Мистер Чон?

— Мне нужна помощь! Тэхен растерянно бегал глазами по светлому коридору квартиры Пака. Вспоминая очень откровенные посиделки Юнги и Чимина, Ким вздрагивает. По спине бегают и щекочут мурашки, а запекшаяся кровь чешется. — Что случилось? — блондин недоумевает. — Давай позвоню Чонгуку? — Не-ет. — категорически замотал головой кучерявый, указывая, что идея плохая. — Я не хочу его видеть. — Это он тебя? — Чимин кудахчет, он говорил какой-то бред. — Джину сейчас наберу.. — Ты придурок?! — пульс намеревался выпрыгнуть из больного тела, сердце скакало и билось о израненные швы. — Я пришел к тебе за помощью, Чим, а ты.. — рыжик ударил посиневшим кулаком дверь, развернулся, собираясь идти прочь. — Тэхен, зайди. — попросил Пак. *** Зеленый чай расщеплял и обжигал разбитые губы. Губехи Кима дрожали. Казалось, что он пил носом, выливая через отверстия сладкий напиток. — А теперь расскажи, что случилось? — Чимин склоняется перед кучерявым так, что тот увиливает от презрительного взгляда Пака. — Упал. — полушепотом пролепетал Тэ. — Лицом? — белобрысый хихикнул. — Во мне теперь очень тихо и пусто — как в доме, когда все ушли и лежишь один, больной, и так ясно слышишь отчетливое металлическое постукивание мыслей. — Тэхен, расскажи нормально. В конечном счете ты говоришь мне, что произошло или же я звоню Чонгуку. — грозился парень. — Меня избили, доволен? — Больно? — Очень. — чешет красноватую щечку Ви. — Самый страшный удар — тот, на который у тебя нет возможности ответить. — Знаешь, так всегда бывает, когда ударишься: сперва боли не чувствуешь, только понимаешь, что ударился, а через какое-то время ушибленное место начинает болеть, опухать и вообще всячески напоминать о себе при каждом движении. С душой, похоже, происходит то же самое, что и с телом. — нервный тик парализует Кима; он проливает чашку, разбивая её вдребезги, проливая, дерущий горло, напиток. — Ты настолько беспечен, что позволил врагу его нанести, виноват в этом только ты сам. Чимин аккуратно перебирает мелкие осколки. — Давай помогу. — Тэхен срывается с места и несется на помощь. Хоть волком вой, А Тэтэ сваливается на ровном месте. Прохладный светлый ламинат и стёкла. Если бы не быстрая реакция на падение, он был был бы прижат лицом к разбитой чашке, гневно мстящей ему за избиение. В ладони вонзались миллионы игл - тонкие да прозрачные. Зудящая и невыносимая боль. — Боже, Тэхен! — Чимин разглядывает поврежденные участки кожи: полностью перепачканы кровью — алой и гадкой. — Присядь здесь. Белобрысый достает маленький бутылек «Перекись». — Обработаю, и в больницу поедим. — Мне нельзя в больницу. Он найдет меня там.. — оторопь взяла рыжего. — Кто? *** Яркий свет хирургических ламп, ну почти хирургических. "Выносимая" боль в области длани, ну или почти.. хоть караул кричи. Руки неохотно сжимаются, выполняя роль самосохранения. Здоровый пинцет по-хозяйски шарится, ковыряется в маленьких дырах возле смежности человеческой кожи и части разбитой кружки. — Ай! — Тэхен снова дергается. Больно. Жутко. Неприятно. — Не дергайся! — нервничает «спаситель» в медицинской маске в огромных очках. — Я так больше не могу! — взвывает Ким. — Кажется, всё. *** Чимин снова прикрывает рот рукой, в порывах скрыть свои рвотные рефлексы. На что правда? Дивный запах кофе или моющего средства для блистающего пола. Теперь то, что не устраивает Пака? — Ужасно выглядишь, Чим. Заболел? — коллега парня дружелюбно приобнимает блондина за плечи. — Возможно. — холодно выдает Чим, не в состоянии отойти от произошедшего с Тэхеном: лучший друг избил до очко жух-жух, а он даже усом не повел. Взял и спас от вредного бойфренда Чонгука. Чон старший — тоже не неженка. Влюбил и убил рыжего. А вот Пак, сейчас блеванет. — Э-э, ты что беременный? — невысокий парнишка заверещал. — Нусе, почему ты не спрашиваешь меня об отравлении, а говоришь о беременности сразу? — у белобрысого поджилки трясутся, когда он сопоставляет факт: после незащищенного интима прошло около двух недель. Плюс, Чимин перестал пить противозачаточные, также истекал омежной слизью. — Боже! — А? — дернулся напарник. — Где-где? Где тесты на беременность?! — В ординаторской позырь. Туда весь хлам перевезли со склада. Вроде бы, ничего еще не известно, а у Чимина уже полные штаны страха перед Мином. Разве он примет ребенка? Он говорил, что они молоды и свободны. Он не хочет такой большой ответственности так рано, тем более они встречаются с Паком всего шесть лет. Вот это «ВСЕГО» вечно долбило в уши Чимину, у него дух замирал, когда он представлял о неискренности чувств Юнги. Любил бы — давно бы затащил в загс. А не прикрывался всеми этими основами «идеального» бытия и драгоценности молодости. *** — Эй, парень. Голова болит? — коллега Пака подходит к Тэтэ. — Да. Очень часто в последнее время. — даже на какой-то радостной ноте говорит Ким. — Головокружение есть? — парень с любопытством и точкой зрения медицины спрашивает, — а? — Есть. А что? — Не знаю, я интерн только. Проверься на личинуса. У них там голова часто кружится, у беременных-то. — отшучивается малец. — Но.. — Ради интереса. Вот он ради интереса и пошел. А вот Чимин нет. Пак побледнел от страха и тут же успокоился: — Одна полоска. — сердце несчастно колотит. Все бы ничего, а белокурый уже успел зассать. Юнги-то он был не готов терять, да и тот тоже. Аборт — не грешное дело, однако — дорогое. Впрочем, протяжный крик Тэхена было отчетливо слышно в туалетной комнате: — Ебать! — с сердца что-то оборвалось, и повеяло благим матом, — Пиздец! Аа.. — Тэхен, что? — блондин долбит в закрытую кабинку. Кнопочка быстро становится зеленой, и дверь открывается. — Смотри. Прямо двойня. Было отчетливо видны две жирные полоски на светлом поле устройства. — Какая еще двойня? — не понимает парнишка. — Два дитя у меня будет, да? — забздевший Ким хуел от происходящего. — Хрен знает. Ты про полоски? — вопросительно изгибает бровь Пак. — Да. — Может быть один, два или даже десять. Как хочешь, однако ты в положении. Поздравляю! Когда успели? — Чимчим понимает, что сейчас не тот момент. Но подбодрить приятеля стоит. Ким раздражающе молчит. Он жмурит носик, но пластырь с сердечками мешает сделать это нормально. — Ты залетел, да? — Чимин даже радуется, что это не он влип в такую ситуацию. Но тошнит его, мать вашу, всё также. — Блядь, — жмется Тэ, — гадкий Чонгук.