Мистер Чон?

Жуткие скачки сердца, виски пульсируют, а парень задыхается. Он смотрит под ноги — туман, окутанный и размывающийся серыми облаками. Тусклое солнце, такое безжизненное. И почему самоубийцы выбирают мост? Холодные металлические перила и предельная высота. Не-ет, вовсе не мост — небоскреб. Огромное количество окон, панорама — только дома вытянутые в высь. Словно муравейник - многоэтажки, словно кости в зубах у голодной собаки — два, три.. восемь домов. Они везде. Прозрачные карточные домики жизни, вот они — для людей. Какая ирония! Чонгук стоит на краю своего же балкона: личный персональный, как положено. Отчаянный шаг в пропасть одной ногой, рука изящно запорхала — размах для толчка. Он готов. Он прыгнет. Вот только.. — Это я виноват во всём. — ни шёпот, ни крик и даже, не сказанное про себя. Просто отчаянная мысль, последняя перед смертью. Будет горячо биться о газон; ухоженный, с красными доротеантуcами. Будет терпимо, ведь Чон встретится с Тэхеном. — Прости. Шантрет закрывает смоляные глаза в последний раз, выдыхает весь воздух с алых губ, расслабляет мышцы — он не боится. Он верит, что искупит вину перед Кимом. Чон такой придурок — он взял и влюбился в рыжего, взял его сердце и разбил, как Сокджин. Тэхен не намерен больше обжигаться.. Он и не хотел в это влипать снова, погрязать в дерьмо под названием «любовь». А любовь ли это? Жестокая реальность бьет по голове и срывает скальпель — мозги настолько кипели. А ведь Чон еще пьяный. Неизвестно, что он себе вообразил, или все уже очевидно? Не совсем.. — Я не хочу вот так вот умирать.. — Гук печально посмотрел вниз, — Ногами отталкиваться не буду, не-ет. — Я хочу спрыгнуть сидя. Холодные палки — перила леденят тыл, мурашки начинают бежать от зада до шеи, пробегаются, и заходят в уши. Пробки ушной раковины забились, Чонгук ничего не слышит; ни шаловливого ветра, ни сигнализации, ни грохота двери, только немой рык. Чон проскрипел зубами, выдохнул и попытался оттолкнуться руками. Шатен застыл на мгновенье, когда услышал топот и проголосный крик: — Чонгук! *** РАНЕЕ. Грязная вода плюхается и булькает, а земля трещит от бега Чона. Он сбивает прохожих и бежит прямиком туда. КУДА? Плотный светлый сайдинг, бурая крыша с трубой, крылечко и забор с обширным садом. Небольшое сооружение с огромной парковкой. Машины многочисленных дорогих марок: INFINITI, LEXUS, SHIVRALETT, BUGATTI. Очаровательное небо и громкая музыка; гробовая, просто не для живых — скрипучая и, давящее на сознание. Шатена передернуло и он подошел к входной двери. — Здесь он.. Пак стоял напротив, он хорошо отражался через прозрачную дверь: черная рубашка, брюки с завышенной талией, лакированные боты — так красиво и элегантно, но не стоит забывать, куда он пришел. — Просто трогательно, как много людей живут для того, чтобы заслужить себе красивые похороны. — прихорашивался блондин. Чимин оборачивается в сторону двери, он видит знакомое очертание фигуры: мускулистое телосложение с высоким ростом, талия выдавала его — это несомненно Чон Чонгук. Такой корсаж только у него. — Мистер Чон? — голубоглазый проморгал Гука, когда тот свалил прочь. — Куда это он? Погребение Хосока совсем скоро. Разве он не приглашен? — озадачился омега, — или?.. — Чимин, все уже собрались. — холодно толкнул речь конопатый. — Да-да, я иду. Ветерок приветливо шелестел и прощально выл. Небо скрыло солнце за мягким покрывалом, ожидая концовку мероприятия. Сад позади дома был гигантским. Там было множество тропинок и дорожек. Основные дороги, по которым наиболее часто кто-то ходил, были выложены бледно-жёлтым кирпичом. Клумб не было. Мягкая, изумрудная красно-желтая трава так и манила пробежаться по ней босиком. Кажется, это не место для похорон. Но Чон Хосок останется здесь навеки. Костюмы вороньего цвета — жутко дорогие и мрачные. Прямо, как присутствующие. Деловые лица, и ни слезинки ни один не пустит. Все в очках, как в фильме «Матрица», люди держат руки в замке. Одни Тэхен и Чимин стояли, нервно потрясываясь. Гроб был на земле — он ослеплял глаза, но солнце совсем отражало его луч - сам светился и переливался. Он был ни золотым, ни серебряным, а медным. Может, потому что под черный костюм так лучше смотрелось? Крышка открыта, выставляя напоказ больше не живое тело. Сизо-темный пиджак выгодно подчеркивал белую рубашку с кружевом, а ботинки с острым кончиком сочетались с цветом волос Чона. Оливковая кожа сияла, как у вампира на солнце. Щеки фиолетового цвета будто прятали в себе свеклу. Синяк, нанесённый Чонгуком, попросту исчез. Красноватая губа вздулась, превратилась в белый пельмень. Перстень чистого золота не посмел отдаться в чужие руки, у мертвого Хоби он все еще на месте. — Я помню это кольцо, — удержал в памяти Ким, — оно было, когда.. — Когда?.. — тихо спросил Чим, так неслышно, чтобы не нарушать атмосферу зловещегоо настроения и скорби. — Я устроился на работу к Гуку. — И? — тронул парня белокурый за плечо. — Да так. — Ви сам не понял, к чему он это промычал. Ни одна мышца не вздрогнула на белоснежном лице Кима, когда до жути, теперь уже «бессмертного» и феерически пленительной внешности Хосока закапывали вниз; сегодня он выглядел даже как-то иначе. Чимин шмыгнул пару раз носом, но не заревел — в любом случае странно — видел человека когда-то, а теперь запоминаешь его черты лица в последний раз, и понимаешь, что никогда вблизи больше не встретишь. — Жаль, что в рай надо ехать на катафалке! — выпалил синеглазый. — Ты уверен, что он окажется в раю? Этот..? — Не говори о нем ничего плохого. — На похоронах всем больше всего мешает покойник, но без него трудно обойтись. Я буду честно отзываться о Хосоке. Он шлюха, Чимин. И ты это знаешь. — буркнул Ким. — Мда уж! Клоуны и короли развлекают народ даже своими похоронами. — Пак убрал тонкую ручонку с плеча Ви, — Тэхен, я должен тебе кое-что сказать. — М? — продолжал наблюдать, как закапывают лучшего друга. — Чонгук приходил, он выглядел.. - зависнул блондин, - м-м, растерянно и встревоженно. Что-то вчера случилось? Рыжий выпрямился во весь рост и сказал: — Я ему оповестил, что ребенка не было. Сообщил, что тест не правильный.. Тэхен стиснул зубы. Чимин услышал, как клацнули клыки парня. — Он меня не понял, — Ви убавил громкость голоса, — Чонгук дал мне пощечину. — Мистер Чон сильно ударил? — предательски вздрогнул голосочек. К тому же, Пак беременный, тяжело неэмоционально реагировать. — Я больше испугался, Чимин. — отмахнулся омега, — Вчера он был охотничьим псом, ловящий свою добычу: агрессивный взгляд, он плевался и дергался. — Чим, это было ненормально. Было такое ощущение.. — рыжий задумался, — будто в нем живет два Чонгука. — Тэхен, это бред. — медленно закачал головой Пак. — Ты говорил, что видел его. Он был..? — потянул за последнее слово — диким? — Он был пьяным. Кажется, он плакал. — Что? — Ким раскрыл рот, — плакал? — Да. — Он не так меня понял! — заорал рыжий. — Ты чего так кричишь? — Пак запищал. — Он собрался..? — Тэхен закрыл рот ладошкой. С мягких губ вырвался стон — высокий, чуть ли не сопрано. — Что не так? — Чимин поднял, склонившегося друга к земле. Кучерявый оперелся на ступни и схватил за руку блондина, он оглянулся: небо окатило черной пеленой. — Ну? — голубоглазый уставился на Ви. — Он сбрасываться собрался. — На что? — ухмыльнулся белокурый. — Чимин! — запаниковал мальчик с золотыми волосами. — А-а, с крыши? — С моста! Он говорил, что с моста! — кофейные глаза потеряли шоколадный оттенок, отлились мраком. Оба стояли, не шелохнувшись, самая низкая нота «до» в гамме прозвучала на фоне мероприятия, тем самым, завершая его. Кровь била по венам, разливаясь из ушей. — Тэхен? Тэхен! Пак махал ручонкой перед лицом кучерявого. Губы Кима сжались, одновременно съезжая вниз. — Я должен.. Парни играли в молчанку. — Тэ..? — белокурый стоял в оцепенении вместе с Кимом. Ви судорожно достает телефон, потрясываясь. Он схватился за волосы, продолжая пялиться на экран. — Смотри! — воскликнул кучерявый. Сотовый подмигивает и трезвонит: «Он не на мосту. Чонгук спрыгнет со своего офиса. Ты ведь знаешь его кабинет?» — Кто это написал тебе? — Пак выхватил мобильник. — Не предполагаю. — глаза поползли на лоб. Телефон запиликал еще раз: «Неужели ты забыл о старом друге?» Рыжий вытянул физиономию, развел руки и внимательно посмотрел на Чимина. — Хватит меня разыгрывать, Чим! — Ким обратился дерзко. — Ты что даун? — Это не я. Честно! Зачем мне это делать? — ахнул блондин. — И вообще.. Снова пришло странное сообщение от неизвестного: «Беги быстрей! Или ты на самом деле хочешь, чтобы он умер?» — Что это за нахуй, сообщения?! — Тэ сорвался с места. Он драл свои пятки, устремивши бег. Кучерявый держался в почтительном отдалении от офиса. Но, это не совсем помеха, расстояние? Так ведь? Тэхен бежал, высунувши язык. С эпичного прыжка залетает в авто раздвижные двери. Охранники шарахаются, когда Ким незванно начинает пробегать вперед. — По коридору в его кабинет. — кареглазый забегает в стеклянный лифт, повторяя про себя команду. Аспидные кнопки выставляют на показ свои номера, проговаривая свои цифры. — Двадцатый этаж. — тонкий палец коснулся холодного, выпирающего, пуска. Лифт стремительно тронулся. Тэхен растеряно смотрит на этажи, оставшиеся внизу. — Nineteen floor — сообщает приятный голос бота. Резкий толчок и двери непроизвольно раскрылись. — Ну же! — омега тычет на кнопку нужного этажа. — Почему больше не еду?! Ким нервничал, он плюнул, что его пальцы на ногах все ещё болят. Он срывается с лестницы, когда пытается перепрыгнуть сразу три. Парень с таким же напутствием продолжает пробегать через офисные столики, снося огромные телекамеры и рабочих. Люди неохотно расступаются, видя, как рыжий несется сквозь них. — Мистер Чон занят! — прокричала вслед красивая омежка Киму. Тэтэ пулей несся до этой чертовой двери. — Заперто! — он оперся головой о стенку. — Похер! Рыжая бестия Ким Тэхен долбит по замку, по серебряной ручке. Удар за ударом — он представлял Хосока на месте захлопнутой дверки. Кучерявый так хотел отлупасить Хоби, если бы решился, конечно.. Поэтому он так отыгривается на неповинной двери кабинета. Чуть ли не двести манипуляций руками и ногами, и вот кучерявый имеет прекрасные ссадины. Злосчастная евродверь отворяется. И что видит Ви: стенающий Гук, сидевший на металлических перилах. — Чонгук! — проголосный крик. — Ты же упадешь! Шатен застыл на мгновенье, когда услышал топот и проголосный крик: — Чонгук! Рыжий хватается за плечи Чона, стаскивая его на пол. — Ты спятил?! — кучерявый, гомозящий и растерянно смотрящий на парня, прижух. — А ты умер. Я не хотел, Тэ.. — бормотал альфа. — Я на самом деле спрыгнул? — Не-ет, Гук. Я жив. — буровил младший. Шантрет схватился за горячий лоб, а потом и вовсе ущипнул себя. — Я сплю? — Зло не дремлет, придурок! Ты не спишь, и я живой, понял? — галдел Ким. — Ты врешь. — никаких восклицаний, Куки не в состоянии даже прокричать. Тэхен крепко прижимает Чона к себе, потерявшегося в пространстве и будто безжизненного. — Ты хотел увидеться со мной на небесах? — еле слышно говорил кареглазый. — Да, Тэ. — всхлипывал Чонгук. Шантрет мертвой хваткой держался за спину рыжего, буквально на века — не отпустит ведь больше. — Почему ты так спокойно со мной разговариваешь? Я же..? — недоумевал Гук. — Разве это не любовь — отдавать жизнь за кого-то? Или же это просто абсурд? — Тэхен проговорил. Кучерявый уткнулся в пол, после того как произнес сказанное. — Это сумасшествие, Чонгук. — наконец внимательно посмотрел на альфу, обратившись к нему. — Или недостаток ума. Я не так все понял, верно? — аккуратно спросил темноволосый. — Угу. — Тэхен, ты же мне все объяснишь еще раз? — большие глаза вмиг превратились в мелкие прощелины на лице, которые поползли на лоб. Ким качнул головой, а затем натянуто улыбнулся. — Гук, когда протрезвеешь. — Ви попытался сказать менее грубо. — По мне так заметно? — как-то по-детски произнес Чон. — От тебя воняет, как от настоящего алкаша! — у Кима задергался глаз. — Я и есть алкаш. — размылся в своей любимой кроличьей улыбке. — Я пьян от любви к тебе, Тэхен. — Чонгук.. — хрипловато пропел кучерявый. — Пошли домой? - судорожно, не отходя от поверхностного шока, говорит Гук. — Пошли! - несколько громче произнеслось, чем сказал старший. *** «Мы теряем родных, мы теряем друзей, Ах как больно — и снова мы плачем, И уходят они к вечной тайне своей, Но мы помним и любим их, как же иначе! Ну, а жизнь продолжает стремительный бег, Лишь во сне мы опять рядом с ними. И как трудно, проснувшись, прощаться навек, Снова сердце на крике застынет. Нам бы только на миг прикоснуться рукой И глаза их увидеть родные. Но они далеко, так от нас далеко! Только эхом доносится имя…» — Ты чего опять разревелся? Хосок снова приснился, да? — баритон Чона бархатисто перелился в шепот. — Я написал стих, потому что я скучаю. — тыльной стороной ладони рыжий убирал капельки слез, одновременно протягивая листик со стихотворением. — Но он же.. - запутался Чонгук, когда прочел первые строчки работы Кима. — Я знаю. — неожиданно сухо сказал парень. — Он был мне другом. — Я странный. — Тэхен тяжело вздохнул. — Почему ты так решил? — Чонгук приподнял бровь, а выражение лица вовсе не сменилось: теплое и обеспокоенное. — Я не плакал на похоронах. Зато, реву после пяти дней захоронения, видя жуткие кошмары, как он меня убивает. — новая порция слез гарантирована. — Ну ты чего? -шантрет душил в объятиях Кима. — Просто, понимаешь. Тот Хосок, что мы хоронили, не совсем был похож на себя. Трупы все такие.. м-м иные? — брякнул Тэ. — Возможно. — уставился в окно Чон. — Может, ты мне все-таки расскажешь.. — тянул Ви, — откуда знал его? — выбрался из теплых объятий омега. Надеясь на правду, глядя прямо в глаза. И он её получил.. — Мы с ним встречались..