Искра

Энид часто снилась эта мансарда - длинное, узкое помещение под скосами крыш, два окна с узорными переплетами и ночным лесом за ними, - и сотни, даже тысячи свечей. Они стояли везде - на бесконечном столе посередине, на каких-то подставках и ящиках, на старинных весах под потолком и даже в птичьей клетке, - трепетные золотые огоньки. Большинство свечей горело, какие-то ровно и ярко, оплавляя воск крутыми извивами, некоторые - дрожа и танцуя, словно от холода. Некоторые угасли вовсе или от почерневших фитильков поднимался легкий серый дым. Это был храм эльфки, и в то же время один из ее целительских покоев. Каждая свеча означала душу, из тех, что когда-то Энид встречала на своем пути. Те что угасли, давно ушли за предел. Две или три дымящихся свечи говорили, что и после гибели их обладатели не находят покоя. Эльфка подолгу могла держать их в ладонях, словно пыталась отогреть, зажечь снова, хотя в самом деле за все ее сны вспыхнула только одна угасшая свеча и совсем не усилиями Маргаритки. Зато поддерживать дрожащие, измученные огоньки удавалось часто, и каждый раз Энид радовалась. Проходя мимо рядов свечей, она беззвучно шептала имена: Яспер (горит), Коинах (горит), Волк-Исенгрим (горит), Риордаин (угасла почти двадцать лет назад), Нитраль (тоже угасла, всего три года), Карантир (третий год дымится), Эредин-Ястреб (тоже дымится третий год, а по щекам снова ползут слёзы), Туман (ровное, даже на вид доброе пламя), Рраш-Ар (чуть танцующий язычок, ловкий, как его обладатель), Искра... Энид нахмурилась. Словно повязку с глаз сорвали: фитилек переломлен у самой-самой восковой основы, едва держится на одной ниточке и вот-вот угаснет. - Нет... Энид бережно взяла свечу (из птичьей клетки, все инопланетники почему-то появлялись именно в ней) и сомкнула вокруг пальцы в защитном знаке. - На окне своем я свечу зажгу, Чтоб светила тебе через мрак и ночь. Пусть тебе я хоть этим помогу, Раз уж больше ничем не могу помочь... Заклинание было очень и очень давним. - Пусть она тебе освещает путь, Пусть отводит беду, разгоняет грусть. Все ветра зимы, сколько им не дуть, Не погасят ее, я тебе клянусь. В дальнем краю мансарды что-то двинулось, словно за окном промелькнула чья-то тень, большой птицы или ветки, склонившейся к стеклу. - Через сотни лиг, через сотни лет, Через страх, через боль, через пустоту, Разгляди на миг этой свечки свет. Свет горит. Дом открыт. Приходи, я жду. Протяжно и странно спели оконные петли, но Энид смотрела только на свечу в руках, каплю за каплей вливая в нее силу, заставляя воск таять чуть-чуть быстрее, и быстрей освобождать место огоньку. - Что бы на земле не случилось впредь, Сколько б бед не пришлось миру испытать, Не устанет век та свеча гореть, Ну а я никогда не устану ждать. Крошечная искорка (Искорка) перепрыгнула разлом, уселась на освобожденной нити и превратилась в огненный лепесток, пока совсем маленький, но живой. - Искра... - прошептала Маргаритка с улыбкой и вскинула глаза. Перед ней, почти подпирая потолок, стала громадная черная тень. Черная, как ночь. Как пустота. Эльфью смерть и человеческую Энид уже видела и спорила с этими дамами не раз и не два. Она перестала бояться костлявых тварей в черных одеждах. То, что стояло перед ней, дыша межмировым холодом было чуждым, но по смыслу ничем не отличалось. Эльфка отступила на шаг и прикрыла оживающий огонек ладонью. - Ты опоздал. - Я никогда не опаздываю, - голос обрушился, словно камнепад, грозный и совершенно безмолвный. - Отдай. - Не отдам. - Отдай. - Существо властно протянуло руку. - Нет! Тень двинулась вперед, и Энид опять отступила. Она каким-то образом чувствовала, даже знала, что для остальных огней их поединок безопасен, и отстоять надо именно эту единственную свечу. - Он мой. - Неправда! Он... - Твой, что ли? - словно усмехнулась фигура. - Он свой собственный! - Тогда отдай. Все уже решено. - Обойдешься, - прошипела эльфка, продолжая осторожно отходить спиной вперед. Существо из Тьмы зарычало, и от этого звука прическа Маргаритки попыталась встать дыбом (и встала бы, не будь она такой длинной). В следующий миг оно выбросило в стремительном ударе лапу и Энид инстинктивно прикрыла огонек. Руку почти по плечо заморозило болью. - Госпожа Энид? Что с вами? Ее тормошил за плечо Элихаль, младший сын самого искусного ювелира всего Севера, а теперь и Земли Ящеров. Где-то внутри разлилась теплой лужицей уверенность - огонек уцелел. В этот раз Энид победила. - Вы кричали, - виновато сказал малыш. - Приснился дурной сон? - Да, Халь. Дурной сон. Прости, - улыбнулась эльфка, глядя на свое запястье. Там остались два длинных узких пореза, словно от скованных вместе ножей.