Мята и Имбирь

Это должно быть очень тяжело — пытаться заблокировать мысли. Эти самые, не позволяющие даже подумать о будущем. Такие противоречивые. Такие трудные порой. Мозг совершенно не может переварить данную информацию, взятую из глубин сердца. Этого трепещущего сердца. Она до сих пор лежит в своей постели и старается не думать о том, что случилось несколько часов назад. Это все бред. Ведь так? Она не имеет права чувствовать нечто подобное к своему собственному брату. Своему родному и единственному брату. Должна. Обязана заблокировать все эти мысли и не позволять им даже пытаться проникнуть в голову. Где-то в подсознании Эмилия хочет думать о брате. Она хочет вновь и вновь вспоминать вкус его губ. Вспоминать его горячие ладони, так ловко обхватившие талию. То, как он слегка тянул её на себя, как старался еще сильнее прижаться к её хрупкому телу. А она… Она всего лишь позволила брату делать всё, что ему вздумается. Всего лишь позволила… Сильно этого хотела, поэтому даже не смогла противиться. А потом… Он был вынужден всё разрушить. Всё опять покатилось к чертям собачьим, напоминая Эмилии о том, что её брат черствый и эгоистичный мерзавец, которого заботит только его жизнь. Денису плевать на чужие чувства, на эмоции и боль других людей. Даже близких. Ему важен только он сам. И этот день не исключение. Верно? Но, кажется, Эмилия даже не подозревает о том, что случилось за много километров отсюда. Что вообще произошло там, в доме у общего знакомого, куда и её пригласили. Черт, её ведь впервые пригласили на вечеринку, но ей так морально трудно как-то совладать с самой собой, не говоря уже о том, чтобы покинуть мягкую постельку. Она даже не в курсе из-за чего её брат так накинулся на тех парней. Ей кажется вообще никто даже не соизволил сообщить о разбитых лицах, о крови, что была разбрызгана по стенам и о том, что кричал Денис в гневе. «Моя Эмилия!» Черт. Это звучит так… прекрасно. Ей бы услышать эти слова, наверняка Серова потеряла бы сознание на месте… Ну, а сейчас, она лишь слышит, как скрипнула дверь. Кто-то тихо старается пробраться в её комнату, но всё равно тяжело шагает. Эмилия вжалась в матрас, сильнее натянув одеяло к своему лицу. Ведь знает, что по ночам к ней в гости никто не захочет наведаться; Анна Петровна крепко спит, а больше некому. Они остались одни в доме, Денис так и не соизволил ответить на звонок Екатерины, поэтому она попросила Эмилию срочно узнать, где тот находится. Серова пообещала матери своего брата непременно найти его, но сама даже не тронулась с места. Она так и осталась здесь, одна, наедине со своими мыслями. И теперь, отчетливо почувствовав чей-то взгляд на своем теле, брюнетка вконец растерялась. Хотелось закричать, пошевелиться и как-то встать на ноги, чтобы кинуться прочь. В мыслях пробежала куча вариантов о том, кто мог войти в её комнату. Первое, что приходит на ум и является полной нелепицей, так это именно воры… Вряд ли они так ловко прошли через систему безопасности и зачем им вообще подниматься в её комнату, когда в кабинете отца стоят три сейфа, требующих внимания? И, лишь ощутив запах парфюма своего брата, девушка на секунду расслабилась. Денис! Что он здесь делает? Вот сейчас напряглась еще сильнее, чем когда думала, что пробрались воры. Эмилия сильно зажмурила глаза, почувствовав как продавлен матрас. Парень ловко забрался в постель к сестре на свободное место рядышком и на несколько минут замер. Кажется он и вовсе не слышит, как учащенно дышит Эмилия, демонстрируя тот факт, что совсем не спит. Денис даже не задумывается об этом. Он, совершенно опьяненный бутылкой хорошего виски, даже не понял, как так быстро добрался домой. Парень, решивший, что больше здесь не появится, всё же сел за руль новенькой иномарки и за несколько минут оказался на территории коттеджа. Он так безрассудно хлопнул дверью, быстро протопал по ступеням, ведущим к большой входной двери и резко набрал код, отключающий сигнализацию. Вновь шаги, затуманенный разум. Ничего не понять, абсолютно ничего не разобрать в этой темноте. Казалось, что он и вовсе закрыл свои глаза и идет как бы на ощупь… Но все равно чувства его подвели. Оказался отнюдь не в своей комнате, оказался посреди комнаты своей сестры, которая так мирно «спала» в своей постельке. И в эту самую секунду ему не захотелось уйти. Он не стал даже расстраиваться по поводу того, что прошел мимо своей двери… Денис замер, увлеченно рассматривая силуэт Эмилии под толстым одеялом. Парень сделал всего один шаг в её сторону и понял, что хрена с два он уйдет отсюда просто так. Нет, ему ничего подобного не хотелось… Он лишь хотел прикоснуться. Вновь почувствовать этот чертов аромат молочного шоколада, смешанного с привкусом мяты на губах. И Денис не смог себе отказать. Вообще, когда он пьян, то не может заблокировать свои внезапные непонятные желания. Как и сейчас. Он закидывает и вторую ногу на кровать, медленно приближается к сестре со спины. Девушка, почувствовав тот факт, что расстояние между ними сокращается и по спине пробежали неприятные мурашки, словно сглатывает всю накопившуюся обиду. Ей страшно даже подумать о том, что сейчас хочет брат. Сначала она решила, что он вновь поиздевается, что сделает ей больно физически… Но этот жест полностью выбивает из колеи. Она едва ли не тает от столь нежного прикосновения. И пусть он не коснулся её кожи, пусть положил ладонь в область предплечья через толстое одеяло, всё же она чувствует жар исходящий от его пальцев. Чувствует, как он слегка сжимает их, пока вторая рука сверху добирается до лица. Указательный палец едва коснулся лба Эмилии, как тут же застыл. Дыхание Дениса говорит само за себя. Она и не рассчитывала, что он будет трезв, но хотя бы тогда он бы частично контролировал свою агрессию. Но сейчас… Она боится пошевелиться. Боится даже лишний раз вздохнуть. Пьяный Денис — это все равно что матадор одетый в красное на глазах дикого быка. Опасный. Рискованный парень, которому наплевать, когда и с кем начать спор. Начать драку, где будет сломана не одна кость. Парень кладет свою голову на подушку рядом, ощутив то, как волосы сестры оказываются на его лице. Он даже не убирает их, не пытается избавиться от щекочущих волосинок на своей щеке. Просто продолжает вдыхать этот аромат, заметив, что больше не чувствует мерзости в данных деяниях. Он отбрасывает абсолютно все чувства и просто идет на поводу своих желаний. Но они слишком крепко схватились за опьяненный разум Серова, поэтому сейчас он в лёгкую смог бы перейти черту. Сильнее прижавшись к её ягодицам своим пахом, Денис внезапно понимает, что сейчас случилось. Эта эрекция дает о себе знать не только парню, но и Эмилии, которая буквально распахнула глаза в ужасе и начала вторить себе, что это всего лишь мобильный телефон в кармане брата… всего лишь чертов телефон! Дыхание сбито. Он не может контролировать всё это, не может заставить себя просто взять и уйти. Серов сильнее прижавшись к сестре, обводит рукой её плечо, ловко проводит пальцами дальше… Добирается до выпуклости груди, вспомнив то, как Эмилия опустила свои руки и продемонстрировала… О Боги! Не дайте ему сорваться! Не позволяйте ему сделать то, что сейчас так отчаянно бьется где-то внутри и пытается выбраться наружу. Нельзя. Не имеет никакого морального и этического права! Не имеет, черт его дери! Но ему плевать. Впервые ему плевать на то, что Эмилия дрянная сучка, разлучившая мать Дениса с его отцом. Она, которую стоит уничтожать каждый раз, едва только видишь. Она не заслуживает счастья, не заслуживает уважения и любви… Неверно. Заслуживает. Иначе ты бы не пришел сюда, в эту комнату. Обводит рукой, сильнее прижав девушку к себе, не стесняясь надавить на выпуклость левой груди. В висках неприятно постукивает. В горле совсем пересохло, но вовсе не из-за выпитого алкоголя, нет, это все из-за того, что парень едва ли не сгорает изнутри. Его душа пылает. Всё тело вибрирует от сладости этого мгновения. Изнемогая от обрушившейся на него бури эмоций, Денис внезапно ощутил некую невесомость. Он словно блуждает по облакам, отчетливо слышит каждый стук своего сердца. Неспокойного сердца. Ведь Она здесь, рядом. Лежит и так покорно позволяет себя обнимать, позволяет вдыхать запах своих волос. Позволяет даже губам Дениса коснуться открытого участка шеи. Обжигают. Тревожат. И каждой клеточкой он желал этого. Каждый мускул в его теле дрогнул под натиском столь очаровательных чувств. Пугающих. Неправильных. Но все же очаровательных… Он позволил себе сделать это. Позволил еще раз коснуться её шеи своими губами, затем медленно и уверенно направиться к ключице. Дрожит, не может контролировать своё тело. Желваки выступили на лице, но отнюдь не из-за злости, а только потому что он сильно сжимал каждую частичку своего тела, не дав ей свободу воли. Он не позволял себе большего… Хотя нет, уже позволил. Его губы влажной дорожкой добрались до открытой правой ключицы Эмилии, как девушка внезапно вздрогнула. Она больше не имела никакого права, а также сил притворяться спящей. Еще когда тыльной стороной ладони брат прижал руку к её груди, Эмилия позволила себе приоткрыть губки. Они стали влажными, и почему-то пугали девушку тем, что абсолютно холодны. Раньше, едва она ощущала такую близость к брату, то буквально пылала… А теперь… Она боится. Черт возьми, боится так сильно, что не может больше терпеть всё это. Ощутив его губы на своей ключице, девушка дернулась и захотела перевернуться на спину. Он почувствовал тот напор. Понял, что Эмилия проснулась и теперь захочет его оттолкнуть. Страх из-за этого проснулся мгновенно. Парень словно озверел. Он ловко убрал руки и одним лишь жестким движением полностью перевернул Эмилию влево. Серова даже подумать не успела, как оказалась лежать на животе, пока её руки во власти брата. Правой рукой, Денис обхватывает свободную руку сестры, ту, которая не оказалась зажата под животом. Он сильно вдавливает её в матрас рядом с лицом сестры, пока сам не прекращает собственные поцелуи. Это странно. Дико странно… Но так волнующе приятно, что Серова даже не может пошевелиться. Ей не хочется шевелиться. Впервые. Влажные дорожки от поцелуев теперь едва ли не по всей спине. Он чертовски медленно добирается до последнего сантиметра открытого участка кожи, после чего на мгновение останавливается. Дыхание сбито. Ноги дрожат, так же как и всё его тело. Что-то с такой болью отдается в сердце. В самую глубину. В эту секунду раз и навсегда он решает для себя, кто она ему… Дрянная сука, которая разрушила семью, или же любимая младшая сестренка? Его сестренка. Его Эмилия. Убирает волосы с её лица, ровно в тот момент, когда девушка прижалась левой щекой к матрасу, слегка повернув голову. Она так глубоко дышит, что некоторые волосинки сами буквально улетают с лица, демонстрируя Серову эти влажные губки. Он смотрит на нее сквозь темноту, чувствует вибрацию исходящую от ледяного тела сестры. Шатен даже не пытается понять тот факт, что сейчас может чувствовать она. Он только боится, что на этот раз она не переступит грань вместе с ним. Что на этот раз она остановится первая и оттолкнет его от себя. Навсегда. Жестко, велев больше не приближаться. Но он же сам этого и добивался, не так ли? И в эту секунду, наплевав на всё, он коснулся губами её щеки. Нежно, слегка причмокивая, начинает целовать этот участок кожи, мгновенно переходя на губы. На манящие губы, так сильно дрожащие сейчас то ли от холода, то ли от волнительного момента. Но она не спешит ответить… Она словно мертва в эту секунду, поэтому лежит даже не двигаясь… не дышит, не моргает, как прежде. Просто лежит и позволяет брату целовать себя. Как и сегодня утром, как и в те разы, она позволяет себя целовать и не пытается это остановить. Сдерживать себя становится труднее. Девушка старается пошевелиться, но Денис, испугавшись что она попытается сбежать или же толкнуть его в грудь, сильнее сдавливает руку Эмилии. Тогда она аккуратно, медленно и необычайно осторожно начинает переворачиваться на спину, постепенно отвечая на поцелуй брата. Языки сплетаются, зачарованно начинают этот страстный танец безумия. Она позволяет ему проникнуть в свой рот. В своё подсознание. В своё сердце. Вот так просто. Ни о чем не просит. Ничего не требует взамен. Просто целует его, наконец полностью перевернувшись на спину. Он навис над сестрой, словно ожидает очередного толчка, но нет, она притягивает его к себе освободившейся рукой, пока пальцы второй сильно сжимают область запястья брата. За секунду их пальцы рук переплетаются, и он едва ли не рычит ей в рот, когда девушка прижимает к себе. К своему холодному телу, позволяя Денису буквально разогреть его и довести до полной кондиции. Её всю трясет. Словно лихорадка, такая мощная и сильная, не позволяющая даже думать о том, что они делают. А что же они делают? Целуют друг друга. Крепко, сильно, не позволяя разуму очнуться. Они словно встретились впервые и едва ли не влюбились с первого взгляда. Он в эти изумрудные глазки, она в этот чертовски приятный вкус имбиря… Мята и имбирь смешались воедино и теперь здесь совершенно нечего делать разуму. Безумие. Оно овладело ими, заставило буквально сжиматься сердце, превращая его в осколки. Словно прежде оно было хрустальным шариком. Всё пошло к чертям. Туда и дорога. Он рычит. И она так же не может молчать. Этот стон срывается с её дрожащих губ между поцелуями, пока Денис старается отдышаться. Нужно остановиться. Нужно дать себе остыть и просто покинуть эту комнату… Но нет, он не может. Он не хочет. Вновь прижавшись к ней, ловит себя на мысли, что хочет еще глубже. Хочет почувствовать её всю, чтобы она отдалась ему без остатка. Выпить этот блестящий вкус мяты до дна, не оставив там ни грамма этого совершенства. Он желает её, прямо здесь, сейчас. Вот такую потрепанную девчонку со своими загонами в голове, готовую накинуться на него всякий раз, едва оскорбит близких. Вот такую, храбрую и отважную, которая всегда придёт на помощь… Сожмет ладонь, когда нужна будет поддержка, простить все обиды, когда они будут не кстати. Она выгибает спину, позволяет Серову завести свою ладонь под себя в области лопаток. Он слегка приподнимает к себе девушку, увлеченно целует эти пылающие от жара губки. Ладонью зарывается в эти мягкие непослушные волосы, ощущает насколько же они приятные на ощупь. Хочется улыбнуться, но для этого ему предстоит на секунду остановиться и перестать так профессионально двигать губами. Она не успевает за ним, то язык не вовремя вытянет, то губу не ту обхватит… Чувствуется её неопытность. Вот тут он и улыбается. Его собственная неопытная сестричка… Но ничего, времени у них предостаточно… Даже эти мысли не пугают так, как-то, что его тревожит… между ног всё зудит, отчетливо превращается в ноющую боль, заставляя действовать. Все органы словно сжались в единую массу. Внутри жжет, тянет вниз, заставляя тело едва ли не разорваться на части от боли. Такой приятной боли, желанной, во всяком случае сейчас, когда все пылает в огне. Она хотела попробовать всё. Хотела ощутить вкус его кожи. Желала почувствовать биение его сердца. И ей удалось. Сердце брата зашлось. Нет больше возможности перегрузить свой мозг и оторваться от столь сладких губ. Вибрирует. Тело так податливо расслаблено и напряженно в определенных местах, чтобы вновь не рухнуть на постель. В висках стучит. Давление подскочило до безумия, отчего внутри черепной коробки адское пламя. Нет… Стоп. Нужно остановиться, иначе он перейдет эту черту так же легко, как и она. Кто-то из них должен включить свой разум, вспомнить, что у них один отец и прекратить это безумие. Ну же, сейчас… Едва тонкие пальчики обхватывают его за шею, как Денис срывается. Его ладони вмиг пробираются под тонкую ночную рубашку сестры и оказываются в области талии, сильнее сжав хрупкую девушку. Она не может дышать. Вновь стон срывается с её губ прежде, чем совершенно теряет контроль над собой. Тело всё просит ласки, просит этих чертовски приятных поцелуев. Она едва ли не умоляет его одним только взглядом продолжить, но Денис резко останавливается и сам отводит от себя сестру немного назад. Распухшие губки, искусанные до крови от столь жаркого поцелуя. Если присмотреться, то можно даже обнаружить пару капель крови на нижней губе Серовой. Она трясется всем телом, едва ли не собирается плакать от того, что только что между ними произошло. О черт, ведь так хотелось большего и наплевать на то, кем они приходятся друг другу. Эмилия за эти несколько минут позабыла о том увлекательном факте, что это её брат. Её чертов брат, всеми фибрами души ненавидевший их с матерью. Её чертов брат, родной сын отца… Ну как она могла допустить это? Ну как она могла? Но он впервые ни о чем не жалеет. Только смотрит в её глазки в которых появляются слезы и отпускает нежное тело сестры. Денис убирает свои руки, слегка поправив одеяло, вмиг посмотрев на лицо. — Я не хочу, чтобы мы говорили об этом. Не хочу, чтобы вспоминали. Это неправильно, ты ведь понимаешь? Она взрывается. Не может больше терпеть это все, поэтому закрывает лицо ладонями и начинает плакать. Громко, сильно, не контролируя собственные эмоции. — Ты моя сестра. Моя младшая сестра и как бы я ни хотел твоей смерти, я не могу перейти через эту черту. Это неправильно, Эмилия, это аморально. Я хочу, чтобы ты забыла об этом, словно это всё было сном. Завтра, как только отец вернется, я покину этот дом и встретимся мы в лучшем случае на его именинах летом. Я надеюсь, что за это время ты позабудешь об этом безумии так же, как и я через двадцать минут. — Зачем ты все это делаешь? — А почему ты отвечаешь? Она не знает. Он не знает. Они молча остаются наедине с собственными мыслями. Девушка продолжает плакать, пока Денис Серов еще раз просканировал все мысли в своей голове. Он попытался угомонить пылающее тело. Попытался отвлечься от того факта, что хочется продолжить… Его орган так и горит, требует, чтобы ему также уделили внимание, как и этим сладким приоткрытым губкам. Едва собрав всю силу в кулак, Серов попытался подняться с постели сестры и покинуть комнату. — Стой, — одно слово и он готов позабыть о всех своих целях, — если это последний день, который мы проводим вместе, то прошу, останься. Просто так. Со мной. Сейчас. Она не находит нужных слов, не может построить полноценное предложение, поэтому говорит членораздельно. Заглянув в заплаканные глаза сестры, Денис пододвигается ближе к ней. В этот миг, когда он укладывает её под одеяло и нежно обнимает за талию сквозь толстую преграду, она наконец смогла успокоиться. Слезы отошли на второй план, ведь эта черная мгла захватила в свой плен. Устало, не в силах даже о чем-нибудь подумать, Эмилия закрывает глаза и проваливается в сон. Так быстро. Внезапно. Он решил, что едва сестра заснет, то сразу же уйдет из комнаты, как будто и вовсе не заходил сюда сегодня… Но нет, не смог даже пошевелиться. Вот так просто обнимая свою младшую сестренку, Денис вдыхал запах её волос, закрыв свои глаза. В неком кайфе, блаженно поднимаясь ввысь, он впервые расслабился. Зарываясь лицом в её волосы, Денис все чаще ловит себя на мысли, что так просто уйти не получится. Ощущает тепло, исходящее от тела сестры всем своим нутром. Он не может пошевелиться, как-то заставить себя отодвинуться. Мозг шепчет, что всё, пора… Но сердце, так сильно сжалось от нежности, с которой она обхватывает его пальцы правой руки, твердит обратное. Словно многочисленные раскаленные иголки вонзаются в каждый участок открытой кожи Серова. Он слегка дрожит, то ли от холода, то ли оттого, что начинает отпускать. Больше не хочет ярого секса со своей сестрой, наплевав на морали и принципы. Внизу живота больше ничего не крутит и не болит. В паху нет никакого тяжелого груза и стремлений побыстрей избавиться от него. Денису гораздо приятнее вот так просто лежать рядом с сестрой и обнимать её, без малейшей мысли о половом акте. Гораздо приятнее, чем вгонять свой член в чью-то теплую щель. Очевидно, но факт. Темнота. Только стук сердца в его груди дает понять, что все еще живой, всё еще чувствует. Он не смог остановить скорый поезд, врывающийся в его подсознание со своим новым товаром необычайных эмоций. Не сумел вовремя это сделать. Не смог найти оправдание данным тому, что он вообще делает здесь. Должен был уйти. Должен был оставить её одну в эту темную зимнюю ночь, но не смог пошевелиться вплоть до рассвета. И едва солнечные лучи стали пробиваться в эту комнату, как девушка очнулась. Но уже одна в своей постели, где еще чувствовалось тепло её брата. Её Дениса. Он обещал, что больше они не увидятся до дня рождения отца. Денис Серов привык сдерживать свои слова, наплевав на то, что о его поступках могут подумать близкие. Даже сейчас, едва отец с помощью Екатерины переступает порог дома, Серов-младший кажется и вовсе отрешен от этого веселья. Он оглядывает огромную гостиную, украшенную воздушными шарами. Смотрит на обеденный стол, где стоят самые любимые повседневные блюда Владимира Серова и понимает, как ему противно здесь находится. Он никогда не был семейным человеком. Возможно, если бы не вмешательство в его семью Людмилы и её дочки, то Денис не стал бы таким похуистом. Он не дожидается того момента, когда все обменяются любезностями и присядут за стол. Парень обхватывает дольку апельсина и прислоняет его к губам. Сначала всасывает сок, затем медленно начинает откусывать кусочки мякоти, внезапно почувствовав чей-то взгляд на себе. Поднимает глаза, не спеша повернув голову влево. Шатен несколько секунд доедает мякоть апельсина, пропитанного витамином C, и только после этого встречается с взглядом своей сестры. Она одета непривычно. Не так, как все эти дни. Нет типичных лосин и вязаного свитера. Сегодня на ней нежно-карамельного цвета платье с роскошным вырезом на груди. Девушка не спеша оглядывает брата с ног до головы, совершенно без эмоций приковывает взгляд к его губам. Похоже его слова всё же долетели до её разума сквозь те бурные слезы. Эмилия перестала думать о том, как сильно хочет поцеловать эти губы. Она перестала вспоминать те нежные объятия, которые длились всю ночь вплоть до рассвета. Ей это было не нужно, не так важно. Целый день они ждали возвращение отца, украшали дом и готовили ужин. Анна Петровна и Эмилия, пока Денис часами общался со своими друзьями в попытке напроситься к кому-нибудь в гости дня так на четыре-пять. Его вовсе не волновала эта встреча, он привык жить отдельно от данной семьи, поэтому такая разлука не была для Дениса чем-то тяжелым. — Доченька… — едва сдерживая слезы, Владимир обнял Эмилию, вдыхая этот родной запах. — Я так скучал по тебе, милая. — Папа, — она глотает свои слезы, пытается не показывать их отцу, сильнее прижавшись к его груди, — рада, что ты дома. — Больше не уеду, обещаю, — он гладит её по лицу, сделав полшага назад. Нежная улыбка. Владимир Серов, заметив в стороне своего сына, поворачивается к нему. Он пытается идти быстрее, опираясь на свою трость, но никак не удается. Ноги совершенно не слушаются, а от такого напряжения в них начинает кружиться голова. Серов-старший терпит всё это, лишь бы подойти к своему первенцу… Почему-то где-то глубоко в сознании мужчина собирался когда-нибудь признаться Денису о том, что не является ему родным отцом, но никак не решается на это. Ведь знает, что Денис и так ненавидит Эмилию, а узнав что у них не одна кровь, и вовсе озвереет по отношению к девушке. — Отец, — холодно отрезал Денис, во всяком случае попытался. Он хочет не быть таким плаксой, как Эмилия. Привык всегда скрывать свои эмоции, даже в такие драматичные моменты. — Сынок мой. Денис, — хлопает его по спине, на мгновение прижав к себе. Серов-старший улыбается сквозь эти бесконечные слезы, прежде чем совсем потерять силы. Шатен чувствует, как старик начинает падать, поэтому резко подхватывает отца за подмышки и дает ему точку опоры. Владимир принимает помощь сына и со страхом, что этот момент мог кто-то заметить, начинает оборачиваться назад. Эмилия, обнимающая обеих своих «матерей», радостно смеялась, чем и привлекала внимание всех к себе. Никто не заметил явную слабость старика Серова, поэтому у него на душе стало чуточку легче. — Я думал, что тебе стало лучше, поэтому вы прилетели обратно, — бормочет себе под нос, и в этот раз не стал отрицать тот факт, что стало страшно. Страшно за отца, за его здоровье и смерть, которая стоит позади него. Денис словно видел темную материю, что витала где-то рядом с Владимиром, стараясь схватить того за руки и утащить во мглу. Впервые, увидев собственными глазами слабость отца, ему стало не до смеха. Не до своих проблем, и уж точно мысли об Эмилии не заполняли сейчас голову. Во всяком случае не полностью. Испуганно начал оглядывать отца, попытавшись найти в том хоть капельку былой жизнерадостности или силы. Нет ничего. Серая масса, одно и тоже выражение лица, а в глазах вовсе нет света. Серову осталось недолго. И Денис в кои-то веки понял, что жизненный путь его отца начал заканчиваться. — Присаживайся, — отодвигает стул и помогает отцу присесть на него, облокотив трость об стол. — Я рад, что у вас здесь все без происшествий. — Считал, что по возвращению не обнаружишь дом на месте? — Думал, что вы его спалите вместе в своих ссорах. Денис улыбается. О, отец, знал бы ты, что тут творилось вместо реального пожара… Он внезапно почувствовал необходимость в её губах. В этом чертовом вкусе мяты. Мята. Её мята. Краем глаза смотрит на Эмилию, как в то же мгновение понимает, что она сегодня шикарна. Денис так легко оценивает её образ, словно делал это всегда. Вот так, просто, и главное одобряюще. Она не была серой мышкой, не была так же раскованной и доступной девкой. Эмилия была такой настоящей, такой… родной для него. Как-то странно потянуло внизу живота. Это не было желание с кем-то совокупиться. Нет. Это было желание вновь почувствовать её тепло. Зарыться лицом в её нежные непослушные волосы запаха молочного шоколада. Признать тот факт, что он вновь уязвим, что снова может в легкую поддаться своим сомнительным желаниям и на этот раз просто будь, что будет. Если бы не родные, стоящие совсем рядом, Денис бы непременно сделал всё это, даже не подумав о последствиях. Пусть даже Анна Петровна смотрит. Пусть весь мир смотрит и осуждает, вот только мать и отец. Они не поймут, они не позволят… «Черт, Денис, неужели ты уже начал об этом задумываться? Остынь. Она твоя сестра, но никогда не будет твоей девушкой!» Это всё настолько смешно, что он не смог сдержать этой улыбки, так быстро появившейся на его лице. Повернув лицо, Эмилия вместе с Людмилой движутся в сторону накрытого стола, как внезапно девушка замечает этот взгляд на себе. Увидев улыбку на лице брата, она едва не оступается. Людмила дружелюбно помогает дочке устоять на ногах и не свалиться на пол. Никогда еще прежде не видела его улыбки, такой настоящей, такой… без фальши и каких-то темных замыслов. Вот он, смотрит на нее и впервые в его глазах не читается отвращение. Впервые она не видит ничего кроме восторга, отчего на собственных губах засияла обворожительность. Девушка подходит всё ближе, отодвигает стул и просит маму Катю присесть с дальней дороги, пока Людмила покинула гостиную с целью принять душ после долгого перелета. Они словно поймали друг друга в лабиринте, иначе их взгляды попросту не объяснить. Денис долго рассматривает образ сестры, пока она, прикусив губу, наблюдает за ним. Кругом голова. Это невозможно. Попросту нереально так сильно желать прижаться к собственному брату. Это будет явно не из-за родственной любви, отнюдь, она желает к нему прижаться, чтобы вновь почувствовать теплый узел между ног. Отвратительно, реально! Но ничего не поделаешь с этими безумными идеями в её голове. Она совсем потерялась. Больше не может ощущать даже страх перед братом. Лишь смотрит на него, прикусывает губы до крови, пока тело всё вибрирует от боли. Этой страшной эмоциональной боли, завладевающей всем нутром. Нельзя даже ощутить какой-нибудь орган в своем теле, она не чувствует сердце, которое раньше билось так отчаянно, так страстно и быстро. Это так, словно она родилась снова. Что-то с силой отдается в её груди, пока Эмилия сама присаживается напротив брата. Она закидывает ногу на ногу, носком своим каблуков чувствует, что задела кого-то. Сначала Эмилия смотрит на Екатерину, которая любезно начинает советовать сыну посетить тот курорт, где они отдыхали. Но взгляд постепенно возвращается к серьезному лицу брата. Он внимательно слушает свою мать, с чем-то даже поначалу спорит, а потом удивленно восторгается, непременно пообещав себе, что отправится туда летом. Смотрит на его лицо. В глаза, которые наполнены какой-то радостной искрой. Затем на скулы, так четко двигающиеся из-за постоянных вопросов. Даже акцентирует внимание на едва заметной щетине, а ведь только два дня назад брат идеально побрил свое лицо. Но эти глаза цвета океанской волны, которые порой становятся темно-карими, в те моменты, когда злость берет верх над Денисом… Черт, они действительно пугают даже сейчас, когда тот абсолютно спокоен. Его губы. Эти страстные поцелуи… а те объятия, в которых она так ловко заснула… Эмилия едва коснувшись своих предплечий, тут же подняла взгляд обратно в сторону брата. Она чувствует невероятно сильную потребность вновь прижаться к нему, снова ощутить привкус имбиря на своих губах. Искусанных до чертовых ран! Тело завибрировало, покрылось неприятными мурашками, которые враз оказались прямиком в сердце и с силой сжались, превращая каждую капельку крови в сталь. Девушка не может дышать, всё давит в груди, как-то резко падает вниз живота и давит невыносимой болью. Но это не так страшно, как то, что она делает. Она снова представляет его в своей постели. Вновь позволяет воспоминаниям пробиться сквозь тонкую брешь и заставить тело буквально страдать от ноющей невыносимой боли. Он её брат. Нельзя. Противоестественно! Все указывает на то, чтобы девушка отбросила прочь все эти дурные мысли, что будущего уж точно не будет и пора закончить это начатое дело, пока всё не зашло слишком далеко. А ведь скоро это может произойти. Ведь кто знает, на что способен Денис, едва вновь останется наедине со своей сестрой. — Я больше не буду жить в этом доме, — её голос заставляет всех резко замолчать и посмотреть в сторону Екатерины, — уезжаю в Италию. У нас там есть небольшая вилла, хороший бизнес проект на будущее. Займусь строительством косметических салонов и возможно… — Подожди, — Денис резко перебивает свою мать, и кажется это единственное, на что он смог так без эмоционально отреагировать, — ты бросаешь нас? — Это совсем не так, — Владимир Серов, отпив несколько глотков прохладного лимонада, ставит хрустальный бокал на край стола, обращаясь к сыну, — Екатерина хочет двигаться дальше. — Без нас? — она не сразу понимает, что повторяет слова своего брата, чем привлекает его внимание к себе. Чувствуя острый взгляд, Эмилия всего на секунду повернулась лицом к Денису, затем вновь посмотрела на Екатерину, дожидаясь ответа. — Мы столько лет пытались что-то сохранить, но как оказалось, всё уже давно было потеряно, — шепчет едва ли не себе под нос Екатерина, резко смотрит в сторону сына, но тот словно воды в рот набрал. Она ожидала от него скандала, поэтому была столь мягкой и уравновешенной, не выпив при этом ни одной капли алкоголя, велев Людмиле оставить их ненадолго. — Каждый хочет идти своей дорогой, дочка, — Владимир, все еще косо поглядывая на своего сына, продолжает успокаивать Эмилию, увидев её слезы на щеках, — это надо было сделать еще много лет назад. Годы идут, они берут свое… Уже нет такой тяги совершенствоваться… У нас с твоей мамой. Но у Екатерины еще есть шанс, есть желание и стремление идти вперед. У нее всё получится, но для этого я должен её отпустить. Слишком долго был эгоистом… — Отпустить? Как ты можешь говорить об этом, отец? Она мне такая же мать, как и моему брату… — снова затрагивает Дениса, но тот словно и не присутствует в этом разговоре, продолжая молча поедать клюквенный пирог. — Я ведь не навсегда уезжаю, милая, — старается успокоить девушку, кладет ладонь ей на плечо, стараясь прижаться, — ты всегда можешь прилетать ко мне, а я к вам… Всё будет так же, как и прежде, просто я уже не буду мешать отношениям твоей мамы и папы. — Ты никогда и не мешала! — всхлип. Тяжело на сердце. Никак не может понять, почему ей так трудно дышать. Как и в тот раз, когда Денис её чуть не задушил на террасе. Девушка снова пытается сделать глоток кислорода, но голова неимоверно кружится, заставляя её отвлечься не на свое желание, а на эту сильную боль. — Эмилия, моя девочка… Взрывается. Девушка вскакивает на ноги и вновь обращается к отцу, желая, чтобы тот принял иные меры, но Владимир Серов полностью согласен со своей законной супругой. Он просто молча отводит глаза, словно этот разговор его и вовсе не касается. Всё внимание вновь устремлено на Дениса. Он спокойно доедает пирог, запивая его гранатовым соком, слегка разбавленным водой чтобы не был столь сладок, и берет свой телефон в руки, чтобы зайти на один из популярных сайтов. Каждый где-то в глубине себя задался вопросом, почему же Денис молчит и не действует, ведь это он сейчас должен быть на месте Эмилии и так бунтовать. Словно они поменялись местами. Некогда спокойная Эмилия превратилась в дикого зверя, которому не нравится то, что происходит на его территории. Она снова кричит, пытается достучаться до всех, но никто даже слова не хочет сказать ей в ответ. В полном отчаянии девушка бежит к своей матери, попытавшись добиться от нее хоть каких-то разъяснений. Она просит, умоляет Людмилу не отпускать Екатерину. Едва ли не падает матери в ноги, не желая так просто расставаться с той, которую полюбила всем сердцем за все эти годы. Непростая семья. Совершенно не понятные их моральные принципы и то, как ловко они принимают решения. Никто даже и думать не мог, что у них всё так серьезно запущено. Никто из их друзей, знакомых, и близких родственником никогда не задавались вопросом, как у них все заведено. Ну живут и живут, а что тут такого? Много сейчас бизнесменов имеют и других женщин на стороне, их жены прекрасно об этом знают и даже принимают детей от этих «любовниц», не желая тем самым разводиться и жить потом в нищете. Денис замечает сообщение от Насти, которое у него висит среди непрочитанных с прошлой ночи. Парень закусывает губу изнутри, сильно, пока кровь не проступила. Что, Серов, неужели стало страшно что же там написано? Он не жалел о своем поступке и о том, что вообще лишил девушку невинности. Денис этого не до конца хотел, он лишь желал навредить своей сестре, заставить её чувствовать боль, заставить её думать о том, что все, что между ними происходит, не имеет никакой ценности. Для него… Разумеется не имеет. Верно? Но где-то в глубине он вспоминал о прошлой ночи, о том, как целовал её губы, то, как его руки блуждали по нежному телу сестры, как он сжимал кожу на её талии, пытаясь найти какую-то опорную точку. То, как он желал её. Сильно. Яро. Безвозвратно. Черт возьми, ему стоит только подумать об этом, как член в штанах начинает твердеть. Прочь эти мысли. Нужно срочно на что-то отвлечься. Впрочем как и всегда. "Позволь мне приехать к вам. Эмилия не берет трубку. Ты ей что-то рассказал? Денис, прошу ответь. Мне нужно знать! Что ты ей сказал?! Она не хочет говорить со мной?! В чем дело, Денис? Она занесла меня в черный список! Это нормально по-твоему? Не разрушай нашу дружбу, скажи что ты пошутил. Она поверит, ты ведь всегда издеваешься над ней. Прошу. Ответь. Я приеду?" Прокусывает губу до основания. Черт возьми. Ну и как он мог так оплошать? Ну вот нахуй всё! НАХУЙ! Он не желает даже думать об этой всей херне. Хоть и всё враз навалилось на него, да так, что хоть вопи от боли. Денис сильно сжимает телефон в руках и резко кидает его об ближайшую стену, едва только Владимир Серов решил покинуть гостиную. Это замечает домработница. Анна Петровна успела отскочить от места приземления разбитого нового айфона, шокировано посмотрев в сторону сына своего хозяина. Женщина прижала ладонь к груди, тяжело вдыхает кислород, наполняя свои легкие, заставляя испуганное сердце биться равномерно. Заметив взгляд престарелой женщины, Денис одним выражением лица извиняется перед ней, слегка смягчив свое озлобленное лицо. Скулы парня напряжены, руки так и чешутся вмазать по какому-нибудь личику, или же сжать пальцы на нежной коже горла своей сестренки. Любимой сестренки, которая и стала причиной полного разрушения его семьи. В тот момент, когда он улыбался, и был по-настоящему счастлив… В тот момент, когда в прямом смысле слова они едва не стали близки, всё вмиг разрушилось. Всё должно было разрушиться. Ведь они до сих пор друг для друга брат и сестра! И иначе быть попросту не может. Не имеют права чувствовать что-то другое, не имеют права на какие-то запретные мысли, не имеют права быть счастливыми. Это их удел. Их чертов удел быть такими угрюмыми и несчастными детьми, обделенными родительской лаской и теплом. Во всяком случае Дениса. Ведь именно он своим гневным характером и эгоистичной манерой все и всех посылать нахер, разрушил их доверие и желание найти с ним общий язык. Именно парень всё мог вернуть в некогда счастливую семью, если бы только принял Эмилию и её мать… Но нет. Он тут же представляет глаза отца, когда признается, что уже давно трахается с Людмилой за соседней дверью от их общей спальни. Возможно только таким путем он сможет добиться того, что так яро желает — восстановления своей семьи. Как всегда — одна. В такие моменты она совсем не хочет жить, желает сама себе смерти. Была бы не против, если бы её любимое местечко разбомбила какая-нибудь ракета. Чтобы бац и её не стало. Но нет, она ведь должна жить, эгоистично себе напоминая, что нужна родителям. Нужна маме, отцу, и конечно же нужна Екатерине, которая только несколько минут назад целовала Эмилию в щеку и твердила, что будет звонить, приезжать и навещать её. Притворство? Вряд ли. Женщина действительно любит эту девчушку больше собственного сына, да и никогда особо этого и не скрывала. Даже в тот момент, когда она попрощалась со всеми, не сочла нужным подойти к сыну отдельно и поговорить, узнать его чувства и как полагается матери утешить его… Она просто обняла его, вяло поцеловала в лоб и велела не обижать Эмилию. Черт! Даже в такой момент она думала не о том, что чувствует её кровиночка в момент, когда прощается с мамой и отпускает её жить в другую страну, она думала об их отношениях с Эмилией. Это верх эгоизма. И увидев всё это, постояв в стороне и понаблюдав, Эмилия впервые поняла, что все это длилось не один день, а все девятнадцать лет. Все эти годы Денис был словно ненужным ребенком для этой семьи, всё внимание всегда уделялось только ей… Но не ему. И внезапно юная девушка поняла, почему её брат так сильно ненавидит их родственные связи. Внезапно она поставила себя на его место и с ужасом осознала, как это больно, когда тебя недолюбливают. Откровенно, не пытаясь даже фальшивить и как-то использовать актерские навыки. И ей стало обидно. До ужаса. До этой адской дрожи в коленях и ярого желания заглушить эмоциональную пустоту внутри себя. Схватившись за бутылку белого сухого вина, девушка укрылась в своем любимом месте в этом доме и смотрела в одну точку. Обидно за своего брата. Впервые. Ей было настолько жаль его, что плакала не потому, что теперь будет видеть Екатерину по большей мере раза четыре в год, а потому что она не сочла нужным побыть с сыном наедине… Попрощаться с ним как следует. Объясниться с ним, а не с ней. Денис верно говорил, кто она вообще такая чтобы как-то лезть в его отношения с матерью? Да никто! И она не лезла. Нет… Наоборот подталкивала Екатерину к верным решениям, подталкивала её к родному сыну… Но женщина только улыбнулась на прощание и покинула дом, не без помощи Людмилы, которая едва ли не ликовала по приезду из аэропорта. Очередной глоток и разум полностью отключился. Сердце девушки забилось ровно, четко, с некой грустной мелодией, заставляя слезы выступить из глаз. Приоткрыв свои губки, она почему-то увлажнила их обильной слюной со своего язычка… Всё внутри тянет, сильно сдавливает легкие, между ног словно запылал пожар. Ей стоило только вспомнить привкус имбиря, как всё тут же разрушилось. Моральная боль ушла, оставляя только его, только это дикое желание почувствовать очередное тепло брата. Ощутить то, как он нежно обнимает её, как сладко целует. Пьяный разум, несомненно, заставляет девушку мечтать еще глубже. Терзая себя, она совершенно не понимает, отчего на душе стало так тепло и уютно. Очередной глоток опьяняющего эликсира для её тела. Эмилия прикоснулась к своим влажным губам, почувствовав, как они мгновенно высохли до твердой корочки. Денис… Снова это «с» на конце… Кружит голову. Это безумный танец, в который они самовольно пустились без всякого разрешения моральных норм. Никто из них даже не думал, что может произойти в тот момент, когда их заметят. Никто. Все кажется слишком глупым, наивным и неправильным, но им на это наплевать. Впервые Эмилия не задумывается о том, что они в доме не одни, что кто-то может заметить это… Черт, она в самом деле думает, что он рядом, а не объясняется где-то там за высокой калиткой с Анастасией, которая дрожала от холода и боли, когда Денис едва ли не посылал её нахуй, а уже через минуту заключил в объятия и велел расстегнуть ремень брюк. Эмилия не знала, как ловко брат нагнул её лучшую подругу и как его член вторгался во влажное лоно девушки. Как она стонала на всю улицу и эти стоны смешивались с жуткой пургой. То, как ей было холодно, но жар от столь страстного секса согревал покрасневшую оголенную кожу юной Насти. Она не знала. Просто допивала остатки вина, пока рука самопроизвольно потянулась к краю платья. Дотронувшись до волнистой ткани, она слегка приподняла её вверх до бедренной кости. На секунду остановилась, все еще проникаясь вглубь воспоминаний. Его сладкие губы. Его горячие ладони на её талии, которые сжимали, оставляя синяки на бледной коже. А эти поцелуи. Опьяняющие куда сильнее, чем эта полупустая бутылка вина. Сошла с ума, не иначе. Ведь невозможно объяснить почему её тонкие длинные пальцы проникли между ног и прижалась подушечками к легкому бугорку… Серова слегка нажала в область клитора, почувствовав невыносимый жар проносящийся по всему телу. Иголками вонзившись в легкие, этот огонь стал завладевать каждой частичкой, заставляя действовать так, как того хочет её душа. Тело изнывало от вожделения, внутри все переворачивалось вверх дном, едва только пальцы ловко оказались под тканью трусиков. Влажно. Невероятно мокро и так горячо. Она чувствует пульсацию исходящую от подушечек пальцев на половые губы. Слегка раздвигает их, проникает внутрь, нарвавшись на преграду девственной плевы. От этого запрета она лишь выдыхает, ощутив какой-то неполноценный кайф, который под таким бурным потоком испытала впервые. Вернув пальцы к клитору, девушка сильнее надавила на него и, вспомнив то, о чем говорят её однокурсницы, начала делать круговые движения. Она не отдавалась этому действию без остатка. Она оставила частичку своего разума в полной целости и сохранности от этого яркого безумия, которое накрыло с головой. Эмилия в каком-то ужасном страхе начинает чувствовать, что пальцы её ног уже не функционируют. Она словно не ощущает их на месте, словно отсутствуют вовсе. Затем начинает мощно тянуть ноги, каждая мышца невероятно напряжена, и кажется, что вот-вот разорвётся от какого-то непонятного всплеска адреналина. Серова сильнее, увереннее, тщательнее надавливает на область клитора, внезапно распахнув свои глаза. Перед ними восстал образ Дениса. Её любимого брата, который стоял в одних лишь трусах, с голым торсом, продемонстрировав татуировку ворона и идеальный пресс. Это действительно он. Его нахальное лицо искривлено в легкой ухмылке, а глаза сверкают от вожделения. Он делает шаг навстречу к Эмилии, словно намекает на то, что сейчас будет потешаться над ней и никогда не даст забыть эту неловкость из-за того, что ему пришлось видеть… Но нет, в глазах читалось что-то другое… Секс. Блять, он жаждал секса точно так же, как и она. Она с ужасом убрала свою руку, поправила трусики и край своего платья, в панике начиная озираться по сторонам. Девушка едва ли не рыдает от того, что только что сама представляла. «Я должно быть сошла с ума!» Действительно. Кто же в первую свою мастурбацию думает о собственном брате? Какая нормальная сестра вообще это может представить? Прикладывает горлышко бутылки к своим губам и начинает жадно глотать остатки алкоголя. Эмилия едва не подавилась, как только услышала чьи-то шаги позади её кресла. А вдруг кто-то реально заметил то, как она, сидя на этом кресле и раздвинув ноги так жестко мастурбировала, а затем и вовсе начала рыдать и допивать остатки вина? Бутылку кто-то выхватывает. Яро. Быстро и запланировано. Она летит на пол и едва не разбивается, однако падает на мягкий ковер. Распахнув глаза, едва не подавившись тем алкоголем, который остался в её рту, Эмилия настороженно повернулась лицом к тому, кто потревожил её. Теперь уж точно это не её сознание играет жестокую игру. Он в самом деле здесь, её любимый братец, который едва проводил Настю до такси, решил проведать свою сестренку. И Боже, что же он увидел?! Она сама сидит и пьет вино, точнее уже практически допила… Её лицо красное непонятно отчего, а руки непрерывно дрожали. К счастью он не заметил, что делала эта шаловливая ручка несколько секунд назад. Денис лишь наблюдает за сестрой, протягивает к ней свои руки и готов придушить её на месте. Сделать все, чтобы её существование закончилось, но почему-то вновь взглянув в эти глаза, парень попросту теряется. Он забывает все обиды и злость, лишь мягко обводит талию сестры руками и заставляет приподняться на ватные ноги. Она пьяна. Безусловно. Даже не может нормально посмотреть в его сторону или что-либо сказать. Давай, ну же, протестуй как всегда. Вели ему убрать руки от твоего тела и вернись в депрессивную жизнь. Но нет. Она молча, податливо позволяет парню взять себя в объятия и быстро оказывается на руках у брата. Он, с какой-то неподдельной заботой, поднимает сестру на руки и несет обратно в дом. В теплый и уютный дом, который теперь полностью будет принадлежать ей, именно Эмилии, но никак не Денису… Он понимает это весьма прекрасно. Но сейчас, держа на руках хрупкое тело юной Серовой, парень попросту не может заставить себя сосредоточиться на собственной злости. Он отгоняет все мысли в сторону, ненароком смотрит в лицо спящей сестры, едва не оступается на первой же ступени. Замер. От всепоглощающего страха уронить её, причинить ей боль... БЕЗУМИЕ! Он реально испугался сделать ей больно, а всего несколько недель назад настоятельно пытался как-то уничтожить её. Разрушить всю жизнь сестре. Сделать так, чтобы она на коленях ползала и просила у него прощение за свое ничтожное существование. Он мечтал о её слезах, о её боли, о том, что она будет страдать… А что же сейчас? Вроде ничего не изменилось, всё так же унижает Эмилию, но нет… Он сам лично может сделать ей больно, но чтобы кто-то другой причинил боль, или же оскорбил его сестру — не позволит! Порвет на части, сделает всё, лишь бы этот человек где-то в канаве гнил подольше, но не позволит, чтобы сестренку обидели. Его сестренку. Такую хрупкую, но черт, она может сделать все, что пожелает, едва захватит гнев. Это иной мир. Мир, где царит беззаконие и насилие. Мир похуже чем Ад, ведь все демоны уже здесь. Даже если ты попытаешься скрыться от них, все равно тебя предадут близкие люди, дабы посмеяться, когда с тебя заживо будут сдирать кожу. Это доставит всем некое странное удовольствие. Люди требуют хлеба и зрелищ, и для них будет весьма приятно посмотреть на брата, который испытывает некие теплые чувства к собственной сестре. Люди даже не попытаются узнать, а сестра ли она ему вообще?.. Они будут наслаждаться, отбрасывая всю мерзость данных идей. Они будут лишь смотреть на то, как он нежно кладет её на постель, а сам не спешит удалиться. Денис присаживается на край кровати, затем и вовсе ложится на левый бок. Приподняв правую руку, он едва касается предплечья сестры, медленно проводит подушечками пальцев до ладони, прежде чем сжать её. Взрыв мозга. Дыхание становится тяжелее. Внутри тела Дениса происходит что-то невообразимое… прекрасное. Приятные мурашки накатывают волнами на тело. Парализуют каждое его движение. Воздух горяч. Невероятно горяч. Грудная клетка может вот-вот разорваться под таким натиском кислорода, который Серов вгоняет в себя буквально насильно. Он не может иначе, ведь всячески пытается отозвать эти теплые чувства, которые начинает испытывать к собственной сестре. Не получается. Совершенно. Нет никакой цели у парня как-то отогнать от себя определенные мысли… Он даже с неким азартом оставляет их у себя на мгновение, чтобы посмотреть, что может произойти дальше… И это его роковая ошибка. Вновь прислоняется своими пылающими губами до её предплечья и слегка смачивает губы. Он прислонился к холодной коже Эмилии, оценивая её состояние. Совершенно неудовлетворительное. Парень вновь заглядывает в лицо сестры, убеждается в том, что она спит. Что же ты хочешь, Денис? Неужели сделаешь то, что промелькнуло в твоей голове?.. Это же неправильно! И он плюет на все запреты. Он делает это, черт побери, чувствуя себя впервые таким ублюдком. Настоящим козлом, а все потому что целует сестру в щеку, дальше доходит до её губ и едва приоткрывает их нажав слегка на нижнюю большим пальцем. Он едва целует её. Скорее это просто жесткое желание ощутить её вкус… Вкус головокружительной мяты. Такой необходимой всякий раз, когда зол. А он действительно зол. В его темных мыслях даже промелькнула мысль, чтобы сжечь Людмилу и Эмилию заживо в своем новом автомобиле. Ему было бы плевать на них, но не на новенькую тачку в шесть миллионов. Совершенно бы не затронули предсмертные крики Людмилы, разрушительницы всех его мечтаний и такой крепкой семьи… А что насчет Эмилии? Ну не зря же начали делать алкоголь и изобрели беруши, верно? Но разве они помогли бы заглушить крик собственного сердца Дениса Серова в тот момент? Увы, нет, и он прекрасно это знает. Поэтому сейчас, попробовав губы сестры на вкус, парень едва не теряется в собственных желаниях, парализующих его движения. Он застыл, вот так, нависая над её телом, прижатый губами к её и просто молчит. Хочет многое сказать, именно сейчас, когда она все еще слышит, но ответить не может из-за алкоголя. Градус ударил в голову, невозможно даже прогнать мысли, чего так хочется. Ей остается просто лежать с закрытыми глазами, все дальше провалиться во мглу, и слышать только стук сердца, который басом отдается где-то в правом виске. И как только она почувствовала его враз похолодевшие губы, то едва не улетела добровольно в Ад. Уж лучше пускай там снимают заживо кожу, и мучают различными пытками, но она не останется здесь. С ним. — Знаю, что тебе это тоже не понравилось. Но ты выиграла. Твоя гребаная мамаша выиграла, — он шепчет ей в губы, прежде чем вновь поцеловать, да так, что у самого затряслись руки и парень больше не смог удерживать свой вес над телом Эмилии. Едва не рухнув на нее, он резко отскочил, как вдруг его внимание привлек какой-то скрип возле двери. Оборачивается. Встречается с её шокированным взглядом. И прежде чем Людмила смогла переварить то, что только что увидела, Серов идет еще дальше. «Что, нравится зрелище?» — он ухмыляется, и рука намеренно тянется к ягодицам сестры, слегка прикасается, затем резко сжимает кожу. Он и сам не понимает, зачем это сделал. Хотел еще больше уничтожить Людмилу этим своим поступком, но получилось все не так, как хотелось. Его член буквально за секунду встал колом и от этого своего провокационного действия у Серова голову напрочь снесло. Он не в силах даже пошевелиться, кроме как продолжить смотреть на спящую Эмилию. «Она моя сестра, черт возьми, какого хрена я сделал?» Но эти вопросы будут преследовать его еще долгие месяцы. Сестра. Действительно. Они росли вместе с этой правдой в виде лапши на ушах. Но чувства сильнее. Еще неизвестно какие именно, но в этот момент это всего лишь желание показать Людмиле, что она до сих пор не у власти. Теперь, в отсутствие Екатерины, власть находится у Дениса. А уж он все наладит. У него получится избавиться от этих двух шалав и сделать все, чтобы папа и мама были вновь счастливы. Как и раньше. Как он всегда и хотел. — Что тут… Резко встает. Но так и не смог перебороть желание вновь взглянуть на свою сестренку. Так сладко спящую в своей постельке. Приоткрытые влажные губки, легкий румянец на щеках из-за высокого градуса алкоголя. Такое родное детское личико, но взглянуть чуть ниже, как сразу же заметна красивая женская грудь. Его ладонь горит от соприкосновения с её кожей. ОН не может ни о чем думать в этот момент, но стоит, ведь сейчас рядом оказывается Людмила и не на шутку встревожена. Она заставляет парня остановиться возле двери его собственной комнаты, и словно по приказу, дергает его за ту же ладонь, на которую он сейчас акцентировал всё внимание. — Что ты делал в комнате моей дочери? Он видит то, как женщина задрожала. Но совсем не от злости, а от беспокойства. Впервые замечает в её глазах страх. Такой неподдельный, такой горящий своими искрами паники. — Боишься, что с ней я вытворяю все то же, что и с тобой? — он специально прикоснулся до подбородка женщины, на что та резко дернула головой. — Ты мне никто. Пустое место. Она тоже не в моем сердце, но всё же сестра. — Сестра, — соглашается Людмила и делает ударение на этом слове, — поэтому тебе не стоит вообще… — Вы же хотели, чтобы мы подружились. Так и получай. Мы подружимся, да так, что ты еще потом не рада будешь. — Что ты задумал? — Как насчет того, чтобы взять её завтра с собой на вечеринку? — он задумчиво прижал ладонь к своему подбородку и слегка сомкнул пальцы. — Думаю, это пойдет на пользу нашим отношениям. — Не вздумай, Денис. Если ты причинишь ей вред, то я… — Расскажешь своему мужу о том, что я трахаю тебя? — громко, не боится того факта, что их могут услышать. — Хватит! — она заталкивает его в комнату, озираясь по сторонам в таком напряжении, что ноги становятся враз ватными. — А в чем проблема? Меня мама учила всегда говорить правду… — Перестать так улыбаться, чертов парнишка. — Чертов парнишка? — задумчиво, растягивает удовольствие, продолжая издеваться словесно над женщиной. — А раньше ты говорила: «О, Денис, дааа»! Пощечина. Легкая, в руке Людмилы уже почти не осталось сил. Это была всего лишь пощечина, но губы Дениса уже накрыли все лицо женщины, после чего бесцеремонно подтолкнули её к кровати. Этой ночью будет жарко всем, Эмилии от выпитого алкоголя, Владимиру Серову от боли в ногах и многочисленных обезболивающих. Денису и Людмиле от страстного желания удовлетворить свои потребности. Одной Анне Петровне, посторонней в этом доме, совсем не до шуток и веселья. Она сжимает в руках письмо, которое получила совсем недавно от своего младшего внука. Тот выходит из тюрьмы, куда попал строго из-за Эмилии Серовой.