Падший

Это словно пока я спал Я почувствовал твой запах рядом со мной Я чувствовал себя неловко, страх наполнял меня Дни проходили, ко мне вернулись воспоминания... "Zakurogata no Yuutsu". The GazettE

- Привет, котик! - наглый, веселый голос. Таканори лишь приоткрыл глаза, переведя свой внимательный темный взгляд на дверь. Тэтсуя вошел без стука, приглашения и предупреждения. Впрочем, как и всегда. Вокалист уже привык к таким вот внезапным появлениям. Но обычно они сопровождались фразой: "Давай сюда свою мордочку". Сегодня этих слов за бесцеремонным приветствием не последовало, да и не должно их быть ночью. - Что-то не так? - спокойно отозвался вокалист, переводя взгляд обратно в блокнот. Мужчина сидел в своем любимом кресле, закинув ногу на ногу. Черные перчатки лежали на столике напротив, любовно сложенные вместе. Сам Таканори был одет в непривычные в последнее время футболку и джинсы. Костюмы, которые заполнили шкаф вокалиста, висели без дела, ожидая своего часа. - Оу, какие мы сегодня серьезные! - широко улыбнулся Тэтсуя, проходя в комнату и нагло усаживаясь прямо на небольшой столик. Бровь Матсумото нервно дернулась, и мужчина оторвал спину от мягкой спинки кресла, чтобы податься ближе к хаму и вытянуть из-под его зада перчатки, на которые тот бесцеремонно и уселся. От такой выходки гримера вокалист медленно закипал. Все, что угодно, но не любимые перчатки! - Что нужно? - спокойно, но довольно грубо спросил Таканори, отложив перчатки в сторону и вновь возвращаясь в прежнее положение, опуская взгляд в блокнот. - Не дуйся, милый! Тебе не идет, - самоуверенно выдал непрошеный гость, с улыбкой изучая перемены в настроении своей "модели". - Не думаю, что ты вправе рассуждать о том, что идет мне, а что нет. - Могу, я твой гример! Я знаю твое лицо лучше кого-либо еще! - рассмеялся Тэт, и бровь Таканори вновь поднялась вверх, но на этот раз вокалист тактично промолчал. - И все же? - А, ты о причине визита? Матсумото лишь устало вздохнул. Играть с длинноволосым гостем в "угадай-ка" не было никакого желания. - Ладно-ладно! - сжалился мужчина, лукаво улыбаясь и закидывая ногу на ногу, принявшись покачивать носком туфли в воздухе. - Это касается Сладкого. Вокалист мгновенно оставил в покое блокнот, вскинув взгляд на собеседника. - Что случилось? - Дело в том, что кое-кто настаивает на возвращении. Глаза Таканори распахнулись шире, радужки стали темнеть. - Зачем? Тэтсуя улыбнулся, бросая на артиста томно-насмешливый взгляд. - Ах, ты ведь не в курсе. - Тэтсуя! Мужчина хохотнул в кулак, а после наклонился к напрягшемуся вокалисту, опираясь одной рукой в стол. - Эй, милый. Если расскажу - что будет с той прекрасной балериной, прячущейся где-то глубоко там? - Тэт коснулся указательным пальцем лба Матсумото. - Эти клоуны так долго мучились! Тэтсуя громко рассмеялся. Он согнулся пополам от хохота, что разносился по всей комнате звонким эхом. - Так старались, так бились и не смогли стереть твою память! Ты невероятный человек, Таканори Матсумото! Я еще не встречал таких, как ты! Вокалист спокойно ждал, когда Тэтсуя навеселится вдоволь. Действительно, память его была в полном порядке. Он помнил все - от обрушившегося горящего здания, до прекрасного образа мужчины в черных одеждах, с широкими крыльями, косой и ярко-зелеными глазами с вертикальным зрачком. Он помнил жнеца, которым был вынужден стать его друг... Таканори помнил и демона по имени Тэтсуя. Этого жестокого нахала, влюбленного в его барабанщика. Именно поэтому он и взял его на работу гримера, именно поэтому он не удивлялся тому, как этот мужчина мог войти в его квартиру сквозь наглухо запертую дверь. Его воспоминания не сумели стереть, но навряд ли в рассказ вокалиста поверили бы все остальные, невольно втянутые в эту историю, музыканты, и потому все, что оставалось Матсумото - писать песни, еще более странные, чем прежде, храня в голове страшные события. Которые, впрочем, уже не причиняли боли. Но заявление демона заставило спокойного мужчину вновь прокрутить в сознании прошлое и вспомнить, как мучился его друг, выполняя работу жнеца, и как сильно было его желание вернуться и вновь стать простым барабанщиком группы The Gazette. Это жестоко, слишком жестоко - вновь втягивать жизнерадостного лидера в неземные разборки. - Зачем? - спокойно повторил Таканори, хотя в груди его горело пламя злобы и протеста. - Ты же знаешь Такахиро Огаву? Вокалист вскинул взгляд на успокоившегося гримера. - Конечно. Но он более известен под именем Асаги. - Даа... Этот человек стал демоном, знаешь ли. Не правда ли забавно? - Что? - удивление вокалиста было неподдельным. Таканори даже поднялся с кресла. - Ага, все так и есть, - Тэт хищно улыбнулся, тоже поднявшись. Но лишь для того, чтобы занять кресло Таканори, сев на него боком и закинув ноги на подлокотник, вновь перекрестив их и откинув голову на вторую ручку. - И не просто демоном, а тем, кого Третий прикончил лет так тысячу назад. Понимание ситуации наконец-то достигло обеспокоенного вокалиста. Таканори отвернулся, подойдя к шкафу и распахивая его. Пачка сигарет, вот уже много месяцев нетронутая, вновь оказалась в его пальцах. - Оя, ты не куришь, - напомнил гример, усмехаясь. Его длинные черные волосы спадали ровными ручейками вниз с подлокотника, сворачиваясь кончиками-змейками на полу. Обычно, в такие минуты его останавливал Кай. Строгий, но добрый Кай, демонстративно выбрасывающий сигареты в мусорное ведро в углу репетиционной или гримерки. Не для того, чтобы разозлить. А для того, чтобы помочь. Какая ирония, что сейчас его отговаривает от этого демон. Матсумото долго молчаливо разглядывал пачку, а после закрыл глаза и глубоко вздохнул, вновь спрятав ее под стопку одежды. - И правда, - согласился вокалист, поворачиваясь к гостю. - Чего они хотят от Кая? Если вы задумали снова... - О нет, - перебил его шепот демон. - Убивать Сладкого или вновь вгонять его в кому никто не собирается. Таканори облегченно выдохнул. - И? Что ты от меня-то хочешь? - вокалист сложил руки на груди, подперев плечом закрытую дверцу шкафа. - Чтобы ты помог нам вернуть ему память, конечно! - Каким образом? Тэтсуя широко и недобро улыбнулся. Его фиалковые глаза впились в лицо музыканта прямым, пронзающим взглядом. Захотелось поежится от столь ярких, прожигающих душу адских огоньков на прекрасном лице. - А это и есть самое интересное и захватывающее, милый... *** - Ютака, извини за поздний визит. Кай тщетно пытался разлепить веки, пропуская вокалиста в квартиру и широко зевая. Сейчас барабанщик был похож на кота - взъерошенный, сонный и медлительный. Такой родной и обычный. Такой домашний и улыбчивый. От этого стало еще хуже. Ведь то, что должно было произойти сейчас... Он разрушит его спокойную жизнь своими руками... И этот сонный кот вновь... - Ничего страшного, - как всегда добродушно проговорил он, запуская пальцы в свои волосы. - Я привык. У тебя проснулось вдохновение? Есть текст? Показывай! - встряхнулся лидер, протягивая к другу руку за блокнотом. Когда дело касалось работы и текстов, барабанщик был готов сесть за инструмент в любое время дня и ночи и схватить эмоции и мысли вокалиста незамедлительно, как говорится, "пока горит". Чтобы в полной мере передать состояние этого странного человека в ритме и даже мелодии. Чем скорее приступить к написанию музыки, тем глубже она будет, тем сильнее будет трогать сердца людей. Но на этот раз Ютака не получил блокнота. Барабанщик удивленно вскинул брови, не дождавшись желаемого текста. Матсумото лишь стоял рядом, смотря куда-то в сторону, в одну, известную лишь ему, иную реальность. - Таканори? - Кою у тебя? - Да... мы еще не решили вопрос с квартирой. После выписки сразу начались репетиции и тур, искать жилье на замену сгоревшего было некогда... Да и я настаивал на том, чтобы жить вместе. Мы ведь теперь... ну... Кай улыбнулся немного глупо, но счастливо. Сердце вокалиста болезненно сжалось и дрогнуло. Как бы хотел Таканори оставить все, как есть, и дать другу насладиться его жизнью! Но, увы, спокойствия им не видать... От этого становилось тяжело на душе. - Така, у тебя что-то стряслось, да? - Ютака обеспокоенно смотрел на мужчину, пришедшего к нему так внезапно. - Твой океан вновь бушует? Лидер пытался пошутить, но поднять настроение вокалисту оказалось на этот раз не так просто. - Что, неужели настоящий шторм? - а это замечание, каким бы глупым оно не казалось остальным, уже было серьезным. Ютака быстро оглянулся на двери спальни, где сейчас тихонько посапывал его любовник, не потревоженный звонком друга, а после поймал Таканори за локоть и потянул его в гостиную. - Чая? - Нет, не нужно, - вежливо отказался вокалист. На этот раз посидеть с чашкой в руках на удобном диване не получится. - Что произошло? - Думаю, стоит начать с малого, - посторонний голос за спиной лидера заставил мужчину дернуться, но обернуться ему не дали - Тэтсуя уже накрыл ладонью его глаза, лишая его возможности видеть, и уже удерживал второй рукой талию пытающегося бороться музыканта. - Давай, милый. Твой черед. *** Балерина. Ютака вздрогнул, очнувшись на холодной серой земле, смотря широко распахнутыми глазами на склоняющуюся к нему женщину без лица. Страшно, черт возьми! Его тело само по себе дернулось в сторону от нереального чужого видения, и он отполз подальше от безликой, не в силах заставить себя встать. Под ладонями что-то всхлипнуло, и Кай тут же оглянулся - выплескивающиеся на землю темные воды бескрайнего океана ловили своими крошечными пенными лапками его пальцы, словно целуя их, вновь и вновь. От этого сравнения по коже пробежали мурашки. Хныкающие волны будто умоляли его покинуть это место, которое не должно быть потревожено ни одной живой душой, и даже им самим. И он с удовольствием сделал бы ноги отсюда, но вот... Как он вообще попал сюда?! Что происходит?! - Прости, Ютака, - лидер вновь дернулся, резко обернувшись и поймав взглядом силуэт мужчины у вросшего в мертвую серую землю дома в десяти метрах от него. Его друг, его вокалист, в том самом костюме и белых линзах. - Пожалуйста, пойдем со мной. - Таканори! Что... Но мужчина уже отвернулся от музыканта, распахивая сломанную дверцу, скрывающую за собой разруху почти пустой комнаты. И скрылся в ее тьме, будто призрак. Балерина тут же бросилась вслед за возлюбленным, обернувшись к Каю лишь у темного проема, поманив его к себе красивой кистью тонкой руки. И как бы не хотел музыкант погружаться в этот темно-синий странный мир, оставаться в этом нереальном хаосе совсем одному ему хотелось еще меньше. Он подскочил на ноги и медленно направился к дому. - Така? - тихо позвал Кай, опустив ладонь на косяк с ободранной краской. - Проходи. Жуткое липкое ощущение страха проникало в сердце барабанщика нехорошим предчувствием. Он не спешил выполнить полу-просьбу и полу-приказ этого глубокого красивого голоса. Что-то подсказывало ему, что делать барабанщику тут нечего. Слишком опасно... Опасно? А верно ли это суждение? Почему-то так знакомо... - Пожалуйста, Ютака. Если за дело возьмутся жнецы, возврат будет очень болезненным. Это самый мягкий и безопасный способ. Музыкант распахнул глаза, понимая только, что его затягивает в эту тьму непроизвольно. Где-то там, за порогом, его ждет нечто на самом деле странное, то, чего он знать не должен, не может, не имеет права. Но оно зовет его вместе с Таканори и его балериной. Оно молит его войти в это безумие и доверится ему. Барабанщик плотно закрыл глаза, глубоко вдыхая в легкие ночной воздух, а после качнулся вперед, заставляя себя переступить через порог. Он решил, что несмотря ни на что, он не перестанет верить в своего странного, но преданного друга... Таканори Матсумото не позволит ему исчезнуть в этой мгле. Таканори Матсумото... обязательно спасет его. Это все, что ему нужно знать! - Извини за вторжение... Тэтсуя сидел на крыше дома, опираясь спиной на дверь, впустившую его сюда. Его длинные стройные ноги были вытянуты и привычно скрещены, а на коленях покоились две головы погруженных в глубокий сон мужчин. По правую руку - Таканори, по левую - Укэ Ютака. Их лица были обращены друг к другу, сомкнутые веки напротив сомкнутых век. Ровное дыхание и сложенные на животах руки. Ладони демона лежали на щеках спящих. Осторожно. Нежно. Будто ласка... - Ах, ночка еще та будет! - весело пропел демон, закинув голову назад. - Вы готовы? Юичи и Дайске, стоящие в стороне, неотрывно наблюдали за этой картиной. Оба были бледны и неподвижны. Никто не решался заговорить, они лишь ждали. Ждали завершения этого летаргического сна, который может обернуться для них настоящим Адом, если Кай, вновь узнав правду, отвернется от них. Это казалось невыносимой пыткой, самой долгой и самой жестокой. - Слабаки, - усмехнулся Тэт, закрывая глаза. - Да... это будет весело! Весело! И громкий смех, пробирающий до костей и вселяющий страх в чужие сердца и души, разнесся по всей улице слишком торжественно и зловеще. К этому невозможно привыкнуть.