счастье в мелочах

У Жени руки красивые — что полотно небесное, все в россыпи звезд на смуглой мягкой коже, и Рите все кажется, что пальцы у нее грубые, будто из камня по сравнению с жениной кожей, лоснящейся и приятной на ощупь: что пальцами, что губами. И глаза у Жени тоже красивые — что своих не отведешь, — и смотрит она удивленно и потеряно, испуганный олененок будто, и у Риты улыбка на губах цветет почти что оскалом, а под губами цветут созвездия веснушек в танце Млечного пути, и пахнет в воздухе космической станцией и — почему-то — арахисовой пастой. — Рит, — и голос у Жени тоже очень красивый; Рите нравится, по крайней мере, а за противоположное мнение и в зубы получить можно, — Рит, ты чего делаешь? У Жени веснушки на тыльной стороне ладони — Рита целует их, бережно держа тонкие пальцы в своих, и прикрывает на мгновение глаза, потому что это выглядит так, словно она целует ручку прекрасной даме. Впрочем, почему «словно»? — Ну Рит. Она поднимает на Женю глаза, а под губами — кожа нежная, и пульс на запястье прощупывается острый и быстрый. — Чего? На запястье у Жени тоже веснушки, и она о колено чужое стучится неловко боком, поворачивая руку, и целует снова — и языком пробует ударить бьющиеся сосуды в ответ. Дыхание у Жени шумное, но — тоже красивое. — Рит, ты чего? Она даже отстраняется немного, смотрит не то удивленно, не то раздраженно — сама не до конца понимает за этим непривычным ощущением уюта в сердце. — Как чего? — взгляд глаза в глаза, а пальцами пройтись по чувствительной коже до сгиба локтя, погладить ямочку, посмотреть, как дрогнут чужие веки (ресницы у Жени тоже безумно красивые). — Ты чего сегодня сказала? «Уродливые у меня веснушки», — сжать запястье пальцами, а пульс — будто кросс бежит, и — она уверена, — Женя вскочила бы, если бы не ее локти, лежащие на коленях. — Я тебе говорила, что будет, если еще раз такое ляпнешь? Говорила. Вопросы? Женя смотрит почти что убито, мол, Рит, не надо, да только знает Рита, что потом будет; нельзя таких жалеть, угрозы исполнять надо, а то ишь чего удумала. — Рит, может, не… Она дергает женину руку на себя и смотрит сердито из-под бровей. — Ну-ка тихо там, — почти что грубо, да вот только Жека ее слишком хорошо знает, чтобы не отличить показную грубость от настоящей. — Не видишь? Мастер делом занят. У Жени руки красивые — что полотно небесное, все в россыпи звезд на смуглой мягкой коже, и она снова целует веснушки над пульсом, прижимается губами почти что неистово, будто вгрызться хочет (Рита-то вгрызается, но исключительно там, где Жене потом не будет неудобно или больно), будто говорит, отвешивая мысленный подзатыльник: «Дура совсем? Охрененные же веснушки, чо начинаешь без конца!» У Жени руки красивые (вообще вся Женя красивая — настолько, что у нее сердце ненормально екает каждый раз), и она готова целовать их хоть каждый день, пока не услышит хоть одну вразумительную причину сказать, что веснушки на смуглой мягкой коже — уродливые. У Жени руки красивые — и пальцы, гладящие ее лоб, нежные. У Жени руки красивые — а губы до одури сладкие.