Одинокий вулканец

Так странно и нелегко видеть его безжизненное тело, забытое нами в космосе. Непростительная до глубины души ошибка. Все было почти в порядке, пока не оказалось, что Джим на борт не поднялся. Доктор и остальные завидуют моему спокойствию, а внутри меня – голодные крысы пожирают нутро. Так сложно осознавать, что мы его потеряли. Его больше нет. Слова сами собой кажутся такими нелепыми, лишенными всякого смысла. Вот он лежит на столе, такой же красивый, как и при жизни, и, кажется, что он просто спит. Нет никаких телесных свидетельств о том, что это не так. И, тем не менее, доктор Маккой вцепляется мне в рукав, шепча дрожащим от горя голосом: «О, господи, Спок… о, господи…» - Все кончено, доктор… - тихо произношу я в ответ, и вижу его глаза, полные боли. Мне тоже больно. Теперь я – капитан, и должен держать себя в руках. Более того, я – вулканец, я обязан держать себя в руках! Но когда доктор издает сдавленный всхлип, я теряю терпение, и слышу в подсознании голос капитана: «как не по-вулкански, Спок…» Слышу, потому что сам себя и одергиваю. Джим всегда мог меня поддержать, даже после своей смерти… - Капитан – мертв, доктор. Хватит слез. - Вы так спокойны, будто вам все равно! - Вы же знаете, что это не так. - Чертов вулканец!.. – цедит сквозь зубы доктор, и в его глазах я различаю гнев. Секунда, и мое лицо онемевает от удара. Но следующий напад, я уже контролирую, ловя кулак Маккоя своей рукой. Только паники нам сейчас не хватало. Я скручиваю его запястье, обещая сломать. Его пыл угасает, и губы снова поджимаются в агонии. Он сползает на пол, и я пытаюсь его поднять. - Оставьте меня!.. - Доктор, это неразумно. Пол холодный, вы простудитесь, а врачей больше на корабле… Но он прерывает меня гневным воплем о моем вулканском равнодушии, о физических особенностях моей внешности, и о моей крепкой дружбе с капитаном… Ох, как же он прав! Не на счет особенностей, но на счет дружбы с капитаном. С моим капитаном. И в памяти горькой правдой помимо воли начинают всплывать эпизоды… - Совсем не по-споковски, Спок, - улыбается Джим, глядя с другого конца дивана. - Я же должен держать имидж, капитан, - тихо произношу я, прежде чем потянуться к нему. Наши губы соприкасаются, и Джим как всегда углубляет поцелуй, заставляя меня дрожать. - Ох, как не по-вулкански! – щекочет Джим мою шею своим шепотом. А затем целует опять. …Вечер в каюте капитана. Энтерпрайз плавно скользит вдоль Туманности Андромеды. Беспокойство напряженного дня оставлено позади. Джим выходит из ванной, и я поднимаю голову. Он как всегда не удосужился воспользоваться полотенцем, а точнее, обмотать его вокруг своих крепких бедер. По его лицу скользит хитрое выражение, он закусывает губу, глядя на меня. - Капитан… - начинаю я, но он жестом приказывает молчать. - Вытри меня, - говорит Джим, и я вижу поблескивающие капельки воды, бегущие по его загорелому соблазнительному телу. В руках он держит полотенце. …Мостик. Капитан отдает приказы. Все до предела напряжены. Нас атакуют Клингоны. Я чувствую ладонь капитана на своем затылке, и вздрагиваю. Он смотрит заговорчески, в его глазах оттенок озорства, и моя хваленая вулканская сдержанность замирает на волоске от гибели… - Доктор, вы закончили? – почти спокойно спрашиваю я, когда пыл Маккоя иссякает, и он замолкает, хватая ртом воздух. Я помогаю ему подняться с пола, и его рассеянный взгляд замирает на моем лице. - Спок… - изумленно выдавливает Боунз, заметив, должно быть, мою иссякнувшую гордость. - Спок… - выдыхает пораженный доктор, пока я придерживаю его за локоть. - Вижу, вы уже можете идти, - говорю я, собираясь его отпустить. Но он вдруг сам хватает меня за руку, и снова пристально вглядывается мне в глаза. - Вы – чувствуете! – заявляет он, как всегда делая из мухи слона. - Да, доктор. Это все?.. Теперь, очевидно, его начнет мучить совесть, за то, что он так нелестно отзывался обо мне. - Я… Спок, я… - Все в порядке, доктор. - Я не знал, Спок. - Все в порядке. Мой взгляд невольно касается Джима, бездыханно лежащего на столе, я вижу его сквозь мутную пелену слез. Нет, все в порядке уже никогда не будет. На этот раз Маккой придерживал меня от падения, и я был ему весьма благодарен.