Роб Рой. Иная история

Следующий день прошел в изнуряющих хлопотах. Да и как могло быть иначе, ведь герои захватили в дорогу лишь самое необходимое, а бальные наряды, без сомнения, в список самого необходимого не входят. Томас с грустью пересчитывал свои сбережения, прикидывая, хватит ли ему на мало-мальски приличный наряд, Дейта сохранял невозмутимость, а Декита выглядела так, будто ей дурно от одной мысли о нарядах для бала. - Я бы хотела мужской костюм! – заявила мисс Эдисон после жаркой словесной схватки Томаса с продавцом-шотландцем, в которой юноше удалось-таки выйти победителем. - Я второй раз договариваться с этим малым не стану, - откликнулся ирландец, не без гордости оглядывающий светло-серый сюртук, доставшийся ему на пару монет дешевле (хотя настоящая стоимость сюртука была еще вдвое ниже, но О’Коннор и так гордился, что сумел уломать продавца). - А кто тебя просил? – огрызнулась Декита. - Мисс Эдисон, нам лучше не выделяться чересчур из толпы, - веско заметил Дейта. – К нам и так будет приковано излишнее внимание из-за происшествия с отцом мастера Томаса и ваших высоких знакомств. - Дейта как всегда прав, - весело поставил точку в разговоре Томас и тут же, в порыве щедрости, бросил свои сэкономленные деньги на прилавок, этой суммы как раз не хватало на костюм Дейте. Дворецкий кивнул и улыбнулся, как показалось ирландцу, весьма польщенно, а Декита, хмыкнув, вышла на улицу. Следующий час Дейта и Томас просидели в маленьком магазинчике местной модистки, попивая чай и уныло глядя сквозь запыленное окно на улицу. Молодые люди были буквально зажаты со всех сторон коробками со шляпами, лентами, кружевами и кринолинами. Декита выбрала этот магазинчик ввиду его внешней невзрачности и удаленности от аристократических кварталов, ведь в таких местечках можно раздобыть нечто весьма любопытное и по гораздо более низкой цене, чем на главных улицах. Впрочем, руки у модистки были и вправду золотые. Дейта придирчиво изучал вышивку на одном из платьев, висевшем прямо напротив его глаз, и признал ее весьма искусной. Сам Томас тоже с любопытством изучал переливы цветов и завитушки узоров… но только первые полчаса. Потом молодые люди, время от времени понимающе переглядываясь, были вынуждены умирать от скуки. Наблюдая охваченную муками выбора мисс Эдисон. - Ради всего святого, - сонно произнес Томас, - определись наконец. - Тебе легко говорить! А я… я ничего не смыслю во всей этой мишуре! Вид у Декиты был и впрямь жалкий. Девушка с тоской смотрела на ворох платьев, предлагаемых модисткой, но представить себя хоть в одном из них было для нее немыслимо. Декита отчаянно краснела, прикрывая шалью глубокое декольте, путалась в многочисленных юбках, нервно теребила бахрому и боа. Декита с тоской махнула рукой. Ну не создана она для этих пышных и страшно неудобных нарядов! И как только все эти высокородные леди умудряются в них передвигаться? Сама она того и гляди наступит на подол, потеряет цветы из прически, а то и оторвет что-нибудь… - Все эти платья так роскошны, я совсем не умею их носить! – тяжело дыша, выдавила из себя Декита, затянутая в платье, которое, казалось, целиком состоит из одних бантов. - Ну так выбери что-нибудь попроще, - откликнулся О’Коннор, смакуя остывший чай. – Моя мама всегда предпочитала самые простые платья, а из украшений ей всего милее были живые цветы. - Можно использовать цветы из ткани, - заметил Дейта, вытягивая из глубин магазина кремовое платье с парой аккуратных цветов на талии. - Знаешь, а это идея, - задумчиво произнесла Эдисон, принимая наряд из рук Дейты. – Я примерю его. Несколько минут спустя Декита, смущенно улыбаясь, продемонстрировала Томасу и Дейте свое одеяние. Платье было совсем простого покроя, с треугольным вырезом и короткими рукавами, но оно очень шло Деките. Фигура мисс Эдисон уже не казалась такой угловатой, искусно вырезанные из ткани цветы с золотыми бусинками в серединках подчеркивали ее талию, делая воинственную Декиту более женственной, более нежной. Томас улыбнулся, Дейта одобрительно кивнул, и вскоре троица уже сидела на своих любимых местах у камина среди многошерстной публики «Кабаньей головы». Пока они были у модистки, наступил вечер, и общая зала наполнилась людьми. Покончив с ужином и придвинув к себе бокал с глинтвейном, Томас, нахмурившись, оглядел Декиту и Дейту. - Я тут подумал… Я, конечно, очень обязан вам за все ваши хлопоты обо мне, но, черт, как бы это сказать… Слишком много тайн вас окружает, - неуклюже заключил ирландец. Дейта приподнял одну бровь, Декита прыснула. - Заметил-таки? – насмешливо поинтересовалась Эдисон. Томас сделал вид, что не слышал. - Я бы хотел узнать побольше о… о нем, о капитане Немо. Ведь он спас мне жизнь! – с воодушевлением произнес юноша. – И дал мне надежду! Это уже не говоря о том, что он и его матросы ходили за мной, пока я болел, и помогли собраться в дорогу. А еще капитан Немо дал мне наводку, которая привела нас в контору Мадда! А я ведь так ничего о нем и не знаю. Кроме того, что он твой дядя, - добавил Томас, глядя на Декиту. – И человек он в высшей степени удивительный! Но кто он и откуда, и как сумел построить такой корабль? Готов поспорить на что угодно, что подобных «Наутилусу» кораблей нет ни в британском флоте, ни во французском, ни где либо еще! Но больше меня интересует, что это за человек и как может в одном человеке уживаться столько разных достоинств! - Я думаю, что он за человек, ты уже и сам знаешь, - медленно произнесла Декита, чуть касаясь пальцами губ. Томас ясно видел отблески огня в ее больших, задумчивых глазах. – Капитан Немо – человек гордый и решительный, с железной волей, жесткий, но милосердный, и с непростой судьбой. - Как ты, должно быть, уже слышал, капитан Эдисон привез свою жену, леди Кемнисс, из-за моря, а точнее, с острова Иллион. - В честь острова вы и назвали поместье? - Совершенно правильно, - продолжил Дейта, - леди Кемнисс была дочерью одного из владык иллионцев и сестрой капитана Немо. Иллионцы – народ бесстрашный и в высшей степени гордый. Они искусные мореплаватели и с давних пор бороздят морские просторы. На суше они живут большой общиной, возглавляемой несколькими старейшинами. Сам по себе Иллион – остров сравнительно небольшой, но его жители научились возводить дома прямо на воде и на деревьях, вследствие чего пригодная для жизни площадь значительно увеличилась. Поскольку путь до Иллиона весьма непрост из-за частых штормов и многочисленных рифов, преодолеть которые для иллионца считается важным этапом при вхождении во взрослую жизнь, корабли из внешнего мира редко достигают острова. Но некоторым это удавалось, как, например, капитану Эдисону. - Но если англичане побывали на Иллионе, - начал Томас, - как так вышло, что Иллион еще не стал одной из английских колоний? Глаза Декиты гневно вспыхнули. - Иллион никому не подчиняется! Это свободная земля! - Но англичане действительно предприняли попытку завладеть островом. – спокойно продолжил Дейта, - и прислали несколько своих кораблей, чтобы предложить иллионцам войти в состав Британской империи. Иллионцы наотрез отказались, и тогда Британия снарядила к берегам острова целый флот. Капитан Эдисон и несколько других моряков отказались принять сторону англичан и сражались на стороне иллионцев. Именно тогда мой лорд и попал в опалу и был сослан на Север. - Это он еще легко отделался, - присвистнув, произнес Томас, вспоминая роскошный замок баронета. - Ему, скажем так, помогли, - ответил Дейта, скосив глаза в сторону Декиты. - Хан, - догадался Томас. - Он самый, подтвердил дворецкий Эдисонов. - Но я думал, Хан выступает как раз за присоединение колоний, - неуверенно проговорил О’Коннор, спешно припоминая все, что он слышал о министре. - Тогда он еще только-только начал свою службу, на военном поприще. Папе он помог несколько лет спустя, когда занял пост младшего министра. Джон всегда умел уважать достойного соперника. Благополучие британского народа не зависит от присоединения колоний, оно зависит от грамотного управления собственной страной. Попытка утопить Иллион в крови была жестокой и бессмысленной, она не принесла ничего хорошего ни одной из сторон. Англичане даже возможными выгодами оправдать себя не могут! Джон никогда бы не допустил, чтобы кровь его солдат пролилась зря, - зло, сквозь стиснутые зубы, ответила Декита. Томас с сомнением покачал головой, окружающие министра слухи наводили на мысль, что он очень даже не прочь утопить в крови какое-либо государство ради продвижения Британской империи. Но спорить О’Коннор не стал, ему не терпелось узнать историю капитана Немо. - Капитан Немо возглавлял национальное сопротивление, - продолжил Дейта свой рассказ. У иллионцев не было такого вооружения, как у англичан, не было оборонительных укреплений, но благодаря его находчивости и смекалке островитянам удавалось успешно обороняться с течение почти двух месяцев! Англичане ненавидели его, объявили награду за его голову, но капитан Немо всегда был на шаг впереди. Его стали считать не человеком. А злым духом этих мест, среди моряков распространилось суеверие, но это только подхлестывало их жестокость. К англичанам пришло подкрепление, новые свежие силы. Иллионцы отбивались так, будто у них открылось второе дыхание. Но в конце концов, командование англичан придумало, как положить конец войне. Томас почувствовал, как у него по спине пробежал холодок, он не сомневался, что придуманный англичанами способ был воистину ужасен. - Они смогли послали предателя, перебежчика в стан иллионцев. Он должен был убедить Немо в своей преданности и оповещать англичан о его передвижениях. Предатель сообщил, что отряд капитана Немо намерен обосноваться в джунглях, ближе к югу острова. Англичане тут же отправили туда отряд. И пока шла схватка, двое солдат через тайный лаз пробрались в столицу острова, оставленную без своих лучших воинов , и схватили жену и двух сыновей капитана Немо. - Они их убили? – шепотом спросил Томас. - Нет, взяли в плен. Когда их захватили, раздался пушечный выстрел, англичане покинули джунгли, вместе со своим шпионом. Капитан Немо поначалу ничего не мог понять, но вскоре к нему направили вестовых с предложением сдаться и обещанием убить его жену и детей в случае отказа или западни. Декита, не отрываясь, смотрела на огонь. В ее глазах стояли слезы. - Капитан Немо подчинился требованию. Англичане надели на него кандалы и вошли в столицу, показывая жителям их поверженного героя. Иллионцы впали в отчаяние, увидев своего предводителя в плену у противника. Англичане заняли столицу. Они вошли в нее через парадные врата, ведя капитана Немо впереди строя, закованного в тяжелые цепи и подгоняя его ударами хлыста. Они собирались казнить его на глазах у возбужденной толпы, веря, что гибель лидера сломит иллионцев. - Жалкие, презренные трусы! – воскликнула Декита. – Они не могли, даже были недостойны победить его, стоя лицом к лицу! Только это и могут, стервятники, бросаться на беззащитного соперника! Мерзкие животные! - Но капитан Немо ведь жив, - осторожно произнес Томас. - Да, жив, - Дейта вздохнул, - ему поставили на помост лицом к жителям острова. Но прежде чем казнить капитана, на его глазах убили его семью. - Ч-что? – Томас сглотнул комок в горле. – Но ведь он выполнил условие! Их должны были отпустить! - Потому что тем мерзавцам, которые тогда сражались против нас, была неведома совесть! – глотая слезы, ответила Декита. – Папа рассказывал, что дядя шел под ударами кнута, волоча за собой тяжелую цепь, которой сковывают невольников в Африке! Но ни единого стона, ни единого вздоха не сорвалось с его губ. Он нес цепь, как королевскую регалию, и только его гордый взгляд был им ответом! Он знал, что его смерть не сломит Иллион, а послужит причиной их мести! Мой народ превыше всего ценит свободу и готов умереть за нее! Томас не мог думать об этих событиях без содрогания. Он буквально видел высокого красивого человека, которого он знал, которым восхищался, скованного ржавой цепью, которую и поднять не всякому мужчине под силу. Видел его гордый взгляд, проникающий прямо в душу и вопрошающего своих врагов о чести и долге. Видел потупленные взгляды английских офицеров, то, как они избегали смотреть ему в глаза…. А ведь это еще не самое страшное. Декита, между тем, продолжала: - Папа потом долго не мог прийти в себя, говорил, что каждую ночь видел в снах этот кошмар. Как вывели на площадь мою тетю и кузенов, в разорванной одежде, со следами побоев. Как ударом приклада английские солдаты повалили их на землю и… убили! – теперь Декита уже не старалась сдерживать слез. – Но даже тогда в дядином лице не дрогнула ни одна черточка! Папа говорил, что только глаза у него чуть расширились. Потом… потом уже англичанин, который должен был убить его, не мог прицелиться, у него так дрожали руки, что все ружье ходило ходуном! Понимал, трус, мерзавец, что недостоин даже стоять рядом с ним! Остальные стрелять отказались. Решили, что довольно крови для одного дня. Казнь перенесли на завтра, а ночью дядя сбежал, а пламя от английских кораблей превратило ночь в день. В ту ночь «Наутилус» впервые показал свою боевую мощь! Крики, стоны утопающих и нечеловеческие вопли тех, кто был охвачен огнем, разодрали тишину ночи. Все до единого английских корабля ушли на морское дно, да что там, и обломков почти не нашли, столь разрушительной была ярость капитана «Наутилуса»! Те, из англичан, кто заночевал на острове, заключили перемирие. Многие из низ были так впечатлены увиденным, что остались на Иллионе добровольно, дабы исправить причиненное зло. Папа вернулся домой при первой же возможности и на него было страшно смотреть! Он говорил, что не может прогнать из своих мыслей зарево, полыхающее той ночью и полное криков несчастных. А дядя… он больше не вернулся на Иллион. Он путешествовал по всему миру на корабле, который построил сам и в который вложил всю душу, помогая несчастным и угнетенным по всему миру. Его таланты продолжают служить людям, хотя теперь его домом стало море. - Я думаю, в глубине души он раскаивается, - тихо произнес Томас, - за ту ночь. Хотя почему-то я не могу его осуждать. Он и мне помог, спас от смерти. Но я представить боюсь, каково ему жить с этой болью. - Никто не знает всей тяжести его ноши, кроме него самого, - ответил Дейта. – События тех дней сломили всех, кто был к ним причастен. - Кроме того, кто смог воскреснуть из пламени, - всхлипнув, добавила Декита. Той ночью Томас долго не мог заснуть. Образы из рассказа друзей слишком ярко вставали в его сознании. Капитан Немо неизменно восхищал его своей человечностью и прозорливостью, но теперь, узнав, сколько крови пролилось из-за его всепоглощающей ненависти, Томас содрогнулся. Имеет ли право человек платить своим врагам такой ужасной монетой? Не перечеркивает ли она все благие поступки? У юного ирландца не было ответа на эти вопросы. Когда он наконец заснул, свет яркого, кроваво-красного пламени полыхал и в его снах.