Белая роза для гриффиндорца

Перед самым Рождеством, во время обеда, Дамблдор объявил, что в Хогвартс приезжает Виктор Крам и будет тренировать школьные квиддичные команды до конца семестра ища среди студентов спортивные таланты для юниорской сборной Британии. Гарри и Рон слушали директора в полуха, их мысли больше занимал Святочный бал и предстоящие каникулы. Рон, помня прошлые ошибки, заранее и по всем правилам пригласил Гермиону, и теперь она сияла, как начищенный галлеон. - А ты с кем пойдешь, Гарри? – с набитым ртом пробормотал Рон. - С кем…на официальной части я обязан быть вместе с этим хорьком, - Гарри покосился на слизеринский стол и вздохнул. – Но все равно я приглашу Джинни, и сядем мы все вместе. - Правильно! – поддержала Гермиона. – Нечего потакать этому Малфою, а то он скоро совсем обнаглеет. Гарри так и поступил. Стараясь не думать о Малфое, он тем же вечером пригласил Джинни на бал и был польщен тем, как обрадовалась девушка. Но на душе у него были сомнения – правильно ли он поступил? Гарри было хорошо с Джинни, но как с подругой, поцелуи приятны, но не более того. А он, к сожалению, уже ощутил разницу между «просто приятно» и «ошеломляюще прекрасно». Поразмыслив, он решил отбросить сомнения, – с Малфоем, в любом случае, его ничего хорошего ждать просто не может. Надо было взять себя в руки и избавиться наконец, от дурацкого наваждения. В канун Рождества Большой зал был наряжен хрустальными сосульками и переливающимся инеем. Посередине возвышалась гордость Хагрида - огромная елка, украшенная волшебными игрушками. Настроение у всех присутствующих было приподнятое – после бала начинались рождественские каникулы, можно будет расслабиться и не думать больше об учебе. Накануне прибыл Виктор Крам и, как обычно, расположился за слизеринским столом. Бал по традиции начался с выхода пар – Гарри, как чемпион школы, открывал его первым. Перед дверью Макгонагал построила старшеклассников и велела подождать, пока заиграет оркестр. Гарри, стоя рядом с Малфоем, обернулся к Рону. - Займите мне место за столом, - попросил он, - и подождите меня. - Ладно, - Рон мечтательно взглянул на Гермиону, - мы с Джинни будем тебя ждать. Только ты там скорее, ладно? - О, неужели это - Уизел, - Малфой презрительно смерил Рона взглядом. – А где твоя знаменитая мантия? Дай угадаю. Ты загнал ее за огромные деньги, как антиквариат? Но навряд ли, иначе ты бы выглядел сейчас приличнее. - Какой же ты хорек, Малфой, - Гарри толкнул его в бок, затем, по-хозяйски, положил руку на плечо слизеринцу да там и оставил, - какого черта ты портишь всем настроение? - Ну, разумеется, – презрительно выдавил из себя Малфой и сжал руку Гарри. – Ничего другого я от вас и не ожидал. Рон открыл было рот, чтобы ответить по достоинству, но тут заиграла музыка и Макгонагал велела всем идти в зал. Сделав торжественный круг, Гарри, наконец-то, высвободился из цепких рук Малфоя и направился к столу, где уже сидели гриффиндорцы, а также Рон, Гермиона и Джинни. Весело болтая, они принялись за праздничный ужин и не видели, как помрачнело лицо Драко. Он сидел один вместе со своим факультетом и явно не принимал участия во всеобщем веселье. Выпив бокал сливочного пива, Гарри поставил его на стол и невольно оглянулся в сторону слизеринцев. Какая-то неведомая сила заставила его искать взглядом Драко – он отыскал белокурую голову в толпе и неожиданно встретился взглядом с серебряными глазами. Сердце куда-то прыгнуло и снова забилось неровными толчками. "Нет," - сказал себе Гарри. - "Я не буду на него смотреть, я не хочу". А сердце все равно стучало часто-часто, совершенно равнодушное к вранью самому себе. На сцене появилась популярная магическая группа «Ведуньи» и заиграла медленная музыка. Середину зала заполнили пары, и Гарри пригласил Джинни на танец. После регулярных занятий он стал чувствовать себя намного увереннее, в его походке появилась легкость, а движения даже приобрели некую пластичность и изящность. Гарри кружился в танце с Джинни и не замечал, как за ним внимательно наблюдала еще одна пара глаз. Скучающе оглядывая толпу студентов, Виктор Крам остановился взглядом на Гарри. - Это кто, неужели Гарри Поттер? – удивленно спросил он у сидящего рядом Гойла. – Парень так изменился…интересно…очшень… - Ты полегче, Виктор, - зашептал, наклоняясь к болгарину, Гойл. – Они с Малфоем недавно поженились. Я бы на твоем месте не стал рисковать, Драко тебе этого не простит. - А почему тогда они не вместе? – Крам выглядел удивленным и заинтересованным.- Я вижу, Поттер танцует с какой-то рыжей дефицей… - Ну, мало ли, может, поссорились, - пожал плечами Гойл. Он никогда не отличался особой сообразительностью и не мог выдвинуть более подходящую версию. – Не сошлись, как говорится характерами, или это… не поделили, кто сверху! - заржал верзила, веселясь над собственной пошлой шуткой. - Да нет, тут что-то другое, - в наблюдательности Краму явно было не отказать. – Стоит попробовать, вдруг у меня есть шанс… К концу вечера все танцоры окончательно выдохлись и Гарри медленно топтался с Джинни, расслабляясь после бешенной смены танцев. - Позвольте вас разбить, - раздается рядом знакомый голос. Обернувшись Гарри увидел рядом с собой Малфоя. Гриффиндорец неуверенно остановился и выпустил руку Джинни. -Подожди меня, я сейчас, - кивнул он младшей Уизли, когда руки Драко сжали его талию. Пару минут они молча двигались в такт музыке. - Ну, как тебе бал, Поттер? – великосветски поинтересовался Малфой. – По-моему скука смертная. - Да так, вроде ничего,- пробормотал Гарри, стараясь не смотреть в глаза слизеринцу. И тут Малфой наклонился к самому уху своего партнера и страстно прошептал: «Будь моим, Гарри, я хочу тебя!». Жаркий шепот проник в самое сердце, а по позвоночнику побежали мурашки сладко отзываясь в паху. Гарри возмутился такому наглому и бессовестному предательству собственного тела. «Нет уж, - подумал он. – Этот номер у Малфоя не пройдет. Избалованный поганец с детства знал только два слова: хочу и дай. Гарри припомнилась Паркинсон, повисшая на его руке - наверняка были и другие. Он что думает, я ему игрушка?». - Это твои проблемы, Малфой, - Гарри поднял взгляд и смело взглянул слизеринскому принцу прямо в глаза. – Уж не думаешь ли ты, что купишь меня деньгами папаши? Или, может, решил, что меня привлечет твоя гнусная ухмылка? - Я ничего не думаю, Поттер, я тебя жду, - улыбнулся Малфой. – Вздыхаю и бледнею. Или ты считаешь, что я недостаточно бледный? Гриффиндорец решительно сбросил руки блондина и, не оглядываясь, ушел к своему столу. Самообладанию мерзавца можно было только позавидовать. И почему он всегда выигрывал в словесных баталиях? Уже сидя рядом с Джинни и Роном, Гарри осторожно оглядел толпу – слизеринца нигде не было видно. Это его слегка разочаровало, но он постарался не подавать виду. - Как здесь жарко! – простонала Джинни промакивая платочком лоб. – Гарри, может, пойдем, посидим в зимнем саду? - Пошли, - ухватился тот за соломинку. Надо же как-то отвлечься. - Только принеси мороженого, - Уизли одарила Гарри нежной кокетливой улыбкой, - шоколадного. - Хорошо, сейчас принесу, - гриффиндорец встал из-за стола и положил салфетку. – Ты жди меня в зимнем саду, а то, правда, здесь не продохнуть. Гарри вышел из зала и пошел по коридору в буфет мадам Розмерты, которую наняли для обслуживания студентов на праздник. За поворотом его схватили поперек груди крепкие сильные руки и оттолкнули к окну. Малфой прижал гриффиндорца к стенке всем телом и без всяких слов завладел его губами. Гарри хотел что-то сказать, приоткрыл рот и, неожиданно для себя, порывисто ответил на поцелуй. Ему было ужасно стыдно, ведь совсем рядом ждала Джинни, но волна страсти уже накрыла с головой и хотелось только одного – чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался. Руки Малфоя скользнули ниже и обхватили ягодицы Гарри. От невероятной близости член уже стоял и прижимался к такому же напряженному органу через ткань брюк. Если бы в эту минуту кто-то из учеников Хогвартса случайно вышел в коридор, то ему открылась бы потрясающая картина: герой магического мира, зарывшись пальцами в шелковые белоснежные волосы и забыв обо всем на свете, страстно целовался с парнем. Но коридор был пуст, и оценить момент было некому. Внезапно, очнувшись, Гарри с силой вырвался из объятий Малфоя и, резко оттолкнув его, убежал прочь. Одним махом пролетев по всем лестницам и коридорам, гриффиндорец, задыхаясь, упал на свою кровать. Совершенно невозможно было идти к Джинни с такими раскрасневшимися щеками и губами, припухшими от поцелуев слизеринца. Он просто не смог бы смотреть ей в глаза. С ужасом он вспомнил, что сам целовал Драко, и что еще хуже – ему это нравилось! Гарри с трудом высвободился из одежды и заполз под одеяло, чувствуя себя совершенно разбитым и обессиленным. Однако облегчение не пришло – едва закрыв глаза, он вспомнил губы блондина, такие нежные, прохладные и страстные. Потом воспоминание потускнело, но радость не уходила, обжигая сердце сладкой волной. Вслед за радостью накатило отчаяние оттого, что именно Малфой оказался тем самым единственным, близость которого сводила с ума, а в душе поселились надежда и боль. - Черт, влюбился как дурак, - обреченно констатировал факт Гарри, утыкаясь в подушку. – Чтоб оно все… В это же время на самой вершине астрономической башни можно было разглядеть стройную фигурку в черной одежде. Слизеринский принц стоял, опираясь руками на каменную арку и напряженно вглядываясь в снежную тьму. Ветер трепал платиновые волосы и края одежды, но он не замечал ничего, смотря прямо перед собой. Ему казалось, что в ночном небе горели огненные буквы, и языки пламени отражались в светлых глазах: Взгляни на мир, мой одинокий Ангел, Плесни в огонь остатки красных вин. Никто не знает точно - виноват ли, А может, ничего не согрешил. И ты один глядишь с вершины мира, И смотришь на свирепые ветра, На войны негодяев и кумиров, Но в этом также не твоя вина. Лишь одному, а может всем на свете, Кто одинок, отвергнут или слеп, Я напишу, сожгу, развею ветром Свой стих, поэму или вечный бред. Драко и не подозревал, что сам сейчас был похож на снежного ангела, правда очень хмурого и недовольного жизнью. И если бы в этот миг здесь появился сам дьявол, этот ангел, не раздумывая, отдал бы душу, нимб и крылья всего лишь за одну ночь со своим возлюбленным врагом. Но дьявол, очевидно, был занят более важными делами и слизеринцу оставалось лишь угрюмо размышлять о том, зачем ему все это богатство, магия и высокое происхождение, когда тот, кого он так страстно желал, все твердил нет и только нет. Впервые в жизни он понял, что ему нечем было привлечь это бескорыстное сердце и скромную добрую душу. Ответное чувство не купишь за деньги и не наколдуешь. По непонятной иронии судьбы вся ледяная малфоевская надменность и высокомерное самолюбие пало у ног безродного полукровки. Сквозь отчаяние Драко чувствовал, как что-то стронулось в его холодной душе, в которой эгоистичное желание обладать смешивалось раньше с толикой подлинной нежности. …И в этот момент в невесомой тишине снежной рождественской ночи к Драко Малфою пришла любовь. Она пришла незваной гостьей, одной ей известной дорогой и неслышными шагами подошла так близко, что блондин почувствовал ее легкое дыхание на своем лице. Любовь и слизеринец посмотрели друг на друга и эта встреча их совсем не обрадовала. Потом любовь с болью толкнулась в сердце и поселилась там полновластной хозяйкой. Так, пытаясь заманить другого в сети любви, Драко Малфой неожиданно запутался в них сам.