Другой герой

      Две недели на море, по мнению Гарри, прошли замечательно. Он впервые побывал за пределами Лондона и тех мест, где возвышался величественный Хогвартс. Осталось только побывать за пределами Британских островов, про себя ехидно отметил Поттер. После подобного времяпрепровождения слизеринец вернулся в свою квартиру на Горизонтальной аллее, чтобы в спокойной обстановке выполнить домашнее задание.       Утро выдалось пасмурным. Дождь лил с такой силой, что вода на асфальте аж пузырилась. А ветер с такой силой бил в окна, что заставлял стекла жалостно дребезжать под своими порывами. Но в небольшом кабинете, где преобладали бордовые и красные тона, было довольно тепло и уютно. За столом сидел упитанный, но не толстый мужчина с рыжими волосами, в которых уже серебрились седые пряди. Перед ним лежали лишь две фотографии, одна из которых была довольно старой. — Лукреция, — прошептал Игнатиус Пруэтт, касаясь фотографии жены. Она умерла два года назад, но он так и не смирился с этой утратой. Он перевел взгляд на колдографию, которая была значительно новей. На ней была изображена девочка-подросток, которая чертами лица и разрезом глаз походила на покойную миссис Пруэтт. Это была Джинни Уизли, с которой Игнатиус никогда не виделся, так как не общался с дочерью своего покойного старшего брата и его женой. Те, как и он, не одобряли брак Молли с Артуром Уизли, который не имел никаких амбиций, позволяющих строить ту карьеру, которая смогла бы достойно обеспечить семью.       Мужчина встал из-за стола, прошёлся по своему кабинету и встал около окна, по той стороне которого стекали крупные капли дождя. Где-то вдалеке послышался удар грома. Мужчина чуть вздрогнул и вздохнул. Сейчас, когда боль утраты любимой супруги уже почти притупилась, он как никогда хотел увидеть свою двоюродную внучку, в которой проскальзывали черты Лукреции Блэк, которая была родной сестрой матери Молли Уизли.

***

      Пока Поттер наслаждался тишиной и покоем, Джинни пыталась укрыться от балагана, царящего в доме, в своей небольшой комнатке. Дело в том, что скоро должны были прибыть Билл и Чарли, самые старшие из детей Уизли, и потому миссис Уизли развила бурную деятельность, подготавливая всё к их появлению. — УБИРАЙСЯ ИЗ ЭТОГО ДОМА! — послышался гневный вопль Молли. Джинни от неожиданности выронила книгу и поспешила вниз, снедаемая любопытством. — Как ты смеешь сюда заявляться после всего, что произошло?!       В дверях Джинни столкнулась с четырьмя старшими братьями, которые были тоже весьма заинтересованы, почему всегда гостеприимная мать так себя ведет. — А что произошло? — холодно спросил довольно пожилой мужчина с огненно-рыжими волосами в дорогой тёмно-синей мантии. — Мы всего лишь не хотели, чтобы ты испортила себе жизнь с этим проклятым Артуром Уизли! — Ты ничуть не изменился! Такой же как и мой папаша! — разъяренно проговорила женщина. — Хорошего же ты мнения о родне, которая ничего плохого тебе не сделала, — прошипел мистер Пруэтт. — Говорил я брату, что подобное воспитание до добра не доведет! — он холодно посмотрел на племянницу и только потому заметил стоящих в дверях подростков. — А это, я так понимаю, пятеро из семи моих внуков? — его взгляд зацепился за Джинни Уизли. Те же высокие скулы, те же пухлые губы… — Джинни? — он вопросительно на неё посмотрел. Гриффиндорка машинально кивнула. — Да, а… — Игнатиус Пруэтт, твой двоюродный дедушка, — сиплым от волнения голосом проговорил он. Две сестры Блэк были так похожи, и их внучка была на них очень похожа. — Уходи отсюда! — вскипела Молли. — Я запрещаю тебе общаться с моими детьми! — Мам, а что... — начал Рон, но его заткнули близнецы. — Дети, живо к себе! — прикрикнула она на подростков. Те поспешили ретироваться. Только Джинни помедлила, но тут же ушла, поймав злобный взгляд матери.       Вечером того же дня прибыли Билл и Чарли, и Молли остыла. А к моменту возвращения Артура с работы она уже пребывала в прекрасном настроении. Рон и близнецы забыли о госте, а голова Перси вновь была занята днищами котлов.       Поздно вечером, когда уже все уже ложились спать, в окно комнаты самого младшего члена семьи Уизли постучал гордый незнакомый филин. Джинни впустила почтальона в комнату и отвязала от лапы письмо. Птица взмахнула крыльями и улетела. Гриффиндорка проследила, как филин превращается в маленькую точку на тёмно-синем небе, и развернула пергамент. Это было письмо от Игнатиуса Пруэтта.

***

      Джинни начала общаться с двоюродным дедушкой с помощью писем. Он почти каждый день присылал ей с филином послания, где рассказывал о брате Эдвине и его супруге Капелле*, а также о себе и своей покойной жене Лукреции. Джинни с удовольствием отвечала на его письма, выспрашивая ещё больше подробностей не только о покойных бабушках и дедушке, но и Фабиане с Гидеоном, о которых мать никогда не рассказывала.       А у Поттера тем временем появилась прекрасная мысль отомстить трём гриффиндорцам за то, что те использовали его имя. В школе это делать было бесполезно, а тут… Грех не воспользоваться! Дело в том, что Сириус предложил устроить праздник в честь его дня рождения, пригласив родственников, друзей, а также нескольких высокопоставленных лиц из министерства с расчётом на то, что Уизли приведут с собой Финнигана и Грейнджер, или только Гермиону. Все (родителей почему-то не поставили в известность тогда) узнают об их поступке, и наказание будет получше снятия баллов и отработок с Филчем. Весь этот план он и озвучил Блэку. Тот только хохотал, слушая крестника.       Гости начали прибывать после четырех часов. Первыми пришли Рита Скитер, Тонксы и Люпин. Уизли явно чувствовали себя некомфортно в доме Блэков, где, наверное, только стены были сделаны не из драгоценных и полудрагоценных металлов. Грейнджер (Финниган был у родственников в Ирландии) неодобрительно поглядывала на роскошный, несколько вычурный интерьер конца девятнадцатого — начала двадцатого веков. Малфои, Тео Нотт, Блейз Забини, Крэбб и Гойл вполне комфортно чувствовали себя в подобной обстановке, так как их собственные дома ничуть не уступали в роскоши особняку Блэков. Затем появился Игнатиус Пруэтт, как представил седеющего волшебника Сириус Поттеру. Последними пришли мадам Боунс с племянницей Сьюзен и Корнелиус Фадж, чьи родственники пребывали за границей. — Ты же вроде не любишь праздновать дни рождения, — тихо проговорил Малфой, вежливо улыбаясь всем, кто проходил мимо. — А я и до сих пор не люблю, — ухмыльнулся Поттер. — Просто это моя месть. — Месть? — удивленно переспросил Нотт. — Да, — кивнул Гарри, улыбнувшись Сьюзен. Пуффендуйка чуть покраснела и поспешила к тёте. — Ты ведь помнишь, что кое-кто использовал моё имя? — Такое забудешь, — фыркнул Драко. — Неужели вы думали, что я это спущу на тормозах? — по губам Гарри скользнула усмешка. — В Хогвартсе, к сожалению, у меня не было времени отомстить, так как им уже к тому моменту назначили наказание. Да и от них и так все отвернулись, на большее мне рассчитывать не приходилось. Но вот сейчас, когда мне стало известно, что до семей это так и не дошло… Получат все. Даже Финниган, которого нет. Не зря же я пригласил Риту. — Ну ты, Поттер, даёшь, — покачал головой Малфой.       Как такового банкета не было. Были шведский стол и маленькие столики. В углу было отведено специальное место для подарков, где сейчас уже возвышались разноцветные коробки разных размеров. Гарри общался с друзьями, подходил к гостям… В общем, играл принятую на таких мероприятиях роль. — Прошу минуты внимания! — под конец вечера громко проговорил Поттер. Музыка, которая сливалась с монотонными голосами, смолкла. Все же обратили внимание на виновника торжества. — Никогда не думал, что доживу до четырнадцати, — усмехнулся Поттер. Однако никто его веселья не разделил, так каждый присутствующий читал статью о его жизни. — Впрочем, сейчас не об этом… Тринадцатый год жизни выдался для меня весьма эмоциональным. Чего только не произошло! Особенно мне запомнились те чувства, которые я испытал, когда узнал, что Симус Финниган, Гермиона Грейнджер и Рон Уизли решили от моего имени написать письмо в Министерство магии… — Гарри не успел договорить, так как раздалось яростное шипение Молли. — Рональд Биллиус Уизли!