Lightning Only Strikes Once

      Это ошибка, глупая ошибка. Она поднимается на башню. Никто в этом не виноват. Это ошибка.       Ох, Кларк могла бы обвинить целый ряд событий. Она могла бы обвинить свой ужас от смерти Уэллса, свои слезы от смерти Финна; она могла бы обвинить свою причастность к смерти всех жителей Горы Везер. Но правда в том, что у всех есть свой предел. И за этот предел всегда есть, кого винить.       И человек, которого она винит в этом, - Лекса.       Легко обвинить в этом Лексу - ее, теперь бессмысленная, любовь огнем разгорается в сердце, прожигает кожу и обугливает кости, пожирая ее изнутри. Это ничто по сравнению с детской теплотой, которую она испытывала к Уэллсу, своему брату во всех понятиях, кроме его имени и слабо скрываемых чувств. Это ничто по сравнению с гормональным всплеском, побудившим ее поцеловать Финна, парня, которого она так и не смогла узнать полностью, и теперь, когда она думает об этом, ей кажется, что если бы она все же и узнала его поближе, то ей не понравилось бы это. И ничто по сравнению с проницательной Найлой, которая была лишь утехой и короткой паузой, но никогда не была более, чем непродолжительным моментом.       Лекса была ее. Лекса была похожа на нее. Лекса была той, кто поставил весь мир на паузу. Это займет столько времени, сколько потребуется, именно это она сказала бы Кларк. Лекса сказала бы ей пережить свое горе.       Но потом, любовь - это слабость, она также сказала бы Кларк. А ведь Лекса пожертвовала всем, что у нее было, всем, кем была она сама, ради любви. Эбби отправила своего мужа - отца Кларк - на верную смерть. Беллами предал ее без задней мысли и помог убить сотни людей. Финн хладнокровно убил невинных ради нее, даже не спрашивая, хочет ли она этого. Мы сделали это ради тебя, - гимн, который преследует Кларк последние несколько лет.       Но что Лекса сделала ради нее? Лекса спасла ее людей. Лекса спасла ее саму. Лекса хотела сделать мир лучше.       Кларк больше не думает, что мир этого заслуживает.       Поэтому она стоит на вершине башни. Несколькими этажами ниже умерла Лекса. Кларк поклонилась Лексе, а Лекса поклонилась Кларк. Однажды Кларк плюнула в нее. Зачем она сделала это? В то время ее гнев казался всепоглощающим. Казалось бы ей это точно так же и сейчас, если бы она не любила Лексу так сильно?       Кларк закрывает глаза. В нескольких дюймах от ее ног раскидывается долгое падение. Ветер свиреп. Начинает капать дождь, разбрызгиваясь по ее лицу и стекая по щекам словно слезы, которые, кажется, уже закончились. Все, что ей нужно сделать, так это наклониться, а гравитация сделает все остальное.       Она наклоняется. Она отстраняется.       Она не сделает этого, не сейчас, не в памяти Лексы. Кларк протягивает свои покрытые черной жидкостью руки к небу, позволяя дождю отмыть их. Она выживет. Она не умрет сегодня. Ai gonplei nou ste odon¹.       Молния вырывает выбор из ее рук. Перед глазами вспыхивает яркий свет прежде, чем она успевает закричать.

***

      - Заключенная 319, лицом к стене.       Голос бесчувственен. Команда бессердечна. Кларк в сером мире, с серыми стенами. На них изображена башня, выделяющаяся более темным цветом на серой поверхности. Это не башня Лексы, но на секунду она думает, что это она и есть.       Она нарисовала это. Давным-давно. Не так ли? Вот дерьмо, что происходит? Она вернулась в Аркадию? Она упала в обморок? Она потеряла сознание из-за молнии? Пайк посадил ее обратно в клетку, раз уж теперь она вернулась на землю? Это такая пытка?       - Что? - слабо говорит она. Потерянная. Одинокая. Где Лекса, Октавия, ее мать? Молния? Где она?       - Протяни руку. Твои часы. Сними их.       Нотки в его голосе ей не знакомы, поскольку прошло слишком много времени с последнего раза, когда она слышала нечто подобное, но через мгновение она начинает распознавать их. Неуважение. Будто она не Ванхеда, не Кларк kom Skaikru². Уже очень долгое время никто не проявлял неуважения к Кларк.       Она снимает часы своего отца с запястья, не сопротивляясь. Возможно, ей и стоило бы. Но теперь эти часы ассоциируются со смертью Финна и безымянного землянина. Эти часы добавили ужасное воспоминание к чудесным, хранящимся внутри них. К тому же, она понятия не имеет, что происходит. Лучше не утверждать себя как угрозу, пока она не сможет что-нибудь предпринять по этому поводу. Похоже, он не знает, кто она такая.       Кларк все еще пошатывается, когда ее уводят. Ее мать окликает ее с противоположного конца коридора...       - Кларк, все в порядке, тебя отправляют на Землю! Кларк, я так тебя люблю...       ...но у Кларк нет на это ответа, кроме непонимающего, пустого взгляда. Что это такое? Что происходит? Где она?       А затем она оказывается на корабле, и все они там. Финн в другом конце комнаты. Уэллс рядом с ней. Она чуть было не протягивает руку, чтобы прикоснуться к его лицу, к его дорогому, обеспокоенному лицу.       - С возвращением, - говорит он, и она понятия не имеет, как давно это было. Внезапно, она понимает. Уэллс. Охранники. Финн, вон там. Упавший корабль. Повернув голову, она может увидеть Октавию, Харпер, Монро, Беллами, Миллера, все они без единого шрама, чистые и странно нереальные.       Кларк не отвечает Уэллсу. Как можно ответить своим ночным кошмарам? Мир тщетно плавает перед глазами, а дыхание превращается в ужасные попытки глотнуть воздуха. Где она? Что это такое?       Она вернулась во времени почти на целый год назад, когда она еще не была той, кем является сейчас, когда все еще не имело какого-либо значения. Единственная реальная память об этом мире - это боль от смерти ее отца. Все остальное - это серый пластик и железо, обволакивающие мир. После ощущения вибрации земли, этот мир кажется таким же нереальным, как и черно-белый фильм.       Уэллс поворачивается к ней лицом, и все остальные следуют его примеру. Внезапно, перед ней оказывается Финн, плавая в воздухе. Космонавт, неуместно думает она. Парень, который свободно гулял по космосу, но погиб на земле, привязанным к столбу.       - Значит, ты предательница, которая провела в одиночке больше года, - начинает говорить Финн, но затем хмурится. - Неважно выглядишь.       Перед глазами мелькают фиолетовые огоньки, и картинка превращается в противоположное тому, что должно быть. Кларк распознает ранние признаки потери сознания за секунду до того, как теряет его.

***

      Лекса резко вскакивает в своей постели, пытаясь глотнуть воздуха.       - Кларк? - хрипит она. Но Кларк нигде нет. Она ушла, пока Лекса исцелялась, и направилась обратно в Аркадию?       Рядом с ней никого нет. Ее кровать одинока, комната пуста, дверь закрыта. Разумеется, кто-то же должен был наблюдать за тем, как она спит, после того, как она получила такое ранение. Она подумала, что ее бой окончен, конечно, такой уровень беспокойства заслуживает нескольких целителей в полной готовности. Лекса хмурится. Ей придется поговорить об этом недостатке заботы и безопасности с Титусом.       Или нет, учитывая, что именно он несет за это ответственность. Возможно, в этом и проблема - может быть, он находится под стражей. Без него армия людей, чьей работой было позаботиться о Хеде, стала бы заминающейся, неуверенной.       Она скидывает ноги с кровати, выпрямляется. Смотрит вниз на свое тело. Затем моргает. Эта ночная рубашка была случайно потеряна несколько месяцев назад, когда ее люди прекратили свои нападения на Гору. Титус каким-то образом снова отыскал ее и намеренно надел на нее, чтобы напомнить ей об этом событии? Наверняка нет. Как странно.       Боли нет. Лекса приподнимает свою ночнушку, разыскивая шрам, который точно должен там быть. Она надеется, что он не уродлив - глупая, детская мысль, но она не хочет, чтобы Кларк посчитала ее тело непривлекательным, когда они снова встретятся.       Шрама нет. Лекса снова моргает, невидяще глядя на свою гладкую кожу. Через какое-то время она начинает медленно расхаживать по своей комнате, от одного угла к другому. Вон там лежит карта Горы, которую она взяла с собой в Тондис, теперь чудесным образом не отмеченная их обсуждениями и планами. На соседнем столе лежат мечи… мечи, которые она потеряла, когда встретилась лицом к лицу с pauna³. В шкафу висит один из ее любимых нарядов, но она ведь знает, что он был разорван в битве с Роаном.       Возможно, это лишь галлюцинация, которая должна успокоить ее, прежде чем ее дух двинется дальше.       Положение солнца сообщает ей о том, что время для подъема еще не наступило. Возможно, у нее есть пара часов, прежде чем кого-нибудь отправят, чтобы пробудить ее ото сна. Лекса возвращается в свою кровать, скрещивает ноги и делает глубокий вдох. Она помедитирует и успокоит себя.       Лекса подозревает, что человек, которого отправят разбудить ее, будет не Титусом или его заменой, а вместо этого будет Густусом. Не важно, сон ли это, безумие, галлюцинация или же реальность, но она отказывается приветствовать его со страхом.       Лекса - Хеда. Раз уж мир и стал таким запутанным, она не выставит себя глупой и слабой, реагируя на все происходящее со страхом. Она сделает вдох, а затем выдох, будет думать о Кларк и работать с теми знаниями, которые у нее имеются.       Она откроет дверь и предстанет перед миром, каким бы он ни был.

***

¹ "Ai gonplei nou ste odon" - "Мой бой не окончен" ² "kom Skaikru" - "из Небесных Людей" ³ "pauna" - "горилла"