Падший

Фрагменты зрелищ висят в воздухе В них черное смешалось с белым Кто-то играет с цветом пепла Откусывая кусочек сладкого-сладкого хаоса Это – щедро раскрашенное необходимое зло Парадокс спроса и предложения Это – щедро раскрашенное необходимое зло Словно ложь превращается в правду ...Вмиг церемония закрутилась Рай стал подобным аду И если снять контроль и поглотить запреты, То, возможно, земля и небо поменяются местами "Hedoro". The GazettE

Так плохо мне не было еще никогда. Сердце вновь и вновь замирало в груди. В самые необычные минуты, без всякой причины. Оно замирало и сжималось, заставляя ощущать боль, разливающуюся по всей грудной клетке и заползающую в душу. В такие минуты мое дыхание срывалось, и в горле застывал комок то ли слез, то ли тошноты. Я не мог понять, с чего мне было так плохо, так тоскливо, так больно. На глаза наворачивались слезы, но почему - этот вопрос терзал меня своей неоднозначностью. Он будто не имел ответа. - Асаги-сан! Хироки вновь поймал меня под руку, когда очередной приступ настиг меня посреди коридора. Я с трудом удержался на ногах, опираясь на крепкое плечо барабанщика, который был перепуган не меньше остальных музыкантов. - Отдохни, пожалуйста... - Все в порядке, - улыбнулся я через силу, позволяя мужчине довести меня до диванчика. - Не надо нам лгать. У тебя слезы текут, - проговорил лид-гитарист, и я с изумлением коснулся пальцами своего лица. Действительно, слезы... И не мало. Перепуганные мужчины могли лишь молча наблюдать за мной, не в силах даже поискать свои платки. Для них это действительно было шоком - Огава Такахиро, обливающийся слезами. Такое видели впервые. Да и я сам не мог поверить в это. Когда я плакал в последний раз? Уже несколько лет прошло? - Может... скорую? - тихо поинтересовался басист, и я тут же замотал головой, поднимая на ребят глаза. - Не нужно. Это, скорее, душевные муки. - Что случилось? Расскажи нам. Ты же знаешь, мы поможем и сохраним в тайне, - мягко проговорил Хироки, сжимая пальцами мое плечо. Я был благодарен им всем. Они и правда были хорошими друзьями, да что скромничать - второй семьей. А какая рок-группа не семья? Но я и сам не знал, что мучает меня. Не понимал. Как я могу рассказать того, чего не знаю? - Спасибо, - смог лишь проговорить я, сжимая кисть Хидезоу в своих пальцах. - Мне просто нужно немного отдохнуть. Мужчины переглянулись, но решили, что будет лучше и правда оставить меня на какое-то время в покое. Трое из них нехотя покинули комнату, оставляя меня наедине с ритм-гитаристом. - Асаги. Ах, этот строгий голос. Я поднял взгляд на музыканта, изучающего меня взглядом. Хиде очень красивый. Я признавал это всегда. И ни раз скрывал свой взгляд, обращенный на гибкое стройное тело мужчины, маячащего по сцене рядом со мной, чтобы не вызвать лишних ненужных мыслей со стороны всех остальных. Хиде немного холоден. Хотя, нет, не так. Слегка строг и всегда находится в таком... серьезном настроении. Но это не значит, что он не умеет веселится и болтать так же много, как и наш лид-гитарист Рюиза. - Прости, Хид. Я не знаю, что со мной, - просто проговорил я. И не соврал. Гитарист молча еще раз оглядел меня, видимо, понимая, что я на самом деле говорю правду. И теперь в его взгляде появилось беспокойство. - Что с твоими глазами? - А... линзы? - я быстро сморгнул. Чтобы не напугать ребят, перед репетицией я скрыл фиалковый цвет привычным красным. - Что-то не так? - Ты... Нет, ничего. Я удивленно поднял взгляд на мужчину. Хидезоу задумчиво смотрел куда-то в сторону, играясь пальцами свободной руки с медиатором - верный признак нервозности и волнения. О чем он думает? Почему он так отстранен сейчас? - Хи... - Послушай, это не шутки! - перебил меня музыкант, резко повернув ко мне лицо. - Что с тобой? Ты не понимаешь, что это опасно? - Опасно? - непонимающе выдохнул я. - Что опасно? - Вот так изматывать себя! Мы все знаем, как много ты работаешь и сколько делаешь, но это ни в какие рамки. Твои глаза... Отдают странным цветом. Болезненным. Я вздрогнул. Отчего-то мне казалось, что Хиде чувствует, что происходит со мной, но не верит сам себе и старается выгнать эти абсурдные мысли из своей головы и найти им разумное объяснение. Всегда такой внимательный и непрошибаемый... Я хотел было успокоить его, но внезапная вспышка боли вновь захлестнула меня, и я согнулся пополам, хватаясь пальцами за рубашку на своей груди, у сердца. - Асаги! - Хиде тут же опустился ко мне. Его пальцы впились в мои плечи. - Асаги, точно не нужно скорой? Когда ты в последний раз проверял здоровье? - Недавно... - тяжело дыша, проговорил я, стараясь сморгнуть туман перед глазами ненавистного розового оттенка. - Я пойду... подышу свежим воздухом. - Мне проводить тебя? - Нет, не нужно, - я вновь улыбнулся. - Спасибо, Хидезоу. И гитаристу оставалось только смотреть мне вслед, когда я поднялся с дивана и направился в соседнюю комнату, где и находился спасительный открытый балкон. - Такахиро? Я обернулся на красивый голос. В проеме дверей стоял Камуи. Осколок чистого мира, нереальный и такой далекий и недоступный, что я до сих пор не могу поверить в то, что этой ночью этот мужчина сходил с ума в моих руках... - Камуи, - тихо прошептал я, удивленный этим появлением не меньше, чем известием о том, кем я стал. - Ты здесь? - Я могу тебя потревожить? - Гакт улыбнулся в ответ самой теплой своей улыбкой, и я смог лишь протянуть к нему руку, поймав в свои пальцы теплую ладонь. - Прости, я не позвонил... Подумал, ты занят, так что решил приехать. - Не нужно было утруждать себя. Боже, что же мне делать? Я совсем не представляю себе, что теперь говорить и как себя вести! Воспоминания ночи вновь заполнили мое сознание. Я вытворял такие постыдные вещи с этим человеком, был настойчив, да еще и принял лидирующую роль... Даже подумать страшно, что я на такое способен! Я даже не знаю, что думает об этом сам Гакт. Насколько события ночи сбили его ритм и изменили его жизнь? Мне следовало бы извиниться за все, но... не будет ли выглядеть это так, будто я сожалею? Ведь я совсем не жалел, что посмел нарушить его покой. Мужчина, будто почувствовав копошащиеся во мне сомнения и опасения, подошел ближе, коснувшись пальцами моей щеки - такой простой жест, а я успокоился. - Как у тебя хватило сил пойти на репетицию утром? Я еле встал. Эти слова почему-то и смутили, и возбудили одновременно. От того ли, что шепот в мои губы был жарким и томным, или же я уже просто не могу контролировать себя рядом с этим человеком? - Я был неосторожен? - тихо шепчу я в ответ в чужие губы, смотря за тем, как глаза Гакта начинают едва заметно темнеть - такой вот прекрасный признак возбуждения. Камуи вообще становится невероятно красивым, когда мучается подобными желаниями. Мои руки вновь начинают жить самостоятельной жизнью, принимаясь скользить по чужому телу от груди до бедер, охваченных узкими брюками, лаская через ткань одежд каждый изгиб идеального тела, которое, наверное, я успел изучить полностью всего за ночь. Стоит только сжать пальцами выступающие косточки на бедрах, и Гакт судорожно вздыхает. Теперь я знал все его слабые места. - Нет... эта ночь была лучшей за всю мою жизнь. Ах, след от укуса... такой яркий и неприкрытый воротничком... Я схожу с ума? Мне хочется зализывать эту ранку вновь и вновь, до тех пор, пока легкая боль от отметины окончательно не пройдет, а сама она - не исчезнет. Это слишком странное желание, оно пугает меня. - Мне сказали, ты неважно себя чувствуешь, - Камуи мгновенно стал серьезным, заставляя желание на какое-то время отойти на второй план, и я даже вздрогнул от столь резкой перемены темы и настроения певца. Гакт внимательно оглядел меня. - Это из-за меня. Я привез тебя домой раненного, настроившись на то, чтобы вновь поставить тебя на ноги, а в итоге... - Нет, это не физическая боль, - спокойно заверил я его, отводя взгляд в сторону и опуская руки. - Можешь описать? Этот человек... Он действительно ощущает мое душевное состояние. Откуда в тебе этот дар? Я не понимаю этого. Хватает пары мгновений, чтобы ты оценил ситуацию и сделал верные выводы. Это невероятно. - Не знаю. Это словно... чувство скорби. - Скорби? Я отвернулся, опираясь локтями о перила балкона и устремляя взгляд на закатное солнце. День клонился к вечеру. - Да. Скорби. Чувство, будто я потерял нечто важное и дорогое для меня. Нечто бесценное. Безвозвратно. Мужчина позади меня продолжал молчать. Возможно, именно это мне и было нужно. - Знаешь, Камуи. Я странно ощущаю себя. Дышать тяжело, словно я не хочу дышать. Словно не хочу жить. Я смотрю на свои руки и невольно думаю - неужели я не могу изменить что-то, что уже сделано, вернуть время и поступить иначе. Неужели ничего нельзя исправить? Имею ли я право жить? Я стоял спиной к Камуи, а потому не видел, как в ужасе раскрываются его глаза все шире. - Мне будто не дали права на продолжение. Мне нельзя существовать. Это неправильно. Моя сущность и мой разум - все это должно быть уничтожено. Но не мною. Я словно ожидаю палача, который оборвал бы все мои муки. Ты знаешь, розовый - я ненавижу розовый цвет! - вдруг повысил я голос, сжимая пальцы в кулаки до белизны кожи. - Этот цвет мне противен! Но он окружает меня все плотнее, проникает в легкие приторно-сладким запахом, оседая на языке привкусом белого шоколада, который я не переношу. Внутри меня беснуются горечь и боль, сожаление, ненависть, одиночество и отчаяние. Они разрывают мое тело изнутри, будто хотят уничтожить его и оборвать мою жизнь, вот так запросто, будто я ничто, будто я не человек вовсе. Будто эта жизнь ничтожна, жалка и в ней нет смысла. Будто все, что я делаю - бесполезно и никчемно. Пустая трата времени и сил. И я сам... хочу умереть. Из моих раскрытых глаз вновь полились слезы. Я смотрел на свои ладони, вновь раскрытые, ужасаясь осознанию этих эмоций, мучающих меня. Хочу умереть? Когда я... я никогда не желал подобного, но... - Я хочу оборвать это никому не нужное существование... - Такахиро!! Руки Камуи резко обнимают меня за плечи сзади, заставляя вздрогнуть. - Все, хватит, остановись... Я вновь начинаю задыхаться. От шока, страха и боли, дикой боли, способной погубить мои рассудок и душу. - Камуи... - Ты нужен мне. Твоя жизнь... не бесполезная! Что с тобой случилось? Ты не самоубийца! Ты всегда стремился к жизни и всегда стремился воплощать в жизнь свои желания и мечты. Никогда не опускал руки! Тебе было противно слушать о том, о чем теперь ты говоришь сам. Что происходит с тобой? Я распахнул глаза. Он прав. Что происходит со мной? Мне... впервые так страшно. Настолько, что тело лихорадочно бьется в чужих руках, с трудом удерживаясь на ногах. Я не хочу умирать! Я хочу жить! Я не виноват в том, что живу! Я знаю это, я понимаю это. Но почему я чувствую обратное? Почему я чувствую вину за то, что я дышу? Почему я виню себя в том, что все еще существую? - Камуи... пожалуйста. Пожалуйста! Помоги мне... Почему? Откуда эта вина? Эти муки совести? Я должен быть мертв... - Поехали со мной, Такахиро. *** - Реймонд! - вскрик. Оглушительный и отчаянный. Он разорвал тишину ночи в клочья. Мужчина на коленях у демона распахнул ярко-зеленые глаза с вертикальными зрачками. Они уставились на звездное небо над головой, а после тело мужчины дернулось вперед, поднимаясь на ноги. Ошарашенный, он резко развернулся и бросился к выходу с крыши, не видя перед собой ничего и никого. Он просто исчез за дверью, так быстро, будто убегал от стаи голодных волков. - Кай! - Руки очнулся на пару секунд позже, и застал лишь мелькнувшую перед ним спину друга. Ударившиеся в панику жнец и ангел бросились вслед за Каем, Тэтсуя же поднялся с пола неторопливо и лениво, помогая встать вместе с собой и Таканори. - Что происходит?! - Матсумото тут же направился к дверям, слыша за спиной стук каблуков Тэтсуи. - Кто знает, кто знает, - отвечал насмешливый голос. Вокалист бросил на демона раздражительный взгляд из-за плеча, не прекращая бега - вниз по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. - Тэтсуя! Я знаю, что ты понимаешь ситуацию! Демон лишь усмехнулся, догоняя вокалиста и подхватывая его на руки, рванув с невероятной скоростью вниз. - Эй! Отпус... - у Таканори перехватило дыхание от этого импровизированного полета в никуда. - Уверен? - Черт! - Демон, - с улыбкой поправил мужчину Тэтсуя, ударяя плечом в новую преграду в виде двери и вырываясь на улицу. Байк Ютаки пронесся мимо них в ту же секунду, оставляя в воздухе за собой длинные алые ленты. - Вау, круто, да? - словно ребенок воскликнул Тэтсуя, провожая взглядом скоростную машину. - Прекрати! - Матсумото дернулся, стараясь вырваться из рук гримера, но крепкие руки и не думали подарить ему свободу. Вместо этого Тэтсуя громко свистнул, и драконий байк вырос перед двумя мужчинами будто из-под земли. Вокалиста тут же усадили на дьявольскую машину. Кабриолет уже сорвался с места, преследуя музыканта. Никто из них не понимал, что произошло во время пробуждения и что задумал сам барабанщик, что пришло ему в голову и какие чувства охватили его. Ясно одно - к лидеру вернулись воспоминания. Тэтсуя вскочил на мотоцикл, который в другой миг с диким рыком последовал примеру машины Кагеямы Юичи, уже рассекающей своим корпусом воздух ночных улиц Токио. - Держись крепче, котик! - Боже, боже, боже! Оживший от разгона байк несся по улицам стрелой, не разбирая дороги. Мир вокруг Мастумото расплывался и сливался в один сплошной и разноцветный коридор. И это не могло не пугать. - Я умру раньше, чем мы догоним его! - Ага, как же. Тебя убьешь так просто, - усмехнулся демон, успевая не только следить за редкими машинами, встречающимися у них на пути, но и выписывать такие трюки, что бедного вокалиста едва не выбрасывало на дорогу, мотая в разные стороны. К горлу подступала тошнота. - Даже не думай, - предупредил демон, наконец нагоняя черный байк. Алые ленты задних фар обвивались вокруг их тел, танцуя на лицах невесомой лаской, завязываясь на плечах и ногах в узоры и узлы, но сократить расстояние оказалось невозможным - мотоцикл Кая был меньше, а от того маневренней и быстрей. И вскоре мужчины вновь потеряли из вида сверкающий черный корпус с золотой молнией. - Да как же так? Он же человек! Почему люди не видят этого? - воскликнул ошарашенный вокалист, крепче обвивая руками талию демона - это было сложно, учитывая всю нелюбовь Таканори к этому грубияну, но другого способа удержаться на Драконе он не видел. - А ты как думаешь, с какой скоростью мы едем? Человеческий глаз просто не способен заметить пролетающий мимо него мотоцикл. Легче от этого заявления гитаристу не стало. Кабриолет, который был еще медлительней Дракона, давно остался позади. - Мы упустили его! - Не бойся, котик, я знаю, где он, - Тэтсуя был само спокойствие. Но он не лгал - уже через несколько секунд Дракон резко затормозил, взвизгнув шинами и едва не перевернувшись, встав на переднее колесо и зависая в таком положении в воздухе на мгновение. А после машина с хлопком ударилась задним колесом об асфальт, подпрыгнув и наконец замерев. Таканори немедленно спрыгнул с адской машины, с трудом сдержав приступ тошноты, но не удержавшись на дрожащих ногах, оседая на землю. - Понравилось? - Я убью тебя! - прорычал вокалист, но его взгляд натолкнулся на припаркованный у обочины черный байк, и желание оторвать голову мужчине в сером сошло на "нет". - Ютака! - вокалист поднялся на ноги, быстро оглядываясь по сторонам. - Где Ютака?! - Где-то там, - неопределенно махнул рукой демон в сторону парка. - Что он там делает? - Таканори бросился к раскинувшемуся среди современного Токио клочку зелени. Подоспевшие к парку Ёёги Дайске и Юичи тоже не желали попусту тратить времени. - Руки-сан, стой! - Жасмин схватил вокалиста за руку. - Это ваша вина! - грубо оборвал бывшего басиста мужчина. - Я сыт по горло вашими разборками! Оставьте Ютаку в покое! И он вырвал запястье из пальцев ангела, больше не останавливаясь. Мужчинам не оставалось иного выбора, как последовать примеру Матсумото и отправиться вместе с ним на поиски бывшего жнеца... - Вот он! - вскрик Дайске заставил всех троих обернуться в том направлении, куда указывал Старший жнец. Внизу, возле огромного фонтана, они разглядели три силуэта - Кай, застывший на месте мраморной статуей, Гакт, не понимающий причины появления здесь музыканта... И Асаги, стоящий спиной к барабанщику, широко распахнув глаза. *** - Рей... Этот голос заставил меня и Гакта замолчать. Я вздрогнул, замерев на месте. Я не мог даже обернуться. Раскрывая глаза все шире, я мог лишь оцепенело смотреть прямо перед собой, не веря своим ушам. Рей... Как давно я не слышал этого обращения к себе? Тысячу лет уже минуло с того дня, как Он называл меня так в последний раз... Целая тысяча лет... без тебя. Я чувствовал, как сбивается и становится рваным мое дыхание. Я не знал почему. Я лишь ощущал дикую боль в сердце. Его будто резали на живую, разделывая по маленьким кусочкам. Пальцы стали холодными и неподвижными и все тело сковали стальные обручи потрясения, которое я испытывал сейчас каждой клеточкой своего существа. Я смог лишь заторможено повернуть голову, бросив взгляд из-за плеча на мужчину за своей спиной. Он дрожал. Его лицо... искажено страданиями. Глаза наполнены слезами. Он тяжело дышал, почти задыхался, сжимая пальцами одной руки рубашку на своей груди. Это же Кай, верно? Барабанщик из группы The Gazette, я прав? Тогда... почему мои глаза видят совершенно другое лицо? Этот шок, не позволяющий сдвинуться с места - что это? Почему я чувствую себя так, будто меня ударили чем-то тяжелым по голове? Почему... о боже... - Месяц... *** Боль. Невыносимая. Нестерпимая. Я стоял напротив Асаги, который изо всех сил старался придти в себя от моего оклика. Почему мои глаза наполняются слезами? Душа мечется в клетке ребер, бьется о них птицей, разрезая свое тело об острые кости. Больно... Больно! Господи, откуда эта дикая боль? Мне не хватает воздуха... Мужчина передо мной точно Асаги. Я прав, я не могу ошибаться! Как тяжело, что это? Это груз вины? Почему вина? Я виноват... виноват перед Асаги? Нет, это не я виновен. И не перед Такахиро. Это не мои эмоции... - Рей... - мое тело непроизвольно движется вперед на ватных непослушных ногах, ближе к мужчине передо мной. Его лицо расплывается перед глазами из-за пелены слез. Они вырываются наружу крупными бусинками, стекая по щекам не останавливаемым потоком. Можно ли умереть от мук совести? Это наверняка реально. Мужчина передо мной наконец-то поворачивается на месте так медленно, будто не в силах справиться со своим телом. И тоже делает шаг ко мне. - Ты... невозможно... - беззвучно шепчут чужие губы, и мы оба срываемся с места, потерявшись и растворившись в чужих эмоциях. - Рей, боже, прости! - мои руки цепляются за чужие плечи, и из горла вырываются рыдания. Я падаю на колени перед ним, терзаемый изнутри таким водоворотом эмоций, что темнеет в глазах. - Это я... я убил тебя! И едва эти слова срываются с губ, как слез становится все больше, а громкий плач разносится по всему парку раненным эхо. Асаги задыхается, смотря на меня неподвижными фиалковыми глазами, из которых по щекам текут кровавые слезы. Его ноги тоже подгибаются, и он падает на колени рядом со мной. Его трясет... его руки резко прижимают меня к его груди, он зарывается лицом в мои волосы, и срывается на такие же сжимающие сердце рыдания. Я чувствую, как алая жидкость из его глаз теряется в моих волосах и стекает вязкими лентами по моей шее, пачкая ворот рубашки. Дрожащие пальцы гладят меня по спине и голове, но мужчина продолжает рыдать, склоняясь все ниже, пока мои руки не обхватывают его плечи и не прижимают к телу так крепко, чтобы он больше не старался удерживать равновесие. Лицо демона прижимается к моей груди, оставляя багровые лужицы на коже. - Нет... это я виноват... - хрипит мужчина, сжимая пальцами ткань моей рубашки на спине. - Это моя вина. - Но ведь именно мои руки... - мой голос прерывается на всхлипы. - Не ты управлял ими. - Рей! - Я так скучал по тебе... - шепчет он вместо ответа. Эти воспоминания, та ночь! Окровавленное мертвое тело на моих руках, безжизненный стеклянный взгляд, распоротая грудь. Я с трудом удерживаюсь от обморока. Мужчина нечеловеческой красоты с длинными и черными, как смоль, волосами уже не дышит. Не двигается. Золотое лезвие рядом испачкано багровыми реками. Его желтые глаза, смотрящие на меня, покрываются черными пятнами, пока зрачок не сливается с радужкой. Кровь заливает мои руки... Я уже никогда не смогу отмыться от нее. Это мой грех. Моя одежда, мое тело - крови так много, что кажется, будто она никогда не закончится. Длинные синеющие пальцы застыли навечно в слабом кулаке, сжимая собой черную ленту с моей косы, будто она была самым дорогим, что мог иметь великий Демон. И лишь одно заставляет меня понять весь ужас только что произошедшей трагедии - две кровавые слезинки, скатившиеся по вискам из черных глаз, по мертвой коже. И черные длинные волосы мгновенно становятся седыми... Я едва не свихнулся от вспыхнувшего перед глазами видения. - Господи Боже... - Глупый жнец. - Пожалуйста, молчи... - Не стану! - Не надо, Рей! - Я люблю тебя! Я не заслуживаю твоей любви! Закрывая уши ладонями, я сжимаюсь под натиском этого признания, крепко зажмурив глаза. Эти слова лишь сильнее ранят меня. Пронзают насквозь все мое тело, оставляя дыры в живой плоти, ноющие, не затягивающиеся, кровоточащие... "Я люблю тебя" - те же слова, что и перед смертью. Я не заслуживаю их. Я не достоин их. Я не имею права! Твои чувства, Рей, твои страдания и жертвы - я не достоин даже крошечной части всего этого. Я выкачал из твоего тела всю твою кровь, я разрезал на две части твое сердце, я вынул из груди твою душу и остановил твое дыхание. Я убийца, я предатель! Я тоже люблю тебя... Слишком сильно. До слез. Люблю... - Я тоже... И мы уже не замечаем ошарашенных взглядов случайных наблюдателей, погружаясь еще глубже в эту скорбь и муки, которыми когда-то сами же и окружили себя. Добровольно... Я не знаю, кого призывать на помощь, чье имя упоминать - Бога или Дьявола. Я не могу даже дышать. Сжимая в объятиях дрожащее тело возлюбленного, в чью грудь тысячу лет назад я вогнал по самую рукоять лезвие своей косы... - Почему ты не остановил меня?! - уже кричу я, поймав ладонями чужое лицо и поднимая его к себе. - Прости... так было надо... - Дурак! - в сердцах рычу я, а сам все так же обливаюсь слезами. Чьи чувства сейчас сильнее?.. - Я не смог... я даже не смог жить без тебя... - И кто из нас дурак еще?! - чужие руки тряхнули меня за одежду. - Я просил тебя быть сильным! А ты... а ты... как ты мог заставить Кагуцути оборвать твою жизнь?! - Я не видел способа умереть иначе. Коса жнеца не может убить самого жнеца. Пощечина зависает звоном в воздухе, но я не жалуюсь на горящий след на коже, потому что рука, ударившая меня секунду назад, уже прижимает покрасневшую щеку к щеке своего хозяина. - Больше... не говори таких вещей... - шепчут сбивчиво чужие губы мне на ухо, и я уже не могу ничего поделать с собой, обвивая чужую шею руками и поворачивая лицо к лицу демона... - На этом остановимся, - Тэтсуя резко дергает меня за ворот рубашки назад, не позволяя впиться поцелуем в губы любимого... И я тут же прихожу в себя, широко распахнутыми глазами смотря на Асаги, которого тоже оттащили подальше от меня чужие руки - руки Камуи Гакта, чьи глаза сейчас сверлят меня с нескрываемой ревностью. Впрочем, Тэт находится не в лучшем состоянии... Тэт?! - Тэтсуя! - вскрикиваю я, закидывая голову. - Черт возьми! И я тут же дергаю его за галстук к себе. Демон, не ожидая от меня, видимо, вообще никаких действий, не удерживается и падает прямо в мои руки. - Эй... - Тэтсуя, самодовольная ты скотина, я так рад видеть тебя! - никогда бы не подумал, что хамоватый гример Руки - тот самый демон, по которому неосознанно так скучала моя душа. Как я мог забыть его?! Он все это время был рядом, здесь, со мной, продолжая приглядывать за всеми нами! А я так гадко вел себя с ним... Тэтсуя самодовольно улыбнулся, даже победно, словно его признали властелином мира. А я не помнил себя от счастья, крепко сжимая его в своих руках, лишь после замечая Юичи и Дайске, терпеливо стоящие рядом с нами и ожидающие окончания этой сцены. - Ю! Дай! - я тяну руку к басисту, не отпуская при том длинноволосого хама, и ангел с облегчением выдыхает, присаживаясь рядом и тоже обнимая меня, тихо говоря мне что-то теплое и нежное. Дай ограничивается улыбкой и рукопожатием, но таким крепким, что понятно и без слов, как рад он видеть меня вновь. И я тоже. - Где Таканори? - вспоминая, что видел вокалиста на крыше, я быстро оглядываюсь, замечая друга чуть дальше от нас. Он все помнил, все знал. Он вернул воспоминания и мне тоже. В той старой комнате, держа меня за руку так крепко, что весь шок и страх от вернувшейся памяти обернулись для меня счастьем. Но сейчас Матсумото даже не пытался улыбнуться мне, со скептически поднятой бровью смотря на меня так, будто я убил человека. - Така? - Ты чуть не изменил моему лид-гитаристу, - замечает Матсумото, и я вновь дергаюсь, резко оборачиваясь. Точно... Голос Тэта выбил из моей головы эту важную деталь так неожиданно, что я бы еще долго не вспомнил об этом. Я же чуть не поцеловал Асаги... Чувствую, что сейчас сгорю со стыда! Что это было? Хотя нет, я знаю, что. Это был не я. И Асаги не был собой. Это были жнец и демон, оставшиеся легендой в памяти трех неземных миров. Легендой, тайну которой я теперь знаю. Знаем только я и Такахиро. Но почему Такахиро? Мой взгляд вновь замирает на вокалисте группы D. Он тяжело дышит, сидя на траве рядом с Гактом в паре метров от меня и Тэтсуи. Он пытается переварить случившееся, но, видимо, выходит это у него плохо. Но оно и понятно - ведь он не знает ничего из этой жизни, в которую оказался втянут не по собственной воле... Стоп! Не по собственной воле? - Асаги? Не может быть! Тэтсуя, как это произошло?! - выкрикиваю я, оборачиваясь к веселому мужчине. - Как он стал... - А, может, сначала кто-нибудь объяснит мне, что тут, мать вашу, происходит?! - рычит Камуи, и мы даже замираем на месте. Гример Таканори лишь гаденько ухмыляется. - Мне стереть его память? - Тэтсуя! - Тогда выкручивайся сам, сладкий!