Испытание страхом

Я проснулась от плавного покачивания моей кровати. Я раскрыла глаза и, ещё наполовину находясь во сне, увидела перед собой лицо Вижна, озарённое лунным светом. В руках он держал большой скрученный предмет. Сначала я думала, что мне показалось, но затем я четко различила его анфас, четко очерченные нос и губы. Я испугалась — вдруг что-то случилось? — но одновременно с тем мне льстило, что Вижн среди ночи вспомнил обо мне. Я мгновенно отошла ото сна. Насколько я понимала, Вижн настолько незаметно прошмыгнул в спальню, что мои соседки даже не услышали его шагов. Он рисковал. Если бы его увидели входящим в мою комнату, последовали бы долгие лекции от воспитателей о возможности разврата в детском приюте. Потому я старалась действовать так же тихо. «Ванда, — он улыбался. — Ты пропускаешь самое красивое явление в мире.» И мы тихо, стараясь никого не разбудить, выбрались из комнаты легкой поступью, осмотрелись в коридоре — вдруг за нами кто-то подсматривал? — и последовали ко входу на крышу, старой лестнице, годами пылившейся у пролёта. Я с подозрением покосилась на Вижна. «Что ты делаешь?» — вопрошал мой взгляд. Но он в ответ лишь лукаво улыбнулся и приставил указательный палец к устам. Затем поднял лестницу и проверил ее на прочность. «Можешь забираться», — лишь произнёс он; его слова прорезали ночную тишину. Я не понимала, к чему он ведёт, но безоговорочно ему доверяла. Ведь это был Вижн! Каждая его идея казалась мне гениальной, их невозможно было оспорить. Сперва он помог забраться мне, и когда я уже смогла устоять на чуть покатой крыше, держась за выступ, появился он и удостоверился, что мы сможем зайти обратно, в коридор. Та ночь была прохладной, ветреной; я видела, как шевелились листья деревьев, как чуть колыхались стволы. Издалека доносился шум волн. Я различила предмет в руках Вижна при свете луны: то было одеяло. Он расстелил его на крыше, и мы смогли усесться рядом, плечом к плечу. «Видишь вон то созвездие? — спросил он. Я ответила коротким кивком. Большая медведица. Кто ж её не различал на ночном небе? — А там, наверху, Полярная звезда. По ней ориентируются странники, пытаясь найти дорогу домой. А вот то созвездие из семи звёзд, видишь? — я кивнула. — Это Дева. Знак Зодиака, под которым родилась ты». Я невольно хихикнула и ужаснулась: та девушка, которой он говорил про ДНК, хихикала точно так же. Неужели Вижн так действует на людей?! «А что это?» — спросила я, указывая на длинную полосу, состоящую из огромного количества звёзд, которые, казалось, были плотно прижаты друг к другу. «Млечный путь. Красота, правда? Черт возьми, космос невозможно описать словами.» — шептал он. «Слова были придуманы на Земле, ими мы можем рассказать все, что нас окружает. Может быть, в космосе существуют такие же слова, только способные описать нашу Вселенную?» Вижн улыбнулся. Я любовалась его улыбкой, как закатом солнца. Он был моим солнцем. А любуясь, не заметила, как медленно скатываюсь с покатой крыши. Благо, Вижн обладал прекрасным даром отрываться от мира грёз, когда нужно было предпринимать срочные действия в реальности, и он тут же схватил меня, чтобы я не упала. А затем прижал к себе, и я опустила голову ему на грудь. Мне было пятнадцать. Я не ошибалась насчёт своих чувств. Я любила. Впервые в жизни. Мы просидели так долго, возможно, всю вечность, не говоря ни слова. Только он, я — и необъятный космос над нами. Я бы хотела, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Перед нами расстилался бесконечный город, вдалеке мигали огни маяка, окутывая поверхность земли своим ярким свечением, а под ним блестело в лучах луны широкое, необъятное море. Вскоре мы увидели первые лучи солнца. Наступал рассвет. Спокойная вода окрашивалась в оранжевый цвет. Я любовалась им, стараясь не закрывать глаза, хотя самой до ужаса хотелось спать, а затем сама не заметила, как впала в объятия Морфея на коленях у Вижна, пока он гладил мои волосы. Я не знаю, было ли это сном, но вскоре я почувствовала влажное прикосновение губ Вижн к моему лбу. Это была наша последняя ночь, проведённая вместе. Следующим утром, как только солнечные лучи проникли в мою комнату и разбудили меня, я, ещё полусонная, уже держала перед глазами нашу ночь с Вижном на крыше. Мое лицо мигом озарила улыбка. По привычке я осмотрела комнату. Девочек не было на месте. Вероятно, они спустились к завтраку или заняли очередь в уборную. Я сладко потянулась в кровати. Я чувствовала, что хранила в себе какую-то тайну, что я была частью какого-то ещё одного мира, и доступ в него разрешён был только мне. На своей тумбе я увидела крохотный кусок бумаги, свёрнутый вчетверо. С любопытством я потянулась к нему и, раскрыв, увидела аккуратные ровные строчки, написанные чёрными чернилами. «Дорогая Ванда! — гласил он. Дорогая! — вздохнула я. — Я пишу тебе, и только тебе, потому что ты сможешь меня понять. Этим утром я сбегаю из нашего приюта, точно так же, как некогда мой отец. Он стал великим военным, и я хочу продолжить его миссию. До свидания, сестрёнка.» Улыбка тут же исчезла с моего лица. Уголки губ опустились вниз. Я подозревала, что когда-нибудь это случится. Но я не думала, что счастье кончится сразу после того, как началось. Воспитатели не сразу заметили отсутствие Вижна. Все были больше озабочены отъездом мисс Денверс. Все пытались устроить ей пышные проводы — в конце концов, она трудилась на приют долгие восемнадцать лет. Я слышала их разговоры, смех, кто-то гремел посудой, шумела вода в кухне и ванных комнатах. Я слышала все это, одиноко сидя на кровати. В который раз — я сбилась со счета — я перечитывала его письмо, и я настолько не хотела верить тому, что в нём написано, что даже слёзы не катились по моим щекам. Однако я жалела. Жалела, что не призналась ему в своих чувствах ночью, в самый подходящий для этого момент. Может быть, ради меня он бы и остался? Кто знает. Ведь это был Вижн. Солнце, которое заходит сразу после того, как тебе позволили любоваться им на закате. Я не считала время. Спустя, возможно, часы (было ли это после завтрака или после обеда? Не знаю, я не спускалась ни на один из них) мы проводили мисс Денверс. На прощание я подарила ей аккуратный браслет, один из тех, какие она сама учила меня плести, а затем в чувствах кинулась обнимать её, в этот раз не сдерживая слёзы. Всё утро я глотала их, они царапали мне горло, а сейчас я просто выдохлась и позволила всему пойти под откос. Мисс Денверс гладила меня по спине. «Не расстраивайся так сильно, Ванда, — приговаривала она. — Ведь я буду навещать вас здесь. Я дала свой новый адрес, и вы навещайте меня.» Я кивала головой. Да, если бы я плакала только по причине её отъезда! В тот день меня покидали два самых дорогих человека в моей жизни. Выходя замуж и присоединяясь к пехотным войскам, мисс Денверс и Вижн не подозревали, что сбегают из моей жизни, навсегда оставаясь в моем сердце. Ту записку Вижна, тот одинокий кусок пергамента, я храню до сих пор.