Проект "Скорпороза"

Когда я вечером вхожу в гостиную Слизерина, там как всегда сумрачно, прохладно и, на этот раз, пустынно. И это (вкупе с зеленой отделкой) – единственное отличие нашей гостиной от гостиных других факультетов (я видела фотографии). Неслизеринцы почему-то думают о нашей гостиной как или о Магазинчике Ужасов Доктора Кровавого: цепи, дыба, Железная Дева посередине; либо как о борделе Мадам Марины: сплошной, дескать, гламур, разврат и декаданс. Если бы они гостиную нашу увидели, то страшно бы разочаровались. Поэтому мы им фотографий не показываем. Скорпиус сидит за столом в конце комнаты, читает что-то и грызет сахарное перо. Я подхожу, сажусь напротив него, лениво потягиваюсь и говорю: – Лео. Он поднимает голову и вопросительно смотрит на меня: – Прошу прощения? – Лео, – поясняю я. – Имя для твоего будущего сына. Одновременно и созвездие, и в то же время не звучит так… – я затыкаюсь, пытаясь подобрать правильное слово. Он выпрямляется и сужает глаза, жестом предлагая мне осмелиться продолжить и ляпнуть, что я хотела. – Старомодно, – нахожусь я. – Вроде и созвездие, и в то же время не звучит старомодно. Нормальное такое христианское имя, Лео. Он морщит нос: – Ты думаешь, я бы назвал своего сына так по-гриффиндорски? Львом? Пфф, – фыркает он и снова склоняется к книге. – Ну, раз уж матерью твоего сына будет Уизли, то почему бы и нет? Скорпиус стонет и швыряет в меня огрызком сахарного пера. – Черт! – говорю я, отмахиваясь от липкой гадости. – Я надеялась, ты швырнешь в меня коробкой. – Купи свою, – отвечает он, доставая себе новое перо. – Можешь ведь себе позволить. Между прочим, на мои. Кстати о которых. Финниган, объясни-ка мне, как я попал в пару к Уизли на зельях? – Я не знала об этом плане, клянусь Салазаром, – с жаром говорю я, положив одну руку на стол, а другую подняв в воздух. – Кстати о зельях, обязательно было устраивать такой скандал? Я все больше начинаю подозревать, что идеи Макдермот имеют под собой основание. – Весьма болотистое основание, – рявкнул Малфой, швырнув в меня вторым пером. Целое еще, между прочим. – Что мне вот теперь делать, Финниган? – Терпеть, – отвечаю я, начиная грызть перо. – Как завещали нам Будда, Христос, Мерлин и прочие уважаемые люди. Смириться, молиться, поститься. Нет, серьезно, Малфой, неужели то, как нарезать коренья – это такое уж большое дело, что из-за этого надо устраивать скандал с битьем посуды? Скорпиус устало откидывается на спинку стула и отчаянно трет лицо. – Корни требускулы не нужно резать. Если надавить на них ручкой ножа, они расползаются по волокнам, тогда ткани не будут повреждены и не вытечет лишний сок. Секрет идеального Укрепляющего Зелья, – внезапно спокойно говорит он. – И почему ты ей это не сказал, вместо того чтобы орать: «Я лучше знаю, безмозглая дура»? – удивилась я, хотя, чему я удивляюсь? – Потому что я знаю лучше, чем эта безмозглая дура, – резонно заявляет он. – Логично, – киваю я. – Конечно, логично в параллельной искривленной реальности, но, тем не менее, логично. Малфой смеется, захлопывает книгу и долго молча меня разглядывает. Я же протягиваю руку и тяну к себе учебник: – Высшие зелья, хм. Скорпиус, ты в следующий раз все-таки постарайся объяснить Уизли, что ты имеешь в виду. Помни, что Слизнорт обещал вам взыскание. А взыскания – не лучший способ добиться поста Старосты Мальчиков на следующий год. – Ты сама знаешь, что я и так не стану Старостой Мальчиков, – ядовито отвечает Скорпиус. – Я для этого слишком чистокровный, слишком слизеринец и слишком Малфой. – Ну, Уизли может за тебя похлопотать, – отвечаю я, ожидая очередного броска сладостями в моем направлении. – Выходи за меня замуж, – ни с того ни с сего вдруг выпаливает он. – Ага, вот прямо сейчас, – киваю я, продолжая грызть леденец. – Тащи сюда кольцо с бриллиантом возмутительного размера, и погнали. – Нет, я серьезно, – фыркает он. – Когда мы закончим школу, а потом лет пять погуляем и нагуляемся, выходи за меня. – С чего бы вдруг? – скептически спрашиваю я. – Только не говори, что ты воспылал ко мне любовью, не поверю же никогда. – Ну-у, – тянет он, доставая себе очередное перо. – Ты, конечно, не писаная красавица и стерва, каких мало, но ты забавная, неглупая, с тобой легко поболтать, ну, и к деньгам ты относишься серьезно, мы отлично сработаемся. – В следующий раз, Скорпиус, – говорю я, потягиваясь, – делая девушке предложение, опусти фразу о неписаных красавицах. Да и фразу о стерве тоже лучше опусти. Тебе повезло, что я расслабленная и нетщеславная, а то моя туфля была бы уже так глубоко в твоей заднице, что ты поперхнулся бы моим каблуком. И нет, мой ответ – нет. – Почему? – обиженно спросил Малфой. – Чем это я тебе не жених? – Мой дедушка запретил мне выходить замуж за англичанина, – отвечаю я, критически оглядывая его. – Это не считая того, что ты бледен, как вампир, мы с тобой будем тупо вместе смотреться. – Твой дедушка – ирландский националист? – удивился Малфой. – Нет, индийский, – на полном серьезе отвечаю я. Да, я тоже кое-что знаю о шовинистских дедушках. – Он считает, что жениться надо на том, с кем у тебя общий культурный пласт. – Тогда пиши ему, чтобы готовился к свадьбе, – ухмыляется Малфой. – Ни с кем у тебя нет больше общих культурных пластов, чем со слизеринцами. – Во-вторых, – говорю я, поднимаясь и направляясь к лестнице в спальни, – не хочу, чтобы Роуз Уизли меня убила из ревности. Тут мне в спину наконец-то прилетает вся коробка. Я гордо оборачиваюсь, поднимаю добычу, сладко улыбаюсь Скорпиусу и ретируюсь. – Кастор, – доносится мне вслед. – Прошу прощения? – кричу я с лестницы. – Моего сына будут звать Кастор. – Уизли будут в восторге, – бормочу я себе под нос и кричу ему: – Да хоть Голова Гидры! – и скрываюсь в спальне. Перед сном я кладу липкий огрызок сахарного пера на подушку рядом с головой Кимми Монтагю. По-детски, конечно, но это ей за утро. Мелочь, а приятно.