Моя Ногицунэ

В камере было сыро, и парень стал замерзать. Поджав колени к своей груди Зигрейн сидел в углу на сырой земле слегка сгорбившись и пускал горячий пар изо рта пытаясь хоть не много согреть свои руки. Он думал о том, что ему сказал недавний гость. Ёкай говорил что-то о чувствах и что проблему заклятием можно решить лишь настоящими чувствами обойтись без смертей. — Мои чувства к ней могут разрушить заклятие? Но как? — Фернандес сомневался в том что то что он испытывал к Эйлин не было навеяно проклятием. Ведь все мужчины из рода Фернандеса были обречены любить лишь облик перерождений каждом поколении Ногицуунэ и умереть от этих чувств на веяных проклятием. Это было не по настоящему не в одном из предыдущих поколений. Каждый из перерождений Жерар все время пытался сбежать от судьбы. Сбежать от собственных чувств. «Они все боялись смерти, все до единого» — наверное его отказ от чувств, был так же своего рода побегом от истины. Ему не избежать судьбы своих предков. Не избежать смерти. Так может не стоит и притворятся отталкивать? — Эйлин — дрожащим голосом позвал он свою госпожу в сердце что-то защемило, словно лопнувшая струна, грудь мужчины пронзила боль…. Он продолжал звать ее несколько раз. Услышав свое имя на другой стороне деревеньки Ёкаев, демоница вздрогнула словно свеча на ветру. «Он зовет меня» — Женщина припала к дверям своей комнаты и две слезинки скатились по ее щекам. За ней подглядывали ее подданные. Они не могли видеть столь печальное зрелище.Одна из половиц вдруг скрипуна под очень тучным одноглазым ёкаем что больше напоминал Циклопа и все тут разбежались подальше от апартаментов госпожи. словно могли накликать на себя ее гнев. Эйлин тут же открыла настежь двери, но под ними уже никого не было. лишь ветер шелестел в листве играя с тенями. На небе по прежнему светила большая луна. В этом месте уже никогда не наступит утро. До тех пор пока не проснется ее дочь или сама Эйлин не найдет своего счастья. Но этого пока не произошло. Эйлин так и не смогла найти того единственного из перерождений Жерара способных полюбить ее по настоящему. И вот последний из этого проклятого рода должен умереть ведь он признался, что не любит ее, а значит и ее чувства к нему лишь выдумка. Иллюзия, навеянная проклятием. «Это не настоящие чувства» — в это она верила. Ведь ошибалась и обжигалась не раз, но ее сердце твердило обратное. Он любить ее и она даже чувствовала как сейчас ему плохо. Словно из жизни души связали воедино. — Почему так больно в груди? — промолвила вслух женщина. Ее кончинки пальцев коснулись губ словно на них застыл отпечаток от их последнего поцелуя — Госпожа — тихие шаги отвлекли Эйлин от раздумий в е конмату не спрашивая разрешения вошел один из ее подопечных. — Боюсь вы сделаете только хуже если убьете этого человека. Он любит вас на самом деле, только любовь может разрушить проклятие сан только истинные чувства, а не жертвоприношение Но Эйлин не хотела этого слышать. Ее снова пытаются обмануть в вести в заблуждение. — Нет, это не, правда, он не любит меня, не может, мужчины из рода Фернадес слабы, он безвольны. Их полностью подчинило себе проклятие. Я не верю тебе, я не верю ему. А теперь уходи не заставляй меня, тебя гнать силой…- услышав приказ госпожи, ёкай не смел больше беспокоить ее. Прикрыв за собой дверь, он вышел прочь. Оставив Эйлин одну. Зигрейну становилось лишь хуже. Казалось что с каждой минутой жизнь уходила из него. Он словно таял на глазах. — Эйлин — продолжал шептать он без остановки. Рядом с камерой послышался легкий шорох. Она все же пришла, а края ее кимоно выдали ее присутствие. подойдя ближе к решетке она опустилась на колени перед ним. Ногицунэ вдруг захотелось открыть решетку. ворваться в камеру и прижать Зигрейна к себе… Согреть и не отпускать. — Всего лишь поцелуй, один поцелуй и мои страдания прекратятся, ты в праве отнять мою жизнь, ведь я обманывал тебя… И все же я не прошу простить меня, убей, это спасет твою дочь… — Ты любишь меня? Любил ли? — спросила она, на ее щеках виднелись следы от слез.Она смотрела на него он он не видел ее взгляда, ведь лежал к ней спиной. Боясь повернутся и показать свое заплаканное лицо. мужчина не должен плакать даже когда очень больно в груди. когда сердце просит сказать правду, но ты понимаешь что правда ранит сильней. И все же Зигрейн признался, сказал ей правду. — Люблю, но я тебя не достоин и если ты не убьешь меня твоя дочь никогда не проснется. Я прав? Эйлин молчала, не выдержав этой тишины Зигрейн лишь усмехнулся напоследок. Ночь, его последняя ночь в мире живых медленно подходила к концу. На рассвете он сам взойдет на жертвенник, и позволит себя убить, но перед этим он попросит всего один поцелуй. Прощальный, в который мужчина решил вложить все свои чувства и всю свою любовь. И если сказанное Ёкаем правда, то заклятие спадет, а его не станут убивать.