В том саду, где мы с Вами встретились, Ваш любимый куст хризантем расцвёл. И в душе моей расцвело тогда Чувство первой нежной любви. Отцвели уж давно Хризантемы в саду, А любовь всё живёт В моём сердце больном. Опустел наш сад, Вас давно уж нет, Я брожу один весь измученный. И невольные слёзы катятся Пред увядшим кустом хризантем. Отцвели уж давно Хризантемы в саду, А любовь всё живёт В моём сердце больном. А любовь всё живёт В моём сердце больном. Шумский В.
Я чувствую, что сегодня нечто перевернет мой спокойный, безопасный мир. И я не из тех, кто любит перемены. Полторы недели назад экзамены подошли к концу. Учитель Коро ошеломил нас своим заявлением о том, что исчезнет отсюда, если наш класс не попадет по результатам в 50 лучших школы Кунугигаока. Весь 3-Е усердно трудился, заполняя свои пробелы в знаниях, как и сам Коро-сенсей, обучая нас с помощью своих клонов практически без отдыха. Мы все думали, что сможем прыгнуть выше головы, ведь мы, класс убийц — особенные, но ничего не вышло. Никто из нас даже не предполагал, какие каверзные вопросы для учеников подготовил директор, разве что ученики главного корпуса были готовы: Гакуши Асано лично провел им лекцию о нововведениях в заданиях, конечно же, «случайно» забыв об учениках последнего класса. Мой общий балл по четырем предметам составил 315 — это 105 место по школе. Конечно, довольно плохой результат по сравнению с другими, но он значительно улучшился благодаря стараниям Коро-сенсея и занятиям с Кармой, за что я искренне им благодарен. В тот момент, когда озвучили разгромные для нас итоги экзаменов, когда, казалось бы, все было конечно, а всегда оптимистичный дух нашего класса сменился на поникший, один красноволосый гений решил все исправить. Акабанэ подошел к Коро-сенсею и небрежно бросил свои бланки на учительский стол: все результаты были близки к стам, а по математике — высший. Карма начал провокационно осуждать учителя в том, что он испугался проблем и хочет сбежать, таким образом воодушевил одноклассников и Коро-сенсея для следующих экзаменов и предстоящего убийства. В тот миг я гордился и восхищался своим другом еще сильнее, чем обычно: он помог убрать вялую атмосферу и надвигающийся стресс среди нас, заставил всех двигаться дальше после полнейшего поражения. Сразу после экзаменов всем учащимся предоставляется возможность поехать на экскурсию, и на этот раз вся школа едет в город под названием Киото. Поездка обещает быть грандиозной, ведь она для нас не просто туристическое путешествие, но и еще одна попытка убийства нашего учителя, на которую возложили много надежд. За неделю до отъезда Катаока и Исогай, старосты нашего класса, предупредили, что все должны объединиться в небольшие группы по нескольку человек. Так, мы с Каяно Каэде и Томохито Сугино создали небольшую компанию и начали думать, кого бы еще к нам позвать. Вскоре Каяно пригласила к нам скромную Манами Окуду, так сильно любящую естественные науки, а последний — нашу мадонну класса, как любил называть ее сам Сугино, Юкико Канзаки. Я же позвал к нам Карму, на что юный бейсболист отреагировал немного испуганно, но, кроме этого, совершенно не скрывал свою радость от согласия Канзаки на приглашение. Красноволосый затем время от времени, как бы невзначай, поглядывал на непримечательную Окуду — я даже подумал, что он замыслил очередную пакость и хочет использовать ее в качестве опытного химика или чего-то другого. Подготовка к классному путешествию началась. С типичной для Коро-сенсея суетливостью он раздал нам огромные путеводители — действительно, целые талмуды — с инструкциями по самозащите и описаниями достопримечательностей Киото, которые, как оказалось, учитель делал целую ночь со своей скоростью в двадцать махов. Как и всегда, мы должны ехать в самом хвосте поезда, пока все остальные ученики — в элитном первом классе. Итак, сегодня день поездки. С самого утра меня преследует плохое предчувствие, которое никак не хочет ослабить хватку. Как бы я не старался не зацикливаться на этом, но моя интуиция редко меня подводит — одна из немногих вещей, которых я считаю полезными в самом себе. Отвлечься довольно трудно, но возможно: вот, мы уже едем в Киото нашей небольшой, но дружной компанией, проводя время за картами, лото и разговаривая о всякой ерунде, которую обычно любят подростки. Жалобы на цены в Старбаксе, который открылся месяцем ранее около дома Каэде; обсуждение наших оценок и заданий на прошедших экзаменах; познавательная информация от Окуды о японцах Сузуки и Негиши и об открытых ими каких-то кросс-сочетаниях*, сути которых, видимо, никто из нас не понял; рассказы Сугино об удивительном бейсболисте Масахиро Танаке*, установившем целых три мировых рекорда Гиннеса; и даже Акабанэ поведал нам о своих некоторых необычных, временами опасных передрягах, свидетелем которых я нередко был в прошлом. Учитель Коро едет с нами на поезде в прямом смысле этого слова: оказывается, он опоздал на рейс и поэтому своими липкими щупальцами прикрепился к окнам снаружи, ожидая следующей станции, чтобы потом присоединиться к ученикам. — Окуда-тян, теперь твой ход, — Карма среди всех нас вышел второй, сразу после Канзаки, поэтому сейчас они вдвоем наблюдают за ходом игры со стороны. — Не знаешь, чем сходить? — Н-нет… У меня такие плохие карты, — обреченно выдохнула Манами, которая была заметно растеряна. Она нервно перебирает пальцами карты, временами беспричинно поправляя очки, а Карма тем временем подсаживается к ней поближе и смотрит, как у нее обстоят дела. — Н-да, непростая у тебя ситуация, — парень весело улыбается темноволосой. — Ребята, вы ведь не против, если я помогу даме с партией? Играет в «Дурака» пятый раз в жизни, как-никак, — с таким основательным, уверенным тоном и не поспоришь, даже если захочется. Акабанэ думает еще секунд десять, затем уверенно обхватывает своими пальцами пальцы Окуды и кладет их поверх тех карт, которые должны сейчас заиграть, и негромко говорит ей на ухо: — Сходи десяткой. Не бойся, позже ты сможешь покрыться. Она так и делает. — Извини, Нагиса-кун, — приятель коварно, широко улыбается, походя на маленького сатану (неухоженные пряди красных волос, сложившиеся в виде рожек, и оголенные клыки еще больше придают ему зловещий вид — только трезубца не хватает ко всему прочему), и ни в этой ухмылке, ни во взгляде нет и капли сожаления. Лишь усмешка, пускай не содержащая в себе злого смысла, но все равно неприятная мне. Задуманный им ход рассчитан на то, что Окуда сможет убрать из руки лишние карты и заодно затопить меня с помощью сильных карт Каэде и Сугино, которые должны от них окончательно избавиться, чтобы выйти из игры. Да, Окуда, с ее уровнем игры в картах, не смогла бы додуматься до такого, но Карме, как для искусного манипулятора и стратега, это проще пареной репы. Приходится крыть последние в партии десятки дамами и королями, тратить козыри на подкинутых королей, но в итоге у меня остается только валет крести — я не могу покрыть дурацкого бубового вальта. Их валет окончательно протыкает копьем моего, который никак не сможет отбиться, ведь козырная масть — черви. Мой смышленый друг запомнил, что все тузы вышли ранее и мне придется потратить все выигрышные карты, и сообразил, что козырей у меня осталось не более двух. Кстати, если рассуждать о Карме, о нас, то после того странного занятия, когда мы чуть было не ударились лицами друг с другом, наши отношения стали немного напряженными. Меня долгое время мучали мысли: «Почему ты снова отдаляешься от меня?», и пришел к выводу, что я начал сильно навязываться, а он не желает общаться со мной близко. Те мои странные слова, взгляды в попытках улучшить отношения, он смог оценить негативно, даже презрительно к моей некой привязанности. Действительно, зачем ему вешать на себя такой балласт? Возможно, я правда привязываюсь к нему, и если это так, то дела очень плохи. Теперь Коро-сенсей уже едет вместе с нами, а Сугая старается сделать для него удобный и неотваливающийся нос, чтобы хоть как-то улучшить не совсем правдоподобную маскировку учителя. Ребята из других групп тоже играют в карты или монополию и занимаются своими делами, а наши девочки уже обдумывают, когда им лучше сходить за напитками. Терасака через проход от нас очень громко и, как всегда, эмоционально что-то рассказывает Кираре и парням, а Фува на заднем от меня сиденье делится своими впечатлениями о последней прочитанной детективной манге. Все идет своим чередом.***
Киото — поразительно красивый город со множеством садов и буддийских храмов; мы всем классом дружно ахнули, когда вышли из станции и взглянули на это удивительное место вживую, а не на фотографии в справочниках. Не зря этот город был столицей* Японии больше целого тысячелетия. За несколько часов по приезду наш класс успел совершить несколько попыток убийства с помощью профессионального киллера по прозвищу Рэд Ай, которые, к сожалению, оказались безуспешными. Во время реализации нашего плана мы успели изучить много об устройстве и истории Киото, чтобы использовать эти знания как для убийства, так и для обогащения своего кругозора. Теперь настала очередь нашей группы, и мы, следуя хорошо разработанному плану Канзаки, пошли по переулкам города, где убийство можно совершить удобнее и безопаснее всего. — Юкико, ты такая молодец! Этот переулок отлично подходит, — Каяно дружелюбно улыбается подруге и приобнимает ее за плечи, попутно смотря в раскрытую карту местности, которую темноволосая держит в руке. Сугино, идущий с другой стороны от Канзаки, согласно кивает головой в ответ, не отрывая взгляда от смущенной девушки, и изредка взъерошивает волосы. — Спасибо большое, Каяно, — девочки заметно сблизились за время поездки, — Я вчера целый день изучала уголки Киото и думаю, такое тихое и безлюдное место будет хорошим. Мы шли здесь еще немного, пока перед нами не предстала большая, очень большая неприятность в лице толпы старшеклассников, которые явно не с благими намерениями встали у нас на пути. — Нам по барабану на вас, сопляки. Отдайте нам девчонок, и мы вас пальцем не тронем, — амбал, который, по всей видимости, есть лидер этой шайки, хищно улыбается в сторону наших одноклассниц, отчего даже мне хочется врезать этому ублюдку. Окуда от страха прижимается к Акабанэ, а мы с Сугино встаем прямо перед девочками, закрывая к ним проход. — Помните, я говорил, что заставляю свидетелей молчать? — с этими словами Карма, засучив рукава и включив режим бойца, яростно, но уверенно набрасывается на старшеклассника, отчего у меня начинают подкашиваться ноги. Акабанэ сбил его с ног, используя сложный прием — апперкот*, и ударил наотмашь другому со стрижкой милитари, подчеркивающей его образ хулигана, после чего тот налетел прямо на двоих других. Однако их число парней превосходит наше почти в три раза, Карма зря понадеялся, что сможет со всеми разобраться. Все остальные амбалы резко накидываются на него, роняя лицом в грязь и начиная избивать за товарищей. Уже в который по счету раз я оказываюсь в том положении, что не могу помочь ему. В который раз. — Карма… — я, даже не думая о последствиях, кидаюсь следом за другом, но меня сразу же кидают на землю, не выпуская. Я пытаюсь вырваться, подняться с земли, но меня только пинают по животу в ответ, прижимая и ничего не позволяя сделать. Позади нашей бойни слышны отчаянные крики наших девочек, которые начинают звать на помощь, а Сугино через секунду тоже оказывается лежащим рядом со мной в грязи, не прекращая бороться. Карму, который лежит в пяти метрах от нас, избивают с особыми стараниями и жестокостью, потому что наверняка чувствуют его силу. Но он принял свое поражение, поэтому уже не сопротивляется, только старается защитить жизненно важные органы, сложившись в позу эмбриона, и при том, что его избивают порядка пяти человек, не издает ни звука. В этом случае наши навыки убийства ничем не пригодились в битве с теми, кто втрое превосходит нас по численности и физической силе, тем более, когда нас зажали в угол. «Клянусь, если с ним что-то случится… я убью их всех при первой попавшейся возможности. Всех, до единого, — все мои мысли в этот момент сосредоточены только на жажде крови, пока глаза следят за обездвиженным и окровавленным телом. — Я стану настолько сильным, что смогу противостоять не только врагам, но и тебе, дорогой Карма. Мне никогда не угнаться за тобой, но я постараюсь. Я клянусь.» Через пару минут в этом гиблом месте вместо десятка парней и трех девушек остаются всего четверо человек. Я помогаю подняться Сугино, которому досталось явно больше, чем мне (скорее всего, в таком худощавом мальчике, как я, они не видели абсолютно никакой проблемы, и им было достаточно всего-навсего удерживать меня на земле). Акабанэ же, покалеченный сильнее всех нас, встает без посторонней помощи, только тихо ругаясь на обидчиков и угрожая им, а дорожка алой крови медленно стекает по его лицу. Слава богу, он более-менее в порядке и не утратил свою кровожадность. — П-простите меня… — из-за угла выходит спрятавшаяся Окуда, виновато опустив голову, и продолжает извиняться, всхлипывая и вытирая слезы рукавом школьного пиджака, — Я так испугалась, что сп-пряталась от этих хулиганов. Они п-похитили девочек… д-да? — Все хорошо, Манами, — мягко произносит сзади меня Карма и подходит к девушке. Насколько я знаю, это первый раз за все время, когда он обращается к девочке, да и к кому-либо, по имени. Он нежно протягивает руку к ее лицу, касаясь пальцами щеки, немного наклоняется, чтобы их взгляды были напротив друг друга, и ласково смотрит, отчего Окуда мгновенно забывает о своих слезах и чувстве вины, взаимно протягивая ладонь к его щеке и вытирая пальцем кровавую дорожку. Довольно странное поведение для обычно холодного и невозмутимого Акабанэ, не думаю, что даже для какой-то цели он смог бы опуститься до столь откровенно фальшивого флирта. Только если… — Ты все сделала правильно. Иначе ты могла пострадать. Немного больно. Может быть, от всего происходящего, накопилось как-то. Может, подростковый максимализм и чрезмерная чувствительность. Покалывает где-то в области груди, будто сердце сжимается. Опять какая-то странная, непривычная слабость, от которой хочется обратно упасть в грязь, почувствовать острую боль от удара головой о землю и никогда больше не вставать. Игнорировать любого, кто захотел бы помочь, но… Но, если бы руку протянул Карма, позволил бы? Нет, сейчас не время думать о таком. Пускай этот внутренний монолог я откладываю уже который день, но сейчас и правда есть дела куда более важные. — Нагиса-кун! Мы ведь должны спасать наших девочек, что делать будем? — Томохито суетливо отряхивается от пыли и грязи, а голос его звучит глуховато, с хрипотцой. — Давайте посмотрим, чем нам может помочь Коро-сенсей. Как хорошо, что я вспомнил о тех огромных путеводителях, которые подготовил для нас учитель, и не поленился, даже взял один с собой на всякий случай. Мы начали искать информацию об окрестностях и нашли даже кое-то поинтереснее. Это немыслимое существо подробно описало план, по которому нужно действовать, если членов группы похитили. Пока мы искали нужные страницы, нашли много необычного в духе Коро-сенсея: «как справиться с шоком от стоимости сувениров, продающихся в универмаге Киото» или «как взбодрить одинокого парня, увидевшего влюбленную пару у моста». Мы могли бы и дальше листать и забавляться от выходок учителя, но нам нужно было торопиться. Менее, чем за двадцать минут нами было сделано все, что написано в инструкциях: если похитители не местные, они выберут недалекое и безлюдное от проишествия место, и по карте «предполагаемых убежищ» мы поняли, где тот самый склад. Нам удалось запугать хулиганов, а подоспевший нам на помощь Коро-сенсей справился со злостными обидчиками. Забавно, что перед дракой он прикрыл лицо платком, "чтобы его лицо не ассоциировалось у учеников с насилием". Пока учитель расправлялся с последними обидчиками и практически выпинывал, если так можно сказать о щупальцах, из этого склада, он читал нравоучения о жизни и о том, что нельзя опускать человека, если ты сам не можешь подняться со дна. Никогда нельзя тянуть человека вниз за собой. Эти слова будто щелкнули в моей голове и включили с паузы запись, которая навязчиво повторяла одно и то же: «Карма. Мне никогда не угнаться за ним…» Мы с Сугино поспешили на помощь к девочкам, и, когда высвободили Канзаки, по ее задумчивому, слегка отреченному взгляду на нашего сенсея можно было с уверенностью сказать, что эти слова повлияли на нее не меньше. Со старшеклассниками наконец было покончено, и все мы, осторожно придерживая Юкико и Каяно, вышли из этого пропитанного страхом и отчаянием места и вздохнули с облечением. Наступают сумерки, и только сейчас мы направляемся в сторону гостиницы, где уже давным-давно находятся все наши, особо не жалея о том, что попытка убийства провалилась — главное, все мы целы и невредимы. Комнаты мальчиков и девочек в гостинице, как и полагается, расположены отдельно, в разных крылах здания, поэтому сейчас вся мужская половина класса собралась вместе для обсуждения всяких тем, не предназначенных для посторонних ушей. Ну, не только же девочкам позволено сплетничать. На самом деле, школьные поездки — замечательная возможность узнать своих одноклассников поближе. Как они ведут себя вне школы, какие у них привычки и хобби, что они любят брать в дорогу и где проводить свое свободное время или, может, кто им симпатичен? Даже не заметив, мы плавно во время разговора перешли к делам любовным. Маэхара с Окаджимой, как более поглощенные этой темой, составили список наших девочек со всеми их примечательными чертами, а другие уже во всю начали делиться своими вкусами и даже чувствами. — Хм, интересно, а кто кому нравится из наших девчонок? — подначивает всех к неловкому разговору Окаджима. — Сакура-тян замечательна. Я бы отдал все, только бы коснуться ее волшебных, потрясающих розовых волос. — Такебаяши, девушки из аниме не в счет. — Девушка — не девушка, если она не в 2D, — Котаро самодовольно улыбается, немного удивляя всех своей чудаковатостью, и своевременно поправляет очки, все больше походя на ботаника. По ходу разговора мы многое узнали о том, кто кому симпатичен. Исогаю вот, например, нравится наша ответственная Катаока, что было вполне объяснимо: все-таки они много времени проводят вместе за обязанностями старост; Мурамацу влюблен в смышленную Фуву, а Мимуре нравятся аж две наши самые жизнерадостные и милые девочки — Окано и Курахаши. — Сугино, а как у тебя дела с Канзаки-тян? — многие знали о его симпатии к девушке, и Маэхаре явно было интересно выведать информацию у каждого из нас. — Сегодня столько всего произошло, мы толком и не поболтали… — Томохито слегка взъерошивает волосы и с поникшим видом подсаживается к рыжеволосому. — Да-а, не повезло вам. Нагиса-кун, кто же нравится тебе? — все вдруг резко оборачиваются ко мне и молча смотрят на меня выжидающим взглядом. Я чувствую, как мое лицо заливается краской. Соль в том, что даже если бы это не было секретом, я понятия не имею, что мне ответить, когда все так спокойно об этом говорят. Кто мне нравится? Хороший вопрос. Я всегда считал, что не буду зацикливаться на тех девочках, которые мне просто симпатичны, и все на этом. Например, Каяно. Она такая очаровательная, жизнерадостная, озорная девушка и, конечно, я временами испытываю к ней влечение, но… я бы не стал связывать с ней свою жизнь. Наверное, я рассуждаю слишком серьезно или даже неправильно, но лучше не поддаваться каждой симпатии, а сохранить все эти чувства на потом — для того человека, которому не то, что посвятить месяцы школьной жизни, а подарить целую вечность не жалко. Если я скажу свои мысли на счет этого — посчитают чудаком, да и не хочу я ни с кем делиться такими замудренными для моего возраста какими-то консервативными мыслями. Скажу, что влюблен в Каэде — будет не совсем правда, и не дай Бог, она как-нибудь прознает об этом или мальчишки свести нас захотят, не геем же мне притворяться (хотя в моем случае им будет не так уж сложно поверить). Дружить мне, безусловно, с ней очень нравится, разговаривать, смеяться, время проводить, но не хочу я быть с ней близок. Мой главный страх — провести жизнь не с тем человеком. Боль ведь буду приносить. Тем более тем, кого люблю не по-настоящему. Даже про себя рассуждать об этом неловко как-то. Знал бы еще, каково это — любить… Не то, что юношеской, отцовской, даже материнской любви не ощущал. Все это время от своей мамы я видел лишь чрезмерную заботу, граничащую с абсолютным контролем. Самый близкий мне человек старается любить не меня самого, каким я родился и каким становлюсь, а тем, кого она хочет сделать из меня искусственно. Вылепить, будто из пластилина того, кем я не являюсь на самом деле — лишь сосуд, обреченный восполнить неполноценность матери. Вот, опять грустные внутренние монологи и снова в неподходящий момент. Однако тоску всегда можно оставить на потом, ведь так? — Тебе самому-то кто нравится, Маэхара-кун? — Сугино предпринял ответные меры по извлечению информации. — А, мне? А это тайна, покрытая мраком… — рыжеволосый игриво улыбается и твердо заканчивает на этой нерушимой ноте. — Веселитесь, значит, — в комнату входит Карма, уже переодетый в домашний халат и неторопливо пьющий лимонад. — Мы тут обсуждаем, кто из девочек кому нравится. Карма-кун, а у тебя есть объект обожания? — Из девочек, хм... — Акабанэ берет в руки листок со списком наших девочек и начинает пробегать по нему глазами. Я и не задумывался прежде, кто может нравиться такому холодному, независимому человеку, как Карма. Может, Накамура-тян, она довольно умная и красивая, да и та еще напарница в проделках, как мы узнали буквально полчаса назад (без какого-либо смущения пыталась подглядеть за голым Коро-сенсеем, и откуда она нахваталась столько авантюризма?), или Катаока-тян, всеми любимая, правда чересчур серьезная, неприступная, но верная и благородная. Или, если судить по поездке… Карма, подумав еще секунд десять, спокойно отвечает: — Окуда-тян, наверно. — Ого, — согласен. Я бы тоже так удивился, если бы не экскурсия сегодня. — Какой интересный выбор, — действительно. Необычный. Даже слишком. — Не верю, — я тоже не верю, Сугая. Скорее всего, очередная ложь или забава. — Почему именно Окуда, Карма-кун? — Ну, она может намешать хлороформа и прочей дряни для моих проделок, — среди парней прошелся шепот, будто в унисон моим мыслям: «Нам такая жуткая парочка точно не нужна», — И она милашка. — Слушайте. Ребят, никто из нас не хочет, чтобы девочки или учителя прознали об этом, — Исогай, как всегда, начал даже самую обыденную речь с правильных слов, — Давайте все, что было сказано в этой комнате, останется в этой самой… комнате, — наши взгляды мгновенно припали к приоткрытой входной двери, за которой сидел в позе лотоса Коро-сенсей, записывая, видимо, услышанную здесь информацию. — Такс-такс-такс, ему, значит… — учитель закрывает дверь и думает незаметно отсюда убраться, но все парни мигом рванулись за ним с не самой удачной идеей догнать существо со сверхскоростью. Мы с Кармой остались в комнате только вдвоем, ведь моего секрета там не было, а Акабанэ, видимо, проявление своих чувств к кому-то особенной тайной не считает. Я решил нарушить напрягающую тишину между нами, но вскоре искренне об этом пожалел. — Так, значит… Ты влюблен в Окуду-тян? — мой голос немного дрогнул, за что я начал яро проклинать себя в сердцах. Итак приставал весь месяц со своим общением и учебой, да еще и в дела его личные нос сую, не скрывая свое не пойми откуда взявшееся волнение. — Волнует? — красноволосый парень почти вплотную подошел ко мне и вопросительно изогнул бровь, начиная сверлить мое лицо выпытывающим и неожиданно полным отвращения взглядом. Нет, не так. Не сверлит, наоборот, смотрит сквозь меня, будто бы отрицая то, что я сейчас стою рядом с ним, настоящий, из плоти и крови, а не блуждающий призрак, в глаза которому, как и на него самого не обязательно смотреть. Неужели он действительно настолько ненавидит меня? — Нет, но… интересно… — Я все сказал, — нет, ну это уже слишком. Слова не дает вставить. Карма. Я не хочу, чтобы мы были на разных орбитах, пожалуйста, просто выслушай. И просто поговори со мной. Злись, ругайся, кричи на меня. Но не выпускай свои шипы, иначе ты слишком далеко. — Карма-кун… — Да какого хрена тебе надо? На место Манами напрашиваешься? Не в этой жизни, — после этих сказанных убийственно презрительным тоном слов, таким же спокойным шагом вышел из комнаты, как и вошел сюда пятью минутами ранее. Что? На ее место? Что ты несешь, Карма? Зачем мне напрашиваться на ее место? Или в твоей жизни для меня вообще никакого места нет? «Не в этой жизни» — и бездушный взгляд пары янтарных глаз. Я — никто для тебя, да? Только призрак прошлого? Или сосуд, как для мамы? Не в этой жизни, да? А что, в следующей тогда? Черт бы тебя побрал… Больше ничего. Ни слов, ни взглядов. Покоя нет. Ни людей, ни учителя, ни Кармы Акабанэ. Ни света, даже тьмы нет. Все смешалось в одно большое Ничего. Только стекают горькие слезы по щекам и алая кровь по костяшкам руки. Впервые в жизни я сорвался. Небольшие, но глубокие раны, обязательно оставившие свой след, кровоточат: стена рельефная оказалась. Будут маленькие точечные шрамы в форме незамысловатых узоров. Хах, будто укололся о шипастую розу. Но боли нет. Кожа на пальцах ободрана, органы сжимаются изнутри, а тело пробивает сильная дрожь. Больно? Нет. Четко я ощущаю лишь звук громкого, почти оглушающего биения своего сердца. Больно? Да... Будь я сию секунду своим органом кровообращения, давно бы пробурил дыру между ребер и выпрыгнул из себя к чертям. Если бы я лежал на самом дне без возможности подняться и игнорируя помощь людей вокруг, а Карма протянул мне руку, позволил бы я ему? Правильный ответ: он бы не протянул ее. Я ведь уже на дне. Будучи лишь мгновенье рядом, он исчез. Ему не нужно это. Я понимаю, понимаю, что хочу быть рядом с ним. Хочу взаимного доверия, понимания и эмоций. Помогать ему. Однако если привязанность к этому человеку губит его и доводит до сумасшествия меня, мне просто нужно остыть. Пускай я нарушаю свое обещание, данное самому себе, что сделаю все, чтобы угнаться за Кармой, но так будет лучше. Для нас обоих. Нет, не для нас. Для меня и для него. Больше никаких попыток.***
— И правда ведь! Коро-сенсей тогда так покрас… то есть, порозовел, — Каяно, изредка поправляя выбивающиеся из прически пряди зеленых волос, заливисто смеется, и я также не могу сдержать радостную, немного томную улыбку, наблюдая за ней. Мы стоим на веранде, глядя на светлое ночное небо: туч и облаков практически не было сегодня, и звезды нам видны на открытом пространстве так ясно, как никогда (наша гостиница находится на приличном расстоянии от кипящяего ночной жизнью центра города, в отличие от элитного отеля учеников других классов). Рядом только мы друг с другом и горизонт, разделяющий широкое поле и необъятное небо. — Ты видела, чего он только не написал в наших путеводителях? — Нет, не открывала даже. А что там? — пара янтарных глаз — чей обладатель не отвечает бездушно «не в этой жизни» — беззаботно, с интересом и весельем смотрят на меня, слабо отражая серебристое сияние звезд. По ее прямому, простому взгляду и немного блаженному выражению лица можно понять, что она чувствует себя комфортно и хочет поделиться этим теплом и уютом. Кажется, будто девушка совершенно позабыла о сегодняшнем похищении и стала только счастливее. Я искренне рад за нее и даже по-доброму завидую: после всех сегодняшних событий мне не хватает такой жизнерадостности. — Например, «как взбодрить одинокого парня, увидевшего влюбленную пару у моста?» Как тебе такое? — Шутишь? — подруга начинает хихикать, а как только я отрицательно помотал головой, и вовсе заливаться смехом, заодно передавая заразную "смешинку" мне. Пока мы дальше продолжали смеяться над проделками учителя и вспоминать нелепые косяки Окаджимы, Каяно взяла меня за руку, которую я поранил в порыве эмоций и после сразу же перемотал, чтобы никто не заметил свежую кровь, и мою руку пронзила резкая режущая боль. — Нагиса-кун, сильно болит? Может, сходишь ко врачу? — ее игривый голос почти мгновенно меняется на обеспокоенный, а брови нахмуриваются, отчего хочется провести с ней всю оставшуюся ночь под этими звездными сводами. — Все хорошо, поранился случайно об осколки, когда те старшеклассники на землю повалили, — я ободряюще улыбаюсь и беру ее ладонь своей здоровой рукой, — Спасибо тебе. — Да ладно уж, — Каяно смущенно отводит взгляд и едва заметно краснеет. Мы разговаривали на протяжении целого часа до тех пор, пока нас до мурашек не начал пробирать ночной холодный воздух. Я не взял с собой куртку на веранду, чтобы хоть как-то укрыть Каяно, так что перед тем, как разойтись по комнатам, мы еще немного постояли в обнимку, наслаждаясь последними секундами наблюдения за картиной безграничного неба. — Каяно? — Да, Нагиса? — теперь и не вспомнить, с каких времен мы начали называть друг друга по именам. — Я не успел сказать сегодня, было так суматошно, но... я безумно рад, что ты цела. В ту ночь поднявшийся прохладный, не слишком сильный, но ощутимый ветер слегка покачивал макушки красных кустовых роз, окружающих гостиницу; посреди ярких звездных огней и тусклого, второстепенного света фонарей, мерцания редких светлячков и еле слышного шелеста листьев только блуждавшие по округе беспокойные призраки смогли бы различить в тени высокой стены неподалеку от веранды пару ярких янтарных глаз, так сильно отличающихся от глаз Каяно и горько глядевшие в пустоту, и едва уловимый, полный отчаяния шепот, в котором можно было различить всего одно единственное слово: "Нагиса"... ________________________________________ *в 2010 году была присуждена премия японцам Акире Сузуки и Эй-мои Негиши и американскому учёному Ричарду Хеку, занимавшимся реакциями кросс-сочетания, катализируемыми палладием. реакции кросс-сочетания — это реакции образования химической связи между двумя атомами углерода, находящимися изначально в разных органических молекулах. *Масахиро Танака в 2013 году установил 3 мировых рекорда Гиннесса: наибольшее количество игр, выигранных подряд питчером (30 побед подряд, включая 2 победы в послесезонном этапе); наибольшее количество игр регулярного сезона, выигранных подряд питчером (28 побед подряд с прошлого года); наибольшее количество игр, выигранных подряд питчером за один регулярный сезон (24 победы подряд). *Киото с 794 по 1869 год был столицей Японии, главной резиденцией Императоров. старое название — Хэйан. *апперкот относится к самым мощным видам атак в боксе. главной целью нанесения является подбородок или печень соперника, а его предназначение скрыто в названии, которое переводится с английского языка как "рубануть снизу вверх" .