Любовь это...

      «Этот мальчишка не может быть им!»       Раздраженная Рубимонтер металась по комнате, то и дело зацепляя взглядом вид за окном: Диорука, пребывающего в истинной форме, сторожащего бессознательного светловолосого мальчишку. Того самого, про которого дракон несколькими днями раньше утверждал, что это [он]. Да, утративший память, да, не помнящий о своей подлинной сути, но вне всяких сомнений это именно [он].       «[Он] бы меня сразу узнал!» — ногти продавливают кожу, но боль не приносит отрезвления, и демоница продолжает стискивать кулаки. — «[Он] должен был меня узнать!..»       Украденная предателем [сила], которую [он] оставил без присмотра, когда потерял созданное ее родителем тело и исчез, потеряв интерес к материальному миру; ее собственное имя, которое [он] дал ей перед тем, как она пришла в мир, а [он] утратил физическую оболочку, но даже не пожелал присмотреть за ее взрослением; [он], ушедший в мир людей и защищающий тех, кто убил другого [Короля]… Рубимонтер могла бы возненавидеть [его] по любой из этих причин, но уже давно ненавидела. И в последнее время в это бушующее пламя только заботливо подкладывалось топливо.       «Ненавижу!.. Почему они, почему не я? Почему [я] оказалась для тебя совершенно не важна?!» — с каким бы удовольствием Рубимонтер выкрикнула эти слова в лицо этому мальчишке, но он не поймет. Будет смотреть на нее с непониманием в синих глазах, или к непониманию даже примешается опаска — не как к угрозе, а как к кому-то сумасшедшему, от которого не знаешь, чего ждать.       Диорук охраняет этого… человека и отказался к нему кого-либо подпускать. И как бы ни хотелось верить, что он ошибся — Рубимонтер понимает, что дракон не ошибся, что он видел нечто такое, что закалило его уверенность, подтвердило его догадки.       — И ведь [ты] меня все равно не узнаешь, мой [Король]…