Черно-серый вслед за концом света

Питер помнил большой бесцветный дуб. Беспокойный ручей. Тропинку с мокрыми следами. Длинные волосы Баки, которые путались после купаний. Помнил смех, яркость белых цветов и серость неба. Поэтому, открыв глаза и увидев лицо мистера Старка, Питер испугался так, как будто его ночной кошмар стал явью. — Паркер, ты чего? — спросил Старк, рассматривая его напуганное лицо. — Слышишь меня? — Да, — медленно ответил Питер, пальцем потирая переносицу. Он щурился, привыкая к цветам вокруг. — Да. Просто все слишком.... Цветное. Где я? — На базе, — уверенно кивнул Тони. — Ты же теперь мститель. Официально. И возраст уже позволяет взять тебя без пояснительной записки от тетушки. — Почему я вернулся? — Потому что должен был, — закатил глаза Старк. — Где благодарность, парень? — А кто-то, кроме меня, вернулся? — Конечно, все вернулись. Мы своих не бросаем…. — Спасибо, мистер Старк! Питер вскочил, обнял Старка, еще раз поблагодарил его и выбежал из комнаты. Он был на этой базе единожды, пару лет назад, когда мистер Старк предложил ему стать мстителем, выделиться из толпы своих сверстников и утереть нос всяким Флэшам Томпсонам. В тот день Питер отказался, и что-то ему показывало, что мистер Старк заранее знал, что так будет. Он шел, сам не зная куда. На зов сердца, разве что, которое рвалось из груди из-за одной только мысли, что с этим пробуждением Питер потерял целую черно-серую жизнь. На своем пути он встретил, кажется, всех, кого мог. Увидел Стрэнджа, всех Стражей Галактики, короля Ваканды и даже Хэппи. На пути ему попался и бог грома, но тот был так занят, что просто его не заметил. Питер посчитал, что так даже лучше. Он понятия не имел, как следует представиться Тору. По ощущениям он был уже близко, в сердце теплело, и улыбка на лице появилась сама собой, когда ему на встречу вышла тетя Мэй. На ее лице появились слезы, руки задрожали. Она говорила навзрыд. Питер обнял её, извиняясь, и просил только одного: не лить из-за него слезы. В конце концов, он в порядке, и нет никакого смысла переживать из-за того, что уже прошло. — Я безумно рад тебя видеть, Мэй, — начал Пит виновато, — но мне нужно найти еще кое-кого. — Опять променяешь меня на Старка? — сквозь слезы улыбнулась она. Все было почти как прежде, но кое-что уже поменялось навсегда. — Да что ты! Ни в жизнь. Я только от него иду, — оправдался он. Пит чертовски сильно скучал по этому всему. — И кого же ты тогда ищешь? — Того, кто помог мне пережить конец света. Питер хотел сказать что-то еще, но совершенно не мог подобрать слов. Они просто исчезли из-за волнения, Пит как будто разучился разговаривать. Он услышал голос, раздававшийся из-за ближайшей двери, ноги подкосились, но все чувства вдруг обострились, волнение подскочило до максимума. Черно-серая жизнь внезапно оказалась так близко. И Питер одновременно был готов и не готов ее встретить. — Прости, — сказал он Мэй, выбираясь из объятий. — Я скоро вернусь. Мэй не стала его задерживать, хоть и отпускать не хотелось, потому как страшно было потерять Питера снова. Но огонь в его глазах не оставил ее равнодушной. И, пока Питер стоял у двери, собираясь с мыслями, она наблюдала за ним, улыбаясь. Сделать шаг навстречу голосу страшно. Так же страшно было однажды, когда ему пришлось открывать глаза после смерти. Вдруг все было не по-настоящему? Вдруг это лишь игра его воображения? Вдруг тот, кто сидит за дверью, не знает его, а значит, и не ждет? Но вспоминая тепло руки, лежащей на плече, поцелуи и крепкие объятия, чужие колени, сидя на которых, он смотрел на белые звезды, Питер забывал про страх. Каждое воспоминание забирало частичку страха с собой, становясь еще ярче, обретая краски, запах и вкус. Зачем пытаться оттянуть то, что неизбежно? Питер не знал правильный ответ на этот вопрос. В ожидании никогда не было смысла. Это лишь пустая трата времени, наполненная сомнениями и страхом. Он знал, что сможет перешагнуть эту линию, ведь однажды уже делал так. Сделав глубокой вдох, Питер решительно толкнул дверь и вошел в помещение, скрывающееся за ней. Внутри было светло, стены блестели голубым, чистое, выглаженное белье на кровати примяли так, что было ясно, что кто-то сидел здесь. Только изучив пустоту, Питер перевел взгляд в сторону. Там, на небольшом диване рядом с парнем, похожим на Капитана Америка, сидел его Баки. В безрукавке и черных штанах, со спутанными волосами, собранными в быстрый хвост. Питер уставился на него так, как будто прежде не видел его таким. Он так привык к черно-серому, что цветная реальность казалась ему сном. Но все, что происходило сейчас, нравилось ему не меньше. У Баки голубые-голубые глаза, влажные, пунцовые губы, растянутые в лукавой улыбке, темно-русые волосы, румяные щеки. И жилетка насыщенного синего цвета. Металлическая рука особенно прекрасна. Питер смотрел на него заворожено, изучая золотые узоры и насыщенный цвет вибраниума. Он сделал несколько шагов навстречу, Баки и Капитан обратили на него внимание. Питер поймал взгляд Барнса. Его глаза прекрасны в цвете, и, думая об этом, Пит не заметил, как стал улыбаться. Когда он сделал еще шаг к Баки, тот встал. Он знает? Он помнит? Для него это важно? — При-ивет, — глупо сказал Питер, смотря на Баки. Щеки жгло от румянца, и от взгляда, которым его одарил Капитан, стало неловко. Но решимость и стойкость никуда не делись. Питер все так же смотрел на Баки и не собирался сдаваться. А потом Баки протянул ему руку, живую, и улыбнулся добрее, мягче, привычней. В горле встал ком. Питера переполняла радость и волнение, которое, как ни пытайся, даже философией не выгонишь. — Иди ко мне, — сказал Баки, не сводя с Питера взгляда. От одного его голоса кровь закипала. Питер схватился за его руку, как за утопающий за спасательный круг. Вцепился и, вместо двух больших шагов, сделал один огромный рывок к нему навстречу.