*Аюри*
Какаши стоял, как статуя, и неотрывно смотрел на памятник героям. Брови были сведены к переносице, оставляя небольшие морщинки возле надбровных дуг. В глазах читалась боль. Казалось, что этот человек уже не представлял свою жизнь без неё, она преследовала его денно и нощно, незаметно становясь самой верной и единственной спутницей, с которой он шел рука об руку по нелегкому пути шиноби. Кому-то его взор мог показаться ленивым: прикрытые веки и безинициативный взгляд — все, что видели люди. Глаза Хатаке говорили намного больше о нем. Это были глаза измученного человека, который смотрит на мир через призму усталости. Возможно, в этой жизни его уже больше ничего не интересовало, только этот бездушный камень, которого он наделял мистическими свойствами, приходя к нему и представляя кого-то, кого бесповоротно потерял. Бледная кожа резко контрастировала с черной одеждой. «Какаши как и все присутствовал на похоронах, но... когда он успел придти сюда? Так быстро, даже я пришла позже, хотя пошла сразу, как положила цветок». Единственное, что отличало его от других — это маска, скрывающая поллица, и натянутая на один глаз повязка. «Интересно, зачем Какаши скрывает его, неужели этот глаз всегда остается ярко-красным и не приобретает естественный цвет, как об этом говорят? Сколько же чакры он постоянно затрачивает?» Девушка попыталась закрыть один глаз и смотреть на мир только правым. Сначала всё было нормально (первые пару секунд), потом левый глаз начал подергиваться, словно желал снова увидеть этот мир. Вскоре Аюри надоел этот эксперимент, она открыла сомкнутые веки и с облегчением вздохнула от радости, что ей не приходится так ежедневно напрягать мышцы лица. «И как он это терпит?» — Аюри сочувственно окинула шиноби взглядом и потёрла глаз кулаком, чувствуя дискомфорт. После девушка вернула своё внимание на мужчину. Хатаке также стоял и не двигался: руки заправлены в карманы, спина немного сутулая. «Не настолько ты и высокий, чтобы сутулиться». В голове Аюри люди, которые обладали высоким ростом, довольно часто пригибали спины, чтобы не отличаться от остальных. Она проецировала эту привычку на многих, кто был выше стандартного роста. Смотря на Какаши сбоку, у Аюри появилась возможость получше разглядеть его. У него был правильной формы прямой с аккуратными крыльями нос без намёка на горбинку, чётко очерченные скулы, приятный на вид подбородок (не сильно острый и не широкий) и аристократическая шея с выпирающими мышцами, что говорило о нём, как о человеке, занимающимся тяжёлым физическим трудом. Конечно, многое из этого описания додумала уже сама Аюри, так как лицо Какаши было практически всё скрыто от посторонних глаз. Сделать такие предположения ей помог тот факт, что маска плотно облегала черты лица и была сделана из тонкого материала. Мешковатая одежда мешала рассмотреть телосложение мужчины, но Аюри была уверена, что Какаши очень хорошо сложен, исходя из его репутации, он просто не мог быть слабым, да и атлетический тип строения тела способствовал сильному физическому развитию, коим он обладал. Легкий ветерок покачивал взъерошенные серебристые волосы. За то время, пока Аюри стояла в укрытии, не то что волосы успели высохнуть, даже одежда девушке казалась не такой влажной в соприкосновении с кожей. «Сколько можно стоять? Я тоже хочу уединения в этом священном месте». Аюри надеялась, что в этой роще никого не будет, но как она ошиблась. Лес вокруг шептал что-то на своем языке, раскачивая вековые деревья. От скуки пришлось считать птиц, случайно пролетавших вдали. Она уже хотела уйти, но боялась шелохнуться и выдать себя, поэтому оставалась в своем укрытии. Со стороны Какаши мог подумать, что она следит за ним, а это Аюри считала для себя позорным. «Еще чего не хватало за мужчинами бегать. Нет, это занятие точно не для меня». — Долго ещё собираешься стоять? Голос, прорезавший тишину, заставил куноичи вздрогнуть и вернуться в реальность. Он даже не смотрел на нее, а продолжал пялиться на камень. По всем канонам этикета и просто банального приличия собеседник должен смотреть на тебя, пока вы разговариваете, но его это не касалось. Аюри робко вышла из тени и подошла ближе. — Простите, не хотела вас тревожить своим присутствием... — он повернул голову в её сторону. — Ничего страшного, я уже собирался уходить. Ты давно тут стоишь? Переход на "ты" не смутил девушку. Она понимала их большую разницу в возрасте — целых... Аюри не знала, сколько ему точно лет, но была уверена, что он значительно старше её, поэтому мог к ней обращаться не на "вы". — Нет, только пришла, — проговорила девушка, смотря в пол. Стыд пробирал её до самых ушей. Она боялась посмотреть на него и увидеть осуждение в его глазах. Словно подтекстом к его словам было: Налюбовалась? Молодец, даже здесь мне не дают побыть одному. Она понимала, что ничего криминального и некультурного не сделала, а просто смиренно ждала, пока он уйдет. Но что-то внутри неуютно переворачивалось от осознания того, что она прождала в лесу около получаса и никак не показала ему, что находится рядом. Это действительно выглядит как подглядывание или вторжение в личное пространство. Аюри сама не любила, когда люди так поступали по отношению к ней. Сколько ей пришлось терпеть слежку от Тензо (пришлось и ещё придется), Аюри даже не хотела считать, поэтому прекрасно понимала, как чувствовал себя молодой мужчина, стоявший перед ней. — Уже ухожу. Прости, что мешал побыть наедине с собой, — мужчина окинул её оценивающим вглядом, сделал прощальный жест рукой и ушел в деревню. Аюри тяжело вздохнула. «Неужели ушёл... — подошла поближе к памятнику и заметила букет белых лилий, лежащий рядом. — Он настолько сентиментальный, — пронеслось в голове. — Сентиментальный убийца. Хм, такого не бывает». В Анбу ходило много слухов о Хатаке, особенно о том, как он без доли сожаления убивал людей, даже тех, кто молил о пощаде и валялся у его ног. Говорили также еще о том, как на одной из миссий, когда он был обычным шиноби, много лет назад Какаши убил подругу детства, которая представляла опасность для деревни. Не просто лишил её жизни, а пронзил Чидори сердце. Она не понимала как можно с такой жестокостью убивать товарищей, тем более не просто знакомых, а близких людей. Да, Аюри сама не идеальна в виду последних мыслей, что приходили ей в голову, и убийства человека, который единственный связывал ее с прошлым. Но мысли остаются мыслями, пока еще не претворены в жизнь. А убийство... это было обороной. Лицо Аюри потускнело от воспоминаний, она опустила голову так, что челка закрыла ей обзор на памятник, и ушла с головой в себя. Когда она очнулась, дождь начал накрапывать опять, крупными каплями падая ей на волосы и платье. Девушка встрепенулась и пошла быстрым шагом домой. По дороге она думала, как ей могло быть вообще стыдно перед ним? Какаши же плохой человек, не способный на привязанность и любовь. Не способный на искренность. И все же что-то в нем ей мешало невзлюбить его окончательно. Возможно, это глаза или спокойный голос без доли жестокости и раздражения, Аюри точно не могла сказать. Хатаке чем-то цеплял её, поэтому ей было интересно за ним наблюдать. Очень давно, когда она впервые увидела его на фотографии и услышала о заслугах, за которые сильно боялись враги, и исключительных способностях, когда она еще не знала о темном прошлом этого человека, то мечтала встретиться с ним. Ей хотелось стать сильнее только, чтобы не отставать от таких людей, как он. Хотела быть с ним наравне, а в чём-то лучше, чтобы в одиночку превозмогать противников. Глупой тогда была, наверное. Что Аюри могла еще сказать. Если ставить себе в пример такого человека, то нужно быть точно лишенной мозгов. Аюри не хотела мысленно обидеть Югао, ведь та восхищалась Какаши, но никак не могла обойтись без доли презрения к ней. Она была в Анбу еще при Какаши, но не входила в его отряд, пока из него не ушел Итачи (а это произошло практически перед отставкой Какаши), поэтому объективно не знала, какой он по характеру. Но по ее рассказам он превосходит по умениям вести бой и строить стратегии всех, кого она знает. Когда Аюри поделилась слухами о его поступках, Югао лишь отмахнулась от её слов. — То есть ты хочешь сказать, что Какаши не убивал ту девушку на миссии? — спросила она её тогда. На что Югао ответила: — Это была случайность, я в этом уверена. Он не хотел Рин зла. В её глазах Аюри не заметила и легкого сомнения, но все равно не решилась довериться ничем не подкрепленным фактам. Зато теперь ей стало известно имя той девочки. Она была немногим младше Аюри, когда умерла. Еще не успела пожить. Как грустно, когда уходят люди, уходят навсегда в неизвестность. Интересно, за что он так с ней поступил, какую опасность подросток мог представлять Конохе? Аюри шла по улице, скрестив руки, дождь струился по её телу. Зайдя в квартиру, она стянула платье и повесила сушиться. «Нужно будет отдать его Югао при встрече. Интересно, как она себя чувствует?» В памяти всплывали редкие тренировки с Гекко, а точнее их с Югао. Было видно невооруженным взглядом, что между ними происходит химия. А занятия — это катализатор для их любви. «Какая красивая была пара...» Если Аюри и хотела увидеть кого-то возле памятника в роще, то только Югао. Она почему-то была уверена в том, что её встретит, но судьба распорядилась по-своему. Как она иногда бывает жестокой к нам, к людям. Вот ты чего-то сильно хочешь, а судьба от тебя отодвигает это еще дальше. Может быть хочет, чтобы мы усерднее трудились и добивались поставленных целей? Или просто ломает пополам? Аюри не знала ответов. Девушка пошла в ванную комнату и подошла к зеркалу. Челка стала до неприличия длинной, а привычное каре потихоньку начало терять свою форму. В голове у Аюри не вовремя возник образ Хикари с её шелковистыми черными как опал длинными волосами, которые причудливо бликовали на солнце. Потом она вспомнила того пьяного мужика, который называл её мальчиком, и парня со странной техникой, позволяющей вырабатывать паутину. Их объединяло одно: они оба спутали её пол. Как обидно, девушка сжала губы в тонкую ниточку. «Может быть, мужчины любят женщин с длинными волосами? И поэтому у меня совсем нет никакой личной жизни?» — она осматривала свои светлые волосы и размышляла на эту тему. Аюри почувствовала чакру Тензо совсем рядом. «Неужели ты не можешь оставить меня хотя бы в этот тяжелый для всех вечер?» Пока девушка негодовала про себя, в голову закралась одна ясная мысль: «Точно, я должна была придти в больницу» Теперь она выглядела, как нашкодивший ребенок, неуютно ковырявший ботинком пол, перед правосудием родителей. Она совсем забыла, что находится на больничном режиме. И будто в подтверждение её мыслям заболела голова, напоминая Аюри о сотрясении. Куноичи поплелась к двери. У самого выхода она посмотрела, во что была одета: все тот же розовый халат — удостоверилась, что она не выглядит непотребно, и открыла дверь. На пороге стоял Тензо с недовольным лицом и скрещенными руками. — Привет, Тензо, — Аюри не заметила, когда успела оставить уважительный суффикс "сан", но она его не употребляла уже давно и чувствовала, что это будет не в тему, если вдруг начнет к нему обращаться как прежде. — Ну привет. Как ты себя чувствуешь? — Более ли менее. — Ты ведь знаешь, где ты сейчас должна быть, я правильно предполагаю? Аюри неуютно переминалась с ноги на ногу и смотрела в пол. — В больнице. — Правильно. А где ты сейчас находишься? — Дома. Тензо вздохнул своим вздохом под названием "за что мне это все?" и продолжил говорить: — Ты не представляешь, как тяжело быть командиром, — он застенчиво улыбнулся, невольно пробегаясь взглядом по исхудавшей Аюри. Она вспомнила, что давно не ела. «Со вчерашнего утра вроде бы, а, стоп, я же два дня не вставала с больничной койки. Как я на ногах ещё держусь, не понимаю». — Нет. — Ты же понимаешь, что полумёртвой ты ничем не поможешь Анбу, — он еще раз вздохнул, но в этот раз более мягко. — Собирайся, пойдем. Девушка пошла к шкафу настолько быстро, насколько это позволяли её ватные ноги. Распахнув дверцы, перед её взором оказались аккуратные стопки с одеждой. Разнообразием они не блистали: однотонные и практически все одинаковые вещи. В основном, в гардеробе преобладали черные цвета, потому что Аюри казалось, что её светлые волосы и бледная кожа хорошо выделяются на фоне темной одежды. Да и, на самом деле, ей не так сильно была нужна эта одежда. Большую часть времени она была на заданиях или на тренировках, а если сказать честно, то буквально все время, поэтому её тряпки пылились без дела. Но даже если у нее и выпадал случай выбрать наряд, то она делала это основательно: вытаскивала всё на кровать и с видом умного профессора смотрела, что бы ей сегодня надеть. В данный момент у неё на это не было времени. Она схватила черные штаны и такого же цвета майку, придерживаясь траурного настроения, и пулей переоделась. Натянув штаны, Аюри обнаружила, что они спадают. Многие бы девушки обрадовались этому факту и прыгали от счастья до потери пульса, но она не страдала комплексом "лишнего" веса и поэтому расстроилась. Она считала себя стройной и все ей, в принципе, в себе устраивало, разве что только не грудь. Аюри, повинуясь принятым стандартам, хотела бюст второго размера (третий ей мешал бы на заданиях), но природа-матушка щедро наградила её первым. «О, ещё одна причина отсутствия личной жизни. Уже целых две, неплохо». Наконец Аюри вышла к Тензо. Его недовольный взгляд куда-то улетучился. Наверное он просто не мог на неё злиться, потому что она выглядела как ходячий труп. — Аюри — Да? — Не хочешь зайти в кафешку по дороге? Такой неожиданный вопрос. Ответом стало бурчание живота. — Конечно, — от упоминания о еде у девушки загорелись глаза. — Я угощаю. — Теперь мне ещё больше хочется есть, — легкая улыбка появилась на её губах. — Только ни слова об этом врачу, хорошо? — Конечно. На улице уже было темно. Аюри шла и жалела, что не накинула куртку, мурашки покрыли её руки. Девушку ещё немного мутило, и голова трещала, не переставая. В какой-то момент Аюри почувствовала резкий наплыв усталости, почва ушла из-под её ног, а разум начал проваливаться в темноту. Она стала падать, но сильные руки подхватили её в полете. — Ты как? Всё нормально? — Да, — она зажмурила глаза и вновь открыла, чтобы придти в чувства. Аюри положила руку ему на плечо, как на опору, и выждала пару секунд. — Все хорошо, пойдем. «Как удачно, что Тензо оказался рядом, если бы не он, я бы упала по дороге в больницу. Кстати, о Тензо». Аюри размышляла об их странных отношениях. Для человека, чьей миссией является слежка, он был слишком добр к ней. Люди, которые следят за тобой, стараются не издавать и шороха, он же просто стучался в дверь или проводил с ней время. «Интересный ты способ выбрал, однако. Значит, я ему не интересна как личность. Он просто делает вид, что хочет меня видеть, чтобы облегчить себе миссию», — эта мысль заставила понуро опустить голову. — Тебе плохо? — он поддержал её за плечо, обеспокоенно заглядывая в лицо. — Нет, всё впорядке. Они наконец-то дошли до кафе. Оно было самым обычным и ничем не отличалось от тысячи таких же. Тензо выбрал место у большого окна, на подоконнике которого стояли цветы в рассаде — это единственное, что можно было назвать в нем красивым. Аюри плюхнулась на обычный плетеный стул, и её ручонки сразу потянулись к книжечке Меню. Она с азартом разглядывала разнообразные блюда, хоть их было и немного, но для голодного человека в самый раз, её глаза бегали от одного явства к другому. Она уже начала про себя прикидывать, сколько еды в неё влезет, как раздался голос Тензо. — Тебе можно только овощной суп и салат без заправки. Видимо, глаза Аюри были настолько полны искреннего недоумения и возмущения, что Тензо продолжил говорить. — И не надо на меня так смотреть. Твой желудок просто не выдержит тяжёлую пищу, — после он скрыл своё лицо за меню. Аюри заказала суп из сельдерея и салат с помидорами и огурцами. Еще никогда её трапеза не выглядела настолько удручающей. Девушка медленно ковыряла ложкой содержимое тарелки и с неохотой ела. Если бы она была не сильно голодной, то точно бы не стала это употреблять. Но на данный момент её организм был рад даже этому. Тензо, чтобы не расстраивать Аюри, заказал себе овощное рагу вместо мясного блюда. Мужчина съел свою порцию гораздо быстрее, чем девушка, и терпеливо ждал, когда она отставит наконец-таки от себя тарелку. Расплатившись, они вышли из кафе. В палате Аюри осталась одна. Тусклое освещение наполняло ее голову грустными мыслями, поэтому она постаралась быстрее уснуть, чтобы не думать. «Интересно, что для меня припас завтрашний день?».*Какаши*
Какаши неторопливо брел по протоптанной тропинке. В этом мире стало на одного достойного человека меньше. Хирузен-сама был прекрасным шиноби, многие не могли его превзойти и многие потерпели поражение в бою с ним. Совсем упасть духом Какаши не давал тот факт, что Хокаге передал новому поколению волю огня и сделал достаточно много для деревни, прежде чем ушёл из жизни. Теперь его задачей было продолжать деятельность Сарутоби-самы и вселять надежду в сердца людей, не давая другим упасть духом и сбиться с истинного пути. Он также размышлял о своих новоиспеченных учениках, за которых он был горд. Наруто, Саске, Сакура — как они радовали его своими достижениями. Наруто научился лучше контролировать биджу внутри себя и одолел гения клана Хьюга, Саске выучил его технику Чидори так быстро, что Какаши не переживал по поводу своего наследия, а Сакура была довольно умной девочкой для своего возраста и превосходила по уму не только своих сокомандников, но и других ровесников. Из их троицы ей лучше всех удавался контроль над чакрой. Возможно, все как и сказал Третий Хокаге, из нее получится прекрасный ниндзя-медик в будущем. Какаши дошел до памятника, у которого он простоял все утро. «Как будто и не уходил...» Его взгляд невольно упал на букет цветов, лежащий у камня, который с утра принесла Югао. Он вспомнил их встречу, когда она пришла выразить свою скорбь за Гекко. «Я еще не видел её настолько печальной... А я даже не смог ничем подбодрить. Кого я обманываю, разве я могу хоть кого-нибудь взбодрить?» С одной стороны, ему нравилось подчеркивать свою асоциальность, но с другой — он чувствовал себя одиноко. Из его близких друзей остались только Гай и Тензо, причем последнего он уже очень давно не видел. Он скучал по временам, когда мог им командовать, потому что сейчас Тензо являлся сам командиром и Какаши был над ним не властен. В глубине души, Какаши считал себя лучше всех и всегда стремился быть во всем первым. Шиноби не подозревал, что именно его высокомерие мешало ему сблизиться с другими людьми. Он на подсознании считал других ниже себя. В детстве это качество было выражено сильнее, тогда его не могла выносить ни одна команда, с которой он работал. С возрастом мужчине удалось немного подавить присущие ему негативные стороны или хотя бы не показывать их остальным, но окончательно отказаться от них у него не получилось. Какаши стал более терпимым к недостаткам других людей, а также приобрел свои в довесок к имеющимся. Вечно пунктуальный Какаши во взрослой жизни начал подолгу задерживаться, заставляя сокомандников ждать себя. А еще ему полюбились романы. Никогда бы в жизни не подумал, что будет зачитываться ими постоянно. У остальных людей его образ никак не котировался с книжками такого характера, но не мог же он, в самом деле, быть во всем идеальным. У каждого человека свои скелеты в шкафу. Хатаке стоял и смотрел на памятник. Его голова казалась ему пустой, ни одна мысль не посещала его рассудок. Неожиданно для себя он услышал чей-то вздох. Тело Какаши напряглось, реагируя на неизвестного человека. Шиноби аккуратно посмотрел в сторону, откуда донесся шум. За деревом кто-то стоял. «Надо же, я даже не отреагировал на чьё-то непрошенное присутствие. То ли я теряю хватку, то ли этот человек хорошо натренирован скрываться и заниматься слежкой». Какаши не мог определить, кто это, но чувствовал чакру этого ниндзя: яркая и мощная. Он уже приготовился к худшему исходу и первым начал диалог. «Тот, кому нечего скрывать, не будет прятаться за деревом», — успели пронестись мысли в его голове прежде чем мужчина увидел, кто был виновником его беспокойства. На свет вышла молодая девушка, робко опустившая голову. Челка закрывала её лоб и спадала на глаза. Что-то Какаши было знакомо в этой челке, но что, ему не припоминалось. Растрепанные светлые волосы имели цвет самых первых утренних лучей солнца. Молочная кожа неестественно светилась на фоне черного для неё великоватого платья. Разглядывая ее внешность, Какаши также заметил слабые веснушки, которыми был усеян курносый нос и область кожи под глазами. Мягкие юные губы имели малиновый оттенок. Возможно, ему казалось, что они ярче, чем у остальных, только потому, что на бледной коже любая мелочь выглядит броской. В губах его заинтересовал не только цвет, но и их причудливая форма: они были тонкими с прилегавшии складками над верхней и под нижней губой, выступавшими, как у маленького ребенка. Завершали образ глаза: две небесного цвета радужки с карими разводами вокруг зрачков. Будто кто-то неаккуратно разлил кофе на светло-голубое полотно. Какаши немного засмотрелся и не сразу вспомнил, что хотел спросить. Вместо этого он извинился, что долго не уходил от памятника, попрощался и ушёл в сторону дома. По дороге он вспомнил, где видел эту девушку. Когда Гаю всё-таки удалось его вытащить на встречу, они пошли в Ичираку. А там он увидел куноичи, чья навязчивая чёлка закрывала протектор с символом Конохи. Он ещё тогда подумал, что «глупо так отращивать волосы, ведь не видно из какой ты деревни». Точно она. Это было странно: запомнить человека по его чёлке.