- До встречи, цветочный мальчик...

      Канда проснулся, как и всегда, с первыми лучами солнца. Ночь еще не уступила свои владения утру, поэтому она все ещё держалась за свои краски. Гостиница, в которой он остановился, была старой, и запах плесени намертво въелся во влажные простыни и в стены. В углу стоял какой-то старый умывальник с протухшей водой. Канда не решился ей умыться, хоть и хотелось. Благо можно было открыть окно, чтобы хоть как-то сменить стухший стоячий воздух на свежий и прохладный. Конечно, парень сделал это с вечера, а то заснуть предстояло бы очень проблематично.       Канда поднялся с кровати и распахнул тяжелые шторы, почти насквозь проеденные молью. Поднялось облако пыли и Канда закашлялся. Тусклый фиолетовый свет проник сквозь окно и окутал экзорциста. Канда не придал этому значения, ведь мало какими красками раскрашивает рассвет небо.       Аккуратно собрав волосы в высокий хвост и надев плащ экзорциста, Канда взял ножны и вышел из комнаты. Коридор встретил экзорциста противным скрипом старых половиц, которые прогибались под весом парня, и тихим завыванием ветра, который проникал в здание через дыры в стенах и хлипкие ставни окон. Так что в коридоре было прохладно и промозгло. Канда застегнул плащ и спустился на первый этаж по скрипящим под ногами ступеням. На самом деле, экзорцист до последнего не был уверен в том, что эти прогнившие доски выдержат вес его тела.       На первом этаже было неожиданно пусто. Вероятно, все ещё спали, но японца этот факт насторожил. Канда положил руку на рукоять верной катаны и сжал её. Пока не было нужны обнажать Муген, но все же надо было перестраховаться, да и осмотреться тоже. А сжимая в руке рукоять верной катаны, невольно приходила уверенность.       Подойдя к стойке, где до этого стояли хозяева данного заведения, Канда напрягся. Прямо за ней что-то шевелилось, скребло когтями по деревянной стойке. А потом это существо замяукало, что заставило Канду выдохнуть, расслабляя плечи и слегка ссутуливая их, и спокойно обойти стойку регистрации.       Первым, что бросилось в глаза, был хвост, пушистый и чёрный. А потом взгляд синих глаз скользнул выше. Японец вздрогнул и резко обнажил меч, выставляя его перед собой. Пальцы, до побеления костяшек, сжали рукоять. Вместо морды у кошки было просто смазанное чёрное пятно. По спине скатилась капля холодного пота, а во рту пересохло. Канду, наверное, впервые за долгое время сковал страх. Настоящий животный страх, который не давал сдвинуться с места.       Существо, тем временем, наклонило голову набок и пронзительно закричало. Это было похоже на противный скрип ногтей по поверхности деревянной доски, когда под довольно длинные ногти забивались щепки. А в мозгах эхом раздавалось механическое тиканье, болью отдающее в висках. Канда прижал руки к голове, закрывая уши, чтобы только не слышать этот ужасный звук. При этом то, что должно было быть мордой, вытянулось.       Канда был дезориентирован, ему было страшно, и Муген действовал быстрее, чем шёл ход мыслей самурая. Занеся руку чуть вбок, парень нанёс удар, разрубая это нечто пополам. Крик затих, но вместо этого из мёртвого животного потекла горячая красная кровь. Сразу запахло кровью и смертью, Канда поморщился, закрывая нос рукой.       Дыхание перехватило и парень замер, тщетно пытаясь сделать вдох. Ему словно перекрыли доступ к кислороду, а в груди словно застрял ком, непозволяющий сделать вдох.       Но это отпустило так же неожиданно, как и это началось. Делая глубокие вдохи, парень сидел на полу и невидящим взглядом смотрел на кошку. Вернее на то, что от неё осталось: вывернутые наружу кишки и лужа крови. Очередная ненужная, пустая, смерть. Плевать.       Японец поднялся, поднимая лежащий рядом Муген и сжимая его в слегка подрагивающих пальцах. Отряхнув плащ от грязи, Канда прошёл мимо кошки ко входу в комнату владельцев. Эта комната была скрыта от остального помещения гостиницы старой, изъеденной молью, шторой. Её Канда без особого труда отодвинул в сторону, поморщившись от пыли, облаком поднявшейся от этого незамысловатого движения. Странно, вчера все выглядело более менее чисто, хоть и потрепанно. Не могло же все за одну ночь приобрести недельный, а, возможно, и больше, слой пыли. Или все же могло?       Этот вопрос повис в воздухе и исчез, так и оставшись без ответа.       Шагнув внутрь темного помещения, парень замер на пару секунд, чтобы глаза привыкли к темноте. Выставив перед собой катану, Канда аккуратно, стараясь не создавать лишних звуков, начал обследовать помещение. Оно оказалось завалено хламом, который валялся на полу. Когда глаза привыкли к темноте, японец увидел разломанную кровать и вскрытый матрац с торчащими во все стороны перьями. Ещё кое-где валялись книги, одни выглядели совсем нетронутыми, а другие же были просто в ужасном состоянии. А кроме всего этого, присмотревшись, Канда увидел фотографии. Они лежали повсюду, японец сперва даже не понял, каким образом не заметил их.       Подойдя к окну, самурай резким движением расшторил окно, давая тусклому фиолетовому свету проникнуть внутрь. Здесь явно было что-то не так. Сперва этот странный свет, а потом кошка без морды. Канда уже сомневался, что это проделки невинности. Кровь для чистой силы была слишком настоящей.       Но размышления пришлось оставить на потом. Что-то, что Канда увидел в комнате, заставило его впасть в ступор. Везде были фотографии. Его, Канды, фотографии. Ну, на них был кто-то ещё, но лица этого кого-то было невозможно рассмотреть. Оно было настолько изуродовано и размазано, что японец даже не стал пытаться. Все равно в памяти не отложилось того момента, как были сделаны эти фото.       Покачав головой, Канда решил, что он просто устал и ему это все кажется. А может просто чистая сила повлияла на его сознание. Японец сделал глубокий вдох и посчитал, что не стоит обращать внимание на подобные вещи. Наверное поэтому и сходили с ума все искатели и жители.       Настороженно держа перед собой Муген, крепко сжимая его в пальцах, парень вышел на улицу и зажмурился, ожидая пока глаза привыкнут к свету. К фиолетовому, уже почти лиловому, свету. По лезвию скользнули пару лучей, отражаясь от него и устремляясь куда-то в небо. Канда машинально поднял голову и замер. Перед глазами начинало все расплываться. Это длилось всего лишь пару секунд, но Канда понял, что дело плохо. Это была не просто миссия. Она могла бы стать последней для парня, ведь как можно восстановить то, чего не существует.       Самурай, недолго думая, пошёл вперёд, к ровному ряду домов. Вернее это раньше был ровный ряд. Сейчас же все дома выглядели, как минимум, древними и дряхлыми, словно им больше ста лет. Дерево сгнило и чем ближе подходил парень, тем отчетливее он ощущал запах гниения и смерти.       Возле первого дома, парень замер и аккуратно, стараясь не шуметь, заглянул в окно, вплотную прижимаясь спиной к стене. В мутном куске стекла, а вернее в том, что осталось от оконной рамы, Канда увидел, как за кухонным столом сидела, видимо, семья, состоящая из двоих, и ела из грязных тарелок что-то похожее на еду. Это было нечто противное, непонятного цвета. Но эти существа — люди — ели это с удовольствием, «смотря» друг на друга и даже смеясь. Если эти звуки, которые они издавали, можно было назвать смехом.       По спине экзорциста пробежал неприятный холодок, заставляя Канду вздрогнуть и невольно отвести глаза от открывающейся картины. Это было неправильно, неестественно, но что-то до боли в сердце это напоминало.       Канда пригнулся и быстро пробежал этот дом, аккуратно придерживая пальцами катану за спиной. Парень не знал куда ему надо было идти или бежать. Но внутри подсказывало, что ответ кроется где-то впереди. Нужно только добежать.       В окна второго дома Канда постарался не заглядывать, но взгляд все же скользнул по окну. Канда замер и у него во рту вмиг пересохло. Пара этих существ занималась сексом в спальне. На грязных простынях, среди пыли и, проросших сквозь пол и гнилые доски, травы и цветов. Сердце пропустило удар и перед глазами все поплыло, заставляя окрасится в краски картину перед ним. Люди приобрели краски, синюю и рыжую, но лиц все так же не было. Эти краски болью отозвались в сознании.       Тряхнув головой, парень побежал вперёд, туда, где должна была быть чистая сила. Ну или просто выход отсюда. Японец больше не прятался, не было нужды в этом. Все жители знали, что он здесь.       Пробегая мимо небольшой полоски леса, взгляд парня скользнул по паре, которая сидела на жалком клочке какой-то тряпке и обнималась. Эта картина болью пронеслась в сознании и в сердце. А в ушах стоял противный скрип тормозов. Канда схватился за голову, было больно где-то в районе сердца. А вернувшееся в голову механическое пиканье только усугубляло ситуацию.       «Места, которые мы знали, существуют лишь на карте, нарисованной нашим воображением, куда мы помещаем их для большего удобства. Каждое из них есть лишь тоненький ломтик, вырезанный из смежных впечатлений, составлявших нашу тогдашнюю жизнь; определенное воспоминание есть лишь сожаление об определенном мгновении; и дома, дороги, аллеи столь же мимолетны, увы, как и годы…»       И эти ломтики начинали с огромной скоростью разрушаться прямо на глазах самурая. И Канда побежал вперёд, туда, куда подсказывало ему сердце. Когда же он начал его слушать?       Ещё немного, ещё совсем чуть-чуть и конец. Этот кошмар закончится.       И тут перед Кандой возникают двое. Они держатся за руки, а в руках у каждого по ножу. И парень останавливается, замирает. Японец знает, что он не сможет пройти дальше. Какая-то сила внутри него не давала поднять Муген и одним, может двумя, лёгкими движениями, перерезать тонкие и такие беззащитные шеи.       — Канда…       — Канда…       Японца словно током прошибает. Он знает этот голос. Слишком хорошо знает. Только вот не помнит чей он. А может просто не хочет вспоминать.       Канда запрокидывая голову назад и смеётся, смеётся как безумный, ополоумевший. Его начинает потряхивать, когда пара подходит к нему и заносит ножи для ударов. Наверняка смертельных, потому что перед глазами все начинает плыть. Канда почти перестает видеть, возможно этот мир тоже лишит его лица, а может уже. Канде уже все равно.       И перед тем, как ножи вонзились в тело экзорциста, мягкие касания ладоней закрыли экзорцисту глаза. Парню показалось, что он тонет, а потом он почувствовал лёгкое прикосновение к губам.       Тихо и размеренно пикает медицинский аппарат, который поддерживает в Канде Юу жизнь последние несколько месяцев. Сильно пахнет лекарствами и от него, с непривычки, может закружиться голова. На кресле, рядом с кроватью, сидит рыжеволосый парень, с огромными кругами под глазами и уставшим взглядом. Он уже потерял надежду, как и врачи.       Писк аппарата и тихий, прерывистый вдох. Синие глаза устремились в белый потолок. Дрожащей рукой японец стянул с лица маску и, едва заметно повернув голову набок, посмотрел на сидящего возле его кровати зеленоглазого.       — Лави?