Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время, человек же талантливый стремится его использовать. — Артур Шопенгауэр
Белла
Эти две недели пролетели стремительно. Почти так же стремительно, как мой первый день в компании близнецов. С мистером Грином в тот же понедельник я имела серьёзный разговор. Мужчина предложил мне работу няней на любых условиях: — Поймите, вы очень понравились моим детям. Я не мог найти управу на них с тех пор, как моя жена сбежала из нашего города, не желая вспоминать ни меня, ни близнецов… — И с чего вы взяли, что я, дочь такой же сбежавшей, могу послужить вашим детям достойным примером? — мне польстило, что моим талантом оторвы заинтересовались на профессиональном уровне, но соглашаться на работу не спешила. Наверное, я ещё хорошо помнила, что этот милый дяденька планировал меня подставить утром. Без моральной и материальной подготовки я бы с мальчиками вряд ли справилась. — С того, что ваша мать взяла вас с собой и дала неплохое воспитание, насколько я могу судить… — директор внимательно изучал моё личное дело, а закончив, продолжил доброжелательным тоном: — С моей стороны гарантирую любое содействие в школе… Когда я говорю «любое», я именно это и имею в виду, мисс Свон. Я оценила серьёзное выражение лица мистера Грина, мысленно перекрестилась и предложила кандидатуру Аюши. Она, насколько мне известно, как раз заканчивала контракт с прошлой семьёй, у которых жила последние пять лет, и мечтала уехать из слишком шумного для её скромной натуры Нью-Йорка. Зарплата, которую предлагал директор, не уступала её прошлой, а история брошенных деток предсказуемо растопила золотое сердце моей милой Мери Поппинс. Компромисс был найден, и я осталась братьям «подружкой», иногда заезжая к ним в гости. Подготовка к празднику шла полным ходом, параллельно уточнялся план далёких, но таких желанных для многих весенних танцев, а я крутилась как белка в колесе, разрываясь между Форксом, резервацией квилетов и Сиэтлом. В Форксе была школа, где Эрик припахал меня вести небольшую колонку в местной газете, назвав её в шутку «Разговоры с Белоснежкой». Никто не сбрасывал меня и с должности школьного фотографа, так что я часто носилась по школе с фотоаппаратом на шее, словно папарацци, увековечивая исторические или забавные моменты жизни школяров. Возможно, если бы я не участвовала в организации школьных событий, я бы так не уставала, но я почувствовала какую-то гипертрофированную ответственность за этот Валентинов день. Скупались цветы, готовились ленты, я лично забрала на почте посылку от мамы, где лежало моё белое платье, пуанты и крылышки, также я попросилась присутствовать на физкультуре, согласно своему расписанию, убивая этим двух зайцев: во-первых, я вспоминала детство и несложные балетные па, стараясь не напрягать руку, а во-вторых, присматривала за Бо. К слову, с Квоном у нас сложились странные отношения. Все поголовно считали нас парой, я могла без всякого стеснения обнять его на людях или наоборот, он часто сопровождал меня куда бы то ни было, сидели мы вместе, не считая чёртовой биологии, где мистер Баннер, строгих правил, рассадил нас, вернув меня в лоно хмуро молчащего Каллена… Но мы парой не были. Просто в какой-то момент, в очередной раз подвозя меня до дома, Бо повернулся и внезапно спросил меня прямо: — Белла, мы кто друг другу? Сказать, что я растерялась, это ничего не сказать. Но когда я наконец заговорила, мой голос меня не подвел: — Я не знаю. Тебя очень волнует неведение? Квон улыбнулся мне открыто и мягко, а в его глазах не было ни намёка на фальшь: — Ну, я-то знаю, что мы с тобой как минимум друзья. Его слова заставили меня испытать настоящее облегчение. — Что ж, это как минимум звучит неплохо. Зайдёшь на чай? Этот день ничего не изменил в наших отношениях, и я была рада этому. Мы так же весело общались, понимая друг друга с полуслова, дурачились, ходили в гости, смотрели фильмы, мюзиклы, мультфильмы… Квон был в шоке, когда узнал, что я не смотрела диснеевскую «Красавицу и чудовище», и подкалывал меня, пока я не села смотреть с ним этот мультфильм. — Ну, классно же? — Та волшебница сделала этому принцу услугу, когда превратила его в это милое лохматое чудовище, Бо, — я скептически смотрела, как моя, по сути, тёзка, кружится в вальсе с парнем, которого лично я бы назвала противно смазливым. — А та милая чёрная метёлочка для пыли? Нет, ты таки видел, во что в конце превратилась эта метелочка? В швабру какую-то превратилась, которую в мультиках лучше детям не показывать… Какой возрастной рейтинг у этой истории? А как эта девочка-колокольчик взвалила на себя эту тушу мамонтёнка после драки с волками? Кстати, этот принц боится крови, как я понимаю? Почему он свалился как подкошенный от трёх царапин? Бо хохотал до слёз, пока я с наигранным негодованием комментировала сказку. Мы вообще чертовски многое превращали в шутку. Почти всё. Но иногда мне приходилось быть серьёзной. Например, когда я приезжала в резервацию, чтобы проверить состояние пасеки, или когда решала, какой товар будет продаваться в новом магазине, а какой не будет. Нам повезло выкупить первый этаж здания как раз напротив той кофейни, где я пристрастилась к клубничному десерту. Попробовав его первый раз, Блэк-младший минут на пять впал в нирвану, а потом запросил добавки. Я не смогла отказать своему любимому сладкоежке. Ремонт в магазине шёл полным ходом, а мне не терпелось посмотреть, как будет выглядеть понравившийся дизайн не на бумаге, а наяву. К слову, помощь с проектом и планировкой пришла, откуда не ждали. Ну, я так точно не ожидала подобного от миссис Каллен, с которой мы второй раз встретились, когда я сидела в больнице и ждала очереди на восстанавливающие процедуры для многострадальной руки. Я как раз обложилась журналами интерьера, которые с удивлением нашла на столике возле диванчика, пока шелест блестящих страниц не прервал знакомый голос приёмной матери Эдварда: — Не думала, что они реально кому-нибудь пригодятся, — миссис Каллен улыбнулась и присела рядом со мной. — Здравствуй, Белла. Задумала делать ремонт? Поздоровавшись, я объяснила женщине свою проблему. Конечно, можно было бы заказать проект у дизайнеров интерьера в Сиэтле, но мне хотелось, чтобы это они приходили в эту лавку за вдохновением, ну и товарами… — Стиль «Прованс» тут не подойдёт, может быть, нечто подобное? — она пролистала журнал, чтобы показать мне интересную картинку. Через пять минут общения, обсудив цветовую гамму, мебель, отделку, я была готова расцеловать эту женщину. В тот же день, сразу после лечения, мы поехали с ней на место, где она сделала наброски. Вернулась я поздно, уставшая, но абсолютно счастливая. Мне кажется, что я даже во сне благодарила миссис Каллен… Что до её приемных детей, то отношения в школе были натянутыми. Элис часто пыталась заговорить со мной, но разговоры я неизменно поддерживала в настороженно-вежливом тоне, отчего предсказательница куксилась, но не жаловалась, зная, что причин с ней держаться холодно у меня хоть отбавляй. Роуз и Джаспер меня гордо игнорировали, в этом плане ничего не менялось. Эмметт мог игриво подмигнуть в коридоре, а как-то раз он пробил меня на смех, когда чудесно сыграл мима, которому в голову зарядил коварно слепленный снежок. Отгадать, кого он пародирует, не составляло труда, но у здоровяка были столь комично приподняты брови, что я не выдержала и расхохоталась, наверное, впервые за неделю оглянувшись на Эдварда. Эдвард… В начале той недели до меня дошёл странный слух, который, честно говоря, сбил с толку. Одноклассницы открыто сочувствовали Каллену и говорили, что я коварная разлучница. Кого именно и с кем разлучила — я спрашивать не стала, пропустив информацию мимо ушей, но во время ланча как-то внезапно зашёл разговор о сексуальных меньшинствах, а меня спрашивали, будто специалиста. Когда я спросила о причинах подобного интереса, Майк, не ответив, задал встречный вопрос: — Белла, вот ты бы могла дружить с геем? — Дружила и дружу вообще-то. Лет восемь плотно общаюсь с прекрасным стилистом из Нью-Йорка. К слову, Кальяс совершенно не раздражает меня своей ориентацией, у него необыкновенный вкус в одежде и неповторимый подход к своим клиенткам. За несколько часов этот кудесник сотворит из гусеницы бабочку, параллельно сделав себе маску, а девушке массаж, — я покачала головой, вспоминая своего любимого грека. — Тем более, он влюбляется только в таких же геев, оставив мне на откуп натуралов. Так что даже в охотничьих угодьях мы с ним не пересекаемся, что, без сомнений, является залогом прочной дружбы. После этой фразы на меня уставились все присутствующие. — Так вот, в чём была промашка Каллена, — Тайлер откинулся на стул и хитро, но без осуждения посмотрел на меня. — Не понимаю, о чём вы, ребята. — Эдвард влюблён в Бо. Ты думаешь, он просто так ни с кем не встречался? — вспыхнула Джессика. — Я вас умоляю! Эдвард не… — начала я уверенно, но осеклась. Как-то вовремя вспомнилось, что холодок в отношениях прокрался у нас с Калленом как раз тогда, когда я начала общаться с Бофортом. Неодобрительный взгляд Элис при знакомстве с Квоном, мои мысли о том, что Бо — мужская версия книжной Беллы Свон, мрачный вид Каллена там, в тире, которым он прожигал рубашку, которая однозначно пахла Бо… Я тихо захлопнула рот и так же тихо поинтересовалась: — И давно вы в курсе? — Давно, не волнуйся, — отмахнулась Джесс. — На тебя никто не подумает. О чём именно не подумает — я, честно, не поняла, но переспрашивать постеснялась. Мало ли, что случилось в тот год, когда приехали Каллены и Бо… У Бо, который вернулся с подносом еды, я тоже не выспрашивала, всё ещё смущённая новым пониманием. Разлучница… Ну кто бы мог подумать… В общем, Эдвард меня презирал.Эдвард
— Джаспер, он хочет меня убить… — простонала-проныла Элис под моим бешеным немигающим взглядом. — В принципе, как мужик, я его понимаю, кроха… Я ведь не ошибусь, что в твоём списке смертников этот гей стоял сразу после Бо? Да, Эдди? Ну, скажи, что ты меня любишь, голубочек… Джаспер догадался накрыть меня «тазом» спокойствия. Я не сопротивлялся, понимая, что рискую сорваться и порвать всех и вся… Эмметт плакал от смеха без слёз: — Эдвард, что ты обсуждал с Беллой, если эта разумная девочка сразу поверила в эту сплетню? Чую, что не танки, самолёты, поезда… Но про машины вы хотя бы раз говорили? — Помолчи, Эм. Розали тоже с трудом сдерживала улыбку, но в мыслях она смеялась безбожно… — В принципе, я вначале тоже считала, что ты на мою красоту не реагируешь не просто так… Но Бо действительно миловидный мальчик, Эдвард… Я чувствовал себя полным кретином после рассказа девушки о парне из Нью-Йорка. То, что здоровый индеец, который по словам Элис «лапал» Беллу, относится к ней как к сестре, притом старшей, я выяснил ещё раньше, чем Белла начала тепло общаться с моей матерью. Я должен был понять, что предсказательница меня надула, когда вся моя семья неожиданно встала на защиту Изабеллы Свон. Точнее, на защиту её морального облика… — Посмотри на себя, Эди, — вздохнул Эмметт как-то вечером, наблюдая за моей агонией. — Ты одинок и стар, как дерьмо мамонтов… — Не придавай ему значительности, — насмешливо перебила мужа Роуз. — Хорошо, он просто столь же старомоден, детка. Эмметт с удовольствием поцеловал любимую блондинку и только после этого продолжил: — Ну, смирись, брат, нету… сгинули трЭпетные барышни даже со страниц новых романов! Они уже в моё время были штучны. Что ты хочешь получить в двадцать первом веке, старикашка? — Дело не в возрасте, Эмметт, — перебил вампира Джаспер, — дело в том, что кто-то слишком требователен… — Он сбегал из Форкса, так как считал себя недостойным её, а вернулся, чтобы сказать, что он слишком хорош для неё, — не выдержала Элис. — Правильно она тебя назвала — ханжа! — А мне показалось, что девочка очень добрая, — мягко вступила в разговор молчавшая до этого Эсми. — Она так защищала этого мальчика и его маму в магазине… Кстати, я думаю, что нужно будет как-нибудь незаметно принести им к порогу еды, нам продукты всё равно без надобности… Карлайл молча читал истории болезней, не вмешиваясь, но внутренне соглашаясь с женой. — Ты бы видела, как Белла объясняла детям сложные вещи, — внезапно поддержала Эсми Розали. — О, да… — протянул Эм, усмехаясь. — Чего только стоит теория о происхождении детей! Сплошная оригинальность и доступность! Не знал бы истину, сам поверил! — Кто о чём… — Джаспер закатил глаза. Но даже в его воспоминаниях девушка ассоциировалась с чем-то светлым. Тогда я чувствовал себя единственно зрячим среди слепцов, отгоняя от себя, как мне казалось, надуманный образ… Но оказалось, что слабым на зрение был именно я. Ревность точно затмила мой разум. Да, ревность, чувство, которое дремало во мне столько лет, легко отыгрывалось сейчас. Я мог ревновать Беллу к друзьям, прохожим, которые слишком долго задержали на ней свой взгляд, но самые ужасные, всепоглощающие эмоции я испытывал, когда рядом с Беллой стоял он — Бо. Кто бы мог подумать, что этот хрупкий, неуклюжий мальчишка может вызвать во мне такую ненависть? И эта ненависть была направлена не только на него. Порой я ненавидел даже себя. Чем чаще я слушал мысли Бо, тем больше я понимал, что этот парень лучше подходит Белле. Он был намного… человечнее, чем я. Возможно, до превращения в вампира, я и мог составить Квону достойную конкуренцию, но сейчас… Он относился к Белле с уважением, теплом и достоинством, которых она, безусловно, заслуживала. А учитывая то, что, даже виня Беллу в ветрености, я не мог терпеть хамское отношение к ней со стороны её окружения… В общем, своей галантностью чертов Бофорт кардинально отличался ото всех надоедливых подростков, что кружились вокруг девушки. И она заметно благоволила ему, наверняка, по этой же причине. Хотя и других было как будто не достаточно… Мне стоило некоторых усилий признать, что Бофорт Квон был не глуп, про него даже можно сказать «начитан», «проницателен» и «сообразителен». Бо нравилось, когда Белла улыбается, и он всячески старался вызвать эту улыбку… И к моей сладкой боли, у него это часто получалось… Ему было не важно, рассмеётся ли она над ним или его шуткой. Парню просто хотелось слышать её смех. Он был заботлив. Иногда мне хотелось содрать с себя кожу от зависти, насколько он был заботлив, как оберегал её, беспокоясь, чтобы его тотальное невезение не перекинулось на девушку, как заразный вирус… Но, скорее, рядом с Беллой этот неудачник то и дело вытягивал свой счастливый билет. То, как девушка смотрела на него, спасало Квона от моей удушающей и смертоносной ненависти. Ревность иногда казалась невыносимой… Джаспер несколько раз ловил себя на мысли, что жизнь Бо может внезапно прерваться, даже если они со Свон ненадолго поссорятся. А его искорёженный труп не найдут даже с собаками. Однако они не ссорились. Этот парень никогда не обижал Беллу, не зная, что этим спасает себя от ужасной смерти. Он даже пытался неловко, но настойчиво защищать дочку шерифа от других возможных обидчиков. По мере скромных человеческих сил. Но главное, парень не гасил её огонь своим спокойствием, а делал его контролируемым тёплым пламенем, у которого хотелось погреться. Он понимал её. Лучше, чем я. Привыкнув находиться в его голове, я почти сливался с его сознанием в такие болезненные моменты, как сейчас. Они сидели в кафетерии, оба быстрее из всей компании разделались с обедом, почти не присутствуя в подростковых разговорах-перепалках. Белла чуть прилегла, опираясь на плечо парня, и с ленцой следила, как Квон решает тригонометрию. Он приобнял ее, чтобы ей было удобнее, и я испытывал тихое бешенство от того, что он не ценит эти мгновения близости так, как ценил, нет, смаковал бы их я. Неблагодарный засранец. И я ненавидел его в такие моменты больше всего. Моё желание подойти и впечатать его голову между страниц учебника доходило в эти минуты до абсолюта. Даже тогда, когда его мысли вертелись вокруг Беллы, и он допускал в них фантазии о совместном будущем, он не бесил меня с такой силой, как тогда, когда не видел, упускал, воспринимал как должное и постоянное её внимание, нежность, заботу. Как он мог заниматься какими-то чёртовыми уроками, когда рядом с ним сидела Она? Конечно, я понимал свою пристрастность. Когда Белла игнорировала этого парня, читая очередную книгу или учебник, я бесился, что он пытается отвлечь её от самообразования. Двойные стандарты? Нет, не слышал… Она и её желания всегда были для меня в приоритете. Даже тогда, когда я фантазировал над тем, что когда-нибудь этот идиот влюбится в другую, ведь люди так непостоянны, развязав тем самым мне руки и подписав себе смертельный приговор, я содрогался от подобной мысли, с ненавистью думая о разбитом сердце Беллы, которая, кажется, была действительно влюблена в этого парня. — Джаспер, ты не мог бы посмотреть… — начал я, вспоминая, что могу воспользоваться даром эмпата. Вампир понял меня с полуслова: — Это не влюбленность. Близкое, нежное, такое встречается у близнецов. Хотя подожди… — брат пригляделся внимательнее, увидев то, чего я и боялся. — Элис права, их чувства только зреют. Они молоды. И между ними достаточный уровень доверия для того, чтобы хотя бы попытаться сделать то, что оба гонят от себя. Элис смотрела на меня с неприкрытым раздражением. — Ну, что? Доволен? Я сглотнул яд… Неужели я смогу остаться в стороне? Уже сейчас я понимал, что это потребует титанических усилий. Белла была неисследованной землёй. Терра инкогнита. Диковинным островом. Я ощущал себя Миклухо-Маклаем у берегов хранящей свои загадки Новой Гвинеи… Каждый её разговор я сохранял в памяти, изучал по крупицам, анализировал. Слишком часто она подкидывала мне интересные темы для рассуждения. Когда почти все девушки ратовали за равноправие с мужчинами, переплюнув в своей горячности саму Эбигейл Адамс, а молодые люди смеялись и шутили о месте дам на кухне, Белла молчала. Она молчала даже тогда, когда Джессика Стенли, желая выделиться, кокетливо стрельнула глазками в сторону Ньютона и излишне томно сказала, что каждый мужчина выбирает женщину себе под стать. То есть король всегда выберет королеву. Но когда эти дети спросили Свон, она перевернула их миропонимание. — Там, где мужчина король, женщина редко чувствует себя королевой. Чаще народом, — задумчиво начала Белла. — Нет, нормальный мужчина не может быть в отношениях королём… Это подразумевает блестящий венец принцесски на его голове, налоги, может быть, ещё и «военную» службу со стороны женщины, где она, а не он должна стоять на страже и защищать эти отношения сюзерена и подданной… Не комильфо… Опять же это допускает смену подданства на другое или даже гражданство. Она замолчала, но вскоре продолжила: — Я предпочитаю, чтобы мужчина для женщины был Богом… Я вижу ваше удивление, друзья? — Свон улыбнулась очень понимающе. — Поясню… Видите ли, религия — это то, к чему мы приходим в сознательном возрасте и выбираем сердцем самостоятельно. Есть навязанные семьёй или обществом предпочтения, но в душе Бог один, как ни банально, и представляем мы себе его чуть-чуть не таким, как другие, оглядываясь только на свою жизнь и видя где отчетливый, а где еле ощутимый Его след. Собственно, и Мужчина в жизни женщины должен быть один. Она должна увидеть, понять его в том возрасте, в котором она будет в нём нуждаться. Повторяю, нуждаться в нём, а не любить его. Любовь может прийти позже… Девушка улыбнулась собственным воспоминаниям: — А может вообще не прийти. Но Его присутствие необходимо. Его одобрение или порицание её действий обязательно, но личное, не прилюдное. Его поддержка в трудную минуту должна быть ощутимой для неё, на грани чуда. Иначе религия женщины пошатнётся, особенно если она на распутье. Но после того, как женщина поверит Мужчине, той самой Верой, неотвратимой, что не будет поставлена под сомнение ни словами, ни поступками чужими… Ни даже действиями того самого Мужчины, чьи богохульные слова и поступки в свой адрес будут поняты и оправданы для неё высшим смыслом, вот тогда мужчина может гордиться собой, ведь он стал Богом для отдельно взятой женщины… Изабелла закрыла глаза и мечтательно улыбнулась. «Это сложно», — скажут многие. Однако это божественно, возразят испытавшие… — Интересная мысль, — пробормотал в тот момент Эмметт рядом со мной. — Так ты, брат, осознанно отказываешься от эдвардианства? Помню, что посмотрел на него тогда как на идиота. Отказаться от подобного? Передо мной не стояло такого выбора. К сожалению. Или стояло? Я сжал в руках памятный листок. Я нашел его случайно в узком отсеке под нашей с Беллой партой. На нём её рука выводила шутливые оправдания герою «Призрака оперы» Леру. Маньяку, убийце, который хотел забрать девушку, что подобно звездной, божественной искре осветила его тёмную жизнь. Аналогия напрашивалась сама собой. Я не должен надеяться, что она писала это всерьёз. Я не должен надеяться, что когда-нибудь она сможет полюбить чудовище. Осталось заставить себя держаться от неё подальше.Бофорт
Я ждал Беллу возле спортзала. Смена одежды всё ещё была для неё сложной задачей, особенно когда она думала головой и берегла руку. Несколько раз я терял терпение и помогал ей обуваться, и мне было неважно, что подумают обо мне окружающие. Мне нравилось, как она сопит мне в волосы, мяукая что-то о том, что и сама бы справилась со своими пуантами. — Я думаю, это твоё, Квон, — я непроизвольно вздрогнул от голоса Каллена, когда этот странный парень неслышно подошёл ко мне. Его лицо было каменным в этот момент. Оторвавшись от подозрительно нездоровой синевы под глазами, я обратил внимание на то, что Эдвард протягивает. Улыбнулся невольно, вспомнив день знакомства с Беллой и совместный урок биологии, на котором мы с ней обсуждали «Призрака оперы». Попытался забрать листок с нашим разговором, но Эдвард держал двумя пальцами за край крепче, чем я предполагал. Встретившись взглядом с чёрными глазами, я пытался понять, собирался ли он вообще отдавать найденное. — О, Бо, неужели Каллен, наконец, решился признаться тебе в любви в форме письма? — стоило мне услышать издевательский голос Ньютона, как Эдвард отпустил чужую переписку и презрительно скривился, отворачиваясь. — Отвали, Майк, — грубо, но беззлобно послал я подростка, пряча листок в сумке, не зная, стоит ли отдать его Белле. Повернувшись, я получил ощутимый тычок в плечо от Ньютона, который давно искал повод подраться: — Нет, Квон, то, что ты встречаешься с самой классной девкой в школе, ещё не значит, что ты можешь безнаказанно мне дерзить, — он схватил меня за куртку и прижал к стене, безуспешно пытаясь казаться выше. — Не знаю, чем руководствовалась Белла, когда выбирала тебя, но ты так и остался щуплым, нескладным очкариком, который падает через каждые три шага. Я невозмутимо снял очки, понимая, что от этого парня не стоит ждать благоразумия. Драка так драка. Он как минимум дал мне достойный повод: — Белла не девка. И её критерии отбора дали сбой лишь тогда, когда она немного выделила твою тупую и грубую персону. Хотя… Кажется, ты просто навязался ей, не так ли? Удар! Я чудом успел отвернуть голову, и кулак Майка с грохотом впечатался в дверцу шкафчика вместо моего лица, но в то же мгновение Ньютон молниеносно отлетел назад на два шага, а я увидел Каллена, который с раздражением, без видимых усилий держал парня за шкирку, как нашкодившего кота, судя по резкому, но безуспешному сопротивлению, держал крепко. Но потом случилось нечто странное: извернувшись, Ньютон посмотрел в лицо Каллена и застыл, будто внезапно узрел приведение из Вазастана, открыл рот, чтобы в ужасе крикнуть «караул», но подавился и прижал сбитые костяшки к груди. — Исчезни, Ньютон, — Эдвард резко, как недавно листок с перепиской, разжал пальцы, отпуская парня. В его рыке звучало что-то чудовищное. Даже меня пробрало… Майк же, пятясь, в страхе побежал в сторону медпункта. Вернув очки на нос, я внимательно вгляделся в фигуру Каллена: — Я, конечно, оценил, но не понял причины твоего заступничества, Эдвард. Да, я совершенно не верил глупым слухам о его нетрадиционной ориентации и симпатии ко мне… С недавних пор я всё чаще ловил его взгляд, в котором ясно читалось желание свернуть мне шею. Кстати, вот он. Тот самый взгляд. Я должен бы бояться, помня, что было с Ньютоном, но как говорила Белла, моё чувство самосохранения атрофировалось… — Меня действительно раздражает даже то, что ты до сих пор дышишь, Квон, — в высокомерном голосе Каллена слышалось еле сдерживаемое бешенство. — Но сегодня можешь считать, что я тоже оценил твое бездарное заступничество. Развернувшись, он стремительно направился в сторону парковки, оставив меня переваривать свои слова. Поздравляю тебя, Бо! Сегодня ты доподлинно узнал три вещи. Ориентация младшего Каллена такая же, как у тебя, то бишь традиционней не бывает, именно поэтому Эдвард Каллен безнадёжно влюблён в Беллу, но ты будешь последним, кто её в это посветит. Ах, да, ещё он с удовольствием и смаком свернёт тебе шею при первом же твоём проколе. Чудно! Ты, как всегда, везунчик, Квон! Рискнёшь признаться в любви Белле на четырнадцатое февраля? У тебя есть неполная неделя, чтобы решить это…