Ожидание (Waiting)

      — Полагаю, нелегко приходится, когда принцесса представляет собой сплошной клубок из любопытства.       Именно с такими словами Кунсайт впервые обратился к ней. Этот мужлан, который умудрялся игнорировать ее на протяжении нескольких месяцев, даже и ухом не повел, когда она официально представилась ему. Она-то надеялась, что, когда прозвучит ее имя, восточный красавец напротив нее произнесет те невероятно романтичные слова, начертанные на ее руке. Ага, как же. Вместо этого он решил подразнить ее!       Как же она его ненавидела.       Он ведь само совершенство: статный, красивый, сильный и, самое главное, запретный.       Она ненавидела его за то, что он не принадлежал ей. Даже после его предательства, после того, как он убил ее, она все равно ненавидела его именно за то, что он не произнес тех слов с ее запястья.       После перерождения, когда память о Лунном королевстве восстановилась, Минако вновь обрела надежду найти свою родственную душу: слова на руке все еще никуда не делись. И тут в ее жизни снова появляется он. Она должна была только порадоваться, что он не ее вторая половина, но она все равно не прекращала расстраиваться из-за него.       Минако с головой бросалась в отношения снова и снова, тайно надеясь, что хотя бы один из ее поклонников произнесет те заветные слова, которые она стремилась услышать на протяжении вот уже нескольких тысяч лет. После, какого там, третьего, — или четвертого? — воскрешения она пришла к выводу, что ее вторая половина погибла во времена Войны за Серебряное тысячелетие, и теперь ей не суждено его встретить. Она оплакала своего неизвестного возлюбленного и перестала ждать.       Когда Нео-Королева Серинити объявила о возвращении Шитенно, Венера и Юпитер предпочли напиться в стельку. Давным-давно в Серебряном тысячелетии Юпитер и Нефрит произнесли при первой встрече предначертанные слова, но после того, как Юпитер потеряла Нефрита дважды, она не знала, что и думать. Марс и Меркури никогда не появлялись на Земле, поэтому с генералами они встретились только когда те стали злобными прихвостнями Берилл. Тем не менее, они сочувствовали Юпитер, пусть и не зная наверняка, что значит встретить родственную душу.       Нео-Королева Серенити отдала приказ, чтобы все девушки присутствовали на церемонии приношения клятв, к которой Юпитер, каким-то непостижимым образом, смогла протрезветь, чего не скажешь о Минако, которая могла лишь делать вид, что стекла как трезвышко, отчаянно борясь с приступами икоты.       Шитенно, во главе с Кунсайтом, чинно шествовали по направлению к трону, и от одного только вида их предводителя у Минако разболелась голова, и она пожалела, что не заныкала в платье фляжку. Почему же он выглядел еще красивей, чем в прошлые две жизни? Несправедливо! Минако вот ни капли поменялась (она, конечно, воплощение совершенной красоты, но это не важно!). Он еще не дошел и до середины зала, а уже раздражал ее до чертиков.       Вот поэтому они не родственные души — она и забыла, как его безмозглая рожа выводила ее из себя, стоило только Венере его увидеть. Взгляните-ка на него, весь такой серьезный. Глупо было полагать, что он научится улыбаться за три тысячи лет.       Шитенно подошли вплотную к трону и все, как один, упали на одно колено. Венера случайно икнула, за что получила пинок от Марс. Эндимион начал произносить речь, на которую Минако закатила глаза, зная, что это надолго: Мамору, все-таки, редкостный зануда.       Тем временем Венера изо всех сил старалась смотреть куда угодно, только не на Кунсайта, и в какой-то момент даже предприняла отчаянную попытку закрыть глаза, но чуть не потеряла равновесие. М-да, распластаться на полу не самая хорошая идея, если ты, конечно, не жаждешь получить выговор от королевской четы.       В конечном итоге она не выдержала и все-таки бросила взгляд на Кунсайта, и что же? Этот баран пялился на Эндимиона. Да как он смеет?! Он же должен пожирать ее взглядом! Как ей, извольте спросить, его игнорировать, если он на нее даже не смотрит?! Она словно вновь оказалась в Серебряном тысячелетии на планете Земля, в поисках сбежавшей принцессы, а этот белобрысый индюк не обращает на нее никакого внимания. Она знала, что находилась тогда на планете незаконно, но какая разница?       За три тысячи лет совершенно ничего не изменилось. Да, он больше не злобная зомби-марионетка, но, к вашему сведению, злобная зомби-марионетка признавала, что Минако существует.       Официальная церемония подошла к концу, уступив место празднованию. Марс решила отгородиться ото всех, без тени смущения выказывая откровенное недовольство касательно возвращения Четырех Королей. Юпитер, не теряя времени даром, сразу подошла к Нефриту, чтобы разделить с ним первый танец, Ами шепталась о чем-то с Джедайтом, пока король и королева знакомили Зойсайта с местными чиновниками. Кунсайт же стоял в стороне, даже не пытаясь смотреть в ее сторону.       Все, с нее хватит! Минако развернулась на каблуках и вышла из зала. Конечно, ей не следовало уходить, ведь Усаги будет недовольна, но она просто не могла больше находиться с ним в одной комнате.       Она терпеть не могла чувствовать себя невидимкой — последний раз подобное случалось с ней еще в школе, до знакомства с девочками. Но времена застенчивой школьницы давно канули в Лету: сейчас она — звезда первой величины Минако Айно, Верховная Сенши, воин Венеры. Она — реинкарнация самой Афродиты, черт его возьми, богини Любви и Красоты. И он не обращал на нее внимания?!       Минако резко остановилась. Ну уж нет, к черту позорное отступление. Это все-таки ее гребанный дворец. Черта с два она позволит ему думать, что она ниже него по рангу. Минако вернулась в зал, дабы выложить Кунсайту все, что она о нем думала.       Он вежливо приветствовал окружающих, открыто встречаясь с людьми взглядами, безукоризненно кивая головой всем, кто с ним заговаривал. Она впервые стала свидетелем проявления его шарма, и поразилась до глубины души. Но стоило его глазам встретить в толпе ее, он моментально их отвел.       Минако почувствовала, как ее кровь начала закипать.       Вот же ж гад…       Марс почувствовала неладное и хотела уже вмешаться, но, встретив убийственный взгляд Венеры, моментально отказалась от этой идеи.       Минако выхватила бокал шампанского с подноса одного из официантов, осушила его в два глотка, после чего устремилась к мужчине, который спокойно шел в противоположном от нее направлении, и закричала, что есть мочи:       — ПОСМОТРИ ЖЕ НА МЕНЯ, СУКИН ТЫ СЫН!       В зале повисла гробовая тишина.       У кого-то из присутствующих промелькнула мысль, что молодой девушке не пристало так выражаться, а кто-то, кто хорошо знал Минако, уже начинал молиться, чтобы за этой вводной частью не последовало продолжения.       Кунсайт остановился, медленно развернулся, и впервые за это тысячелетие посмотрел ей прямо в глаза.       Минако захотелось заплакать — до чего же он красив! В его глазах отражалась неукротимость, которой она почти завидовала, а он никогда ей не принадлежал. От шампанского щеки налились краской, а взгляд молодого мужчины пронизывал ее насквозь — и зачем она все это затеяла, спрашивается?       Когда она уже была готова развернуться и уйти, случилась самая невероятная вещь на свете — Кунсайт улыбнулся. Никогда до того момента она не видела на его лице искренней улыбки. Да, он иногда ухмылялся, поддразнивая ее; уголки его губ могли слегка приподниматься во время обмена любезностями с придворными; она видела, как он довольно скалился на поле битвы и слышала его злорадный смех, когда тот был одержим демоном.       Но эта его улыбка… Это что-то из другой оперы.       Эта улыбка была радостной, искренней. Почему он улыбался? Венера непонимающе уставилась на него.       Он облегченно вздохнул. Этот негодяй был чем-то доволен!       Минако сжала руку в кулак, готовясь стереть эту отвратительную улыбку с его лица, когда он внезапно произнес:       — Слава Богу, это ты.       Кулак разжался сам собой, а она резко отступила назад.       Те самые слова, что написаны у нее на запястье. Слова, которые могла произнести только ее родственная душа. Но… как?       — Быть не может.       — Я знаю, это не то, чего ты ожидала.       Она сняла перчатку, внимательно изучая слова, которые он только что озвучил.       — Что? Кунсайт, это невозможно! Ты… Я… Не эти слова мы впервые сказали друг другу, я помню это, как сейчас. И тогда, в детстве… Мы же встречались в этой жизни.       — Вероятно, что так, но, полагаю, на тот момент я не был твоей родственной душой.       Она покачала головой.       — О чем ты говоришь? Мои слова остались точно такими же, какими были в Серебряном тысячелетии! Ты не понимаешь, о чем говоришь.       — Я три тысячи лет ждал, чтобы ты накричала на меня. Венера, когда мы впервые встретились, моя душа уже не была целой — ее украли у меня задолго до нашей встречи.       У нее закружилась голова. Если все это правда, то ей нужны доказательства: она схватила его за запястье, задрала рукав и увидела те самые слова, которые прокричала минуту назад.       «Посмотри же на меня, сукин ты сын».       Значит, все верно. Мужчина, которого она безмерно хотела, и по кому изнывала все это время… Мужчина, который постоянно игнорировал ее тогда, в Серебряном тысячелетии, также как и…       — Ты хотел, чтобы это была я.       — Венера, я знаю, я последний человек, которого ты хотела бы видеть рядом с собой… Я полностью осознаю, что натворил: даже если я совершил все те поступки не по доброй воле, я знаю, что заслуживаю смерти за предательство.       — Ты хотел, чтобы эти слова сказала я: ты никогда не смотрел на меня, нарочно игнорировал… Ты хотел, чтобы это была я.       — Да я из кожи вон лез, только чтобы ты произнесла эти самые слова, — Минако почувствовала, как глаза начинает жечь. — И, когда в тот день ты назвала мне свое имя, я был ужасно разочарован. К сожалению, мое подавленное состояние помогло ведьме захватить контроль над моим сознанием, и я никогда себе этого не прощу.       Слезы устремились по ее щекам, и она крепче схватилась за его запястье в поиске поддержки.       — Чем больше я узнавал тебя, тем сильнее злился. Кто еще это мог быть, если не ты? С твоей палитрой эмоций, с непростым характером. Боже, Венера, я не встречал воина неистовей, чем ты. Каждый раз, когда я видел тебя, клянусь, мое сердце разбивалось на еще большее количество осколков. Мне ни за что не искупить свою вину за проявленную слабость.       Все еще находясь в шоке, Минако смогла только вновь повторить:       — Ты хотел, чтобы это была я.       Кунсайт глубоко вздохнул, не отводя взгляда от ее лазурных глаз.       — Я безмерно хотел, чтобы это была ты.       Она улыбнулась, медленно, позволяя счастью полностью захватить ее:       — Слава Богу, это ты.       Кунсайт моментально осознал, что означало эхо его собственных слов: Она хотела, чтобы это был я.       Осознание этого факта подтолкнуло его сделать шаг по направлению к ней и нежно, но страстно, запечатлеть поцелуй на ее губах. Венера обхватила его лицо ладонями, утопая в поцелуе, моментально забыв о праздновании вокруг них. Минако не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Если бы не его жаркие объятия и не ощущение сладости поцелуя на ее губах, Венера даже могла бы подумать, что все это ей только снится. И за что только девушке даровано такое счастье?       В этот момент, где-то в уголке тронного зала, король обреченно протянул королеве несколько банкнот, на что та лукаво улыбнулась:       — А я ведь тебе говорила.