Заверши мою судьбу

      Закат — прекрасное явление в природе, одновременно вдохновляющее и завершающее. Жарким июльским днем он дает долгожданное остывание после непрекращающегося солнцепека. Только сегодня у Итачи, как назло, намечалось слишком серьезное мероприятие именно на вечер — собрание клана.       И не отдохнуть после затянувшейся миссии, и за пропуск по голове точно не погладят.       Раньше, просиживая на встречах не один час, Итачи осознавал, что они проводятся только для галочки, как маленькая формальность, оставшаяся из далекого прошлого, когда на собраниях обсуждались действительно животрепещущие темы. За одну такую, правда, все горько поплатились.       Больше часа разговоры шли о текущем состоянии: об убытках и о прибыли за месяц, немного затрагивалась демография, часто рассматривались дела в Конохе, важные, волнующие вещи предпочитали не затрагивать. До некоторого времени.       С восемнадцатилетием Итачи один вопрос в разных вариациях задавался ему на каждом совете: когда же он соизволит стать главой клана? По наследству данная должность переходила именно ему; и уже как пять лет она была не занята. Учихи ценили традиции, даже если в них не оставалось никакого смысла, по этой причине официального главы не было, а руководство клана сосредоточилось сразу в нескольких руках.       Юноша, анализируя сложившуюся ситуацию между кланом и деревней, отвечал прямо. Восстановление доверительных отношений очень важно для него, и поэтому еще лет так пять он будет упорно работать для достижения этой цели, посредством своего участия в Анбу. Конечно, мало кто из присутствующих на собрании догадывался о двойном агентстве Итачи, начавшемся чуть ли не с самого вступления в ряды Анбу.       Тяжело. Тяжело быть для кого-то опорой. Тяжело смотреть в глаза этим людям, возложившим на него столь великие надежды. Тяжело выполнять и делать идеально все, что поручается. Но не менее тяжело — сливать информацию на других в четырнадцать лет, чтобы царил какой-никакой мир.       Прохладный ветерок приятно остужал, очищая голову от лишних мыслей. Итачи, облегченно выдохнув, вышел из здания, некогда являвшемся для него домом — теперь там проводились собрания. В первый же год после таинственных убийств его родителей было решено переместить встречи сюда, и с каким трудом юноше приходилось тогда находиться в этом месте. Воспоминания, как далекие из детства, так и совсем недавние, кошмарные, мешали внятно говорить и слушать.       Оглядев здание еще раз, Итачи направился к окраинам имений Учих, где теперь они жили с братом. Прошлое жилье, куда большее в размерах, где был красивый садик, не шло ни в какое сравнение с нынешним. Одноэтажное здание с плоской крышей, вмещающее три комнаты без изысканного интерьера, ванную и кухню.       Братьям такого хватало сполна, хоть и старший частенько задерживался на миссиях, из-за чего все заботы о быте легли на плечи Саске. Тот, впрочем, не возражал.       Дошел он быстро. Войдя в коридор, Итачи включил свет, быстро снял с себя обувь и прошел в гостиную. Первым в глаза бросилась валяющаяся одежда, явно принадлежавшая младшему брату. Через несколько секунд в ноздри ударил слабый, сладкий запах, приятно заполняющий легкие. Принюхавшись, Учиха уловил знакомые нотки — и ситуация сама по себе начала выстраиваться в логическую цепочку.       У Саске началась, по всей видимости, первая течка.       Сердце тревожно забилось, когда из своей комнаты вывалился весь растрепанный и помятый брат с покрасневшими щеками. Его майка промокла, шнурки на пижамных штанах не были завязаны, а запах так и оставался едва ощутимым.       Что Итачи знал о первых течках у омег? Мало чего. Пожалуй, то, что держать себя в руках вполне реально, ибо те по факту были малыми детьми, переживающими свои первые, абсолютно не детские перемены в организме. Общество, впрочем, никогда не будет «за» ранние половые связи, да и природа не подталкивает на это. Словно дает шанс насладиться этими процессами.       А еще перед ним стоял не абы кто, а его младший брат, который сейчас наверняка испытывал не самые приятные ощущения, и позволить причинить какой-либо вред столь беспомощному существу он просто не мог.       — Нии-сан, ты вернулся, — голос Саске звучал как-то хрипло и непривычно тихо, без всякого задора. Обычно он с воплями бежал встречать вернувшегося аники, а тут, похоже, едва стоял на ногах. — Я так рад тебя видеть… Мне так плохо, нии-сан, — прошептал мальчик, схватившись за дверной косяк и подкосив ноги.       Реакция Итачи была моментальной — не думая, он бросился к младшему, крепко хватая того за плечи и аккуратно держа. Его кожа была горячей и липкой, а сам Саске тяжело и шумно дышал, находясь в какой-то прострации.       — Болит… все, — прохныкал он, жалобно простонав, когда очередная вспышка боли волнами растеклась по всему телу. Вцепившись в футболку Итачи, чтобы не упасть, Саске прильнул к его шее, прислонившись лбом. — Помоги, нии-сан, — с одышками шептал младший, своим горячим дыханием сводя с ума старшего.       Да, тот прекрасно слышал этот запах сладкой жвачки, затмивший собой что-либо другое. И Итачи, черт возьми, понимал, понимал всю невозможность и отвратность происходящего. Так не должно быть! Но, бросив лишь мимолетный взгляд на это маленькое тело, немного трясущееся в судорогах и так отчаянно жмущееся к нему в попытках уйти от боли, он не в силах был прекратить это сумасшествие.       Итачи действительно не знал, как вести себя в этой ситуации, но, возможно, помочь младшему брату он и правда сможет.       — Все хорошо, Саске, — его голос звучал твердо и уверенно, хотя внутри он чувствовал страх и волнение. — Держись за меня, — Итачи, подхватив мальчика одной рукой под бедра, а другой придерживая его за поясницу, аккуратно поднял и направился в свою комнату.       Первые течки — на то и первые, что они либо проводились в жутких муках, либо утолялись при помощи запаха альфы, ибо омеге пока достаточно этого. Кажется, последнее вполне подходило братьям.       — Ты так странно пахнешь, нии-сан, — пробубнил Саске, вдыхая в себя запах древесины и какой-то кислинки, и почесался носом о шею братика, укладывая голову на твердое плечо. Ножки мальчика обвили торс старшего, а ладони водили по его спине. — Я чувствую себя… странно.       Итачи приходилось стискивать зубы и молчаливо терпеть. Действия Саске были скорее неосознанными, словно он старался себя так успокоить, не понимая, как тяжело его любимому братику ощущать эти прикосновения.       Нежно положив на кровать мальчика, старший вздохнул и присел на край, осматривая его. Штаны немного сползли с бедер, майка чуть приподнялась, оголяя плоский вздрагивающий живот.       — Нии-сан, — простонал Саске, обнимая себя за плечи и, кажется, начиная плакать. «Только не это». — Нии-сан, мне плохо без тебя, — шептал младший, закрыв глаза и прижав ладошки к своему лицу. Внутри него смешалось все: и боль, дурманящая разум, и радость, что он сейчас не один, и терпкий запах Итачи, успокаивающий, но так далеко.       — Тише, Саске, я тут, — произнес старший, наклонившись к мальчику и замечая скатывающиеся по красным щечкам слезы. Большим пальцев стерев их, Итачи лег на кровать и прижал к себе несопротивляющегося Саске. — Где болит? — голос юноши был наполнен нежностью и учтивостью, а поглаживания по бокам, кажется, действовали на младшего успокаивающе.       Ладошки мальчика подрагивали, когда он притянул руку брата к своему животу, а короткий вздох сам сорвался с губ. Итачи сглотнул образовавшийся ком в горле и медленно стал водить по напряженным мышцам, ощущая на себе как тяжелое дыхание брата, так и его взгляд.       Всего на миг они посмотрели друг другу в глаза, и, похоже, каждый из них сделал свои выводы. Саске, больше млея под точными, неторопливыми движениями и чаще вдыхая запах брата, видел перед собой человека, дарившего ему заботу и ласку, нужные сейчас. Так хорошо…       А Итачи слишком дорого обходилось это «хорошо». Запихнув свои инстинкты и желания, куда подальше, он просто оберегал брата. Единственное, от чего укрыться он не мог — это совесть, грызущая изнутри каждую косточку, каждую нервную клетку. То, что сейчас происходило в его комнате, не поддавалось какой-либо морали.       — Нии-сан, — Саске жалобно пискнул и немного отодвинулся в сторону, отводя взгляд, — можно мы… ляжем спать вместе?       Конечно, феромоны альфы, сильного и надежного, помогли мальчику прийти в себя. Боли больше не было, и, наоборот, по телу растеклась приятная нега от близкого контакта. В голове понемногу исчезал туман.       — Да, — Итачи провел по спине Саске, ощупывая лопатки и прилипшую к коже майку. — Чувствуешь себя лучше? — кивок головы, и скромная улыбка озарила лицо младшего.       — Это все потому, что ты альфа, а я омега, да? — спросил мальчик, сомкнув руки вокруг шеи братика. Голова еще чуточку кружилась, а на прикосновения тело реагировало необычно: становилось жарко.       — Да, так и есть.       Какой стыд, ведь они кровные братья.       — Так спать хочется, — промурлыкал Саске, зевая. — Завтра будет лучше, правда?       — Да.       — И ты будешь со мной?       — Еще три дня.       — Хорошо, — мальчик прильнул к щеке брата и, коротко чмокнув ее, опустил голову на подушку. — Спасибо, что помог, нии-сан.       Итачи промолчал. Отвечать было незачем — это его долг, как старшего брата, всегда помогать.       Даже, если они слышали запахи друг друга. Даже, если приходилось врать Саске. Даже, если это было отвратительно с точки зрения морали.       Итачи всегда поможет своему любимому отото, какой бы противоречущей помощь ни была.