Роза красная, Хризантема синяя

      — Они будут равны, ведь параллельны друг другу, а опираются на одно и то же. Ты знаешь, параллельные линии никогда пересекаться не будут. В каком бы количестве их не было, какая бы длина у них не была и как бы они не были отдалены или приближены друг к другу, они ни за что, ни при каких обстоятельствах не соприкоснутся. Весьма романтично, но в трапециях они, как Ромео и Джульетта — рядом, но им никогда не сойтись.       Математика для Кармы, словно живопись, отдельный вид искусства, в котором он — самый талантливый художник. Он говорит об обычной геометрической задаче так искусно и со вкусом, что, взяв из контекста слова, можно подумать, что тот рассуждает о прекрасном. Акабанэ расцветает, словно молодая, утонченная роза, когда речь заходит о том, что он любит.       — Так что не тормози. Мы проводим параллельную диагонали АК линию NC. Видишь, они параллельны и опираются на одни и те же основания, так что будут равны. АК равен NC, следовательно, равен трем.*       И правда, искусство. Разобрал условия задачи — в голове родились образы его работы, сделал чертеж — будто набросал эскиз. Отметил точки, провел для себя линии — дополнил эскиз деталями и принялся за контур.       В голове непроизвольно крутились мысли: что бы я делал, если бы Коро-сенсей не спас тогда этот аленький цветочек?       — Нагиса-кун. Ты слушаешь меня? — даже в отличном настроении Карма может сменить свой тон на более жесткий и холодный, будто он не домашнее задание с другом делает, а собирается ударить в нокаут очередного недоумка. Вот сейчас я себя чувствую этим самым недоумком. И взгляд у него такой укоризненный, что у меня чуть было мурашки по коже не побежали. Да, определенно, нужно убрать из головы лишние мысли. — Не отвлекайся. Дальше сам.       — Ну, у нас известны основания трапеции, — поумнее ничего сказать не получается. Неловко как-то. — Так, с помощью NС получился... четырехугольник.       — Стой. Не забывай, что я говорил тебе о параллельных. Посмотри на отрезки, — голос моего репетитора смягчился, и теперь стало думать легче. Его тело расслабленно качается на стуле, а взгляд сосредоточенно направлен в невидимую точку на стене — тщательно слушает и анализирует, что я говорю.       Художник в любой своей работе будет помнить о правилах пропорции и штриха, а математик — об особенностях фигур и законах геометрии.       — AK и NC — прямые, которые лежат в четырехугольнике напротив друг друга, равные и параллельные, а значит, образуют параллелограмм, а не просто четырехугольник, да? — Акабанэ одобрительно кивает в ответ. — Еще можем найти отрезок, если сложим нижнее основание и сторону AN. А угол... Карма-кун, как мне найти этот угол?       — Неплохо, Нагиса-кун. Теперь я покажу некоторые формулы, ты должен будешь найти подходящую, чтобы дорешать задачу, — парень цепляет карандаш за ухо, поправляя заодно непослушные волосы, и лезет за формулами в рюкзак. Карма открывает блокнот и облизывает указательный палец, чтобы перелистнуть — ох уж эта странная, еще с начальных классов, привычка. В раздумьях он преподносит большой палец к губам и начинает быстро пробегать глазами по всем заметкам, в поисках нужной формулы для меня.       — Дам подсказку: ты должен найти тупой угол произвольного треугольника. Мне кажется, ты и сам почувствуешь, когда будет нужная теорема, — Карма придвигает записи поближе ко мне, слегка хлопает по плечу, подбадривая или поторапливая, и выжидающе смотрит.       Сейчас я вступаю в схватку со своим злейшим врагом — геометрией. Может, мы и являемся классом убийц, но все же классом — обычными учениками, которые готовятся к экзаменам. Коро-сенсей говорит нам, что помимо освоения навыков убийства мы обязательно должны учиться, ведь никогда не сможем убить его и спасти человечество, владея только одним клинком. Второй клинок — образование — мы должны оттачивать не меньше, ведь если мы... нет, когда мы убьем учителя Коро, каждого из нас ждет свое будущее.       Начинаю решать. Я беру в руку карандаш, а рядом со мной возвышается трехметровый монстр, защищенный щитом от нахождения сторон трапеции, позволяющих близко к нему подобраться, и крепкой броней, сломать которую может только решающая формула — копье, способное пробить грудь гиганта и ранить в самое сердце. Карма помог избавиться от его щита, но мне осталось завершить последнее действие самому.       Формулы нахождения углов треугольника по одному углу — не то, по периметру, площади — тоже не подходят. Может, подойдет теорема синусов — зависимость отношения сторон. Записываю действие в черновик, подсчитываю, но что-то не сходится. Поздно — монстр приближается, и я со всей силы кидаю в его сердце копье. Отскочило — значит, решение неверно.       Так, мне известны стороны треугольника, нужно исходить от этого и поторапливаться. Останавливаюсь взглядом на теореме косинусов и понимаю, что нашел наконец то, что искал. Зачеркиваю последнюю запись с неверным решением и записываю новую формулу. Готовлюсь к заключительной атаке, монстр у меня на прицеле. Рука слишком сильно давит на карандаш, и грифель немного треснул, но я уже в предвкушении своей победы. Совершаю бросок — выражаю косинус из формулы и подставляю значения, замахиваюсь и кидаю оружие прямо в грудь. Косинус равен минус одной второй, значит, угол равен ста двадцати градусам — свержен. Гигант пал, а мне остается только записать ответ.       — Ты хорошо поработал, Нагиса, — приятель устало, но дружелюбно улыбается, и мне стало немного стыдно, что он тратит на меня столько времени. — Задача, конечно, не из самых сложных, но и не из легких.       — Спасибо тебе, Карма-кун. Ты меня выручил, — я искренне улыбаюсь своему старому приятелю. Благодаря нему я вспомнил много пропущенных тем.       — Продолжай в том же духе, и ты заполнишь свои пробелы, — Карма улыбается мне в ответ. Не победоносной и ухмыляющейся улыбкой, как обычно бывает, а самой простой — настоящей и немного уставшей, даже можно различить две маленькие ямочки на щеках. Такие слова неожиданно приятно слышать от него, а в голове промелькнула мысль: я ведь совсем не прочь смотреть на эту самую улыбку каждый день. А еще этот спокойный взгляд, который создает какое-то неведомое мной, но ощущаемое тепло и который, к сожалению, все реже бывает не полон жажды крови и безумия.       — Я пойду, пожалуй, — это почему-то слышать очень неприятно. Я не против еще послушать такие искусные объяснения Кармы, даже с его не совсем безобидными подколами. Немного странное ощущение, неужели мы с ним опять сблизились из-за совместных уроков? Хотя, мы же были хорошими друзьями и довольно долго не общались.       Акабанэ начинает потягиваться на стуле, во всю широко зевая и обнажая белоснежные зубы, среди которых, присмотревшись, можно было увидеть два удивительно острых клыка, как у вампира. Встает из-за стола, чтобы начать собираться домой, тянется за своим рюкзаком, лежащим на передней парте, но случайно роняет с рабочего стола все наши письменные принадлежности. Друг нетерпеливо выдыхает, и я чувствую его небольшое раздражение. Мы оба садимся под стол на корточки и начинаем собирать ручки-карандаши, постепенно складывая одно за другим в пенал.       Карма сильно наклоняется вперед, пытаясь дотянуться до упавшей линейки, а итак облегающий пиджак еще больше растягивается на широких плечах, выделяя все мышцы на руках и спине. Да, моего товарища красотой и физическими данными природа действительно не обделила, но я уверен, такое мускулистое тело — также плоды его постоянных драк.       Под конец нашего занятия Карма стал выглядеть сонным, что было объяснимо, но почему-то немного нервным. Я очень не хочу прекращать заниматься с ним, ведь это хорошая возможность вспоминать темы, которые мы учили вместе в 3-Д классе, ну, и проводить время со старым другом.       — Карма-кун? — парень собирает вещи на полу в другой стороне от меня, поэтому я подползаю под столом чуть ближе к нему и негромко зову.       Наверное, Карма не рассчитал расстояние между нами, потому что резко поворачивается и чуть ли не врезается в меня, правда, задев своим носом мой. Наши лица впервые за многие годы общения встречаются так близко. Я, пользуясь случаем, этими двумя секундами, которые всегда оказываются для меня чрезвычайно важными, когда я рядом с ним, быстро пробегаю взглядом по его лицу и замечаю то, на что раньше особого внимания обращать не доводилось.       Глаза Кармы действительно эффектные, с четко выраженной формой. Небольшие ресницы и тонкие брови, которые, конечно, намного темнее, чем его волосы, хорошо гармонируют с яркими глазами. Я всегда любил смотреть человеку прямо в глаза, не только наблюдая за взглядом, но и изучая то, какими разными могут быть узоры радужек у людей: у одних похожие на туман или морские волны, у других — на симметричные рисунки, напоминающие нечто прекрасное. У него же они — как омуты с оттенками золотого и карего цветов, с помощью которых словно нарисовали две маленькие звезды: около зрачков радужка приобретает насыщенный карий оттенок, а к краям плавно перетекает в золотисто-янтарный. Острые углы его золотистых "звезд" с немного туманными линиями будто напоминают о его характере и соответствуют взгляду — колкому и загадчному. Я всегда знал, что у него довольно красивые и необычные глаза, но мне еще никогда не удавалось рассмотреть их так близко — будто окунаюсь в эти омуты. Даже взгляд от них оторвать трудно стало.       Еще я заметил, что нос у него не совсем идеальный — слишком заостренный и вытянутый, напоминающий небольшой клюв, но хорошо сочетаемый с другими чертами лица. Совсем рядом с ним находится родинка, а еще одна, крошечная, прямо под левым глазом, которую я чуть не пропустил. Губы у Кармы светло-вишневого цвета, не тонкие и не пухлые, и с четкой формой, будто их подвели карандашом. Кожа гладкая и чистая, скорее всего, цвета слоновой кости, но слишком бледная из-за нерегулярного питания. Также в этом году у парня стали видны скулы, которые еще сильнее выделяют стройность лица и выразительность его губ.       Эти две секунды я стараюсь как можно точнее запечатлеть в своей памяти: все черты, изгибы лица, цвета и формы; хотя сам не знаю зачем. А когда еще я смогу так ненароком и при этом пристально наблюдать?       Вот я перестаю разглядывать лицо Кармы и замечаю, как он медленно, с осторожностью поднимает немного туманный, продолжительный взгляд с моих губ на глаза, в котором я замечаю что-то... непонятное?       — Да? — Акабанэ отстраняется и облокачивается спиной к ножке стола.       — Слушай, — я хочу, чтобы это прозвучало как можно менее навязчиво, — Тебе ведь не доставляет трудностей то, что ты возишься со мной?       — Нагиса-кун. Будь это помехой, я бы этим не занимался. Не трать время на такую ерунду, как излишнюю вежливость, — его голос стал совсем уж холодный, а взгляд прямо-таки ледяным, что ставит под сомнения все его слова. Никогда не поймешь, что в голове у этого человека. Карма быстро поднимается на ноги и затем, положив на стол последние принадлежности и закинув на плечо рюкзак, направляется к входной двери. — Ладно, я спешу домой. До завтра.       Я остался один в пустом классе, в котором еще держался запах его одеколона. Выхожу на улицу и смотрю на небо: солнце, ушедшее за горизонт, слабо и с некоторым розовым оттенком освещает все окружающее — наступают сумерки. Пока я иду домой, в моей голове появляется огромный, неконтролируемый поток мыслей, связанных с Акабанэ, которые собираются в один большой нераспутываемый клубок и которые всех можно свести к одному.       Мне никогда не угнаться за Кармой. ___________________________________________ ___________________________________________ (*) — условие задачи: Основания трапеции равны 1 и 6, а диагонали — 3 и 5. Под каким углом видны основания из точки пересечения диагоналей? Ответ: 120°