*Какаши*
Холодное осеннее утро встретило Какаши на улице. Мужчина не спеша шёл на встречу с Аюри. Девушку выписали из больницы, и она бездельничала вот уже неделю. Такого нежелания работать Какаши не находил даже у себя, поэтому он не планировал сегодня проводить щадящую тренировку. Всё-таки следовало уже давно отомстить Аюри за то, что та легко скомуниздила у него бубенчик. Уязвлённое самолюбие требовало реванша. Зайдя в зал для тренировок, Какаши первым делом увидел Аюри, которая мирно спала на взгромоздившихся матах, или ему так казалось на первый взгляд. Мужчина тихо подошёл к ней и остановился в метре. «Спит, как младенец». Она морщила во сне лоб, а из приоткрытого рта стекала слюна. Педант и эстет внутри скривился от этого, но сам мужчина лишь обречённо вздохнул. — Ээй… — потряс он её за плечо, — просыпайся. Аюри лениво открыла сначала один глаз, разглядывая нарушителя спокойствия, а потом и второй. Блаженное выражение лица вмиг поменялось на безразличное и слегка недовольное. — Какаши-сан, — Аюри зевнула в кулак и вытерла слезинку из края глаза, — вы сегодня рано. — Да-да, не встретил по дороге нуждающихся бабушек и застрявших на деревьях кошек. Вставай, Аюри. Девушка поднялась с пригретого места, лениво потянулась, наклонилась к полу, дотронувшись до него ладонями, и выпрямилась. — Что прикажете делать? Сегодня на ней красовались пижамные шорты вместо тренировочных штанов (правда, сложно точно сказать пижамные они или нет) и свободная светлая футболка. Кто бы посмотрел со стороны, подумал, что она тренировочный зал со своим домом перепутала. Откровенно съезжая с темы рассуждений, Хатаке остановил взгляд на голубо-карих глазах напротив. «Вроде бы милая девочка, почти женщина, а смотрит на меня так, будто убить хочет. Ой, забыл, так оно и есть». Слабая надежда ещё теплилась внутри, что они когда-нибудь подружатся. — Бегай, Аюри. — Сколько кругов? «Пока ноги не отвалятся». — Час, — Аюри ошарашено на него уставилась. — И не смотри на меня так. На заданиях мы бегаем дольше. — Но, Какаши-сан, вот именно. Мне нужно сохранить силы для миссий, может быть, хотя бы полчаса? — умоляюще на него посмотрела. — Нет, час, — он достал из кармана часы для строгости, всем видом выказывая, что часики затикали прямо сейчас. — Время пошло. Какаши залез на маты, где ещё недавно лежала Аюри, и достал книгу, усаживаясь поудобнее на тёпленьком. Роман затянул его внимание, как обычно, и лишь выработанная многозадачность заставляла взгляд дёргаться от шершавых страниц к бегающей лоботряске. Кстати о птичках, она еле передвигалась по залу, волоча за собой ноги и беззастенчиво зевая. Какаши от такой наглости даже перестал читать, что случалось редко на тренировках с командой номер 7. Он методично сверлил её спину, желая прожечь дыру, однако взор предательски скользнул ниже — к ножкам. Они были стройными и подтянутыми, такие обычно приковывают мужские зенки на клей, и он не считал себя исключением. Мысли от тренировок и любимого сюжета книги забрели абсолютно в другую степь, а именно — что его привлекает в женщине? Какаши не раз подмечал про себя, что ему нравятся скромные, загадочные и хрупкие дамы, например, как Ханаре. Сердце приятно заныло от её образа, живо возникшего в сознании. Он тряхнул головой, отгоняя прочь эйфорийную волну воспоминаний, и продолжил наблюдать за подчинённой. Непослушно и обстоятельно размышления коснулись и Аюри, только вот не с точки зрения выполнения упражнений. Она практически вписывалась в его концепцию идеала чисто внешне, если закрыть глаза на внутреннюю составляющую. Она была, как бы это помягче сказать, убийцей самооценки, особенно когда смеривала его таким убийственным взглядом, словно он ей задолжал и пожизненно должен. Самое смешное — Риюдзаки думает, что ему её фи не заметны и что она талантливая актриса мира куноичи. Нет. Отнюдь нет. Всё, что он в ней видел — лень, притворство и сплошной внутренний негатив. Мужчине иногда казалось, что они чем-то похожи, вот только чем… В какой-то момент, когда Аюри замедлила свой бег настолько, что можно было успеть на ходу поспать, Какаши не выдержал: — Я всё вижу. Работай. — Я бегаю, — Аюри для вида чуть-чуть ускорила темп. — Нет, ты передвигаешься, как труп. — Я только выздоровела. — Ты куноичи, у тебя нет прав болеть и жаловаться. Ты не можешь подвести товарищей по команде только потому, что безолаберная. Работай над собой, — спокойно произнёс Какаши, лёжа на матах и открывая вновь книгу. Аюри промолчала, но, кажется, его слова её задели. Девушка энергичнее забегала по залу. Энергия презрения облучала Какаши, который не заметил, как прошёл час. Аюри подбежала к нему и позвала: — Какаши-сан, всё, — девушка опёрлась руками на коленки, тяжело дыша. Пот скатывался со лба ручьём. — Прекрасно, — сказал мужчина, сел и отложил книгу, — размялась, а теперь мы можем начать тренировку. Аюри злобно фыркнула и исподлобья посмотрела на Хатаке, но ничего не сказала. Девушка в расстроенных чувствах подошла к бутылке с водой, которая стояла рядом с матами, открутила крышку и вылила на лицо всю воду. Жидкость стекла и намочила футболку, отчего она облепила стройное тело девушки и стала просвечиваться, показывая очертания бюстгальтера. Аюри лукаво и неприятно улыбнулась Какаши. «Сегодня не прокатит и не надейся, — говорил его взгляд. — Шутка, повторённая дважды, уже несмешная. Приём, отработанный на шиноби дважды, уже не сработает». — Сто приседаний, 4 подхода, — холодно приказал Аюри шиноби. Улыбка вмиг сошла с губ девушки. Сколько Хатаке помнил, Аюри оказалась первой, кто не упрашивал его о тренировках. Да многие хотели, чтобы именно он помог им стать шиноби. Мужчине не нравилось, что ему приходится тратить на неё свое свободное время, но он понимал, что по-другому следующую миссию им просто не пережить вдвоём. Хотя, если Аюри ещё что-нибудь подобное выкинет, то Какаши откажется ей помогать, и пусть хоть земля остановится. Аюри нехотя приседала, намеренно отвернувшись от Какаши. Хатаке углубился в чтение, чтобы немного успокоиться. Через час пыток с разными упражнениями, Какаши отложил книгу на мат и встал с насиженного места. Цвет лица Аюри был краснее алой розы на щеках, а дыхание сбилось, как у курильщика, пробежавшего километр. — Ты прекрасно потренировалась, а теперь тебя ждёт спарринг со мной, — тёмно-серые глаза встретились со светло-голубыми, в которых читалось: «Что??» — Поверь, я тоже этого не хочу. Нападай, — Какаши не встал в стойку, а спокойно стоял, убрав руки в карманы. Аюри недоверчиво окинула мужчину взглядом, но нанесла удар. Судя по всему, девушка и не планировала достать противника — она заранее сдалась. Какаши искал способ, как заставить Аюри драться всерьёз. Очередной блок, поставленный им, ощущался, как лёгкое похлопывание, вместо удара. — Аюри, — Хатаке поймал её за ступню практически у самого носа, когда куноичи приготовилась атаковать. — Ты относишься к делу несерьёзно. Куда делось твоё намерение меня убить? — девушку, кажется, испугали его слова. — Я не хотела вас убивать. Такого опытного и талантливого шиноби, как вы, не одолеть таким, как я, — она потупилась в пол. — Ты меня запутала, — мастер разгадывания всевозможных стратегий, видящий намерения противника на 10 шагов вперёд, Какаши не мог разгадать план девочки, которая была младше его практически на 10 лет. — У меня не было плана, — Аюри словно прочитала его мысли и ответила на вопрос в его голове. — Я хотела знать правду, о другом я не думала в тот момент. — Я понимаю, почему ты так поступила. В том доме я напугал тебя, прости. Я не должен был брать твои вещи без разрешения. Пойми, всё, что я хочу — это сделать Коноху безопасной для её жителей, а ты, — Какаши хотел указать на неё рукой, но они были заняты тем, что держали ногу девушки. До него не сразу дошло, что их серьёзный разговор проходил в абсолютно нелепой для Аюри позе. Мужчина похлопал зачем-то по её щиколотке: — часть Конохи, поэтому твоя безопасность для меня так же важна, как и безопасность других людей. Если тебе кто-то или что-то угрожает, не бойся попросить меня о помощи, — Какаши отпустил её ногу, поддерживая визуальный контакт с Аюри, а точнее с её макушкой, так как она не поднимала на мужчину головы. — Пустой звук, — припомнила Аюри слова Хатаке в лесу, — но я принимаю твои извинения, — Аюри ответила холодно и встала в стойку, показывая более серьёзные намерения.*Аюри*
«Врёт, смотря мне в глаза, и никак себя не выдаёт» — думала Аюри, которая не верила в искренность его слов. Когда-нибудь приходится взрослеть, а быть взрослым — чётко видеть перспективы будущего и настороженно относиться к окружающим людям. Мало ли кто что говорит, за словами каждого может крыться скрытый мотив, остаётся только найти его. Когда ты откидываешь чувства в сторону и включаешь холодный рассудок, то люди кажутся слишком простыми в своих мыслях, а их желания всплывают на поверхность. Именно из-за этого Аюри предпочитала всю жизнь держаться от них в стороне. Маленькому и беззащитному человеку или ребёнку остаётся только смотреть на сильных и просить поддержки, сильный либо поможет, либо пнёт, а второй вариант встречается чаще первого. Аюри не хотела забывать об этом никогда, не хотела забывать детство, в котором было достаточно таких моментов. Теперь она сильнее той маленькой и напуганной девочки, до судьбы которой никому не было дела. Теперь она может дать сдачи и не искать поддержки, она вынужденно стала самостоятельной и жестокой. И всё же жестокой. Аюри перестала сочувствовать другим, она точно не поняла, в какой момент это произошло, но жалость и даже грусть от чьей-либо смерти не трогали в ней тонкие струны души, как раньше. Прошлое — единственное, что могло действительно принести много душевных страданий, но никак не настоящее. Очередная подсечка заставила Аюри упасть на живот. Мужская рука стиснула запястье, выворачивая неестественно сустав. Чтобы её отпустили, Аюри постучала ладонью по полу, ведь по правилам единоборств в таком случае противник отпускает своего оппонента, но Какаши лишь больнее сжал запястье. — Отпусти, мне больно! — Аюри завертелась, всхлипнув, так как сделала себе только хуже. — Противник тебя не отпустит. Что ты будешь делать в таком случае? — его дыхание было ровным, как будто эта борьба абсолютно не отняла у него сил. — Позову на помощь. — Тебе вскроют горло раньше, чем ты это успеешь сделать. — Значит мои дни сочтены. Только отпусти, — Аюри сжала зубы, чтобы как-то перетерпеть боль. — Хм… — Хатаке на секунду задумался. — Ты примешь смерть вместо того, чтобы бороться за жизнь. Разве этому учат шиноби? — в зале ненадолго повисла тишина. — Шиноби учат повиновению, тому, что смерть всегда ходит рядом, и её нет смысла бояться. Шиноби — раб, который не вправе распоряжаться своей жизнью, как ему захочется. Хочешь ты этого или нет, но шиноби — это щит деревни, а щит — неодушевлённый предмет, чувства которого не учитываются, так как их не должно быть. Именно поэтому они умирают ещё до того, как умрут на самом деле, — Аюри не заметила, как выпалила Какаши свои потаённые мысли. Ей стало противно от себя, что она не могла быть этим щитом никогда в своей жизни. Принять смерть, как это делают другие, за должное, за правое дело, потому что так нужно, потому что так правильно. Она всегда выбирала побег. — Люди умирают за кого-то, для кого они живут, Аюри. Пока у тебя не появится этот кто-то, ты будешь дальше считать жертвы шиноби бесполезными. Пока у тебя не будет понятия, почему ты стала куноичи и для чего, ты никогда не выберешься из моего захвата, — Какаши отпустил её руку. Аюри не решалась подняться. Она ощущала какое-то внутреннее опустошение от его слов. Какаши был прав, но до Аюри не доходил смысл сказанного.