Слово бьёт сильнее меча.

Мирные лесные птички бодро чирикали на освещенных утренним солнцем деревьях. Встречая новый день, звучно гудели пчелы и подобно ярким огонькам, порхали бабочки. На одном из деревьев, отстукивая привычный ритм, упертый дятел выдалбливал в стволе дупло, ища себе пропитания. И с равным им всем усердием, разрывала гармонию истошная заборная ругань. Худощавый патологоанатом, по батьке — Кузьмич, мужчина в белом халате, немножко за сорок пять, лысоватый и сутулый, то и дело спотыкался о коряги, покрывая несчастную флору очередной порцией брани. Он брел в хлипеньких вьетнамских шлепанцах и голубых застиранных штанах, которые явно были коротковаты для его спичечных ног. По внешнему виду этого мужчину можно было бы определить скорее как сбежавшего из психической лечебницы пациента, нежели врача из городского морга. Глубокие синяки и увесистые мешки под глазами выдавали всю боль постпраздничного синдрома. Кузьмич матюкался, то и дело, поправляя старые очки в роговой оправе. — Чтоб еще раз, блять, я в секционке с Палычем бухал. Опять прикалывается, паскуда рыжая. Ну, погоди, в следующий раз я тебя «на шашлыки» увезу в твои рязанские ебеня, ушлепок ты подзалупинский… — Кузьмич прокладывал себе путь сквозь густые заросли папоротника. Он совершенно не помнил как оказался в этом лесу. Более того, проснулся в какой-то чаще, обнимаясь с трухлявым поленом. В чертогах разума закралась мысль, что вероятно новый спиртовой раствор (для служебных нужд, разумеется) начали разбавлять чем-то гадким, поскольку, раньше в такие приключения после увеселительных вечеров, он не попадал. Наконец, показался край леса и Кузьмич вышел на какую-то полянку, окруженную невысокими деревьями и кустарниками. — На Люберцы не похоже, — вяло заметил он. Внимательно оглядевшись, врач медленно зашагал вперед. Не успел он опустить ногу на землю, как чуткий старческий слух заострился на шебуршании за одним из кустов впереди. Кузьмич искренне молился, что источник шума — какой-нибудь толковый местный грибник. Затем из зарослей высунулось несколько голов. Но выглядели эти граждане крайне странно, даже походили бы на обычного человека, если бы не угольно-черная кожа, перепонки на руках и ногах, горящие красные глаза и острые, подобно акульим, зубы, сверкающие в слюнявой пасти. Кузьмич замер на мгновение, протер глаза, и уверовал, что это не «белочка» пришла за ним. Решив, что и не такое ему в морг привозят, осмелился все-таки наладить общение: — Ребятки, а ребятки? Вы здешние? — Аккуратно и максимально дружелюбно обратился Кузьмич. Ответа не последовало. Пара-тройка существ молча таращились на мужика. Ему стало как-то неуютно, но он продолжил: — Я, это, потерялся, кажысь. Не подскажите, в какую сторону метро? Иль дорога хотя бы. «Аборигены» продолжали молча пялиться. Взамен ответов, они крадучись подбирались к Кузьмичу, издавая средний между рычанием и шипением звук. — Чего-чего? Блять, что за торчки? — Буркнул себе под нос мужик и снова подал голос, уже громче, чтобы собеседники точно услышали: — Мне только дорогу узнать! Но дело запахло жареным. Хищные глаза и капающие слюни дали инстинкту понять, что намерения у ребят не из добрых. Кузьмич поспешил их предостеречь: — Если вы хотите меня ограбить, то вот, — он вывернул все имеющиеся карманы, — у меня все по нулям — красть нечего. И снова его слова пролетели мимо ушей. Терпение Кузьмича лопнуло. Он зло сплюнул в сторону и упер руки в бока. — Я, конечно, всяких жмуриков повидал, но чтоб такие? Упарываются своими веществами, а как ласты склеят — нам потом в этой гнилой пиздоебене еще и ковыряться. Причину смерти им, грят, назовите. А то и так, блять, не понятно! — Пзсцццц! — Агрессивно прошипел монстр. — Вот и я говорю — пиздец! Так что завязывайте с этим, парни. — Вторил ему Кузьмич, активно жестикулируя. Внезапно, одно из существ забилось в конвульсиях. Из несчастного вырвалась кровавая рвота. — Ёбаный в рот. — На эту фразу глаза другого монстра спешно катапультировались из орбит, и другое существо упало замертво. От неожиданности Кузьмич даже подпрыгнул. Вдруг со стороны послышался новый шум. Новые звуки больше походили на человеческую речь. Они приближались стремительно и в мгновение, перед Кузьмичём возникли двое людей в странных одеждах. Длинные плащи, какие-то палки в руках, узоры непонятные, да еще и все бижутерией обвесились. — Что за блядский цирк, а? — Не удержался прокомментировать патологоанатом. Казалось, ничего его больше удивить сегодня не сможет. Он уже даже не обратил внимание на еще одного монстра, который вслед за собратьями свалился замертво без ясной на то причины. — Все, я завязываю бухать. — Малщик! Што ты стесь делаэш? — Один из новоприбывших явно обращался к Кузьмичу. Человек, а по виду это был совершенно точно обычный человек, запыхался из-за бега и явно страдал от отдышки. Его партнер, завидя Кузьмича, встал перед ним, тем самым загораживая от монстров, которые, к удивлению, приумножились. Возможно, они гнались за этими двумя? «Ёбушки-воробушки, ну хоть эти разговаривают», — облегченно подумалось мужику. Он поспешил откровенно раздраженно ответить: — Какой я тебе нахуй мальчик? Ваша местная пиздобратия совсем на голову пропиздошилась под наркотой? Мне, ебать, сорок семь! Ну что за мудоебищный район? — С каждым новым словом и мыслью, раздражение Кузьмича все больше опаляло его самого. Сказывались на это еще и жуткие синдромы после вчерашнего. — Заебало-то-как-пиздец! То одни чепушилы среднеафриканские, мудоебы недобитые, то вторые пездохуи в простынях из Подзалупкино! Да пошло… Речитативы гнева продолжали выплескиваться незаурядным фонтаном, вспоминая Палыча, треклятый спирт, тёщу, весь район Мытищ, мэрию Москвы и правительство РФ заодно. В это время, монстры массово гибли в равной пропорции того, как округлялись глаза людей в покрывалах. И стоило заметить, что чем заковыристее были фразочки, тем сильнее вибрировала земля под ногами. Было заметно всем, кроме Кузьмича. Но пришел момент, и Кузьмич устало рухнул на землю, закрыв ладонями лицо. Стояла мертвая тишина. Не было слышно даже утренних птичек и трудолюбивых пчелок. Дятел тоже, малость, офигел. — Што это было?.. — Наконец прервал тишину один из людей. Он больше своего товарища был обвешан всякими брюликами. Второй, все еще стоящий перед Кузьмичём, видать, был из молчаливых. — Малщик, ты знаэш дрефнее колдунство? Темноволосый мужчина, лет тридцати, сел перед патологоанатомом и потряс того за плечи: — Малщик, хто ты? Откута ты тут? — Да что ты заладил «мальчик, мальчик»? Я тебе сказал, что я взрослый мужик! — Снова вспылил Кузьмич, но уже явно слабее, чем до этого. Слишком много сил было потрачено на первый монолог. Недолго думая, темноволосый член общества любителей занавесок начал шуршать в набедренной сумке. Спешно вытащив оттуда небольшой округлый предмет, он протянул его Кузьмичу. Тот недоверчиво бросил пару взглядов на мужчину, но все же взял то, что ему предлагали. Это было что-то похожее на амулет или карманные часы, но имело зеркальную вставку внутри себя. Кузьмич неторопливо взглянул на свое отражение. Выражение лица его изменилось с кирпично-усталого до истерически-испуганного. Окрестность залилась звонким мальчишеским криком. Новоиспеченный парнишка швырнул зеркальце в сторону, вскочил на ноги и местная территория навсегда забыла о том, что из себя представляют страшные монстры. Все это время, пока Кузьмич расходовал резервный запас матерного лексикона, двое мужчин терпеливо ждали. Им непозволительно было упустить такого сильного мага. Один из них одобрительно кивал, глядя на то, как мальчишка старательно освящает окрестную территорию. Столь мощных заклинаний они не видели уже давно, и такого самородка не терпелось показать городскому правителю. Наконец, у них будет тот, кто сможет защищать, кто сможет положить конец буйствам демонов и вурдалаков, которые не одно столетие терроризируют их земли. Мужчины кивнули друг другу. У них не осталось сомнений, что пророчество говорило именно об этом юном даровании.