Здесь пахнет ладаном и елью.

Февраль пролетел незаметно. Хлопоты по поводу Крещенских праздников, в которые был втянут весь монастырь, позволили Руслану ближе узнать Юлика. С каждым новым их диалогом, с каждым новым его действием, Руслан всё больше и больше погружался в эту трясину, как метко подметил Ларин, любви. Неверующий Руслан стал молиться, чтобы это восхитительное чувство пропало. Потому что он, баловавшийся наркотиками в юности, чётко знал — после эйфории наступает либо агония, либо депрессия. И, проводя аналогию с запрещёнными веществами, стоило бы ограничить своё общение с Юликом, чтобы не усугублять проблему. Но он, как настоящий наркоман, стал зависим от общения с ним, и не мог заставить себя, например, отменить их сегодняшнюю встречу на границе леса. Эти встречи вообще стали любимой частью жизни Руслана — впервые они встретились случайно и проговорили, гуляя среди засохших деревьев и подтаявшего снега, несколько часов. Благо, это было воскресенье, и послушания были отменены. С тех пор (а это было в конце февраля) эти встречи стали регулярными, и нередко даже на коротком перерыве в будние дни им удавалось встретиться. Как оказалось, Юлий был прекрасным собеседником и хорошо разбирался не только в религии. Да и дело тут было совсем не в этом. С Юлием он мог не уставая разговаривать часами, но при этом темы для разговоров не заканчивались. Русоволосый послушник стал единственным человеком, кому он мог довериться практически во всём и получить поддержку в любой ситуации. Всё было, как описывают в глупых романтических книгах. Руслан вышел из настоятельского корпуса и направился к лесу. Тёмные заснеженные ели настраивали на светлые мысли. Снег, позолоченный таким редким в начале марта солнцем, переливался всеми оттенками жемчуга. Впервые за долгую зиму оно светило ярче настольной лампы и, будь Руслан чуточку суеверней, он бы увидел здесь знак. Идти пришлось через всю деревню (через те самые пресловутые три пятиэтажки). Было чуть за полдень и фигура в развивающейся чёрной рясе привлекала внимание. Неожиданно Руслана окликнули. Мда, среди всего населения монастыря и деревни был лишь один человек , который мог называть его «Русей». — Здравствуй, Дим. — он посмотрел направо и подождал, пока Ларин подойдёт к нему. — А ты куда, летучая мышь? Опять на свидание с Юлием, небось? — Ларин сегодня был в особенно хорошем настроении. А это значит, что у всех остальных оно скоро станет плохим. всем остальным он (может и не специально) постарается его испортить. Дима улыбнулся. — Какой ты догадливый. Сам-то куда? — Я тоже в лес, прогуляться. Надоело в квартире сидеть: всё тает, влажно, там плесени в два раза больше стало и крыша протекает. — пожаловался Ларин, не напрашиваясь на сочувствие, а делясь новостями. — К нам в монастырь переезжай. Хотя... Сгоришь сразу — Господь покарает. Ты же атеист. — Тебя же ещё Господь не покарал. Хотя Докинза вместе читали. — Ларин ухмыльнулся и спросил: — Может, познакомишь меня заодно с твоим легендарным Юлием? А то знаю я о нём, как будто, больше тебя, а в глаза ни разу не видел. — Так вон он сидит. — Руслан кивнул на Юлика, сидевшего на дряхлом поваленном дереве и читавшего книгу в тёмной обложке. — Давно хотел вас познакомить. Юлий, услышав звук шагов, обернулся и вначале хотел было приветственно улыбнуться Руслану, но заметив незнакомого ему Ларина, лишь настороженно нахмурился. Иеромонах приветливо улыбнулся и, указав рукой на Дмитрия, представил его: «Это Дмитрий Ларин, мой хороший друг. Я встретил его по дороге, он тоже шёл сюда. Ты не против, если он прогуляется с нами?» Юлик встал и пожал новому знакомому руку. Неудобство сквозило во всех его жестах. Ларин, заметив то, что Юлий чувствует себя неловко, лишь усмехнулся. — Расслабься. Я тебя не съем... Наверное. Он в ответ рассмеялся и пожал плечами. Руслану вдруг подумалось, что они поладят. ::: Они гуляли уже около получаса и говорили, говорили, говорили. О чём — сказать не смог бы, наверное, ни один, но было интересно и весело. Если бы на двух из них не было чёрных ряс, а глаза третьего не были бы такими... дикими, даже когда он смеялся, их можно было принять за студентов пятикурсников, гуляющих после пар. Но, увы, судьба всех троих была неразрывно связана с верой, и это накладывало свой отпечаток. Компания снова рассмеялась над шуткой Руслана по поводу жизни Ларина в этой глуши (что-то про наркобарона, который его ищет, или подобное. Как верующий Юлик смеялся над этими шутками Руслану с Димой понять было не дано, да и не нужно). — Слушайте, Дмитрий, а по правде: почему Вы здесь живёте? Люди приезжают в это место, чтобы служить Богу, а Вас я ни разу в церкви не видел. Кстати, почему Вы там не бываете? — Юлий, как обычно, был чрезвычайно любопытен. — Я сюда приехал отдохнуть от города. Там меня всё равно ничего не держит, а здесь спокойно, никто не мешает. Читать можно сутками. Или пить. Но это уже так, в разряд шутки... Единственное, с работой проблемы, поэтому денег немного. Но тут они и не нужны. — Дмитрий, а не хотите к нам в монастырь, трудником *? Кормят бесплатно, и всем обеспечивают. А главное: молиться можно прямо на работе! — послушник осёкся и посмотрел на истерично громко смеющегося Ларина, схватившегося одной рукой за ствол дерева, а другой за живот, и уткнувшегося в рукава рясы, трясущегося от смеха, Руслана. Юлий, конечно, забавно пошутил про молитву прямо на работе, но это явно не могло вызвать такую бурную реакцию. Он смотрел на двух сотоварищей, приоткрыв глаза и недоумённо подняв брови. Ему показалось, что оба будто сошли с ума. Отсмеявшись, Ларин сказал с улыбкой:«Я атеист. В Бога не верю.» Юлик, хоть и был несколько удивлён, казался не сильно шокированным. Руслан уже было обрадовался и захотел радостно признаться ему и в собственном атеизме, как Юлий спросил:«Так ты католик?» Ларин удивлённо поднял брови и отрицательно помахал головой. — Неужели иудей? — настала очередь Юлика изумиться. — Нет, Юлий, я не иудей. — Тогда ты, получается, ... — Нет. Какую религию бы ты не назвал, я не буду являться её приверженцом. Я атеист. Не верю вообще ни в какого Бога или Богов. — Ни в какого? — Ни в какого. Юлий был ошарашен. Его чёрные брови приподнялись над округлившимися глазами и приняли форму домика. — Но почему? Ларин, понимая его удивление (чего-то подобного от послушника монастыря он и ожидал), спокойно и, как будто бы привычнозаученно , ответил: — Ни у одной религии нет достаточно аргументов, чтобы убедить меня в истинности её догм. По сути, любую Священную книгу можно опровергнуть, имея интеллект хотя бы чуть больше, чем у пятилетнего ребёнка. — И как же ты... Живёшь? — в глазах Юлия было сомнение. — Что тогда удерживает тебя от греха? — От греха меня удерживают моральные принципы и разум. Это, кстати, получше будет, чем какая- то книжка. А живу нормально, как видишь. Сам не хочешь попробовать? — Ларин криво улыбнулся. Для него спорить с верующими всегда было любимой забавой. Юлик потряс головой, будто пытаясь уложить в голове слова Ларина. Он выглядел несколько потерянным и Руслану стало его жаль. Зря Дима с ним так, в первый же час знакомства. Но всё-таки иеромонах был благодарен Ларину. Потому что Юлик — задумался. Они походили ещё несколько минут, но диалог не клеился и парни разошлись по домам.