Мята и Имбирь

Просыпается от сильнейшего желания сделать глоток воды. Едва глаза Юлии открываются, как тут же видит перед собой заботливого Леонида. Он, протянув стакан минеральной воды, улыбается. Снова всё вспоминает. Тот алкоголь, который лился рекой в её клубе. Затем очередной стакан мартини. После этого легкая тошнота и головокружение. Затем чьи-то ладони на своей талии. Мимолетные поцелуи, которые переросли в такую страсть, буквально заставляющую перейти к чему-то большему. И через мгновение кровать, где все постельное белье было скинуто, дабы не мешать им. Юля и Леонид, захваченные в плен неподдельным чувствам, целующие каждую клеточку друг друга. Они были единым целым в тот момент, отчего сейчас у девушки кружится голова еще сильнее. Ей так стыдно. Чувствует очередную вину перед своим Денисом, едва только взглянув в лицо довольному другу. Он всего лишь друг, тогда почему она так страстно желает еще раз поцеловать его, прежде чем в очередной раз прогнать? Надо сдерживать свои чувства, ведь уже долгое время ходит молва о её стойкости. Похуй. Сейчас не тот момент, когда должна изображать из себя супер далекую бабу. Особенно, когда так заботливо гладят по волосам, словно одобряя, что делаешь несколько глотков и утоляешь жажду. — Вечер был явно на высоте, — он говорит это без издевок, которые так привыкли все слышать от него, — ты такая красивая без макияжа. О черт, макияж. Юлия старается закрыть лицо руками и побыстрее прошмыгнуть в ванную комнату, где всегда есть косметичка, но увы, Леня, словно почувствовав, что собирается сделать девушка, резко останавливает её. И не просто берет за руки и велит сидеть на месте и показать своё личико, он наваливается всем телом на юную красотку и целует её щеки, единственное, что не скрыто под ладонями. Мягко, нежно… Старается увлажнить эти поцелуи, поэтому неоднократно облизывает свои губы. Горячее дыхание. Делает это, словно специально, чтобы у Юлии появилась эта легкая дрожь по всему телу. И ему удается сделать все, что запланировал. Девушка на секунду насторожилась, а после расслабленно позволила Леониду продолжить свои поцелуи уже на шее и ключицах.  — Мне надо… товар принять… лицензию на алкоголь продлить… — Тебе её продлят, как только увидят твое состояние после вчерашнего, — он смеется, за что получает толчок в грудь, — извини, неудачная шутка. Ты реально была вчера… — Не хочу говорить об этом! — едва его поцелуи заканчиваются, как Юля, оттолкнув парня, встает на ноги. Она подходит к креслу, где лежат её вещи, и ничуть не стесняясь своего оголенного тела, движется прямиком в сторону ванной комнаты. — Этого больше не повторится. — Ты так говорила и в прошлый раз! — он усмехается, хотя некую обиду чувствует всем сердцем. — Чего ты так опасаешься? — Я не для того несколько лет прощала Денису все его интрижки, чтобы сейчас, когда он нуждается во мне по-настоящему, так просто отпустить его. — Снова Денис! — он выдыхает, напрягает каждую клеточку своего тела, упав спиной на подушки. — Ты не думала, что ему похуй на тебя? — А тебе разве не также похуй? Давай признаемся друг другу, что это просто секс, ничего большего! — Для кого как. — Лёня! — она выкрикнула его имя, да так, что парень резво приподнялся. — Хватит строить из себя влюбленного Ромео, меня это совсем не возбуждает. — Тебя, наверное, возбуждает то, как хуй кладут и посылают куда подальше при виде новой легкодоступной девки. «Обидно. Верно?» Юлия старается не показать всем своим видом то, что чувствует. Она лишь изредка роняет взгляд в сторону Леонида, прежде чем, поджав губы, скрыться за другой дверью. — Дурак… Только что сообразил, что сказал, поэтому и ругается. Собирается даже ударить себя по лицу, но вместо этого хватается за него ладонями и выдыхает всю тревогу. Черт, ну неужели так сложно было держать язык за зубами? Резко встает, подходит к двери и тихонечко стучит костяшками пальцев. — Юль? — Я не в настроении дальше вести беседу. Мне через час надо быть в другом конце города. — Прости, я погорячился. Не стоило говорить так о вас с Денисом, — задумчиво, проникая в глубину своего подсознания и проговаривая все без исключения, о чем думает, — возможно ты права, и у вас наконец-то с ним все налаживается. А тут лезу я, дурак, что сказать! Она откладывает все свои дела на потом и подходит ближе к двери, прислушиваясь к каждому слову. Он говорит так самоотверженно, подтверждая каждое слово, сказанное Юлией несколько минут назад. Денис уж точно так бы не поступил, он слишком эгоистичен, чтобы проговаривать такие слова вот так, унижаясь, стоя возле двери и, как щенок, ожидая что его впустят. Но Леонид отнюдь не желает войти в ванную, он просто хочет высказать всё, что на душе, лишь бы Юлия не держала на него обиду. — Может, я погорячился. Хотя нет, я точно погорячился. Не стоило всё так близко к сердцу принимать и на что-то надеется. Ладно, — он заканчивает тяжелым вздохом, — я пойду. Ну же, останови его! Скажи, что чувствуешь всё то же самое, но увы, Юля стоит и ожидает того момента, когда окажется совершенно одна. Дверь в комнату захлопнулась. Леонид быстро покидает клуб, спускаясь по ступеням всё ниже и ниже. Его, как и в прошлый раз, замечает молодая новенькая официантка, работающая в клубе всего несколько недель. Она пронзила парня взглядом, намеренно посмотрев вверх и убедившись из какой комнаты он вышел. Как-то нахально улыбнувшись, девушка продолжает заниматься своими делами, оставляя эту тему на потом. Оборачивается, убеждаясь в том, что никто не стоит позади него. Денис на секунду останавливается возле приоткрытой двери в комнату сестры и собирается уже войти, как вдруг что-то вновь останавливает его. «Какого черта ты опять здесь? Убирайся в свою комнату!» Снова оборачивается назад и направляется к себе, пока не замирает. В очередной раз. Пятый по счету. Черт! Ну где же его сила и выдержка? Разве можно так часто подходить к её двери и прислушиваться, проснулась ли девушка, или же нет? Почему его это вообще заботит? Серов несколько секунду выжидает, прежде чем, услышав некий скрип, исходящий из комнаты сестры, вернуться обратно к той самой двери. Он открывает её до конца, но в комнате Эмилию не обнаруживает. Лишь уставившись на дверь в ванную комнату, Серов замирает. Она так же приоткрыта, слышится, как там набирается вода. Должно быть, сестренка настолько еще слаба, что лишь в десять утра, не в шесть, как обычно, решает принять ванную. И вроде бы все, он хотел уйти, но ноги совсем не слушаются. Они вросли в пол, и каждый сантиметр тела буквально кипит от наслаждения той прошлой ночи. И речь не идет о Людмиле и том, как Серов-младший её вертел, речь идет строго об Эмилии. О том, как она закрыла свои глазки, едва Денис взял её на руки. О её розовых щечках и приоткрытых губах, дразнящих парня до последней секунды. О её мягкой коже, от которой исходит потрясающий запах молочного шоколада. Это всё стоило того, чтобы вот так остаться в этой самой комнате и позволить разуму снова перекрутить эти воспоминания. Девушка снимает свой халат, медленно подходит к зеркалу и смотрит в него, не ожидая ничего приятного. Неужели она вчера так напилась? О черт, ничего не помнит, кроме как того факта, что… Блять! Не может быть! Она ведь мастурбировала, думая о собственном брате! Так ловко расставила ножки и делала невообразимые вещи сама с собой, впервые, да еще с такими омерзительными мыслями о родном человеке. Как это вообще объяснить? На алкоголь нечего гнать, он здесь вообще ни при чем, тогда какого хрена это вообще произошло? Румянец появляется на щеках. Девушка закрывает лицо руками, учащенно дышит, прежде чем, проронив одинокую слезу, вновь посмотреть на себя. Легкий ветерок позади. Она сначала совершенно не понимает, что происходит, и лишь взглянув в зеркало, видит его отражение. Он стоит недалеко от нее, осматривает каждый уголок тела, так легко спрятанного под нижнее белье, которое она только собиралась снимать. Серов без угрызения совести пялится на свою сестру, просканировав её округлую попку, затем добирается до отражения лица в зеркале, слегка застывая. О, эти розовые щечки, а влажные губки, которые девушка приоткрыла. Здесь не нужно новых слов. Вообще никаких. Только почувствовать… Как в воздухе витает напряжение. Как дрожат их тела, едва встречаются взглядами. Как пульсирует каждая венка под горячей кожей, заставляя сердце разогнаться до предела. Перепрыгнуть эту планку, перейти черту робкой границы и оказаться в объятиях безумия. Иначе, как объяснить тот факт, что они не спешат что-либо говорить друг другу, просто стоят и смотрят. Не двигаются, лишь учащенное дыхание, движение грудной клетки, прежде чем замечают эту искру. Всё уже не так примитивно, как было раньше. Что-то изменилось. Они изменились.… Эмилия первая приходит в себя. Всё навалилось на нее. Переезд Екатерины, затем этот выпитый алкоголь и, О Боже, рукоблудство… Она докатилась до его уровня, ведь совсем недавно брат делал то же самое в своей комнате, а она прямо у всех на виду, на террасе. Какой позор, если кто-то заметил её! Если он заметил!!! Она так и ждет, что он сейчас начнет издеваться над тем, что видел. Уже думает, как бы лучше покончить с собой, ведь пережить это попросту не сможет. — Давай, — шепчет одними лишь губами, голос слабый и не звонкий, — начинай. — Что? — он не понимает, о чем речь. Сестра медленно оборачивается к нему, на несколько секунд закрывает глаза, ожидая, что сейчас увидит очередную усмешку брата. — Издеваться над тем, что видел! Она явно говорит о том, как напилась. Денис другого объяснения её словам и не находит. Он улыбается, просто так, без всякой издевки, вспоминая её беззащитное состояние. Но Эмилия понимает эту улыбку совсем по-другому. Она начинает плакать. Не в силах оставить свои эмоции в сердце, девушка выплёскивает их наружу. Тело трясется, дрожит и невероятно горит из-за тревоги. В голову что-то словно ударяет. Может тяжелая статуэтка, а может сразу несколько пуль. Болит, требует её внимания и концентрации, но она не может. Лишь продолжает лить слезы, прощаясь уже со всей жизнью. Позор. Дьявол, какой же это позор! Не переживет, не сможет. Невыносимо трудно даже дышать в эту секунду, даже когда улыбка брата сходит на нет. Она уже не смотрит на него. Не видит. Не хочет даже. А он, слегка шокировано, продолжает размышлять, что же такое довело её до слез. Может, она слышала то, что произошло у них с Людмилой? А может ей просто стыдно за то, что напилась? Точно, ведь такой пьяной он увидел её впервые и зрелище было хоть и милым, из-за её детского личика, но совсем не приятным. Денис не ожидал такой реакции. Парень даже растерялся, но всего на секунду. Он резко подходит к сестре и сжимает её предплечья. Хочет, чтобы та посмотрела ему в глаза, хочет даже что-то сказать… Но вместо всех глупых и ненужных слов, он просто прижимает её к себе, заводит свои руки ей за спину, сильнее сжимая талию. Стоп. Всё больше не важно. Словно весь мир остановился. Где-то глубоко в сердце он хотел обнять её, хотел успокоить. Но разум до сих пор борется с этим неуместным чувством, а руки продолжают обнимать хрупкое тело Эмилии Серовой. Она вторит себе каждую секунду, что он её брат, вспоминает всё плохое, что он когда-либо делал ей. Но сердце все сжимается, трепетно выпускает тяжелый крик, парализующий тело. Он терзал сам себя, словно сумасшедший. Нарочно делал это, чтобы наконец почувствовать что-то кроме этой бешеной милости, которая происходила сейчас. Он и эта дрянь. Его сестра, черт возьми, младшая сестра! Как же это, блять, ненормально! И Денис Серов прекрасно понимал это, поэтому отчаянно еще раз сам себя ущипнул за руку, чтобы наконец-то успокоится. И единственное, что сейчас он смог сделать, так это попытался уйти. Прочь отсюда, из её комнаты, и больше никогда не входить сюда, забыть обо всем, что между ними было. Наконец-то переехать в собственную квартиру и вычеркнуть из жизни такие слова, как «страсть» и «сестра», которые каким-то образом стали едины. — Денис? — она останавливает его, схватившись за запястье левой руки. С напряжением парень отводит свой взгляд в сторону, дабы не видеть, как эти пальчики с неаккуратным маникюром сжимают его запястье. То, как тоненький голосок зовет его по имени. То, как тепло её кожи парализовало каждое его движение. Он смотрит строго в стену, не видит там ничего увлекательного, на чем можно было бы зациклить свой взгляд. Но не в силах обернуться обратно к сестре, не в силах даже посмотреть ей в эти заплаканные глаза. Сердце слегка разрывается на части. Не дает ему тех сил, с которыми он бы мог с легкостью уйти отсюда и забыть. Все свои чувства старался заблокировать, все эмоции снова запереть глубоко в сердце, но из-за трещин в нем они словно нарочно покидают укромный уголок. — Прошу тебя, не уходи так… мне нужно знать… что ты видел? — Что я мог увидеть? Пьяную сестру, которая оказалась еще большей слабачкой, чем я предполагал! — из его уст едва ли не хлещет желчь. Оборачивается, смотрит на нее с презрением, не в силах скрывать тот факт, что ему всё надоело! Абсолютно всё. — Ты чертова дрянь, полагающая, что теперь являешься хозяйкой в этом доме? Да пожалуйста! Это всего лишь старый дом, не имеющий изыска в элементарном дизайне! Можешь подавиться им, запихнуть себе его в жопу и наслаждаться тем, что он твой! Я же буду рад, когда вся компания, все деньги, вся власть будет моей. Ты представь, какие возможности меня ждут в дальнейшей жизни, а ты так и останешься никому не нужная в этом сыром доме. Одна. В скором времени ты останешься совсем одна. Сама не понимает, как ловко отпускает его руку и делает небольшой шаг назад. Глаза Эмилии расширяются от шока и дикой паники, завладевшей разумом девушки. Рука самопроизвольно поднимается, ударяет брата по левой щеке, оставляя после себя огромную покрасневшую отметину. В груди пылает от обиды, от ненависти и какой-то боли… той самой, которая жила с ней все эти годы, не давая шанса сделать элементарный вдох и почувствовать себя живой. — Отныне, не смей ко мне подходить! Ты для меня никто! Ясно? Ты мне больше не брат! — кричит она в гневе, от чего щеки буквально пылают ярко красной краской, пока глаза заливаются слезами. — Я ненавижу тебя, Серов! Гореть тебе в аду за то, что было с нами! — В ад мы попадем с тобой вместе, сестренка! — широко раскинув руками, он хватает её в свои объятия и тащит прямиком в душ. Переключив воду строго на холодную, Денис буквально вталкивает сестру под струи ледяного кошмара, заставляя ту прийти в себя. Вопит во всю глотку. Знает, что возможно её смогут услышать и на первом этаже, и плевать на то, что это может сделать даже отец, но прийти на помощь он не в силах. Она хочет дать понять всем, что ей больно, страшно, жутко обидно. Паника завладевает девушкой сполна. Чувствует его мощные пальцы, закрывающие её нежный ротик. Старается укусить его, пытается даже сделать резкий разворот и ударить брата еще раз, но он обхватывает её руки за запястья, прижимает их к стене, заставляя оставаться на месте. Только сейчас замечает, что совсем не одна здесь в душе под струей холодной воды. Он прижимается к её ягодицам своим пахом, велит девушке стоять смирно, поддавшись этой ледяной агонии, проникающей во все клетки тела. Парализующий, раздирающий душу холод. Он затягивает во мглу боли и бесконечных иголок, пронзающих даже самые темные уголки сознания. Невозможно сделать вдох, невозможно расправить собственные легкие, так сильно сжавшиеся в грудной клетке. Эмилия не может пошевелиться, не чувствует больше прикосновения брата. Не чувствует даже то, как он ловко разворачивает её к себе и обхватывает ладонями лицо. Смотрит лишь в его глаза, дрожа своими зубами еще сильнее. Губы посинели, по лицу и волосам до сих пор стекают ледяные капли. Дрожит, не в силах что-либо сказать. Она лишь смотрит, всего лишь смотрит… казалось бы, что тут такого, в этом наполненном слезами взгляде? Но нет, тут нечто другое. Обжигающая, неконтролируемая энергия пробивает её изнутри, требует свободы. Всего лишь приоткрытые губы и всё катится к чертям. Эмилия, вконец потерявшая голову, сама не понимает, что на нее нашло. Почему она, глядя на брата, буквально сошла с ума. Почему эти капли, падающие с его влажных темно русых волос, так привлекли её? Почему его напряженные скулы так манили к себе, а эти губы, которые он кусал, каждый раз встречаясь с ней взглядами, и вовсе сделали безумной? Вцепляется своей рукой ему в волосы, тянет на себя, широко открыв рот. Её губы едва ли не захватывают в плен рот брата. Она пронизывается своими чувствами к его телу, заставляя того отдаться без остатка. Язык владеет этой ситуацией, а сладкий стон едва заполняет их рты, отдаваясь тяжелым басом в ушных перепонках. Руки нежные, желающие почувствовать все тепло, что сейчас может быть. Ей наплевать на всё, что может произойти. Эмилия лишь хочет этого… хочет и точка. Где-то за окном снова снежная метель. Но именно здесь, пока они вдвоем, сохраняется жгучее тепло. Эта страсть, эта агония адского пламени, сжирающая брата и сестру изнутри. Ему больше не хочется видеть эти слезы, больше не хочется как-то поговорить с ней и уйти… о, как же хочется уйти… Сильнее сжав ладонями талию сестры, Серов приподнимает девушку, ведет куда-то прочь от холодной пучины этой воды, прижимает теперь к стене. Рука самопроизвольно тянется к левому бедру, подхватывает за ягодицу. Только сейчас, вспомнив несколько фильмов о любви, Эмилия понимает, чего именно желает брат. Она забрасывает эту ногу ему на талию, затем и вторую, принимая его любезную помощь. Чувствует между своих ног, как растет желание её брата. Её чертового брата, который так страстно целует её. Нежно покусывает губы, заставляя издать очередной стон. Резко разворачивает её, теперь уже сам прижат к стене, позволяя впервые в жизни сестре делать всё, что ей вздумается. И в эту самую секунду, он и сам этого не замечает, как её собственная рука тянется куда-то вниз… Скользит по его мокрой футболке, добирается ловко до ремня, сдерживающего этот стальной член, готовый вырваться и вторгнуться в теплое лоно сестры. СЕСТРЫ!!! Безумие, опьяняющее не хуже, чем крепкий виски. Целуют друг друга, поддавшись своим чувствам, прогнав все моральные и этические принципы. Он ощущает, как её ладонь скользит по выпуклости сквозь его джинсы, чувствует, как нежные пальчики нащупывают нужное и слегка сжимают, без тени стеснения или же аморальности. Это приводит в шок! Настоящий шок, который только можно было вообразить. Не смог даже сказать пару слов, не смог даже оттолкнуть её, а ведь стоило! Разум твердит кто она, но Денис, кажется, даже не пытался его слушать. Лишь тени прошлого отзываются в его небьющемся сердце, лишь они способны остановить всё это… — Эмилия… — Молчи, просто молчи… — она не способна остановить себя. О черт, ведь реально не может. И в эту самую секунду, пока сестра старается одной рукой как-то расстегнуть его ремень, Денис резко ставит её на ноги и велит сделать пару шагов назад. — Эми… — он хочет найти какие-то слова, хочет снова произнести её имя, дабы успокоить, но девушка обрывает его поцелуем на первых же звуках. — Стой… — Почему? — Так нельзя. — Нельзя было… Нельзя было целовать меня, Денис, тогда в больнице. Нельзя было приходить ко мне и трогать мою грудь, ласкать мою шею и ключицы своим языком… — Молчи! — ему неприятно слушать правду, она словно гвоздь по стеклу, велит парню тут же закрыть уши руками и резко дернуть ими. Снова отталкивает от себя, на этот раз резко перехватывает за оба запястья, прижимает животом к стене, резко встав позади. — Молчи! Ты слышишь?! Тупая девчонка! На что ты надеешься, а? На то, что я позабуду, кем ты являешься и трахну тебя? Да? — Мне не нужно это, Денис! — Тогда чего ты хочешь? — отпускает, делая шаг назад, позволяя сестре обернуться к нему лицом. — Я хочу узнать, на что я сама способна! Как далеко я еще способна зайти из-за этих чувств! — Ни о каких чувствах и речи идти не может, ты поняла? Ни о каких! — он стучит кулаком по стене, хочет угомонить свой пыл и это яростное желание вторгнуться в нее, ощутить тепло, ощутить то чувство, когда она станет его… полноценно… — Ты моя сестра, а я твой брат! Больше ничего не может быть! — Тогда что это? — кивает ему на вставший член, который так очевидно выпирал под тканью джинс. — Ты ведь хочешь меня, Денис! — Прошу, перестань! Сейчас любой может подслушивать нас! — И пускай! — взрывается. Слезы градом, девушку опять всю трясет, а её неспособность остановить эту дрожь, просто выбивает из колеи. — Пускай слышат, ясно? — Стой так! — внезапно он настигает её. Обхватывает своими руками и резко оборачивает лицом к стене. Велит прижаться плотнее своим плоским животиком, велит стоять так и не дает возможности расправить свои легкие и сделать вдох полной грудью. Не знает, чего от него ожидать. Кажется, что все эти слова задели Дениса, и теперь он сделает что-то невообразимо жуткое и болезненное для своей сестры. Она ждет от него очередных слов, которые наверняка обидят её. Она ждет от него удара по лицу, или же даже по спине, ждет очередных унижений и попыток втоптать её в грязь. В который раз… В который раз. Но то, что сейчас происходит в голове брата — неизвестность. Эта самая неизвестность вводит его в пучину бесконечной мглы и страданий. Ему плохо. На ногах стоять больше не может и только, облокотившись о стену левой рукой, позволяет наконец себе действовать. Исполнить задуманное, сделать все, чтобы пылающий от желания член смог наконец успокоиться. Таким образом он хочет сделать так, чтобы разум перестал твердить ему, как надо поступить. А ведь надо было стянуть с нее эти бежевые трусики, раздвинуть ноги, снова закинуть их на себя и так быстро задвигать тазом, едва только проникнув в сестру. Чертову сестру! Вдох… Ладонь правой руки начинает медленно двигаться по её правому предплечью, всё ниже и ниже… Задевает застежку бюстгальтера, медленно проводит по ней подушечкой указательного пальца, так и не осмелившись поддаться желанию и расстегнуть его. Двигает рукой по ребрам, пробирается до открытой поясницы, слегка застывает на время. Лицом приблизился к её щеке, мягко целует, совсем сухо, но это пробуждает эмоции в душе Эмилии. Она сладко застонала, прикусив нижнюю губу, дабы брат не услышал всё блаженство, которое сейчас испытала. А он всё слышит. Всегда слышал. Поэтому его мужское эго уже наверху безумной бури вожделения. Настороженно, аккуратно, двигает рукой по красивым бедрам, резко оказавшись пальцами уже на животике сестры. Терпеливо выжидает, когда она слегка изогнет спинку, чтобы пробраться чуть ниже. Через ткань трусиков чувствует приятные мягкие волосики на её лобке. Чувствует, как она пытается съеживаться, хочет как-то оторвать его ладонь от своего сокровенного места, но не удается. Может и имела желание где-то в глубине своего сердца, но тело, страдающее без тепла его прикосновений, само поддается Денису. Эмилия даже не слушает свой разум, не слушает разорванное на куски сердце. Она только закрывает глаза, приоткрыв свой ротик, дабы вгонять этот прохладный воздух в себя, пытаясь потушить этот отчетливый пожар внутри. Рука всё ниже, начинает поглаживать большим пальцем область клитора, медленно, не спешит. А ведь некуда спешить, правда? Никто из них не хочет шевелиться и нарушать столь аморальную идиллию. Всё уже давно перешло свои рамки, всё уже давно стало дозволенным. Каждый запрет для них, словно вызов, который с удовольствием принимают для себя. Каждый хочет самостоятельно бороться с этими пороками, но увы, удастся им их преодолеть только совместными усилиями. Этими самыми, которые могут других людей шокировать, и заставить испытать эту гребаную мерзость, исходящую из уст: «Они брат и сестра!» Она вспоминает вчерашнее. Как мысли о брате захватили в плен, как рука тянулась к трусикам и отодвигала их в сторону… Как пальцы блуждали по слегка выпуклому клитору. Как они нетерпеливо терли и терли, как стон срывался с её нежных губок… О черт, ведь это было прекрасно, не так ли? И сейчас, снова ощутив большой палец на своем клиторе, она больше не чувствует, что у него есть хоть какая-то преграда. Словно стояла вовсе не в трусиках, а совершенно голая, как и тогда, едва почувствовав себя униженной прижалась к телу брата. Вдыхает запах её волос, позволяя тем прилипнуть к влажным губам. Он тяжело дышит, испытывав словно то же самое, что и его сестренка. Чувствует, что не только ей делает приятно, но и сам уже на подходе того, чтобы кончить. — Ты ведь этого хотела, не правда? — его голос все портит. Пробуждает разум, отвергая всё, что чувствует это тающее от прикосновений тело. Она хочет отодвинуться от него. Хочет попросту уйти из этой комнаты, из этого дома, из этой жизни… Но он не дает этой возможности. Серову плевать, вот сейчас абсолютно плевать на всё. Он знает, что уже взрослый мужчина и способен сдержать себя, но желание сделать сестру счастливой в столь приятной манере — велико. Продолжает двигать, ощущает влажность даже через трусики, улыбаясь про себя. Это сносит крышу, сводит с ума даже его собственную душу. В горле пересохло, стоны становятся всё громче и только вода способна до сих пор их заглушить для остального семейства в доме. — Остановись! — Ну уж нет… — он противоречит сам себе. Ведь только что останавливал её, хотел уйти, хотел забыть… но всё кажется столь незначительным, когда всё доходит до кульминации. Сильнее сжимает свои ноги, напрягая их до невообразимой боли. Девушка закрывает собственный рот рукой, старается не закричать во весь голос, когда внутри разгорается пожар. Всю трусит, до клитора дотронуться невозможно, дрожь пробирает сразу же каждую частичку тела. Каждый волосок, каждый ноготок, всё, что принадлежало до этих пор именно Эмилии, а теперь во власти только у Дениса. Ощущает, как его трусы сами мокрые от бурного всплеска наслаждения, едва только достиг верхушки блаженства. Он прижимается лицом к её волосам еще плотнее, последний оборванный стон и Денис резко убирает свою руку. Палец до сих пор влажный, это могло бы убить его напрочь, посмотреть на него, ощущая… Ооо, ебаные Боги! Денис сдерживается, делает легкий шаг назад и внезапно принимает то самое решение, которое должно было увести его из комнаты намного раньше и уберечь Эмилию от такого. Она одна. В очередной раз одна в этой комнате, где настолько холодно из-за ледяного пара от включенной воды. Девушка первым же делом устремляется обратно в душ, позволяя своему жаркому телу в буквальном смысле остыть. Останавливается под струей этого кошмара, наконец поняв, что только что произошло. Вбегает в свою комнату. Ему плевать на то, что телефон звонит без перебоя. Ему наплевать на то, что трусы и даже джинсы испачкались спермой. Только одно сейчас волнует… Его большой палец правой руки… Палец, который до сих пор влажный от вожделенной смазки его собственной сестры! Нужно срочно в ванную, мыть руки, умывать своё лицо холодной водой, чтобы больше не думать об этом, чтобы больше не хотеть её… Но вместо этого он лишь смотрит. Вытянув руку вперед смотрит на большой палец, ощущая то, как она стонала, как пыталась вырваться… Ооо, эти жалкие попытки вырваться, эти жалкие попытки остановить всё это. Господи, он сошел с ума если сделает то, что сейчас витает в его мыслях! Нельзя! Запрещено! Омерзительно!!!!! Но делает. Снова всё нахуй, лишь попробует, лишь ощутит это на вкус и плевать на всякие морали. Пошло всё нахуй! Все и всё! Кончиком языка пробует её на вкус, совершенно потеряв голову и отпустив разум в дальний путь. Ему уже не интересно ничего в этой жизни, только она. Только его неспособность обладать ею и то, что не сможет никогда остановиться. Уже не сможет. И сейчас, полностью раздевшись и войдя в ванную комнату, он еще раз прислушивается… А вдруг она пришла сюда, к нему, за каким-то продолжением? А вдруг она чувствует тоже самое, что и он? А вдруг она влюбилась?..