнит. Проблема не в этом. Я просто чертовски боюсь, что мы застанем дома Мадару, ведь это было бы просто ужасным раскладом. Скорее всего, он не покажется Минато на глаза: дед способен находиться с человеком в одной комнате и при этом оставаться незамеченным, — но даже представлять, что эти двое будут на одной территории, жутко.
Однако разум мечется в сомнениях, а ноги идут. Мы заходим на территорию поместья, я тихо хихикаю над расширившимися глазами мальчика (давненько ты тут не был… очень давно) и мысленно прикидываю, как буду знакомить его с новыми питомцами, которые… эм… Ну, Широ — экзотический зверь для неподготовленного человека.
— Твой дом такой большой! — восклицает Минато, выбежав вперед меня, но замирая, чтобы рассмотреть дом получше.
— Естественно, — киваю важно, — ведь иначе наша семья в нем бы не поместилась.
— А? Семья? — голубые глаза сверкают непониманием. Я никогда не скрывала, что живу одна лишь по той простой причине, что больше не с кем, что у меня нет настолько близких родственников.
— Ага, — перескочить ступеньку, открыть дверь, — ведь скоро я выйду замуж, потом ты вырастешь и женишься, у тебя появятся дети, потом внуки. Как всем нам поместиться в маленьком доме? А такой домище — в самый раз, ха-ха!
Главное, чтобы, как несколько поколений назад, домочадцы не пересрались между собой из-за места Главы.
Когда Минато не двигается с места слишком долго, я начинаю тревожиться и оборачиваюсь. Детская голова опущена так, что не видно половины лица, а вторую закрывают руки. Я что-то не то сказала? Червячок сомнения подгрызает меня изнутри, а в мыслях вертится догадка.
— Я буду жить с тобой, Изуна-химе? — правда, озвучить ее я не успеваю — Минато справляется с этим сам. О, мой маленький… Сердце привычно начинает щемить. Но разве я делала из своих намерений секрет?
— Почему ты зовешь меня Изуной-химе? — отвечаю вопросом на вопрос, не придумав, как донести мысль лучше. Склоняю голову, дождавшись, пока мальчик поднимет на меня взгляд, и улыбаюсь так мягко, как только могу. — Ведь через пару лет я стану твоей ка-чан. Официально.
