— Обитаем! Обитаем! — завопил Кащей, чуть было не запрыгав от радости. На узкой полоске мокрого пляжа он обнаружил след босой ноги и, радостно приплясывая, прошептал: — Я готов целовать песок, по которому ты ходил... Только кто? С. Лукьяненко — "Остров Русь"
Первый раз Цири проснулась, когда рыцарь, резко дёрнувшись, скинул с себя её хрупкое тельце и вновь куда-то пополз. Солнце тогда уже заходило за горизонт, заливая и без того оранжевую пыльную равнину оранжевым же светом. Близилась ночь. С трудом разлепив глаза, девушка с изумлением наблюдала, как незнакомец в исступлении ползёт прочь от конструкции, в этот раз активно помогая себе ногами. Впрочем, через пару-тройку саженей он вновь затих, уронив голову и неподвижно замерев. Прошептав несколько проклятий, Цири с трудом поднялась, ощущая, как болит едва ли не каждая мышца в её теле. Но хуже всего было лицу и рукам. Они, казалось, горели нестерпимым огнём — солнце Кората безжалостно ко всему живому. Уже сама, толком не понимая зачем, она вновь перевернула человека на спину и пыхтя, привычными рывками опять потащила его под «крыло». Солнце уже почти скрылось за горизонтом, дневной зной быстро отступал, и теперь в её действиях не было никакого смысла, но девушка не думала об этом. Она сейчас вообще мало о чём могла думать. Всё её нутро занимали лишь жажда, голод, чудовищная усталость и боль от обгоревших рук и лица. Последние несколько скупых механических движений-рывков, и фигура в массивном доспехе вновь под «крылом». Помня свой предыдущий опыт, Цири всё же находит в себе силы отойти от человека и, прислонившись к стенке конструкции, тихо сползти вниз. Уснула она ещё до того, как коснулась земли. Ночи в пустыне Корат настолько же холодны, насколько жарки дни. Стоило солнцу сесть, как над пыльными равнинами поползла первая сухая прохлада, вскорости сменившаяся настоящим холодом. А поднявшийся ветер лишь усиливал его. Ещё не было и полуночи, как Цири во сне почувствовала, что замерзает — как немеют от холода пальцы ног и рук, как по разгорячённой дневным зноем коже дует ветер, кажущийся по-настоящему ледяным… Но у неё не хватало сил проснуться — она замерзала, пребывая в каком-то странном сне, вызванном воспалённым от жары сознанием. Мелькали образы, лица, места. Кого-то она узнавала и тут же забывала, а некоторых и вовсе видела в первый раз. И всё это сопровождалось мертвенным сухим холодом, что одолевал её с каждым вздохом. Но вот что-то неуловимо изменилось. Нет, не исчезла ни эта проклятая пустыня, ни ледяной пронизывающий ветер, боль в теле — всё это осталось, вот только… Цири явственно ощутила, как на неё кто-то пристально смотрит, словно изучая. Девушка открыла глаза… И с ужасом закричала, вжавшись в стенку. Перед ней стоял согнувшийся загадочный рыцарь, а вместо головы… Вместо головы у него был ужасающий, светящийся синим череп. Страх стальной иглой пронзил всё её естество, противной липкой жижей растекаясь по ней и парализуя любые потуги. Девушка не могла отвести глаз от чёрных пустых провалов мерцающего в призрачном синем свете черепа, те словно манили заглянуть внутрь. Заглянуть и потеряться на века, забывшись в том непроглядном ужасе. Ужасе пустоты… «Нет», — с трудом найдя в себе силы, Цири оторвала взгляд от этих мёртвых провалов и судорожно нащупала свой верный меч, пристроившийся у стенки. Рывок, и вот уже узкая блестящая в мертвенных синих отблесках полоска стали замерла у неё в руках, нацеленная на монстра. «Что делать, что же делать?» — мелькнуло в голове у неё. Тварь меж тем, разведя в стороны свои чудовищные лапы, уже приготовилась к прыжку, медленно приближаясь к ней, словно плывя над землёй. Девушка понимала, что не успевает. Стоит ей на мгновение убрать клинок в сторону и совершить кувырок вправо, чтобы наконец подняться на ноги, как чудовищное создание, почуяв шанс, тут же набросится на неё. Да и толку от того кувырка? Ей с её мечом никогда не пробить этот толстенный доспех. И всё же… Кувырок, перекат. Встать на ноги, развернуться к монстру, пируэт, уклонение, ещё пируэт, и… Цири невольно замирает. Чудища рядом нет. Оно всё так же стоит, согнувшись под «крылом» и наблюдая за ней, как ей показалось, с изрядным удивлением. «Глупости, это монстр, у него не может быть удивления!». Наконец создание делает несколько осторожных шагов к ней, выходя из-под «крыла» и распрямляясь во весь свой чудовищный рост. «Мамочки, какой же он ужасненько здоровенный!» — только и успевает мелькнуть в голове, как Цири понимает, что у неё, кажется, трясутся коленки, а от страха поджимаются ноги. Но волевым усилием она стряхивает с себя вновь нагрянувшее оцепенение перед монстром и решительно выставляет вперёд меч. Тварь замирает и, подняв свои лапы ладонями к ней, начинает медленно приближаться, раз за разом повторяя слова неизвестного девушке языка. «Заклятия читает!» — понимает девушка. Вес сместить на одну ногу, меч слегка отклонить, перехватив правой рукой и освободив левую. Магии сейчас в себе Цири ощущала буквально капли, но один раз выставить не сильный магический щит её хватит. Девушка, отбросив все лишние мысли прочь, уже приготовилась к продолжению яростной схватки, но тут чудовище останавливается, не иначе как замечая её подготовку, косится на свою правую руку, по которой так и пляшут отблески синего пламени, лижущего череп, и… Со всего размаху бьёт себя ладонью по лбу под нечто, своим тоном больше напоминающее проклятия, чем заклятия. Ладони монстра смыкаются у основания головы, что-то едва слышно щёлкает, пшикает, и… Тварь медленно поднимает свой череп на вытянутых руках, а затем и вовсе сжимает его под мышкой. Мгновение, и черепа, утопающего в призрачном сиянии, уже нет. Вместо него чудовище держит тот самый странный шлем с блестящим забралом и… Чудовище? Глаза Цири медленно расширяются. Вместо ужасающего монстра, пришедшего будто бы из кошмарных снов, перед ней стоит обыкновенный молодой мужчина. У незнакомца были короткие русые волосы, светлая бледная кожа, прямой нос без горбинки да гладко выбритое без единого следа щетины лицо. Северянин, одним словом. Одет он оказался в тот самый чудной доспех — пожалуй, этот доспех да непривычно большой рост, вот и всё, что было в нём необычного или странного. Мужчина мягко улыбался, поглядывая на ошарашенную девушку. Впрочем, расслабляться Цири не спешила, ей доводилось слышать истории ведьмаков о монстрах, способных скрывать свой ужасающий облик. Вампиры-бруксы, способные притворяться красивыми девушками, или морские ламии, очаровывающие моряков своим пением, а затем утягивающие под воду… Так может, есть бестии, способные притворяться мужчинами? На всякий случай Цири поудобнее перехватила меч, не отводя его от странного незнакомца. Тот на это лишь удивлённо вскинул брови, а затем, словно поняв что-то, перевёл взгляд на всё так же зажатый под мышкой шлем. Мужчина хмыкнул, а затем просто протянул шлем ей. Мгновение, и на поверхности шлема проявился столь испугавший её призрачный череп в синем сиянии. Девушка ощутимо напряглась, но на этот раз страха не было. Ещё миг, и череп исчез, а потом появился снова. «Чары иллюзии!» — догадалась ученица чародейки. — «Значит… Значит этот рыцарь тоже чародей?» После резни на Таннеде, что чародеи из Капитула устроили друг другу, она ничего хорошего от них не ожидала, но всё же… Всё же… «Пусть он и оттуда», — мысленно убеждала девочка сама себя. — «Пусть… Но уж лучше так, чем остаться в этой пустыне одной-одинёшенькой». Отвлёкшись, Цири даже не сразу уловила, что человек её о чём-то спрашивает. Медленно опустив меч, всё ещё опасаясь убирать своё единственное оружие, девушка с интересом посмотрела на незнакомца. Мужчина устало вздохнул и повторил вопрос. Она же удивлённо захлопала глазами, не поняв ни слова из сказанного. — Не понимаю, — покачала она головой. Мужчина на миг словно замешкался, а затем произнёс ещё несколько фраз, как показалось Цири — на разных языках. Уж слишком они были не похожи друг на друга — «шипящие», «лающие», «чокающие»… Однако их всех объединяло одно — девушка не понимала ровным счётом ничего. Наконец незнакомец прекратил свои бесплодные попытки и задумчиво почесал затылок. Пробурчав под нос что-то нечленораздельное, он указал пальцем себе в грудь и чётко произнёс: — Vladislav Grozov*, — после чего выжидающе глянул на девушку. — Цирилла, — не став мешкать, представилась она, повторив жест рыцаря, — Цири. Своим полным именем она не представлялась никому уже давным-давно. Цирилла Фиона Элен Рианнон… Львёнок из Цинтры… Величественно и гордо это звучало из уст мажордома в тронном зале, а не от грязной, голодной, едва живой оборванки, скитающейся по лесам и болотам Заречья. Уж где-где, а там всем было откровенно плевать, как звали очередную сиротку. Всем, кроме чёрных. Цири ныне уже слабо помнила те ужасные несколько месяцев. Они были словно в тумане для неё, да оно, наверное, и к лучшему. Мало кому пожелаешь пережить то, что выпало на её долю тогда. И тем ярче и счастливей было её воспоминание о встрече с Геральтом, когда он нашёл её в семье приютивших кметов. А до того лишь страх. Липкий, животный страх перед чёрным рыцарем с крыльями хищной птицы на шлеме… Так что нет, полным именем она никому не представлялась. В обители ведьмаков это было ни к чему, а в храме Мелитэле в Элландере требовалось блюсти тайну. Да и чего уж греха таить, за минувшие годы она перестала быть цинтрийской княжной, став просто Цири, не для всех, а в первую очередь для самой себя. — Cirilla, Ciri, — повторил за ней мужчина, протягивая руку, — priyatno poznakomit’sya. Что за «priyatno poznakomit’sya», девушка не поняла, но протянутую руку, пусть это и был чисто мужской жест, аккуратно пожала. Ладонь, снаружи закованная в латную перчатку, изнутри оказалась на удивление мягкой, тёплой и чуть шершавой на ощупь, будто у змеи или ящерицы. Само же рукопожатие было пусть и крепким, но мужчина явно соизмерял силу, не желая невольно навредить ей. Впрочем, даже этого оказалось достаточно, чтобы Цири с болью поморщилась — её маленькая ручка буквально утонула в его лапище, и человек невольно задел обожжённую злым солнцем кожу. Мужчина удивлённо вскинул брови, заметив её гримасы, но чуть присмотревшись, выдавил какую-то непонятную фразу. На этот раз несколько слов показались девушке отдалённо похожими на слова из всеобщего, но она не была уверена, возможно ей просто показалось. А в следующий миг Цири оказалась увлечена незнакомцем в сторону конструкции, где была мягко, но настойчиво усажена у стенки, сам же человек, подтянувшись на «крыло», полез куда-то на самый верх. Какое-то время он возился там наверху, девушка же, запрокинув голову, с любопытством принялась наблюдать за его действиями. Вскоре раздалось нечто напоминающее шипение, а здоровенная толстая пластина на «крыше» конструкции откинулась наверх. В образовавшуюся дыру, размеров которой снизу Цири оценить просто не могла, спрыгнул рыцарь и, судя по звукам, начал там что-то активно искать. Провозился он недолго и опять вернулся к ней, на этот раз с каким-то металлическим цилиндром и парой коробочек. Щелчок, и вот уже Влад протягивает ей тот самый цилиндр с торчащей из него странной гибкой трубкой. Девушка аккуратно взяла предмет и, повертев тот в руках, с вопросом посмотрела на мужчину. — Что это? — непонятно, то ли рыцарь на этот раз уловил смысл сказанного, то ли просто понял вопрос в её взгляде, но, взяв трубку и пару раз сжав её конец, брызнул себе на руку несколько капель… — Voda, — на этот раз более чем понятно произнёс он. Но Цири было уже не до того. Она, выхватив трубку, с жадностью припала к ней, и принялась высасывать из цилиндра такую великолепную и вкусную, такую желанную… Воду…***
Странная девчонка, ей богу. Невысокая*, лет семнадцати на вид, может чуть старше. Белобрысая, с огромными зеленющими глазами. Одета как-то чересчур уж необычно: коричневые кожаные сапоги, кожаные же узкие штаны, длинная белая рубашка и курточка непонятно из чего, но расшитая целой кучей мелких бусинок. А мы, между тем, посреди жаркой каменистой пустыни. Даже на мой непросвещённый взгляд — одежда для этих мест неподходящая. Доводилось мне раньше бывать на паре пустынных кислородных миров, где даже за полярным кругом температура редко опускалась ниже тридцати-сорока градусов по Цельсию. Так вот, местные колонисты там одевались совершенно иначе. Я уж не говорю про то, что одежда этой Цириллы казалась мне на редкость старомодной. Никаких молний, кнопок или магнитных застёжек, ничего даже отдалённо напоминающего синтетику и материалы с изменённой нано-структурой, никаких климат-контролей и батарейных отсеков… Всё до ужаса натуральное: кожа сапог и штанов, ткань рубашки… Как там бишь её? «Лён», если память не изменяет. Или нет? Не знаю, я ту льняную ткань и в глаза-то ни разу не видел. Знаю только, что в ней любят ходить всякие двинутые на старине да некоторые сектанты. Доводилось встречать и таких за год службы в ФПС. А уж как всё скроено! С самыми настоящими толстыми ручными швами! Будто куски ткани сшивали вместе, а не сразу печатали! Странная она, это да, нечего сказать. Ни одного из базовых языков не понимает совсем, по её мордашке кажется, что она их вообще впервые слышит. Англик, китайский, хинди, латинский… Под конец пробовал и на родном великом и могучем спрашивать, всё же пятый язык по распространённости, да она никак уже не прореагировала. Ей сейчас не до того — будто в этой пустыне пару дней провела, так присосалась к гидратору. Хотя, судя по сгоревшей коже — вполне возможно, что так оно и есть. Но как тогда оказалась в пустыне? При себе у неё никакой ёмкости для воды не было, даже оружия нет! Не считать же за оружие эту острую железяку, коей она в меня тыкать пыталась? Это, простите, смешно — ходить по дикой планете с одним лишь длинным наточенным куском стали — мечом. Эх, и откуда же она тут взялась? И не спросишь же — не понимает. Может, планета всё же обитаема? Ну, скажем, какие-нибудь очередные сектанты из общины какого-нибудь малого народа, пожелавшие смотаться от Федерации или бывшей Империи подальше. А что, это многое бы объяснило. И странное одеяние девушки — сектанты же, может какие-нибудь нео-луддиты, презирающие все современные технологии и живущие, как они сами говорят: «тем, что природа дарит». И её незнание языков — если община существует тут достаточно давно, хотя бы лет тридцать, то её, родившуюся здесь, могли только национальному языку и обучать. И такой страх перед моим шлемом… Хотя нет, тут я, пожалуй, преувеличиваю, многие бы на её месте и вовсе обосрались… Мда… Броню мне по старой памяти «подогнали» «Пустотники» — спецназ Десантного корпуса Флота. Элита элит, блин. Пересеклись мы с ними как-то на одной паршивой планетке. Расстались на удивление неплохо: я в госпиталь, они на новое задание. Ребята оказались вполне нормальные, несмотря на все слухи о них, что кружили по всему флоту. В случае чего даже предложили обращаться. Ну я и обратился, когда припёрло. Уж не знаю, как они этот бронескаф умудрились «списать» или «случайно потерять», но мне его переслали почти в полной комплектации. Не хватало нескольких разве что уж совсем секретных модулей. Да я и только рад был — меньше ненужной мне возни и риска, что кто-то всё же очухается да поднимет вой. А уж как они его пересылали… Федеральной Фельдъегерской Службой, в обычном грузовом контейнере... Доверху набитом резиновыми женщинами… Я ещё тогда не сообразил, от кого подарочек, и открывал «посылочку» на людях, кхм… Народ потом месяц ржал, а байка о том, как одному каплею прислали целый контейнер резиновых баб, до сих пор гуляет по всей ФПС. При чём же здесь шлем? Дело в том, что «визитная карточка» Пустотников — голограмма призрачного черепа, объятого синим пламенем, на лицевой поверхности шлема. И кто-то из этих затейников прошил в компе брони команду — в условиях плохой освещённости включать эту хрень. Заметил я это маленькую доработку уже давно, да всё руки никак не доходили удалить этот дебильный автозапуск. Обычно просто отключал её, как надевал броню, а в суматохе перед боем, видимо, забыл… Наконец гидратор опустел, а девчонка всё ещё пыталась выдавить из него хоть каплю влаги. Аккуратно забираю его — на меня смотрят так, будто я лишил её смысла жизни — обиженно, но с тщательно затаённой надеждой. Бедная, сколько же она по этой пустыне шляется? Мягко усаживаю поднявшуюся было Цири обратно. Остаётся ещё несколько немаловажных дел, и первое из них — обработать её сгоревшую кожу — волдыри пока не вылезли, но, как после сканирования сообщил автодок брони, стоит ей ещё немного побыть на солнце, и это таки произойдёт. Как хорошо, что сейчас ночь. Для начала стоит обработать ей руки, чтобы всё видела и не пугалась, а то кто их знает, этих нео-луддитов. — Дай руку, пожалуйста, — указываю на её левую руку. Она нерешительно протягивает ладонью вверх. Аккуратно, стараясь не касаться сгоревшей кожи, переворачиваю и закатываю рукав рубашки. Ну, хоть что-то хорошо. Руки обгорели примерно по локоть, выше кожа пусть и чуть покрасневшая, но не страшно. — Будет немного щипать, — честно предупреждаю я, впрочем, особо не надеясь, что меня поймут. Достаю флакон с распылителем — противоожоговое средство. Отличная вещь, она и от плазмы ожоги лечит неплохо, и химические, а уж такую ерунду, как солнечные, ей вылечить без труда. Минут за двадцать и следа не останется, а главное обезболивает! Равномерно пшикаю на повреждённые места. Девушка с интересом смотрит, как её руку обволакивает густая голубая пена. В какой-то момент начинает щипать, и она пытается одёрнуть руку, но я начеку и держу её крепко за запястье. — Нельзя. Жди. Не дёргайся, не будет болеть больше, — качаю пальцем у неё перед носом. Вроде поняла, по крайней мере вырываться перестала, лишь слегка морщится да что-то бормочет. На всякий случай решаю пояснить, используя весь свой актёрский потенциал. Ну что поделать, не учили меня базовым протоколам Первого контакта. А тут, хоть она и человек, как ни крути — Первый контакт, хех. Для начала указываю вверх: — Солнце, швыыыххх, — шевелю пальцами изображая солнечные лучи, и плевать, что на небе луна, медленно веду к её правой ещё не обработанной руке, — ожог. Болит. Пшшш, — делают вид, что брызгаю на руку из распылителя, — не болит. — Nie boli? — медленно, словно неуверенно произносит она. — Да, да — не болит. Подожди чуть, и будет тебе «не болит». А теперь давай вторую, — киваю на правую руку. — Reka? — выдаёт девушка, подняв её. — Рука, рука. Давай, обработаю, — Цири, чуть помявшись, нерешительно протягивает. Вновь аккуратно держу её за запястье, а сам опрыскиваю из распылителя. На этот раз не вырывается — прогресс, однако. Наконец отпускаю её. Вижу, как она хочет дотронуться до кожи под пеной — вновь останавливаю её: — Нельзя. Жди, — для убедительности вновь повторяю жест с качанием пальцем перед её носом. Вроде успешно, дотрагиваться до рук перестаёт, наоборот держит их на весу, гипнотизируя взглядом. — Надо ещё обработать лицо и шею, — попеременно указываю ей на лицо и шею. Девушка кивает, ага понятливая попалась, прям не нарадуюсь. Пока вожусь с её рубашкой, застёгнутой на все пуговицы, да ещё с поднятым по самое горло воротником, замечаю, что эти самые пуговицы нифига не пластиковые, как мне показалось сначала. Хм, точно не металл. Может, дерево какое или кость? А, неважно. К счастью, шея обгорела не сильно, но всё равно спускаю рубаху, оголяя узенькие девичьи плечи, благо широкий воротник, расстёгивающийся почти что до самой груди, позволяет это. Впрочем, сейчас мне не до всяких пошлостей, так что даже мысли соответствующего содержания в голову не лезут. Надо поскорее закончить с медициной, накормить девчонку да уложить спать, а самому заняться более важными делами… Кстати, что-то она притихла. Скашиваю взгляд и понимаю, что что-то с ней не так — смотрит на меня будто кролик на удава. Даже вздрогнуть боится. Чего это она? И так здоровенные, зелёные глазищи размером разве что с блюдцами не сравнялись, и в них плещется… Страх? — Эй, ты чего испугалась? — как можно мягче и ободряющей улыбаюсь ей я. — Всё будет хорошо, не бойся. И впрямь, чего она так боится-то? Что я её голой увижу? Так ситуация вроде не располагает, я ж её ожогами всё же занимаюсь. Да и, несмотря на всю старомодность одежды, бельё-то на ней всё же есть. Или… Я внутренне поморщился. Была у меня одна знакомая — её в детстве какой-то урод изнасиловать пытался. Вроде не успел — помогли ей вовремя, но она потом ещё лет десять к мужикам ближе, чем на метр, приближаться вообще не могла. Говорит, мол всё понимает, а как даже просто дотронуться, не говоря уж о чём-то большем, так сразу в ужас впадает и бежать хочет подальше. Может, и с этой Цири нечто подобное произошло? Так или иначе, быстро собираю её не слишком длинные спутанные волосы в тугой высокий хвост и схватываю их резинкой из аварийного комплекта. Кстати, волосы оказались не белыми, как мне показалось изначально, а какими-то, даже не знаю… Пепельными, что ли? Не медля больше, обрабатываю пеной сгоревшую шею девушки, благо она замерла, словно статуя, и отстраняюсь. Цири, не отводя от меня настороженного взгляда, тихо, сквозь зубы выдыхает. Похоже, в своей догадке я был не так уж и далёк от истины. — Закрой глаза, — велю девчушке. Меня, конечно же, не понимают, лишь вопросительно смотрят. Хорошо хоть, опаски в этом взгляде поубавилось. Тогда я показываю пальцем себе на лицо, и плотно-плотно зажмуриваю глаза. Жду несколько секунд и открываю. Показываю пальцем на неё. Ага, поняла, кажется — крепко зажмурилась. На всякий случай прикрываю ей глаза уже своими пальцами и наношу пену на лицо. Цири сдавленно ойкает и, кажется, шипит, но терпит. Успокаиваю её, шепча всякие глупости и держа за запястья, чтобы ненароком не принялась тереть глаза. Слова она, конечно, не понимает, но всё равно успокаивается. — Nie boli, — с удивлением произносит она, оглядывая свою левую руку, на которой осталась лишь пара клочков голубоватой пены — остальное впиталось в кожу или осыпалось на землю. — А то как же! — улыбаюсь ей, убирая тюбик с противоожоговым в подсумок. — Подожди чутка, и вообще следа от ожогов не останется. Сейчас мы тебя ещё накормим да в кроватку спать уложим, и утром будешь как огурчик! Впервые с момента нашей встречи она улыбается мне в ответ. Осторожно, неуверенно, словно боясь спугнуть нежданную удачу. И всё же какая-то она дикая. Ладно, людей в бронескафах не видела и с противоожоговым не сталкивалась, пусть… Но её реакция на саморазогревающиеся тюбики с едой была такой, словно я прямо на её глазах творил какую-то магию! А я всего лишь решил накормить её тем, что оказалось в случайно завалявшихся в истребителе армейских сухпайках. С не меньшим интересом и, чего уж таить, восторгом, она рассматривала термоизолирующую подстилку и накидку, вытащенные мной из раскуроченного аварийного комплекта под пилотским ложементом. Мне-то они сейчас без надобности, а вот она пускай отдохнёт. После сытного ужина девчонка принялась зевать и клевать носом, так что я, не мудрствуя лукаво, уложил её спать под крылом. Цири, как мне показалось, с некоторым скепсисом смотрела на выданные ей вещи, но стоило ей только прилечь, коснувшись головой блестящей поверхности подстилки, как она тут же отрубилась. Укутывал одеялом её уже я. Не хватало ещё, чтобы она замёрзла и подхватила какую-нибудь простуду, а то и воспаление. Ночь в этой пустыне оказалась нифига не тёплой. А мне тем временем предстояла ещё целая гора работы, которую ни на кого не скинешь. Эх, как всё же хорошо при необходимости уметь несколько дней обходиться и вовсе без сна.