***
— Чонгук! — доносится с первого этажа голос отца. Парень мучительно вздыхает, сворачиваясь на простыни. Ничего делать не хочется. Никого видеть тоже. — Чонгук! — повторно, но уже зовёт Сокджин. Заглядывает в комнату, суетливо завертев головой. — Соня, — вздыхает он. — Сколько можно маяться? У нас гости. — К черту, — стонет Чонгук, но Сокджин наскоро подлетает к нему, проворачивая за плечи и хлестко шлепая по филейному месту. — Ай, — взвизгивает Чонгук, делая неловкую попытку вырваться из захвата старшего. — Отпусти, — смеётся он, но Сокджин держит крепко, хотя не больно. — Пообещай спуститься через пять минут, — довольно ухмыляется Сокджин, заглядывая в глаза младшему. — Обещаешь? — Да, да, только- Брат разжимает хватку, и весь взбудораженный вылетает из комнаты. Чонгук вздыхает, делая усилие, чтобы подняться и дойти хотя бы до шкафа, чтобы надеть что-то поприличнее. Скрипит последними несколькими ступеньками широкой лестницы, и замирает, заставляя себя поднять нижнюю челюсть, хотя бы. Седой невысокий мужчина здоровается с его отцом за руку, и жестом приглашается в отцовский кабинет. Выглядит он, как минимум, серьезно и солидно. Следом за ним, в сопровождении мамы входит давно знакомый Чонгуку молодой человек. Ким Намджун ловит в поле зрения Чонгука, и неспешно кивает, не отводя взгляда — серьезного такого, высокомерного, как обычно. Сокджин, стоящий у входа, провожает взглядом гостей вслед за отцом, и смотрит на Чонгука — так, будто ничего необычного толком не произошло. — Что…? — только и может выдавить из себя Чонгук. Сокджин вздыхает, кивком подзывая его к себе. — Иди и прими свою группу поддержки, — Сокджин мельком улыбается, и подталкивает Чонгука к дверям. Младший в полном непонимании аккуратно приоткрывать дверь, и застывает, забывая выдохнуть. — Ну, я уже думал, мы адресом ошиблись, — Юнги не выдерживает паузы, и расплывается в незлой ухмылке. Тэхен тут же заключает Чонгука в крепкие объятия, за которыми подтягиваются Хосок и Юнги, обменявшись умилительными взглядами и довольными улыбками. Согревающие лучи закатного солнца ложатся на счастливое и слишком живое лицо Чонгука, стискивающего Тэхена. Ветер дует в затылок, учиняя на голове беспорядок. Юнги убирает челку с глаз, и на секунду чувствует, будто сам становится чуточку счастливее, глядя на Чонгука и Тэхена. На секунду вспоминает, что этот мир не до конца и прогнил. Вспоминает, что один из его лучших друзей поднял на уши своего вечно занятого отца, чтобы помочь человеку, которого не переносит. И что второй из них улыбается рядом, искренне радуется за людей, с которыми даже не знаком. И что существуют закаты, существуют рассветы, существует дружба и любовь — слишком много всего. Достаточно, чтобы быть счастливым, просто существуя. — Вы долго будете топтаться там? — доносится из-за двери, и на пороге появляется высокий молодой парень, оживленно разглядывающий обстановку. — Нежничать будете, если все сложится, — шепчет он, явно обращаясь не к Тэхену и Чонгуку, которые слишком заняты друг другом, а Юнги с Хосоком переглядываются и смеются, ещё раз бросив на неразлучных.***
Возможно, все будет хорошо. Возможно, сегодня в ком-то загорится надежда на счастье, а возможно и нет. Чимин точно не знает, и представить не может, во что все это выльется — но ему, правда, не хочется, чтобы Чонгука отрывали от Тэхена. Хотя, есть ли ему вообще дело?.. Чимин успевает подметить, что вокруг всем что-то всегда мешает. Предназначение встает между ним и Юнги, перерубая их хрупкую нежную связь. А расстояния и обстоятельства встают между Чонгуком и Тэхеном. И если второй и в правду докажет, что выход есть из любой ситуации, удержав Чонгука — возможно, Чимин и поверит в хороший конец. Но точно не в свой. Даже если он и вернётся к Юнги — что он скажет ему? Покажет свои розы, и, прости, но я тоже тот ещё урод — водил тебя за нос, а потом когда узнал, что ты занимаешься тем же — бросил тебя? Так это должно произойти? Закат мягко покрывает тёплыми отблесками проезжающие мимо автомобили, греет асфальт и мажет нежными лучами по щекам. Чимин подставляет лицо заходящему солнцу, и его не заботит то, что он не знает сам, куда идёт. Плавает среди толп незнакомцев, тонет в звуках оживленного вечернего города, прислушивается к обрывкам каких-то фраз, и все больше и больше чувствует, насколько одинок. Ноги заносят в какое-то тесное заведение с неброской вывеской и подозрительно-поздними часами работы. Чимин опускается за столик, морщится от запаха алкоголя, который проникает в легкие, и от этого, честно говоря, им лучше не становится. Юнги говорил, что не позволит Чимину напиться. Но Юнги рядом нет. И чувства вины нет, когда Чимин делает заказ. Когда с сомнением спрашивают, есть ли ему девятнадцать. И когда приносят бутылку, молча небрежно ставя на середину круглого залитого чем-то липким стола. На вкус это мерзко, а в голову ударяет сразу — она кружится, не позволяя сфокусировать взгляд ни на чем. Сердце стучит где-то в ушах, а дешевый алкоголь потихоньку въедается в сознание беспечным пофиг. Чимин запрокидывает лицо к подлетевшему потолку с вертевшимися под ним грязно-бежевыми лопастями, и закрывает глаза. Потихоньку забывая обо всем. Ему хочется, чтобы рука, внезапно улёгшаяся на плечо, оказалась рукой Юнги. Но пальцы грубо стискивают кожу, и мочку уха опаляет горькое пьяное дыхание. Это пробирает до мозгов. — Не соскучился сидеть здесь один, малыш? Чимин вздрагивает, запоздало оборачиваясь и вглядываясь в черты незнакомого лица. — Это было наше место. — Я сижу здесь уже час, — невозмутимо возражает Пак, на что получает кривую ухмылку. — Тогда прости, что потревожили. — Ничего страшного, — наивно и смазано улыбается Чимин, завертев головой, и мир вокруг сам начал смазываться в одно цветное пятно. — Вот и я так думаю, — произносит незнакомец. Нежно оглаживает плечо Пака, с внезапной яростью хватая его за предплечье и одним движением опрокидывая на спину вместе со стулом, под оглушительный треск мебели под Чимином. Кажется, мир именно в эту секунду теряет краски. И перестаёт быть внезапно таким ярким.***
Как-то это непривычно, слишком непривычно видеть такую компанию за столом. Сокджин подталкивает Чонгука к столу, когда мама любезно предлагает чай всем вошедшим. После неуверенных отказов женщина удивлённо и мягко улыбается: — Тогда оставлю вас? Я как поняла, вы пришли… попрощаться с Чонгуком? — Мам, — сдавленно улыбается Чонгук, всем видом намекая на желание уединиться с гостями. — Поможешь мне, Сокджин? — предлагает она, приглаживая старшему сыну челку по пути к лестнице. — А я уже хотел поглядеть, как будет драма развиваться, — вздыхает он, но плетётся следом. Юнги, Хосок и Тэхен — ладно, можно понять. Хоть как-то предположить, что они здесь делают, но… — Можно, наконец, вопрос? — аккуратно интересуется Чонгук. — Что происходит? Все трое переглядывается, и Тэхен выдаёт неловкий смешок. — Знаешь, наверное, я расскажу тебе это чуть позже. — Почему отец Намджуна с моим разбирается? — встревожено вопрошает Чонгук, усаживаясь на диванчик. — Я что-то натворил? Это из-за того– — Нет, нет, — отмахивается Ким. — Скорее, наоборот. Мы попросили его о помощи. — Что?! — едва не вскрикивает Чонгук, до которого в момент доходит то, что доходить никак не хотело. — Не говорите, что он просит моего отца оставить… — Именно, — заключает Юнги, вполне тактично перебивая Чонгука. — И я не вижу благодарности. — Подождите-подождите, — Чонгук хмурится и подвисает. — То есть- — Чонгук, — парень оборачивается, когда в дверном проеме оказывается его отец. И сердце замирает. Замирают и все вокруг. — Можно тебя? Чонгук бросает встревоженный и взволнованный взгляд на гостей, и поспешно удаляется вслед за старшим. — Ну все, — хмыкает Юнги. — Дело в шляпе. А ты, Тэхен, огромный молодец. — Серьезно, — подхватывает Хосок, озаряя смущенного Тэхена располагающей улыбкой. — Всех ведь поднял. — Ну, — Тэхен улыбается и прячет лицо в ладонях, слишком стесняясь такого внимания. — Вы не обижаете Тэхена? — участливо спрашивает подошедший Сокджин, и переводит взгляд с Хосока на Юнги, дружелюбно улыбаясь. — Наоборот, — качает головой Юнги. — Мальчик молодец. — Я бы хотел кое-что спросить, — мягко начинает Сокджин, и в этот момент Юнги с Хосоком синхронно скрипят стульями о пол. — Покурим? — тихо бросает Хосок, и Юнги уклончиво кивает. Соглашается. Но чтобы была причина уйти и не смущать Тэхена и брата Чонгука. Ведь Юнги больше не курит. Сокджин аккуратно присаживается с Тэхеном рядом, наблюдая за тем, как тот старательно рассматривает рукава своей кофты. Тэ ловит улыбку старшего, и непонимающе помаргивает. — Останется Чонгук, если тебе это нужно знать скорее, — тихо улыбается Сокджин. — Я слышал кое-что из их разговора сейчас. Кажется, они с Намджуном и вправду не разлей вода. — Д-да, — неловко улыбается Тэхен, поспешно кивая. — Лучшие друзья. — Знаешь, если бы я знал раньше, — вздыхает Сокджин, — какая у него компания. Какие у Чонгука друзья — я бы и сам отца принялся уговаривать оставить его с вами. Тэхен вздыхает, с искренней радостью поднимая взгляд на Сокджина. — Я не дам его в обиду, — серьезно произносит он, на что Сокджин только по-доброму усмехается. — Я и не сомневался. Он успевает разомкнуть губы, чтобы что-то сказать, но дверь кабинета отца открывается. Оттуда показывается растрёпанный Чонгук, у него глаза по пять копеек и вид слишком растерянный ошарашенный. Тэхен выжидающе смотрит, то на Чонгука, то на Намджуна. — Он сказал, что я могу остаться дома, — произносит Чонгук, цепляясь взглядом за Тэхена. — Он… Чонгук от перевозбуждения и шока не может сделать ровного вдоха, вертясь то к Намджуну, то к Тэхену. — Знаешь, кому сказать спасибо? — фыркает Намджун, покосившись на Чонгука. Младший ещё мгновение просто смотрит, отходит от шокированного ступора, а затем расплывается в улыбке. — Но это не значит, что я не дам тебе сдачи, если подумаешь снова полезть ко мне с кулаками, — беззлобно хмыкает Намджун, небрежно, но не грубо притягивая к себе младшего за шею. Сокджин тянется, чтобы пожать руку Намджуну, и ещё продолжительно рассказывает ему что-то, касаемое бизнеса. Чонгук пользуется моментом и бросается к Тэхену, заключая того в объятия. — Это все ты, да? — шепчет он куда-то в волосы старшего. — Это ты? — Не знаю, — тихо смеётся Тэхен, прижимая к себе Чонгука. Он не знает точно, но чувствует, что никогда больше не расстанется с ним. И от этого хочется только крепче прижать к себе своё счастье. И никогда больше не отпускать.***
— Слушай, — задумчиво произносит Хосок, закуривая и устремляя взгляд куда-то в сторону припаркованного автомобиля отца Намджуна и его водителя, нервно стирающего с машины какие-то невидимые пылинки. — Я знаю, мы мало делимся друг с другом личным. Но раз уж у мелких тут такая драма развернулась, ты мне о своей расскажи. — Что? — стараясь казаться безразличным, переспрашивает Юнги. — Ну, — хмыкает Хосок. — Тот парнишка, что везде был с тобой в последнее время. Это твой истинный, я прав? — Что? Нет, нет, — машет руками Юнги. — Ах, — кивает Хосок, поднимая понимающий взгляд. — Ты бы хотел, чтобы он был истинным. — Скорее так, — соглашается Юнги. — Но… я скрывал от него это. То, что я, ну- — Но он ведь тоже меченый, — осторожно возражает Хосок. — В чем проблема? — Что? — Юнги даже улыбается такой нелепой глупости друга. — Чего ты несёшь? — Он же розами светил вовсю, — пожимает плечами Хосок. — Ты слепой, или это у тебя от старости? — Чего..? — растерянно переспрашивает Юнги. — Ты хочешь сказать, что- — Я видел то, что видел, — отмахивается Чон, — может, у него татуировки на руках такие. Кто знает этих первоку- — Эй, — Намджун подходит сзади, повиснув между двумя своими друзьями и зажимая их шеи в сгибах локтей. — Поздравите юного дипломата? — Уговорил? — радостно спрашивает Хосок. — Да, — самодовольно кивает Намджун. — Это надо отметить. — Тебе лишь бы отметить, — смеётся Хосок, — ты же не переносил его. — А мы за чужую любовь, — Намджун кивает в сторону выхода, где Чонгук что-то эмоционально повествует Тэхену. — Неразлучные, тоже мне. — А неплохая идея, — щурится Хосок. — Юнги, ты как, с нами? — Я? Я, э- Юнги вдруг чувствует вибрацию телефона, нарушающую дружескую идиллию. Освобождается от объятий и лезет в карман. Сердце срывается на бешеный темп, потому что на экране высвечивается чёрным по белому «Чимин». И Юнги не верит своим глазам. Но додумывается снять трубку, и на всякий случай закрыть другое ухо ладонью, изолируясь от всеобщего ликования. — Алло? — поспешно произносит он, вслушиваясь в звуки на том конце несуществующего провода. — Юнги? — Чимин шумно дышит в трубку, и слышно его слишком плохо, — Юнги, пожалуйста, забери меня отсюда. — Что? Что такое, ты… ты где? — У них не было причины прикопаться, я... — хнычет голос, и прерывается шумом ветра в динамике, — я успел убежать куда-то… — Боже мой, да где ты?! Чимин сбивчиво называет какие-то смутные ориентиры, и Юнги примерно понимает, куда нужно незамедлительно прибыть. Отбивает вызов, и крайне взволнованно смотрит на стоящих неподалёку парней. — Чимин? — спрашивает Чонгук, настороженно и выжидающе глядя на Юнги. — Да, — быстро кивает Мин. — Чего ты медлишь? — Хосок, на всякий случай, даёт Юнги подзатыльник, отчего тот отмирает. — Беги уже. — Я бегу, — поспешно соглашается старший, бегая глазами по друзьям. Срывается с места и устремляется за ворота, к своей машине. Все четверо провожают взглядом стремительно удаляющийся автомобиль. — Почему ему никто не сказал про то, что у него роза на пол лица? — смаргивает Тэхен, обращаясь к Намджуну и Хосоку. — Он так и будет ей светить? — Разберётся, — улыбается Хосок, заметивший эту розу ещё в тот момент, когда они с Юнги уединились. — Он должен разобраться сам.***
Юнги колесит по трассе, взволнованно бегая взглядом по прохожим, пока, наконец, не вылавливает его среди остальных. Бросает машину у обочины и подлетает к Чимину со спины, хватая за плечи и разворачивая к себе. Не сдерживает больше того, что внутри бушует ураганом, и прижимает со всей нежностью к себе, со всем желанием. Со всей той любовью, что была в нем с первых минут. Зарывается носом в волосы, Чимин пропах дешевым спиртным, отчего хочется ему хорошего подзатыльника дать. Но сперва… Юнги приникает губами к губам напротив, целуя. Будто бы прошёл не день, а вечность — он скучал. И он явно больше не представляет своей жизни без Чимина. Хотя… этого делать больше и не придётся. — Так это ты… — Чимин касается пальцами щеки Юнги, аккуратно мазнув по ярко-алой розе едва не на пол лица. Смущённо опускает глаза, прикрывая лицо челкой. Утирает слезы, скользнувшие из глаз, сам едва понимая, радоваться тому, что они с Юнги — истинные, или горевать из-за собственного эгоизма и вранья, которым он значительно подпортил их отношения. — Я так виноват, — всхлипывает Чимин, опуская голову и пряча лицо. — Я врал с самого начала, но я не врал, я клянусь, когда говорил, что я люблю тебя. Я придурок, Юнги, я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простил меня… — Разберёмся дома, — вздыхает Юнги, не сдерживая слабой, усталой, но счастливой улыбки. Чимин перед ним — наконец-то, его. Наконец-то родной. Взъерошенный, с алеющим кровоподтёком на скуле, со влажными дорожками от слез на бледных щеках и с глазами, полными вины. Слишком печальным взглядом, в котором отчаянная надежда. Но Юнги даже не злится. Он только нежно стирает пальцами скользнувшие из глаз слезы, притягивая Чимина к себе. — Стыдно, да? — наигранно-сочувственно, но ласково интересуется он, покосившись на младшего. Чимин бурно кивает, всхлипывает куда-то в толстовку Юнги, ещё крепче прижимаясь к нему. — Пожалуйста, поехали домой.