*Какаши*
Утро следующего дня. Больница Конохи
В палате было прохладно. Лёгкий ветерок колыхал светло-зелёные шторы больницы. Вялый солнечный свет пробивался сквозь тонкую ткань и переливался тусклыми оттенками на безжизненном лице белокурой девушки. Молодой мужчина стоял возле кушетки и с тоской смотрел на спящую куноичи, слушая Пятую Хокаге. — Говоришь, на вас напали, Какаши? — Да, Цунаде-сама. Тот человек может сойти за профессионала в деле шиноби. Не могу понять, как у простого торговца, как Горо-сан, хватило денег на такого рода сделку… Цунаде прикусила большой палец — её привычка, когда Хокаге нервничала или обдумывала план действий. — Он хотел защитить семью, но… странное дело. Почему бы сразу не избавиться от своих братьев? — Возможно, он не мог, в его планы не входило убийство, — в перерывах между их диалогами слышалась тихая трель птиц за окном, которые и не подозревали о том, насколько сейчас тяжёлое время для Конохи. — Какаши, в любом случае, больница — это не место для подобного рода обсуждений. Я хотела поговорить с тобой вот о ком, — Цунаде кивнула в сторону Аюри. — Удар током, хоть и мощный и по всему телу, не мог привести к таким плачевным результатам, которые вижу я. — Я смею предположить, что в состоянии Аюри виновата её своеобразная техника… Она словно отобрала у неё жизненную энергию, это даже не похоже на обычное чакроистощение, видеть которое я уже привык. Это что-то другое. Цунаде вздохнула и серьёзно посмотрела на Какаши. — Я знаю только, как она получила такую силу, но причину, по которой эта техника постепенно убивает своего носителя, я не знаю. Какаши стало неприятно от этих слов. «…постепенно убивает своего носителя. Не может быть» Цунаде обхватила словно кукольную руку Аюри и положила сверху ладонь. — Сейчас поток чакры полностью восстановился. По твоим словам он был нарушен, так ведь? — Да, Цунаде-сама. — У меня есть теория, но предупреждаю, что это всего лишь мои собственные предположения, — Цунаде на миг замолчала. — С помощью своеобразных сфер, которые образовываются в её ладонях, Аюри может убить человека прикосновением. Для этого ей требуется собрать всю имеющуюся чакру в руках, что сделать довольно сложно, особенно если ты не ниндзя-медик. Я не знаю других людей, использующих данную технику, поэтому, скорее всего, она единственная с такой способностью. Ты или я, или любой другой человек не сможет её повторить. Для этого нужен врождённый дар. Но, как и у любых мощных техник, эта техника имеет свои негативные последствия, а именно сокращение жизненного цикла использующего его, — Цунаде заметила, что Какаши хотел задать вопрос, но вовремя продолжила говорить, предугадав слова шиноби. — Я это вижу по измученному организму Аюри. Конечно, я могу ошибаться, и единственное негативное последствие — это полное ослабевание тела на некоторое время, но эти руки… Их нездоровый цвет и многие другие медицинские аспекты навели меня на мысль, что если использовать эту технику часто, то организм в один момент ослабнет до такой степени, что перестанет нормально функционировать и погибнет. Я не люблю говорить неправду или внушать ложную надежду, поэтому, Какаши, прими это к сведению, — Какаши встретил строгий взгляд Хокаге. — Спасибо, Цунаде-сама, у меня к вам есть разговор, но в больнице об этом не стоит говорить. — Я тебя поняла. Пройдём в мой кабинет, — Пятая отодвинула дверь и, не поворачиваясь к мужчине, сказала: — Жду тебя, не задерживайся, — дверь задвинулась, приглушая гул в коридоре. Какаши остался стоять возле Аюри. И без того бледное лицо теперь сливалось с белыми простынями, а тёмные круги под глазами усиливали неприятное предчувствие мужчины. Она безмятежно спала, спасибо, таблеткам. «Как ты продержалась так долго?» — вопрос, не дающий ему покоя с того момента, как они познакомились. Аюри была похожа на куклу, которую одели в больничную сорочку и положили под одеяло, старательно рассыпав светлые локоны по подушке. Взгляд Какаши медленно перешёл от лица, шеи, больничного одеяла к забинтованной руке, что совсем недавно держала Хокаге. Какаши, поддавшись неведомому желанию, прихватил ладонь Аюри в свою и легонько сжал, как будто подавал ей импульс, что она не одна в этой палате: он с ней. Что за поразительная способность — поступать необдуманно и создавать себе проблемы. Хорошая характеристика от Тензо никак не могла объяснить Какаши, почему Аюри так непредсказуемо себя ведёт. «Она думает, что я могу сдать её не тем людям, а это наталкивает на мысль, что она знает этих людей. Её отношение ко мне только доказывает тот факт, что она убежит при первой же возможности. В Анбу сложно сделать что-то подобное и остаться незамеченным для товарищей, поэтому Третий и решил определить Аюри именно сюда. Это мне всё ясно... но». Проанализировав её поведение, Какаши вернулся к своему изначальному мнению, что Аюри довольно двулична. По-началу добрый раболепский тон, с которым она с ним разговаривала, строя из себя пай-девочку, которая боится собственной тени, а потом переход с Вы на Ты и требовательные нотки в голосе. Чего он точно не ожидал, так это того, что Аюри будет расчётливо играть на мужских слабостях, выставляя тело напоказ. Её поведение менялось от ситуации: где нужно показаться глупой — она ей казалась, где смекалистой — она ей была, где вызвать к себе сострадание — пожалуйста. Но то, чего Аюри не умела, — это скрывать свои истинные намерения, которые читались в глазах. Фразу «Хочешь жить — умей вертеться» эта юная особа уже усвоила к 17 годам. Немного дольше, чем нужно, Какаши держал её руку в своей. — Выздоравливай, — мужчина развернулся и вышел из палаты.***
— О чём ты хотел со мной поговорить? — спросила Цунаде, привычно сидя в своём кабинете. — За время этого задания я узнал не только то, что Горо-сан использовал шиноби Конохи в своих целях. — Я слушаю, — Цунаде стала серьёзнее. — Аюри напала на меня. — Что?! — Пятая вмиг поднялась со своего места, уперевшись руками в стол. — Почему ты сразу не сказал? — по её выражению лица можно было понять, что она взбешена тем, что Какаши сообщил ей об этом только сейчас. — Простите меня, Цунаде-сама. Девочка просто испугалась, что я хочу причинить ей боль или сделать что-нибудь плохое. На это есть свои причины. — Какие? — потребовала Цунаде. — Аюри знает, что мне известна её настоящая фамилия. — Как это получилось?! — вот теперь Хокаге была в бешенстве, которое искрилось и отскакивало от её тела. — Я следил за ней за день до недавней миссии. Она вела себя естественно: всё, как у любого шиноби. Примерно в час ночи я не обнаружил её в доме, мне удалось напасть на след Аюри, по которому я вышел в квартал Учих к её старому месту жительства. Приняв все меры предосторожности, я вошёл в дом и нашёл девочку на полу, спящую и сжимающую альбом с фотографиями. — Только не говори мне, что ты взял альбом из её рук. — Именно это я и сделал. — Зачем, Какаши?! На твоём счету столько миссий по слежке. Зачем поступать так необдуманно? — Во-первых, — Какаши поднял указательной палец в воздух, — старый дом Аюри и новую квартиру неоднократно обыскивали, ведь так? — Да, — Цунаде пыталась разгадать, на что Какаши хотел вывести разговор, но пока что лишь отвечала на его вопросы. — И не нашли ничего подозрительного? — Нет, но это никак не относится к твоему поступку. — Напрямую относится. Я боялся, что больше не найду ту вещь, что она прижимала к груди, так как её никто не нашёл, насколько мне сейчас известно. А это могло быть для меня важным, чтобы понять мотивы девочки и узнать, что она скрывает. Во-вторых, — Какаши показал второй палец, — Аюри довольно крепко спала, я хотел провести дело быстро и аккуратно. — Только вот не получилось. Она теперь тебя боится? — Да. Это можно исправить. — И как же? Какаши на секунду задумался, потом поднял свой спокойный взгляд на Хокаге. — Откровение с одной стороны требует откровения с другой. — То есть? — Цунаде недоверчиво свела брови, но всё-таки уже в более спокойном состоянии села обратно в кресло. — При удобном моменте я расскажу ей о своей жизни. — И как же это поможет, Какаши? — Это помогает довериться человеку. Я уже пробовал. — Ты уже ей что-то рассказал? — Да. И хочу сказать, что мне это помогло наладить контакт, но такой способ нужно применять в крайнем случае, — ему не хотелось откровенничать с Аюри, поэтому Какаши придумывал другие способы. — Для начала я покажу ей, что мне можно доверять. Цунаде-сама, у меня к вам просьба. — Да, Какаши. — Вы не должны ничего предпринимать в сторону Аюри. Она должна верить в то, что Коноха ей не враг, включая меня, — Какаши строго посмотрел на Цунаде, зная, что требовать что-то не в его компетенции. — Какаши, что делать с Аюри решать мне. Твоя задача следить и выполнять то, что от тебя требуется. Скажи мне одно: она хотела тебя убить? — Нет, — соврал шиноби, — она хотела знать, на чьей я стороне. — Тоже необдуманный поступок для куноичи. Может быть, она распространяет вокруг себя плохую ауру — такую, что даже ты начинаешь косячить, — камень в его огород. — Цунаде-сама, это последний раз, когда я подставил себя и честное имя Конохи. Прошу меня извинить. — Да не надо, я всё понимаю. Свободен, — Цунаде махнула рукой в сторону двери и взялась за лежащий на столе документ. — До свидания. — До свидания, — обмен вежливостями окончился, после чего Какаши вышел из кабинета Хокаге. «Прости, Аюри, но наш с тобой секрет нельзя оставлять в секрете»*Аюри*
Холод, одиночество, пустота — слова, наполнявшие её существо. Если сказать точно, то во сне Аюри ничего не видела, даже сама и не поняла, как проснулась. Холод отступил. Она ощущала что-то тёплое в своей ладони, возможно, что-то тяжёлое, так как оно слегка сжимало её руку. Приоткрыв глаза, Аюри не почувствовала, что что-то вокруг поменялось — темнота. У неё не было времени на рассуждения, так как девушка сразу же пришла в движение. — Какаши, — сдавленно прошептала она, приподнимаясь на больничной койке. Ей почему-то сильно захотелось увидеть его в этой темноте. Она так сильно тянулась к заботе, хоть и всем своим видом показывала, что она ей вовсе и не нужна. — Аюри? — голос ей показался не достаточно низким для Какаши, а немного более мальчишеским. — Ты проснулась, я так рад, — чужие руки чуть плотнее сжали её ладонь. Аюри ещё не понимала, кто перед ней, а вскоре пригляделась. Разочарование просквозило в её сознании, чему она неприятно удивилась. «Чтобы я хотела увидеть вместо Тензо Какаши? Хорошо же меня током ударило». Это желание резко ушло, уступая место радости и лёгкой грусти. — Тензо? — Аюри не смогла сдержать радость в своём голосе. — Я скучала, — глаза стали влажными, как у плаксивой маленькой девочки. — Я тоже, — менее эмоционально, но честно ответил мужчина. Привыкнув к темноте, Аюри жадно рассматривала его с ног до головы. Казалось, они не виделись целую вечность. — Ты плачешь? — обеспокоенно он заглянул ей в глаза. — Что случилось? — Ничего, — Аюри вытерла рукой редкие слёзы. — Я хотела увидеть тебя. Аюри продолжила осматривать уже его лицо, наконец-то осознавая, за что он ей нравится. Он всегда проявлял интерес к людям вокруг, уважал их, ни на кого не смотрел свысока, был скромен и стремился к лучшему как для себя, так и для деревни. Тензо — это опора. Не зря его техника была древесной, так как он сам представлял из себя крепкий раскидистый дуб, который стоял на страже своего леса, Конохи, и который глубоко пустил свои корни в её сердце. Тензо был в форме Анбу, рядом на тумбочке лежала его маска. Аюри не сразу заметила кровь на штанине. — Тензо, кровь, — Аюри, как заворожённая, вглядывалась в тёмную ткань, которая облипила ногу в месте раны. — Это ерунда. — Не ерунда, — Аюри потянулась к нему руками, Тензо прихватил тонкие запястья, останавливая на полпути. — Не обращай на это внимания. Главное, чтобы с тобой всё было хорошо, — он всматривался в её светло-голубые глаза и не знал, как себя с ней вести. Аюри улавливала эту неловкость со стороны мужчины и решила привнести ясность, поднимаясь на ноги. — Тебе нельзя вставать, — нарочито по-деловому предупредил куноичи Тензо. — Мне никто не запрещал. Девушка поравнялась с мужчиной, который стоял возле её кушетки. Она робко, будто спрашивая разрешения, уткнулась носом в широкую грудь, а потом занесла руки за его спину и приобняла крепкий торс. — Я так скучала, прошу, не уходи, — опять слёзы потекли по щекам, отчего жилет увлажнился. — Не уйду, — сильные мужские руки обвили её, как стройную берёзку. — Я узнал, что ты в больнице, и сразу пришёл. Кто тебя ранил? Аюри не нравился этот серый жилет, который мешал ей почувствовать жар его тела, но она с этим смирилась. Спохватившись, что её спрашивают, Аюри ответила: — Я его не знаю. Нукенин. Из какой деревни тоже не известно. — Ты себя лучше чувствуешь? — в его голосе слышалось беспокойство. — Да. А после того, как увидела тебя, ещё лучше, — Аюри слегка посмеялась, отметив про себя, что сегодня она может спокойно двигаться без боли. Она подняла на него немного заплаканное лицо. — Пообещай мне не уходить, — девушка рассматривала тёмные карие глаза. — Никогда, — строго произнесла Аюри. — Обещаю. Тензо потянулся к её губам, оставляя на них влажный след, и слегка отстранился. Аюри хотела продолжения, поэтому подалась вперёд, даря ещё один скромный поцелуй, а потом поцеловала подбородок, скулу, в миллиметре от губ, не желая пропускать ничего. Ей даже не хотелось спрашивать, расстался ли он с Хикари. Вот такой была Аюри — бескорыстной, любящей, неревнивой. Её беспокоило только одно — она опять кому-то доверилась, кому-то из чужой её сердцу деревни. Сколько раз куноичи вдалбливала себе в голову урок из печальной и короткой жизни матери: мужчины — зло. Они могут уйти в любой момент, как это сделал её папа, которого Аюри никогда не видела. Ей было больно впускать кого-то в сердце, так как оно уже было занято её мамой, сокомандниками, погибшими на её глазах, и Каяко. Именно занято и одновременно разбито. Впускать нового человека в свою жизнь равносильно самоубийству. — Аюри, тебе нужен отдых, — говоря это, Тензо крепче сжал её тельце в своих руках, словно противоречил себе же. — А тебе врач. И почему ты ночью в больнице? — Зашёл через окно, чтобы увидеть тебя. Я думал, что в тот вечер, — Тензо не отводил от Аюри глаз, — всё закончилось, но я продолжал ждать ответа от тебя. — Вот мой ответ: будь со мной, — она улыбнулась. — Аюри, я расстался с Хикари. Больше не причиню тебе боль никогда, — по нему было видно, что Тензо хочет прощения. — Я верю, верю. Просто будь со мной, мне этого достаточно. Аюри не знала, сколько они так простояли, но последнее, что она увидела перед сном, было человеческой тенью на подоконнике.